Ему нужно было ускорить строительство завода в Шанхае и запустить его, иначе «МТ» отгрызет у «Текнетрикс» кусок рынка, а вместе с ним и завтрак Чарли. Нет, или даже еще похуже. После того как «МТ» сожрет его завтрак, она прогрызет его язык и пищевод и доберется до ботинок. Такова природа производства компонентов для телекоммуникаций. Осуществи поставки или умри. Телефон в машине зазвонил, это была Карен.
– Ты получил доклад о продажах? – спросила она.
– Да. Что еще?
– Ты встречаешься с дочерью в ресторане за поздним ланчем, а Марта Вейнрайт будет ждать тебя в конторе в пять.
Он взглянул на стоящее у обочины такси, водитель которого читал газету.
– Есть ли какие-нибудь известия с завода?
– Нет.
– Уже поздно.
Он знал, что стационарный генератор уже прибыл, но, похоже, начались какие-то проблемы с поставщиком строительных лесов.
– Позвони Конрою и скажи ему, что я страшно недоволен.
Потом он набрал номер Элли.
– Твой первый муж докладывает.
– Я оставила тебе проспект поселка для пенсионеров на столе в столовой, – сказала она, будто продолжала оборванный разговор.
– Великолепно. Чего еще желать?
– Я всего лишь прошутебя просмотреть его, Чарли.
– Я сделаю это, чтобы добраться до твоей лучшей стороны, – он сделал паузу, – если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Какая же из моих сторон лучше? –спросила Элли.
– Обе неплохи.
– На лести ты далеко не уедешь.
– А мне особо далеко и не нужно.
– Ты ужасен, – сказала Элли, но он чувствовал, что ей приятно. – О, между прочим, Чарли. Как там доклад о продажах?
– «Манила телеком» нас приканчивает.
– Так ответь им тем же.
Водитель направил машину в сторону Манхэттена мимо обновившихся за неделю, пока Чарли отсутствовал, уличных рекламных щитов. Новые кинофильмы, телешоу и модели машин. С какой же скоростью все это меняется! Микропроцессор, к которому Мин проявлял такое любопытство, был всего лишь едва функционирующим прототипом три месяца назад, в стадии разработки шесть месяцев назад, идеей год назад и совершенно невозможной вещью за год до этого – возможной только теоретически и то допуская технологические инновации полимерной химии и компрессии сигнала. Если они смогут запустить этот Q-4 через восемь месяцев, то через два года он уже устареет. Жуть какая-то, подумал Чарли, если задуматься об этом, однако я об этом думаю, хотя мне бы и не следовало этого делать.
Они выскочили из туннеля и вкатили в суетливую давку собственно города. Из своей движущейся кондиционированной пещеры он мог видеть идущих вдоль расплывчатой улицы женщин, поправляющих блузки, смазанную тяжесть зданий, такси, сгрудившиеся перед красным сигналом светофора, подобно перегревшимся животным. Углекислый газ слоился под кислородом, вдох и выдох, в себя и из себя. Он подумал о том, как Элли сможет переносить такую жару через пять – восемь лет. Еще одна причина, по которой она хочет уехать.
В ресторане, ожидая Джулию, он наблюдал, как бизнесмены и бизнесменши заканчивают ланч. Солдаты капитализма XXI века. Туфли, галстуки, улыбки. Какими богатыми и какими молодыми они выглядели! Как быстро говорили. Для них я какой-то динозавр, подумал Чарли. Седые волосы и консервативный костюм. Он вспомнил, как недооценивал иных старых пилотов в Таиланде, которые участвовали в Корейской войне, один из них даже летал в конце Второй мировой. Все они уже покойники. Такие же покойники, как сэр Генри, сообщение о смерти которого появилось этим утром в «Уолл-стрит джорнал» и «Файненшл тайме», но уже казалось прошлогодним. Бесконечно обновляющиеся новости и смена часовых поясов. Телефонные звонки и снотворное. Трудно ли было ему со всем этим справляться? Да. Нет, не то чтобы. К нему возвращался все тот же сон. А нынче он редко запоминал свои сны. Так случается, когда стареешь; твои сны по каплям утекают прочь от тебя, так же как неверная струйка мочи, которая из него сейчас вытекает, – никакого напора, всего лишь слабый прерывистый ручеек.
Джулия протолкалась через официантов – прическа деловой женщины, походка деловой женщины – женщина, всегда спешащая и никогда не опаздывающая. Но опоздавшая родить ребенка. Она так долго ждала, но сейчас ее отчаянная попытка догнать время не сработала. Она была так же высока ростом, как и он, и всегда слегка худощава, и, как ему казалось, немножко худощавей, чем нужно. В чем же причина ее страхов и опасений? Она нашла мужа и сама стала женой, и жизнь ее вошла в определенное русло. Может быть, если бы она весила на десять фунтов больше, подумал он, она смогла бы забеременеть.
– Поездка была удачной? – Она наклонилась для поцелуя.
– Слишком много китайской еды, – сказал он.
– Но хорошейкитайской еды.
– Все так, самой лучшей в мире. Но если с ней переборщить, тебе начинают сниться китайские сны.
Джулия грозно улыбнулась официанту, чтобы поторопить его с меню.
– Прости меня. Я была слишком расстроена, когда мы говорили по телефону. Я как раз получила результат.
– А как Брайан все это воспринял? Она вздохнула.
– Он все понимает. Мы можем устроить суррогатную беременность, это наш запасной вариант.
– Они оплодотворят другую женщину его семенем? – спросил Чарли.
– Угу. Замечательная идея, хотя я вовсе так не думаю. – Джулия уронила салфетку на колени. – И Брайану эта идея тоже совершенно не по душе. Уж слишком много вопросов может возникнуть у ребенка. Я хочу сказать, что придется объяснять, что его биологическая мать вовсе не его настоящая мать, и потом они утверждают, что дети, родившиеся от донорской яйцеклетки, всегда испытывают странное чувство отчуждения.Потому что они все время спрашивают, почему моя мать решила отдать кому-то свою яйцеклетку или продатьее? – Джулия разгладила руками скатерть на столе, совершенно так же, как это делала Элли.
Это ее движение как бы предполагало, что люди по преимуществу существа благоразумные и на все вопросы существуют ответы. И это успокаивало. Чарли был совершенно уверен, что Джулия разыгрывала ту же пантомиму за полированными столами во время своих деловых совещаний, и с немалым эффектом. Без видимых усилий она окончила юридический факультет, вышла замуж за эго-маньяка, развелась с ним, пустилась во все тяжкие на год или даже два, встретила Брайана и без труда сделала карьеру в юридической фирме. Все на лету схватывающая, надежная, здравомыслящая и обладающая огромным запасом энергии. А ребеночка нет. – А теперь мне предстоит сделать все эти анализы, – продолжала она. – То есть они введут ДНК от яйцеклетки одной женщины в оболочку яйцеклетки другой женщины и затем оплодотворят ее. Эта женщина родит собственного ребенка, используя яйцеклетку другойженщины. Слишком поздно для меня, однако. Но эта технология только развивается. Теоретически бабушка может родить ребенка своей внучке – и даже свою собственную праправнучку. Более того, можно устроить все наоборот.Внучка может родить от оплодотворенной яйцеклетки своей бабки, и в этом случае ее бабка родит ее собственных дядьев или теток. Это просто безумиекакое-то. Более того, в распоряжении имеется множество оплодотворенных яйцеклеток, готовых к использованию парами, которые прошли генетическое исследование.
– Чего-то я не понимаю.
– Скажем, у меня с Брайаном есть шесть здоровых эмбрионов, скоро возможно будет провести анализы и выбрать из них одного – с наилучшими математическими способностями, или самого лучшего бегуна, или с самой лучшей сопротивляемостью к раку кожи, да все что угодно.
– Но ведь таких методик еще нет, – сказал Чарли.
– Нет, но они на подходе.
– А ты уверена, что не хочешь еще раз попробовать?
– Ещеодин раз?
Он пожал плечами.
– Для меня? – спросила Джулия. – Или для тебя?
– Конечно, для тебя, моя радость.
Джулия отпила воды.
– Я уже смирилась, папа.
После того как они сделали заказ, он примирительно спросил:
– А что, если просто кого-нибудь усыновить?
– Может быть. Я не знаю. Мы достаточно вымотались. Кроме того, мне нужно вывести из организма все те лекарства, которыми меня накачали. По крайней мере, Брайану больше не придется делать мне уколы в задницу. – Она игриво улыбнулась, как бы намекая, что смешную сторону можно найти в чем угодно, если постараться. – Всякий раз, когда он всаживает в меня иглу, я говорю, чтоб высосал немножко жира.
– Ну что ты, моя дорогая, перестань, ты выглядишь прекрасно.
– Я чувствую себя старой. Я стала очень придирчива к окружающим, ты знаешь?
– А подумай, что я должен чувствовать.
Она помахала куском хлеба, зажатым в руке.
– Ох, папочка, в тебе столько энергии, тебе сносу нет. А вот о ком я беспокоюсь, так это о маме.
Это его удивило.
– Почему?
– Она боится всего на свете.
– Она хочет переехать в поселок для пенсионеров.
Но Джулия, как обычно, смотрела в корень.
– Она хочет этого для тебя. Она хочет гулять с тобой по лесу, я думаю, что это хорошая…
– Ты там была? – прервал ее он.
– Мы ездили на прошлой неделе, – призналась она, наблюдая за его реакцией. – Доехали на машине примерно за полтора часа. Там сохранилось много старых деревьев.
– Матери понравилось? – спросил он. Джулия нахмурилась из-за недогадливости.
– Она просто влюбленав это место. Она прихватила с собой все документы.
– Документы?
– Договор о покупке и все остальное.
Ему она ничего об этом не сказала.
– Я скучаю по Бену, – вдруг сказала Джулия. – Вся эта суета с ребенком не была бы такой ужасной, если бы я могла с ним поговорить.
На это он ничего не смог сказать, совсем ничего. Джулия коснулась его руки.
– Прости, папочка, мне не следовало этого касаться.
– Ничего, – сказал он неуверенно. – Это ничего.
– Я пойду пописаю и проверю мой автоответчик. – Она вытащила из сумочки телефон. – Одновременно.
Он наблюдал, как его дочь идет по ресторану. Женщина, жена, возможно, будущая мать, но уже больше не сестра. Он любил ее до боли, и тем больше, чем яснее осознавал свою потерю, потерю сына, его Бена, его мальчика, его чудесного мальчика Бена. Вот он спит в своей коляске и пускает пузыри, жадно сосет распухшие от молока груди Элли, или стоит в детской кроватке, как часовой на посту, с подгузником, наполненным дерьмом, пятьдесят девять фунтов энтузиазма в шестилетнем возрасте, с подбитым качелями глазом в семь лет, сидит в ванной и теребит свой член, словно пытается запустить мотор газонокосилки, прикуривает от кухонной плиты в десять, помогает Чарли красить ванну в двенадцать, скверно играет на тромбоне многие годы, демонстрирует Чарли, как он может сделать семьсот отжиманий, пробегает одну милю за четыре минуты двадцать восемь секунд долговязым шестнадцатилеткой, следующим летом уже работает на лесоповале в Монтане, слегка повредив себе голень бензопилой, арестован за драку в баре там же – тогда он написал им замечательное письмо, объясняющее обстоятельства его ареста, своего рода аргумент против политики Рональда Рейгана, – а затем поступил в Браун, признавшись потом Чарли, что провел большую часть первого семестра занимаясь сексом с обольстительной дочерью мексиканского дипломата и читая поэзию майя в переводах. И вот его Бен, его единственный мальчик, его плоть и кровь, его мечта, просыпается однажды с темными синяками на ногах, а кожа его так опухла, что почти трескается, под глазами пунцовые мешки. Он едва мог дышать. У него что-то с кровью, сказал один врач; лейкемия, сказал второй; медицина здесь бессильна, сказал последний, и, увы, это было правдой. И несмотря на прежний запас жизненных сил, Бен долго не продержался; его выбросило из этого мира и перенесло в какое-то другое место, каким бы оно ни было, и все это случилось пятнадцать лет назад, а кажется, это было вчера, и ни один из них, ни Элли, ни Джулия, ни Чарли, уже не были прежними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Ты получил доклад о продажах? – спросила она.
– Да. Что еще?
– Ты встречаешься с дочерью в ресторане за поздним ланчем, а Марта Вейнрайт будет ждать тебя в конторе в пять.
Он взглянул на стоящее у обочины такси, водитель которого читал газету.
– Есть ли какие-нибудь известия с завода?
– Нет.
– Уже поздно.
Он знал, что стационарный генератор уже прибыл, но, похоже, начались какие-то проблемы с поставщиком строительных лесов.
– Позвони Конрою и скажи ему, что я страшно недоволен.
Потом он набрал номер Элли.
– Твой первый муж докладывает.
– Я оставила тебе проспект поселка для пенсионеров на столе в столовой, – сказала она, будто продолжала оборванный разговор.
– Великолепно. Чего еще желать?
– Я всего лишь прошутебя просмотреть его, Чарли.
– Я сделаю это, чтобы добраться до твоей лучшей стороны, – он сделал паузу, – если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Какая же из моих сторон лучше? –спросила Элли.
– Обе неплохи.
– На лести ты далеко не уедешь.
– А мне особо далеко и не нужно.
– Ты ужасен, – сказала Элли, но он чувствовал, что ей приятно. – О, между прочим, Чарли. Как там доклад о продажах?
– «Манила телеком» нас приканчивает.
– Так ответь им тем же.
Водитель направил машину в сторону Манхэттена мимо обновившихся за неделю, пока Чарли отсутствовал, уличных рекламных щитов. Новые кинофильмы, телешоу и модели машин. С какой же скоростью все это меняется! Микропроцессор, к которому Мин проявлял такое любопытство, был всего лишь едва функционирующим прототипом три месяца назад, в стадии разработки шесть месяцев назад, идеей год назад и совершенно невозможной вещью за год до этого – возможной только теоретически и то допуская технологические инновации полимерной химии и компрессии сигнала. Если они смогут запустить этот Q-4 через восемь месяцев, то через два года он уже устареет. Жуть какая-то, подумал Чарли, если задуматься об этом, однако я об этом думаю, хотя мне бы и не следовало этого делать.
Они выскочили из туннеля и вкатили в суетливую давку собственно города. Из своей движущейся кондиционированной пещеры он мог видеть идущих вдоль расплывчатой улицы женщин, поправляющих блузки, смазанную тяжесть зданий, такси, сгрудившиеся перед красным сигналом светофора, подобно перегревшимся животным. Углекислый газ слоился под кислородом, вдох и выдох, в себя и из себя. Он подумал о том, как Элли сможет переносить такую жару через пять – восемь лет. Еще одна причина, по которой она хочет уехать.
В ресторане, ожидая Джулию, он наблюдал, как бизнесмены и бизнесменши заканчивают ланч. Солдаты капитализма XXI века. Туфли, галстуки, улыбки. Какими богатыми и какими молодыми они выглядели! Как быстро говорили. Для них я какой-то динозавр, подумал Чарли. Седые волосы и консервативный костюм. Он вспомнил, как недооценивал иных старых пилотов в Таиланде, которые участвовали в Корейской войне, один из них даже летал в конце Второй мировой. Все они уже покойники. Такие же покойники, как сэр Генри, сообщение о смерти которого появилось этим утром в «Уолл-стрит джорнал» и «Файненшл тайме», но уже казалось прошлогодним. Бесконечно обновляющиеся новости и смена часовых поясов. Телефонные звонки и снотворное. Трудно ли было ему со всем этим справляться? Да. Нет, не то чтобы. К нему возвращался все тот же сон. А нынче он редко запоминал свои сны. Так случается, когда стареешь; твои сны по каплям утекают прочь от тебя, так же как неверная струйка мочи, которая из него сейчас вытекает, – никакого напора, всего лишь слабый прерывистый ручеек.
Джулия протолкалась через официантов – прическа деловой женщины, походка деловой женщины – женщина, всегда спешащая и никогда не опаздывающая. Но опоздавшая родить ребенка. Она так долго ждала, но сейчас ее отчаянная попытка догнать время не сработала. Она была так же высока ростом, как и он, и всегда слегка худощава, и, как ему казалось, немножко худощавей, чем нужно. В чем же причина ее страхов и опасений? Она нашла мужа и сама стала женой, и жизнь ее вошла в определенное русло. Может быть, если бы она весила на десять фунтов больше, подумал он, она смогла бы забеременеть.
– Поездка была удачной? – Она наклонилась для поцелуя.
– Слишком много китайской еды, – сказал он.
– Но хорошейкитайской еды.
– Все так, самой лучшей в мире. Но если с ней переборщить, тебе начинают сниться китайские сны.
Джулия грозно улыбнулась официанту, чтобы поторопить его с меню.
– Прости меня. Я была слишком расстроена, когда мы говорили по телефону. Я как раз получила результат.
– А как Брайан все это воспринял? Она вздохнула.
– Он все понимает. Мы можем устроить суррогатную беременность, это наш запасной вариант.
– Они оплодотворят другую женщину его семенем? – спросил Чарли.
– Угу. Замечательная идея, хотя я вовсе так не думаю. – Джулия уронила салфетку на колени. – И Брайану эта идея тоже совершенно не по душе. Уж слишком много вопросов может возникнуть у ребенка. Я хочу сказать, что придется объяснять, что его биологическая мать вовсе не его настоящая мать, и потом они утверждают, что дети, родившиеся от донорской яйцеклетки, всегда испытывают странное чувство отчуждения.Потому что они все время спрашивают, почему моя мать решила отдать кому-то свою яйцеклетку или продатьее? – Джулия разгладила руками скатерть на столе, совершенно так же, как это делала Элли.
Это ее движение как бы предполагало, что люди по преимуществу существа благоразумные и на все вопросы существуют ответы. И это успокаивало. Чарли был совершенно уверен, что Джулия разыгрывала ту же пантомиму за полированными столами во время своих деловых совещаний, и с немалым эффектом. Без видимых усилий она окончила юридический факультет, вышла замуж за эго-маньяка, развелась с ним, пустилась во все тяжкие на год или даже два, встретила Брайана и без труда сделала карьеру в юридической фирме. Все на лету схватывающая, надежная, здравомыслящая и обладающая огромным запасом энергии. А ребеночка нет. – А теперь мне предстоит сделать все эти анализы, – продолжала она. – То есть они введут ДНК от яйцеклетки одной женщины в оболочку яйцеклетки другой женщины и затем оплодотворят ее. Эта женщина родит собственного ребенка, используя яйцеклетку другойженщины. Слишком поздно для меня, однако. Но эта технология только развивается. Теоретически бабушка может родить ребенка своей внучке – и даже свою собственную праправнучку. Более того, можно устроить все наоборот.Внучка может родить от оплодотворенной яйцеклетки своей бабки, и в этом случае ее бабка родит ее собственных дядьев или теток. Это просто безумиекакое-то. Более того, в распоряжении имеется множество оплодотворенных яйцеклеток, готовых к использованию парами, которые прошли генетическое исследование.
– Чего-то я не понимаю.
– Скажем, у меня с Брайаном есть шесть здоровых эмбрионов, скоро возможно будет провести анализы и выбрать из них одного – с наилучшими математическими способностями, или самого лучшего бегуна, или с самой лучшей сопротивляемостью к раку кожи, да все что угодно.
– Но ведь таких методик еще нет, – сказал Чарли.
– Нет, но они на подходе.
– А ты уверена, что не хочешь еще раз попробовать?
– Ещеодин раз?
Он пожал плечами.
– Для меня? – спросила Джулия. – Или для тебя?
– Конечно, для тебя, моя радость.
Джулия отпила воды.
– Я уже смирилась, папа.
После того как они сделали заказ, он примирительно спросил:
– А что, если просто кого-нибудь усыновить?
– Может быть. Я не знаю. Мы достаточно вымотались. Кроме того, мне нужно вывести из организма все те лекарства, которыми меня накачали. По крайней мере, Брайану больше не придется делать мне уколы в задницу. – Она игриво улыбнулась, как бы намекая, что смешную сторону можно найти в чем угодно, если постараться. – Всякий раз, когда он всаживает в меня иглу, я говорю, чтоб высосал немножко жира.
– Ну что ты, моя дорогая, перестань, ты выглядишь прекрасно.
– Я чувствую себя старой. Я стала очень придирчива к окружающим, ты знаешь?
– А подумай, что я должен чувствовать.
Она помахала куском хлеба, зажатым в руке.
– Ох, папочка, в тебе столько энергии, тебе сносу нет. А вот о ком я беспокоюсь, так это о маме.
Это его удивило.
– Почему?
– Она боится всего на свете.
– Она хочет переехать в поселок для пенсионеров.
Но Джулия, как обычно, смотрела в корень.
– Она хочет этого для тебя. Она хочет гулять с тобой по лесу, я думаю, что это хорошая…
– Ты там была? – прервал ее он.
– Мы ездили на прошлой неделе, – призналась она, наблюдая за его реакцией. – Доехали на машине примерно за полтора часа. Там сохранилось много старых деревьев.
– Матери понравилось? – спросил он. Джулия нахмурилась из-за недогадливости.
– Она просто влюбленав это место. Она прихватила с собой все документы.
– Документы?
– Договор о покупке и все остальное.
Ему она ничего об этом не сказала.
– Я скучаю по Бену, – вдруг сказала Джулия. – Вся эта суета с ребенком не была бы такой ужасной, если бы я могла с ним поговорить.
На это он ничего не смог сказать, совсем ничего. Джулия коснулась его руки.
– Прости, папочка, мне не следовало этого касаться.
– Ничего, – сказал он неуверенно. – Это ничего.
– Я пойду пописаю и проверю мой автоответчик. – Она вытащила из сумочки телефон. – Одновременно.
Он наблюдал, как его дочь идет по ресторану. Женщина, жена, возможно, будущая мать, но уже больше не сестра. Он любил ее до боли, и тем больше, чем яснее осознавал свою потерю, потерю сына, его Бена, его мальчика, его чудесного мальчика Бена. Вот он спит в своей коляске и пускает пузыри, жадно сосет распухшие от молока груди Элли, или стоит в детской кроватке, как часовой на посту, с подгузником, наполненным дерьмом, пятьдесят девять фунтов энтузиазма в шестилетнем возрасте, с подбитым качелями глазом в семь лет, сидит в ванной и теребит свой член, словно пытается запустить мотор газонокосилки, прикуривает от кухонной плиты в десять, помогает Чарли красить ванну в двенадцать, скверно играет на тромбоне многие годы, демонстрирует Чарли, как он может сделать семьсот отжиманий, пробегает одну милю за четыре минуты двадцать восемь секунд долговязым шестнадцатилеткой, следующим летом уже работает на лесоповале в Монтане, слегка повредив себе голень бензопилой, арестован за драку в баре там же – тогда он написал им замечательное письмо, объясняющее обстоятельства его ареста, своего рода аргумент против политики Рональда Рейгана, – а затем поступил в Браун, признавшись потом Чарли, что провел большую часть первого семестра занимаясь сексом с обольстительной дочерью мексиканского дипломата и читая поэзию майя в переводах. И вот его Бен, его единственный мальчик, его плоть и кровь, его мечта, просыпается однажды с темными синяками на ногах, а кожа его так опухла, что почти трескается, под глазами пунцовые мешки. Он едва мог дышать. У него что-то с кровью, сказал один врач; лейкемия, сказал второй; медицина здесь бессильна, сказал последний, и, увы, это было правдой. И несмотря на прежний запас жизненных сил, Бен долго не продержался; его выбросило из этого мира и перенесло в какое-то другое место, каким бы оно ни было, и все это случилось пятнадцать лет назад, а кажется, это было вчера, и ни один из них, ни Элли, ни Джулия, ни Чарли, уже не были прежними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72