Неерия — в белой накидке — сидел справа от амвона. Кроме бухарского банкира, там занимали места еще несколько представителей крупного частного бизнеса, шеф-редактор «Еврейской газеты», сотрудники посольства, журналисты. Вроде ложи для почетных гостей…
Неерия вместе с другими заметными людьми московской диаспоры был уже представлен лидеру и теперь ждал сигнала.
За кулисами был второй выход.
В коридоре, за поворотом стены, не видимый сидящими в зале, тоже в таллите, в черной кипе стоял Игумнов, он должен был принять Арабова сразу после отбытия израильского лидера.
Рядом находился еще один сотрудник «Лайнса» — тоже в кипе и таллите, — он был одной комплекции с Неерией.
Представители израильской разведки и сотрудники российской ФСБ занимали узловые проходы.
Рэмбо присматривался к израильским секьюрити. Через несколько часов ему предстояло объявиться на их поле. «Тип в общем-то знакомый…» Высоченного роста, обеспечивающего кругозор, худощавые, коротке-стриженные. Недоверчивый взгляд, непрекращающееся поворачивание голов… «Рабина-то все равно вы просрали…» Телохранители что-то передавали коллегам за стенами молитвенного дома. От воротника к левому уху, сзади, тонкой змейкой сбегала крученая нить радиотелефона.
Присутствовали и свои — российские разведчики. Их Игумнов отлично себе представлял.
Выступление израильского лидера закончилось внезапно. Точнее, оборвалось. Прозвучало повсеместно известное за пределами Израиля:
—Шалом…
Задействованные в операции частные детективы «Лайнса» были начеку. Игумнов смотрел через проход на Рэмбо.
Один из израильских секьюрити неожиданно почувствовал взгляд, обернулся — светло-рыжий, похожий на тремингованного молодого эрделя. Они встретились глазами…
Президент ассоциации кивнул. Сотрудник «Лайнса», стоявший с Игумновым, спустил ниже, на лицо, таллит — он теперь был накрыт с головой, — повернулся, закрыл собой Неерию. По иронии судьбы это был Ротный, ревностный христианин, весьма прохладно относившийся к иудаизму. Задание Рэмбо ему претило, как и накидка, которую ему пришлось набросить. На «спасибо» Неерии он шепнул:
—Благодарите Рэмбо!
Израильский лидер уже шел по центральному проходу в окружении телохранителей. Собравшиеся, не переставая хлопать, поднялись с мест. Охрана Шабака и ФСБ снималась.
На Архипова, внизу, наступал час пик для охотившихсяза Неерией. Было ясно, что он исчезнет прямо из синагоги. Пока заказ на убийство снят не был, глава «Дромита» не мог больше появиться на людях. Положение осложнялось присутствием посольского персонала, кагэбэшного и дипломатического транспорта. Неерия сваливал вместе с Игумновым из внутреннего помещения через двор редакции газеты «Советский спорт». Там стояла «Вольво». Рэмбо выходил по центральному проходу. Закутанный в полосатый таллит Ротный, не поднимая головы, проталкивался следом. Следовало проскочить к дверям прежде, чем кто-то обратит внимание на оставленный у последнего пюпитра пакет со старыми ментовскими брюками и кителем…
После взрыва на Пражском радиусе в метро в Москве только еще начинали серьезно приглядываться к забытым вещам, тогда как в Израиле, в условиях арабского террора, каждый бесхозный предмет становился смертельно опасным…
— Хэфец хашуд! — Охранник у входа заметил подозрительный сверток. Народ толпой хлынул из синагоги.
Рэмбо включил радиотелефон, во время выступления лидера он оставался выключенным. Секьюрити, находившиеся во дворе редакции, просигналили: Игумнов и Неерия уже выбегали из черного хода синагоги, садились в «Вольво»…
Что-то происходило вокруг все эти последние дни. Генерал Гореватых не мог понять, что именно. Началось с испачканной испражнениями куска сорочки.
По роду прошлой деятельности Гореватых контактировал не раз с так называемыми отбросами общества, они не вызывали в нем ни отвращения, ни страха. По большей части, становились его агентами либо пребывали под колпаком.
Такое было впервые.
«Рассветбанк» постоянно находился в тени. За спинами собратьев по кредиту. Не рекламировался. Не подписывал обращений ни к властям, ни к оппозиции вместе с другими ведущими банкирами и промышленниками. «Рассветбанк» занимается финансированием объектов рыболовецких промыслов, главным образом Каспийского пароходства на линии Красноводск—Астрахань…
То, что тряпка с экскрементами направлена была не непосредственным исполнителям акций такого рода, не Юре, зитц-президенту, стоявшему формально первым номером, говорило о многом. Кто-то совершенно четко взял обратный след убийц Савона и вышел на организатора. «Не побрезговал лететь с дерьмом…» Гореватых был не из пугливых. Он не боялся ни «Белой чайханы», ни своих союзников из исламистски настроенной банды Мумина. Дело было в другом. Когда одного из команды берут на мушку, остальные тут же отстраняются и даже спешат его с д а т ь …
Серый и Сметана, безусловно, были противники непростые. Не исключалось, что ветер дул отсюда…
Бывшие коллеги пересылали ему агентурные материалы и сводки наружного наблюдения за Серым. В начале года Серого видели в непосредственной близи от банка. Вор самолично без сопровождения на огромной скорости проскочил мимо на мощном своем «Харлее-Дэвидсоне».
Гореватых заранее был готов к тому, что он, и только он сам должен обеспечить свою безопасность. Ни начальник службы безопасности «Рассветбанка», ни второй круг охраны — Фонд психологической помощи Марка Галдера, сиречь Кудим.
Гореватых еще раньше приступил к созданию еще одной автономной, подчиненной ему лично, секретной линии обороны. Экс-начальник одного из главков, в свое время ему лично обязанный, путем несложной комбинации вывел на него некий комитетский кадр, легендированный как сотрудник президентской охраны из ближнего зарубежья. С ним беседовала высокооплачиваемая помощница Гореватых, сам генерал имел возможность слышать разговор и видеть посетителя на экране монитора. Живой, весьма обаятельный молодой человек, стройный, беловолосый, не поднимал глаз на собеседницу. Он назвался Ивановым. Помощница-секретарь, которую Гореватых самолично за огромную — третью по величине — зарплату в фирме переманил из Общества культурной связи с зарубежными странами, была из бывших — много лет прожила с мужем в Египте, владела стенографией, языками. Она, несомненно, была находкой в смысле деловых качеств и роли в создании имиджа фирмы. В короткую беседу она вложила максимум обаяния и усилий.
— Пожалуйста, немного о себе, чтобы я могла наилучшим образом представить вас шефу… Вы давно в Москве?
— Три месяца. С женой развелся. Снял комнату в Одинцове. Пока не прописан. В прошлом какое-то время проработал в милиции…
— Уголовный розыск?
— Наружная служба. Старший лейтенант. До этого недолгое время в президентской охране. На Кавказе, в «горячей точке». И в Москве охранял его. Точнее, его персональный вагон. В гостинице с ним находились другие…
Помощница была вся неподдельный интерес и внимание.
— И в Москве тоже охраняли Первое Лицо?
— Ну да…
Иванов назвал несколько имен. Гореватых, отключивший все телефоны в кабинете, внимательно слушал.
— Как интересно… — Секретарь была удивительно органична. У нее было преимущество воспитания и рода, не менее двух столетий поставлявшего дипломатов сначала русскому, а затем и коммунистическому престолу. — У меня как раз несколько свободных минут. Могу предложить вам кофе?
— Буду благодарен. Вам действительно интересно?
— Безумно! Я вам сказала… — Никто еще не слушал его версию с таким вниманием.
—Вам, конечно, пришлось пройти подготовку…
— Я был на специальном семинаре. Меня оформили как частного детектива…
— На редкость интересно. У нас ведь банк — бумажки, счета… Спецсеминар — это профессионалы, разведчики?
— Из нас готовили водителей-секьюрити. При этом постоянно напоминали про случай с нападением террористов на Шлейера…
Гореватых в кабинете внимательно слушал. Он знал эту историю, в комитетской школе ее любили повторять новичкам. Водитель-секьюрити Ганса Шлейера оказался на высоте. История эта обошла всю прессу.
«Не оттуда ли он ее взял, чтобы сделать своей визитной карточкой? И Иванов ли он?»
Что-то в нем, определенно, было для дела, которое генерал думал ему поручить.
«Надо только все как следует проверить. Слепой теряет палку всего один раз».
Генерал дал ему возможность договорить, нажал на звонок. Секретарь извинилась:
—Меня вызывают. Оставьте, пожалуйста, ваш телефон. Может, что-то для вас будет. Я обязательно позвоню.
То, что Иванов предлагал свои услуги в качестве секьюрити, а не киллера, его не смутило. Телохранители и убийцы испокон веку были двумя сторонами одной медали. Гореватых проверил Иванова сам, не поручив кандидата ни службе безопасности, ни Фонду психологической помощи Галдера, ни секьюрити «Рыбацкого банка». Где бы он ни находился, у него всегда хватало средств на личную агентуру. Он практиковал это во всех странах, где работал по линии Первого Главного управления, и потом — по культурным связям с зарубежьем. В Швейцарии — в Иллигхаузене, в кантоне Тюринген — на Кипре, в Южной Америке. Со своими закордонными помощниками он и сегодня поддерживал достаточно тесные отношения, но теперь они были иными, дававшими возможность заработать и ему, и им. И еще группе влиятельных людей наверху.
Проверка Иванова показала: «В Москве без прописки и связей. Жилье снимает. Не судим. Начинал в бывшем КГБ СССР на охране правительственных дач. Уволен по сокращению. Имеет лицензию частного охранника. Сопровождал девиц легкого поведения в дальнее зарубежье. Разведен. Ребенка воспитывает теща, отца не подпускает. Деньги на ребенка присылает дочь…»
«Чем не киллер?» — рассудил Гореватых. Через пару недель генерал позвонил ему. Он не назвал себя, и номер аппарата, с которого он звонил, не высвечивался. О встрече договорились быстро.
—На площадке у памятника писателю Александру Фадееву. Миусы…
Генерал подхватил его в машину по дороге. Проезжая по Садовому, притормозили. Разговаривали в кафе недалеко от Планетария — забегаловке, где Гореватых никогда не видели и никто не мешал. Он, с понта , занимался перегоном автомашин на линии Антверпен—Кунцево, подбирал водителей и секьюрити. Разговор был ни к чему не обязывающий, дружеский. Иванов снова предъявил промышленника Шлейера с «Красными бригадами» — свою визитную карточку. Гореватых заметил дружелюбно-весело:
—Лучше бы Шлейер гонял на мотоцикле. Может, сохранил бы жизнь…
Иванов необъяснимым, почти звериным чутьем уловил мгновенный напряг собеседника:
—Мотоцикл не панацея… Когда идет охота на дичь, ей не спастись…
Гореватых приехал в офис рано. Предупредил секретаря:
—Ни с кем не соединять. Возьмите звонки на себя…
Секретарь мгновенно уловила его состояние:
—Я заварю вам отличный чай. У меня еще сохранилась египетская заначка…
Утренняя дерьмовая находка в почтовом ящике была достаточно серьезным поводом для размышлений. «Рассветбанк» был завязан в крутой игре, которая была разбита на ряд этапов. Сейчас был период жесткой конфронтации с «Белой чайханой» и их представителем в Москве — фондом «Дромит». Союзниками «Рассветбанка» на этом этапе выступали московские авторитеты Сметана и Серый. Именно они, а не «Рассветбанк» становились мишенью своих коллег, объявивших себя так называемой российской мафией, собиравшейся в эти дни на суд в Иерусалиме. В дальнейшем союзников предполагалось резко сменить, получив за это дивиденды с нынешних своих противников. Сегодняшние враги автоматически становились союзниками, как только «Рассветбанк» своими руками расправился с их врагом — в частности с Серым… Такова была стратегия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54