– Просто я беспокоюсь, что меня могут преследовать.
Миссис Бертоли кивнула.
– Вы проводите меня до выхода? – спросила Кристина.
Женщина взглянула на часы.
– У меня скоро еще одно слушанье.
– Так вы меня не проводите?
Глаза миссис Бертоли были мертвыми, не выражающими ровно никакого интереса.
– Мисс Уэллес, вы вольны входить и выходить по своему желанию. Я не возьму с вас платы за сегодняшние услуги.
Детектив исчез. Но за ней мог следить кто-то другой за дверью зала суда. Она бы могла, конечно, подвязать волосы, или надеть солнечные очки, или переодеться в другой свитер, но что толку? К тому же при ней был ужасный и унизительный пластиковый пакет для мусора, который выдавал ее с головой. Она присела, сгорбившись, на сиденье в заднем ряду. Посижу здесь и все обдумаю, сказала она себе, не сдвинусь с места, пока не намечу план действий. Она была уверена, что за ней будут следить сразу же, как она выйдет из зала суда. Возможно, это сумасшествие. Но у нее были все основания подозревать, что все не так просто. Уж больно наглой звучала ложь Пека. Предположим, что кто-то, работающий на Тони Вердуччи, за всем наблюдает, предположим, он захочет с ней поговорить.
Она встала и, выйдя из зала суда, пошла вдоль по коридору. Двигай ногами, не осматривайся и не оглядывайся. Ты еще не свободна. Она проходила мимо хмурых черных парней, рядом стояли их матери – грузные и измотанные; мимо молодых ухарей, слишком много куривших и побывавших в трех-четырех метадоновых клиниках; мимо шаркающих судейских служащих с животами, которые нуждались в бандажах, мимо частных адвокатов с мясистым лицом и в очень дорогих часах, мимо семей жертв, передвигавшихся группками, объединенных солидарностью; в их лицах читалась непреклонность людей, решивших посвятить жизнь торжеству справедливости, и чем суровее приговор, тем лучше. Не смотрите на меня, не замечайте меня, думала она, торопливо проходя с опущенной головой.
Кристина вошла в лифт и неловко втиснулась между трех полицейских и двух адвокатов, ни один из которых не проронил ни слова. К ним присоединился на следующем этаже еще один мужчина, окинул ее взглядом. Какая странная стрижка, подумалось ей. Когда дверь лифта открылась снова, она вышла вслед за адвокатами. Мужчина со стрижкой тоже вышел из лифта. Не смотри на него, сказала она себе. Вошла в кабину и поехала на тринадцатый этаж. Мужчина за ней не увязался, но это ее не успокоило. Если Тони Вердуччи что-то от нее хочет, то ему придется подождать, пока она выйдет из здания суда. И Кристина скрылась в туалете.

Мясистая женщина, в тугом белом платье и туфлях-лодочках, стояла возле зеркала, поправляя прическу, зыркнула на Кристину и опять уставилась в зеркало.
В тот же момент в дверь уборной просунулась голова еще одной женщины.
– Мона, Бобби в машине ждет!
– А Жанетт выпустили? – спросила красотка, стоявшая перед зеркалом.
– Да, поэтому Бобби нас и торопит.
Женщина исчезла. Проститутки. Выход на волю под залог. Сутенер. Кристина наблюдала за той, что наводила марафет.
– По крайней мере, твой парень за тобой приехал, – сказала она, стоя у соседней раковины.
– Все они козлы.
– Да. Но есть на чем уехать.
Женщина повернулась к ней и нахмурилась.
– Тебя тоже только что отпустили?
Дверь опять открылась, и та же женщина прокричала:
– Мона, Бобби весь дерьмом изошел.
– Иду, иду, подожди минутку! – Мона повернулась к Кристине, – Прошу прощения, – и отправилась в кабинку, держа в руке маленький аэрозольный баллончик. – Никогда ничегоне трогай в таких местах, девочка, вот что я тебе скажу. Не прикасайся к толчку, не прикасайся к ручке, к умывальнику. – Послышалось шуршание бумаги. – Я даже не люблю туалетной бумагой пользоваться.
– А мужик у тебя нормальный? – обратилась Кристина к кабинке.
Ноги Моны в туфлях были расставлены на фут.
– Он о нас заботится. А тебе что, нужен кто-то? Он всегда ищет девочек.
Кристина услышала шипение аэрозольного баллончика.
– Да он со мной и разговаривать не захочет.
– Почему?
– Я одета не так, как надо. Опять раздалось шипение.
– Если внешность подходящая, он сразу заметит.
– Ну, не знаю, – сказала Кристина, до нее донесся сладковатый аромат.
– Если он тебе подкинет работенку, тогда ты мне забашляешь через неделю, идет?
– Конечно.
Туфли в кабинке сделали шажок.
– Я хочу сказать, две сотни баксов.
– О'кей.
– Двести баксов ровно.
– А как же.
Туфли повернули налево, как в степе.
– Даже если у тебя будет неудачная неделя.
– Идет, – сказала Кристина. Послышался шум воды, туфли повернули направо, затем появилась сама Мона.
– Пойдешь со мной. Пошли побеседуем с Бобби. Они присоединились к третьей женщине и прошествовали по коридору, подобно средней руки кинозвездам, не обращая внимания на многозначительные взгляды копов и завсегдатаев судов. На улице у кромки тротуара стоял большой «мерседес-седан» с еще одной женщиной на заднем сиденье. Переднее окно скользнуло вниз, мужчина с невыбритой полоской кожи под нижней губой бросил им:
– Какого хрена я вас дожидаться должен?
– Йо, Бобби, – сказала Мона. – А мы тебя и не просилиза нами заезжать.
Тот устало кивнул – бизнесмен в погоне за воображаемой прибылью.
– Вы все отсидели сколько положено?
Мона и ее товарки кивнули. Водитель, толстяк в темных очках, оставался безучастным.
– А ты кто такая? – спросил Бобби Кристину.
– Она со мной, – сказала Мона. – Она мне нравится.
– Я спросил, кто ты?
– Беттина, – сказала Кристина. – А как тебя зовут?
– Бобби Будь Здоров. Хочешь работать?
– Сначала подвези меня в ап-таун.
Бобби вздохнул и взглянул на Мону.
– Ну вот, здрасьте, у меня тут не такси.
– Так ты меня подвезешь? – спросила Кристина.
– А что я с этого поимею, детка?
– Не то, на что ты рассчитываешь.
– А ты вообще как здесь оказалась?
– Долго рассказывать.
Он удрученно махнул рукой.
– Известное дело.
Она влезла в машину и уселась рядом с тремя другими женщинами. На сиденье было тесно от бедер и ляжек. Если за ней и следил кто-то, он потеряет след. А если слежку ведут группами? Рик всегда говорил, что у полицейских есть машины и мотоциклы без опознавательных знаков, такси, микроавтобусы, грузовики «конэдисон», машины доставки, даже городские автобусы. Как она ни пыталась достичь его степени паранойи, так и не смогла. Ему всегда удавалось разглядеть то, что не видно другим, а ей – спрятать то, что было у всех на виду. Машина тронулась. Бобби обернулся.
– Эй, Беттина, так зачем ты просила, чтоб тебя подвезли?
– Да тут прицепился к ней кто-то, – ответила Мона покровительственно.
Бобби кивнул.
– Джерри, проскочи пару светофоров, пусть эта курочка отдышится.
– Нет проблем, брат.
Водитель притормозил на желтом, остановился и, как только зажегся красный, рванул через перекресток. «Мерседес» отрезало перпендикулярным трафиком. Потом два квартала на запад и сразу пулей по улице с односторонним движением, вильнул вправо на другую улицу со встречным движением, уходящую влево, сделал левый поворот на следующем светофоре и повернул направо в сторону ап-тауна из среднего ряда. В общем, если за ними кто и мог угнаться, то только на геликоптере.
– Этот парень специалист! – воскликнул Бобби. – Ясное дело, мне приходится ему платить.
– Бобби у нас богатый! – воскликнула Мона.
– Очень богатый? – спросила Кристина.
– О, я очень, оченьбогатый.
– А это как?
– Он всем девушкам дарит жемчуга.
– Настоящий жемчуг? – спросила Кристина.
– Конечно! – ответил Бобби. – Я его получаю от парня, который продает только лучшего качества. Для меня – по специальной цене.
– На-ка, взгляни, – Мона извлекла нитку жемчуга из крошечной дамской сумочки.
Кристина потрогала жемчуг. Выглядит как настоящий. Но ее мать, женщина бывалая, научила распознавать подделку.
– Знаешь, – сказала она, – есть способ узнать, настоящий жемчуг или нет.
– Да, по тому, сколько за него заплачено, –хихикнула Мона.
– Не только.
– Ты хочешь сказать, нашли ли его в моллюсках?
– Настоящий жемчуг всегда из моллюсков, – ответила Кристина, – но за ним больше не охотятся, как раньше, а специально помещают в раковину песчинку, и получается жемчужина. Это называется культивированный жемчуг.
– Но он не фальшивый, да? – спросила Мона, с подозрением осматривая свою нитку.
Машина плыла на север, к Канал-стрит.
– Не фальшивый, ты права. Я говорю о разнице между культивированным жемчугом и синтетическим.
– Синтетический – значит, фальшивый, – сказал Бобби, – вроде моих зубов. Но он выглядит как настоящий.
– Хоть он и не настоящий, – сказала Кристина. – И близко не лежал.
– А что, можно определить по цвету? – спросила Мона.
– Нет, – ответила Кристина. – Не по цвету, но есть один простой способ.
– Я на хрен весь этот треп слышать не желаю, – вдруг взвился Бобби, – я своим девушкам дарю настоящий жемчуг, так-то.
– Значит, ты не возражаешь, если я покажу ей мой, – сказала Мона. – Для проверки.
– А как насчет моего? –пискнула одна из женщин, потянувшись к своим серьгам. – Бобби, ведь это ты мне их дал.
– Эй, там, кончайте базар.
– А ну-ка, вот взгляни, подружка, – сказала Мона, протягивая Кристине свои бусы.
– Не смей трогать! – Бобби хлопнул водителя по плечу. – Джерри, останови машину. Я эту фифу в своей машине терпеть не намерен. Чтоб она меня тут еще с дерьмом мешала.
Машина притормозила у обочины, рядом с китайцем, отрезавшим рыбьи головы.
– Греби отсюда, – сказал Бобби Кристине.
– Обожди! – завопила Мона. – Скажи мне, как…
– Пошла вон, вытряхивай свою поганую задницу из моей машины!
Кристина открыла дверь и выскочила, прихватив пластиковый мешок, но дверцу не отпустила.
– Отпусти дверь, – проревел Бобби.
Она присела и посмотрела ему в глаза. Он мигнул. Рик научил ее, как распознавать слабаков. Обычно они больше кричали, чем делали.
– Я думаю, – сказала Кристина тихо, – что тебе не помешает вылезти и минутку со мной поговорить. Это в твоих же собственных интересах.
– Какого хрена тебе нужно?
– Я собираюсь помочь тебе выкарабкаться из дерьма, в котором ты по уши увяз, Бобби.
Он раздраженно вздохнул и выбрался из машины, оказавшись небольшого росточка.
– Так что ты мне хочешь сказать, женщина? Он ее не испугал. Просто заурядный сутенер.
Дешевый сутенер. Мир кишит такими, как он.
– Хочешь знать разницу между настоящим и поддельным жемчугом? Мне кажется, тебе следуетэто знать.
– Это еще зачем?
– Потому что, – она взглянула на машину, а затем перевела взгляд обратно на него, давая ему понять, что ей известно о его любви к махинациям, – я думаю,что ты давал настоящийжемчуг одним из своих девушек и не совсемнастоящий другим. Я это нутром чую.
Бобби сощурился от солнца. На мгновение задержал взгляд на китайце, потрошившем рыбу.
– А тебе-то какого до этого хрена?
– Да никакого. Я просто подумала, что, может, тебе интересно знать, как определить разницу самому, так чтоб, – она к нему склонилась, – ты не облажался.
Он кивнул в раздумье.
– Чтоб не возникало ненужных проблем и всего такого прочего.
– Во-во.
Он вытащил бумажник.
– Пятерку?
– Нет.
– Десять максимум.
– Ты что, больной?
Кристина пожала плечами.
– Для такого человека, как ты, эта информация ценная, Бобби. Ты бизнесмен, на тебя работают люди, и нужно, чтоб они тебе доверяли, тебе нужно поддерживать определенный имидж. Ты не можешь себе позволить, чтобы они начали свару, выясняя, у кого жемчуг настоящий, а у кого нет. Так? Это выставит тебя в дурном свете, даст понять, что ты дешевка. Так? Кроме того, тебе не помешает знать, что за товар продает твой поставщик – качественный или он облапошивает тебя.
Бобби бросил взгляд вдоль улицы с повадкой человека, контролирующего ситуацию, и перевел взгляд на Кристину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72