Рэмбо внезапно врубился: Сметана словно хотел зафиксировать алиби. Спросил про время… Без пяти четыре.
—Внимание. За спиной… — предупредил секьюрити-водитель.
Он обращался к Рэмбо лишь в случае крайней необходимости. Сзади «мерседес» догоняли. Взвыл клаксон. Рэмбо буквально похолодел, когда бешено мчащийся «корвет», обогнав на всей скорости, подрезал им крыло.
—Эй, чайник!
Из «корвета» громко послали.
—Ну, ты у меня сейчас пожалеешь…
Там не знали, с кем связываются. Ментовское, никогда не оставлявшее, мгновенно взяло верх.
—Ну-ка, достань его!
Водитель прибавил скорости. Заметил спокойно:
— А их гонят, между прочим… Муниципалы. Вон включили вертушку…
— Ментам их не взять!
Он качнул тумблер радиосвязи. Где-то впереди был джип ассоциации с секьюрити из группы оперативного реагирования.
—Девятый. Я — Восьмой!..
—Слушаю…
— Где вы?
Джип с группой оперативного реагирования ждал на углу Живописной.
— «Корвет» прошел тебя? Чешет под сто двадцать…
— Не было.
— Сейчас появится…
Рэмбо продиктовал номер.
— Попробуй тормознуть… Не киллеры ли?
По времени все могло срастись.
Через минуту из джипа передали:
— Показался! Сомневаюсь, что остановится!
— Перекрывай!..
— Пробую.
—Давай! Тем более менты их гонят! Отговоримся…
В «корнете» и не думали тормозить. Перекресток у Живописной прошли на красный. В момент. Словно в одно касание. Рэмбо отстал метров на двести, но расстояние между ними постепенно сокращалось. Еще дальше отставали муниципалы.
— Уходят!..
— Стреляй по колесам!
Дальнейшее произошло в считанные секунды. Из джипа секьюрити шмольнули по шинам. «Корвет» мгновенно потерял скорость. Развернулся на осевую. В ту же минуту навстречу с Таманской улицы вынырнули две машины муниципальной милиции с омоновцами, вызванные интеллигентом капитаном. Они затормозили рядом с джипом группы оперативного реагирования ассоциации. У тех и других было оружие. Инцидент мог закончиться кровью: муниципалы и секьюрити «Лайнса» запросто могли перестрелять друг друга. Головы штурмующих наполнил возбуждающий воздух опасности.
—Свои! — Рэмбо на ходу рванул дверцу. — Частная охрана!
Схватки удалось избежать. Омоновцы штурмовали «корвет» жестко, словно где-нибудь в Минеральных Водах или в Шатойском районе. В выбитые окна спереди и сзади просунулись «Калашниковы». Любое неосторожное движение внутри было чревато, грозило превратить все в кровавое месиво. Все было как в бытность Рэмбо в конторе . Брошенный на асфальт твой потенциальный убийца. Крик полным горлом. Невозможность сдержать себя. Вопросы сгоряча. Бешеная радость оттого, что живой.
—Молча, по одному! Руки за голову!
Из «корвета» с поднятыми руками полезли трое. Высокие, спортивные… Их мгновенно разметали по тротуару. Был высший пик душевного напряжения. Вдели в наручники. Не исключалось, что именно заказным убийцам Нисана, скрывшимся с места происшествия, внезапно так отчаянно-дико не повезло.
—Давай в округ! Тут близко…
Один из задержанных успел крикнуть:
— Мы — охрана кандидата в президенты…
— Разберемся…
Рэмбо вернулся в машину, набрал номер Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Друг его — Бутурлин, которого Сметана не к месту попомнил на рассвете, один из нынешних корифеев РУОПа — оказался на месте. Его уже подняли.
—Тебе тут работа…
Было ясно: убийство Арабова, как имеющее общественный резонанс, отдадут не в Двенадцатый отдел МУРа, а в РУОП. Рэмбо рассказал и про мчавший из центра «корвет».
— Бригада, в общем, стремная. Будто бы охраняют кандидата…
— Черт бы их побрал… — Бутурлин был в образе. Ему вроде все обрыдло. Но потом его все же пробило. — Спасибо. Ты настоящий к о р е ф а н… Еду!
Бутурлин нагрянул внезапно: в отделении милиции его не ждали. Дежурный вскочил с рапортом… Флегматичный, немногословный Бутурлин махнул рукой, молча двинулся мимо, в глубь здания. Задержанных корветовцев только-только разбросали по кабинетам. Держали — чтобы нельзя было ничего достать, выбросить, проглотить. В случае последнего — каждого, как это принято, не колеблясь, накачали бы слабительным, сняли штаны, усадили на газеты… В интонациях, в лексиконе, в резкости движений ментов еще чувствовалась разгоряченность — накал недавней схватки. Бутурлин выслушал объяснения омоновцев, интеллигентного вида капитана-муниципала. История с «корветом» ему сразу не понравилась. Дежурный выложил документы доставленных:
—Частные охранники. Фирма «Новые центурионы»…
Название ни о чем не говорило.
—Лицензированы управлением на Щепкина. Я проверил. Имеют право на огнестрельное оружие…
— Которого при них не оказалось!
Дежурный отозвался как эхо:
— Которого при них не оказалось.
— Зато полные карманы денег…
— Точно.
Перед дежурным лежали пачки долларов, перетянутые аптечными резинками.
Все трое задержанных конечно же были спортсмены — мастера по мудреным единоборствам. В РУОПе уже не удивлялись.
В дверь заглянул сотрудник, приехавший с Бутурлиным:
— Тут задержанный к вам с жалобой… Можно?
— Давай.
— Начальник… — Охранник-спортсмен представился как бригадир. Держался независимо. — Одному нашему при задержании вывернули руку, а ему в среду на соревнования! Международная встреча… — У самого бригадира после жесткого захвата не поворачивалась шея.
О цели поездки бригадир объяснил:
— Нас вызвали телефонограммой… Сообщили, что совершено нападение на квартиру нашего президента.
— И вы конечно же бросились на помощь… — встрял приехавший с Бутурлиным руоповец.
— Можете проверить у дежурного. Он наверняка записал вызов…
Бутурлин полюбопытствовал без интереса:
— Кто сообщил о нападении на квартиру?
— Не знаю. Нас послал дежурный…
— В момент звонка вы находились с ним?
— Во дворе.
— Кто непосредственно получил приказ ехать?
— Лично я.
— И вы выехали без оружия? — снова вмешался руоповец. — По серьезному сигналу?
Центурионец не ответил.
— Может, оно в машине?
— Нет. Откуда?!
Руоповец все же вытащил его на упоминание о кандидате в президенты.
— Наряд с оружием задействован в личной охране кандидата в президенты…
— Кого же?
—Начальству виднее… Пусть объясняется!
Бутурлин ничего не сказал. Среди «своих» было полно «чужих». Дежурный мог вполне прирабатывать в пункте обмена валюты, телохранителем или охранником.
«Может, с ходу, только уедем, позвонит этим „Новым центурионам“, расскажет, чем интересовались…»
Неприветливый, сумрачный подошел к плану города. Задал несколько постылых вопросов:
— Кто указал маршрут, каким ехать к начальству?
— Я сам… Шеф живет в Серебряном бору.
Шоссе, которым они следовали к Хорошевке, проходило в стороне от места убийства бухарского банкира, но водитель мог прогнать мимо дома Арабова, подождать кого-то, кто оттуда выбежал…
«Кто-то мог подсесть по дороге… Исчезнуть в районе Серебряного бора. Если бы не Рэмбо. Не муниципалы…»
Бутурлин ничего больше не спросил, пошел к машине. Дежурный выскочил следом.
— Как будем?.. — думал сказать «товарищ подполковник». Не выговорилось.
— Проверяй! Это твоя забота! Никого пока не отпускать…
Из машины позвонил Савельеву — заместителю:
— Поедешь в охранное агентство «Новые центурионы». Кроме того, организуешь осмотр местности по маршруту движения «корвета». В курсе? По дороге из машины могли выкинуть оружие. Я еду к дому Арабова… Свежее есть?
— Утром Сметану и Серого видели на Хорошевке. Приезжали к твоему другу…
— К Рэмбо?
— Около четырех… Сейчас они в центре. А засекли их ночью. На Минском шоссе. В районе Голицына.
С Хорошевских проездов, из охранно-сыскной ассоциации, «Джип-Чероки» с бандитами правил на Новый Арбат. Ехали молча. Судьба брата Серого, томившегося в одиночке в ожидании расстрела, похоже, определилась. Все зависело теперь от людей, входивших в Комиссию по помилованию, и тех, кто готовил им материал.
Брат был не судим, его подозревали в связи с чеченскими боевиками Басаева, но точных данных о его участии в боях на их стороне не было. Как в насмешку, в последнее время перед случившимся на него словно что-то нашло: брат бросил пить, не пропускал ни одной заутрени, причащался.
К нему вломились из местной милиции на рассвете. Но собственной инициативе, без приказа. Все с большого бодуна. С руганью, с угрозами. Ничего не объясняя, сорвали дверь… Брат схватился за автомат. Положил троих. Все трое молодые. Казаки. Потом оказалось: учились вместе… Один оставил мать-инвалидку, у второго только родился первенец — его они и обмывали всю ночь. Станица ахнула. Брата еле спасли от самосуда, хотели запороть на месте. Он и сам желал и готов был принять смерть. Потом казаки протрезвели, малость отошли…
Перенос времени бандитского визита к Рэмбо был действительно связан с переговорами о спасении брата Серого, Они проходили в ближнем Подмосковье. В «Иверии» — грузинском коммерческом ресторане на Минском шоссе, при въезде в Голицыне Захолустный поселок, родовое поместье именитых князей Голицыных, известный прежде разве лишь поклонникам пушкинских мест, за последние годы быстро обустраивался. Совместное российско-германское производство — завод сборки популярного «Мерседеса-Бенц» обещал прогреметь в европейском автобизнесе.
Придорожный ресторан в сосновом бору — с дичью, приготовленной по-мингрельски, имеретински, абхазски, с хачапури, хашем — обживали германские специалисты.
Никому не было дела до троих русских за столиком в углуи еще четверых по соседству — трезвых, накачанных типов— «правая рука в кармане».
Переговоры со Сметаной и Серым вел Сотник — из новых авторитетов, имеющих поддержку силовых структур. В нем угадывался кадровый офицер спецназа, хладнокровный, вышколенный КГБ или ГРУ, не теряющийся при любой ситуации, точный в словах. Сотник сказал определенно:
—Есть адвокат, он вхож в Комиссию по помилованиям…
Он теперь уже не мог повернуть назад. Но Серый не верил.
— Реально?
— Да. Миллион баксов. Налом.
Официант, рябой парень, сделал попытку приблизиться, телохранители закрыли ему проход.
— Может, бутылочку «Киндзмараули»?
— Не нужно.
Партнеры ничего не пили, кроме колы. Ели тоже лениво, без аппетита.
Приоткрылся и путь, каким будет действовать адвокат. Вернуть к жизни убитых братом парней, пришедших его арестовывать, все равно невозможно. Приговор к расстрелу стал местью общества, на словах публично осуждающего вендетту как пережиток родового строя. Комиссия, сплошь московская интеллигенция, члены творческих союзов, прекрасно это понимали. И вот теперь они были не против обменять жизнь убийцы на миллион долларов, которые брат преступника вложит в культурную сферу — в частности в кино, испытывающее при коммерциализации искусства наибольшие финансовые трудности.
—Интеллигенция выступает против смертной казни… Сейчас удобный момент. В Доме кино презентация фильма о преступности. В обществе огромный интерес к теме. Деньги пойдут на спонсирование отечественной ленты о русской мафии. Мафия и даст деньги…
Гарантом выступала могущественная структура, стоящая за Сотником.
—Адвокат снимет процент…
Серый прохрипел разом сжавшимся горлом:
—Нельзя тянуть.
—А зачем тянуть? Презентация фильма завтра. Точнее, уже сегодня. Если мы договорились, вот приглашения в Дом кино.
Сотник и стоявшие за ним были людьми слова, Сметана и Серый успели в этом убедиться. Участвуя только споим невмешательством, авторитеты за один раз добыли и о б щ а к миллион зелеными . Теперь его предстояло вынуть, чтобы спасти брата.
«Чемодан стодолларовых…»
Деньги были. Миллион баксов ждал своего часа в бревенчатой пятистенке на трассе Москва—Минск, недалеко от Одинцова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
—Внимание. За спиной… — предупредил секьюрити-водитель.
Он обращался к Рэмбо лишь в случае крайней необходимости. Сзади «мерседес» догоняли. Взвыл клаксон. Рэмбо буквально похолодел, когда бешено мчащийся «корвет», обогнав на всей скорости, подрезал им крыло.
—Эй, чайник!
Из «корвета» громко послали.
—Ну, ты у меня сейчас пожалеешь…
Там не знали, с кем связываются. Ментовское, никогда не оставлявшее, мгновенно взяло верх.
—Ну-ка, достань его!
Водитель прибавил скорости. Заметил спокойно:
— А их гонят, между прочим… Муниципалы. Вон включили вертушку…
— Ментам их не взять!
Он качнул тумблер радиосвязи. Где-то впереди был джип ассоциации с секьюрити из группы оперативного реагирования.
—Девятый. Я — Восьмой!..
—Слушаю…
— Где вы?
Джип с группой оперативного реагирования ждал на углу Живописной.
— «Корвет» прошел тебя? Чешет под сто двадцать…
— Не было.
— Сейчас появится…
Рэмбо продиктовал номер.
— Попробуй тормознуть… Не киллеры ли?
По времени все могло срастись.
Через минуту из джипа передали:
— Показался! Сомневаюсь, что остановится!
— Перекрывай!..
— Пробую.
—Давай! Тем более менты их гонят! Отговоримся…
В «корнете» и не думали тормозить. Перекресток у Живописной прошли на красный. В момент. Словно в одно касание. Рэмбо отстал метров на двести, но расстояние между ними постепенно сокращалось. Еще дальше отставали муниципалы.
— Уходят!..
— Стреляй по колесам!
Дальнейшее произошло в считанные секунды. Из джипа секьюрити шмольнули по шинам. «Корвет» мгновенно потерял скорость. Развернулся на осевую. В ту же минуту навстречу с Таманской улицы вынырнули две машины муниципальной милиции с омоновцами, вызванные интеллигентом капитаном. Они затормозили рядом с джипом группы оперативного реагирования ассоциации. У тех и других было оружие. Инцидент мог закончиться кровью: муниципалы и секьюрити «Лайнса» запросто могли перестрелять друг друга. Головы штурмующих наполнил возбуждающий воздух опасности.
—Свои! — Рэмбо на ходу рванул дверцу. — Частная охрана!
Схватки удалось избежать. Омоновцы штурмовали «корвет» жестко, словно где-нибудь в Минеральных Водах или в Шатойском районе. В выбитые окна спереди и сзади просунулись «Калашниковы». Любое неосторожное движение внутри было чревато, грозило превратить все в кровавое месиво. Все было как в бытность Рэмбо в конторе . Брошенный на асфальт твой потенциальный убийца. Крик полным горлом. Невозможность сдержать себя. Вопросы сгоряча. Бешеная радость оттого, что живой.
—Молча, по одному! Руки за голову!
Из «корвета» с поднятыми руками полезли трое. Высокие, спортивные… Их мгновенно разметали по тротуару. Был высший пик душевного напряжения. Вдели в наручники. Не исключалось, что именно заказным убийцам Нисана, скрывшимся с места происшествия, внезапно так отчаянно-дико не повезло.
—Давай в округ! Тут близко…
Один из задержанных успел крикнуть:
— Мы — охрана кандидата в президенты…
— Разберемся…
Рэмбо вернулся в машину, набрал номер Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Друг его — Бутурлин, которого Сметана не к месту попомнил на рассвете, один из нынешних корифеев РУОПа — оказался на месте. Его уже подняли.
—Тебе тут работа…
Было ясно: убийство Арабова, как имеющее общественный резонанс, отдадут не в Двенадцатый отдел МУРа, а в РУОП. Рэмбо рассказал и про мчавший из центра «корвет».
— Бригада, в общем, стремная. Будто бы охраняют кандидата…
— Черт бы их побрал… — Бутурлин был в образе. Ему вроде все обрыдло. Но потом его все же пробило. — Спасибо. Ты настоящий к о р е ф а н… Еду!
Бутурлин нагрянул внезапно: в отделении милиции его не ждали. Дежурный вскочил с рапортом… Флегматичный, немногословный Бутурлин махнул рукой, молча двинулся мимо, в глубь здания. Задержанных корветовцев только-только разбросали по кабинетам. Держали — чтобы нельзя было ничего достать, выбросить, проглотить. В случае последнего — каждого, как это принято, не колеблясь, накачали бы слабительным, сняли штаны, усадили на газеты… В интонациях, в лексиконе, в резкости движений ментов еще чувствовалась разгоряченность — накал недавней схватки. Бутурлин выслушал объяснения омоновцев, интеллигентного вида капитана-муниципала. История с «корветом» ему сразу не понравилась. Дежурный выложил документы доставленных:
—Частные охранники. Фирма «Новые центурионы»…
Название ни о чем не говорило.
—Лицензированы управлением на Щепкина. Я проверил. Имеют право на огнестрельное оружие…
— Которого при них не оказалось!
Дежурный отозвался как эхо:
— Которого при них не оказалось.
— Зато полные карманы денег…
— Точно.
Перед дежурным лежали пачки долларов, перетянутые аптечными резинками.
Все трое задержанных конечно же были спортсмены — мастера по мудреным единоборствам. В РУОПе уже не удивлялись.
В дверь заглянул сотрудник, приехавший с Бутурлиным:
— Тут задержанный к вам с жалобой… Можно?
— Давай.
— Начальник… — Охранник-спортсмен представился как бригадир. Держался независимо. — Одному нашему при задержании вывернули руку, а ему в среду на соревнования! Международная встреча… — У самого бригадира после жесткого захвата не поворачивалась шея.
О цели поездки бригадир объяснил:
— Нас вызвали телефонограммой… Сообщили, что совершено нападение на квартиру нашего президента.
— И вы конечно же бросились на помощь… — встрял приехавший с Бутурлиным руоповец.
— Можете проверить у дежурного. Он наверняка записал вызов…
Бутурлин полюбопытствовал без интереса:
— Кто сообщил о нападении на квартиру?
— Не знаю. Нас послал дежурный…
— В момент звонка вы находились с ним?
— Во дворе.
— Кто непосредственно получил приказ ехать?
— Лично я.
— И вы выехали без оружия? — снова вмешался руоповец. — По серьезному сигналу?
Центурионец не ответил.
— Может, оно в машине?
— Нет. Откуда?!
Руоповец все же вытащил его на упоминание о кандидате в президенты.
— Наряд с оружием задействован в личной охране кандидата в президенты…
— Кого же?
—Начальству виднее… Пусть объясняется!
Бутурлин ничего не сказал. Среди «своих» было полно «чужих». Дежурный мог вполне прирабатывать в пункте обмена валюты, телохранителем или охранником.
«Может, с ходу, только уедем, позвонит этим „Новым центурионам“, расскажет, чем интересовались…»
Неприветливый, сумрачный подошел к плану города. Задал несколько постылых вопросов:
— Кто указал маршрут, каким ехать к начальству?
— Я сам… Шеф живет в Серебряном бору.
Шоссе, которым они следовали к Хорошевке, проходило в стороне от места убийства бухарского банкира, но водитель мог прогнать мимо дома Арабова, подождать кого-то, кто оттуда выбежал…
«Кто-то мог подсесть по дороге… Исчезнуть в районе Серебряного бора. Если бы не Рэмбо. Не муниципалы…»
Бутурлин ничего больше не спросил, пошел к машине. Дежурный выскочил следом.
— Как будем?.. — думал сказать «товарищ подполковник». Не выговорилось.
— Проверяй! Это твоя забота! Никого пока не отпускать…
Из машины позвонил Савельеву — заместителю:
— Поедешь в охранное агентство «Новые центурионы». Кроме того, организуешь осмотр местности по маршруту движения «корвета». В курсе? По дороге из машины могли выкинуть оружие. Я еду к дому Арабова… Свежее есть?
— Утром Сметану и Серого видели на Хорошевке. Приезжали к твоему другу…
— К Рэмбо?
— Около четырех… Сейчас они в центре. А засекли их ночью. На Минском шоссе. В районе Голицына.
С Хорошевских проездов, из охранно-сыскной ассоциации, «Джип-Чероки» с бандитами правил на Новый Арбат. Ехали молча. Судьба брата Серого, томившегося в одиночке в ожидании расстрела, похоже, определилась. Все зависело теперь от людей, входивших в Комиссию по помилованию, и тех, кто готовил им материал.
Брат был не судим, его подозревали в связи с чеченскими боевиками Басаева, но точных данных о его участии в боях на их стороне не было. Как в насмешку, в последнее время перед случившимся на него словно что-то нашло: брат бросил пить, не пропускал ни одной заутрени, причащался.
К нему вломились из местной милиции на рассвете. Но собственной инициативе, без приказа. Все с большого бодуна. С руганью, с угрозами. Ничего не объясняя, сорвали дверь… Брат схватился за автомат. Положил троих. Все трое молодые. Казаки. Потом оказалось: учились вместе… Один оставил мать-инвалидку, у второго только родился первенец — его они и обмывали всю ночь. Станица ахнула. Брата еле спасли от самосуда, хотели запороть на месте. Он и сам желал и готов был принять смерть. Потом казаки протрезвели, малость отошли…
Перенос времени бандитского визита к Рэмбо был действительно связан с переговорами о спасении брата Серого, Они проходили в ближнем Подмосковье. В «Иверии» — грузинском коммерческом ресторане на Минском шоссе, при въезде в Голицыне Захолустный поселок, родовое поместье именитых князей Голицыных, известный прежде разве лишь поклонникам пушкинских мест, за последние годы быстро обустраивался. Совместное российско-германское производство — завод сборки популярного «Мерседеса-Бенц» обещал прогреметь в европейском автобизнесе.
Придорожный ресторан в сосновом бору — с дичью, приготовленной по-мингрельски, имеретински, абхазски, с хачапури, хашем — обживали германские специалисты.
Никому не было дела до троих русских за столиком в углуи еще четверых по соседству — трезвых, накачанных типов— «правая рука в кармане».
Переговоры со Сметаной и Серым вел Сотник — из новых авторитетов, имеющих поддержку силовых структур. В нем угадывался кадровый офицер спецназа, хладнокровный, вышколенный КГБ или ГРУ, не теряющийся при любой ситуации, точный в словах. Сотник сказал определенно:
—Есть адвокат, он вхож в Комиссию по помилованиям…
Он теперь уже не мог повернуть назад. Но Серый не верил.
— Реально?
— Да. Миллион баксов. Налом.
Официант, рябой парень, сделал попытку приблизиться, телохранители закрыли ему проход.
— Может, бутылочку «Киндзмараули»?
— Не нужно.
Партнеры ничего не пили, кроме колы. Ели тоже лениво, без аппетита.
Приоткрылся и путь, каким будет действовать адвокат. Вернуть к жизни убитых братом парней, пришедших его арестовывать, все равно невозможно. Приговор к расстрелу стал местью общества, на словах публично осуждающего вендетту как пережиток родового строя. Комиссия, сплошь московская интеллигенция, члены творческих союзов, прекрасно это понимали. И вот теперь они были не против обменять жизнь убийцы на миллион долларов, которые брат преступника вложит в культурную сферу — в частности в кино, испытывающее при коммерциализации искусства наибольшие финансовые трудности.
—Интеллигенция выступает против смертной казни… Сейчас удобный момент. В Доме кино презентация фильма о преступности. В обществе огромный интерес к теме. Деньги пойдут на спонсирование отечественной ленты о русской мафии. Мафия и даст деньги…
Гарантом выступала могущественная структура, стоящая за Сотником.
—Адвокат снимет процент…
Серый прохрипел разом сжавшимся горлом:
—Нельзя тянуть.
—А зачем тянуть? Презентация фильма завтра. Точнее, уже сегодня. Если мы договорились, вот приглашения в Дом кино.
Сотник и стоявшие за ним были людьми слова, Сметана и Серый успели в этом убедиться. Участвуя только споим невмешательством, авторитеты за один раз добыли и о б щ а к миллион зелеными . Теперь его предстояло вынуть, чтобы спасти брата.
«Чемодан стодолларовых…»
Деньги были. Миллион баксов ждал своего часа в бревенчатой пятистенке на трассе Москва—Минск, недалеко от Одинцова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54