– Он встал и подошел ко мне. – И скажу тебе откровенно, помоги кому-нибудь, если можешь. У тебя репутация беспристрастного человека. Но избиратели могут не знать этого, однако это не секрет в профессиональных кругах. Видишь ли, это не всем по нраву. Репутация человека, не делающего одолжений, в иных случаях мешает. Люди ждут от тебя помощи. Как ты думаешь, почему Лео Мендоза выдвинул против тебя свою кандидатуру? Лео не самый лучший юрист в городе, но он связан с политикой. За ним деньги, и не только. Кое-кому хочется иметь на посту окружного прокурора преданного человека. Помни об этом, Марк. Держи с ним ухо востро.
– Я знаю ему цену. Но спасибо за совет.
Элиот пожал плечами.
– Совет ничего не стоит. Я в свое время пропускал кучу советов мимо ушей.
Он взял шляпу.
– Незамедлительно нужно заняться этим, – уже громче сказал он, возвращаясь к нашему разговору. – Как только Остин договорится с клиентом, я свяжусь с тобой. Согласен?
– Согласен.
Элиот кивнул и двинулся к выходу с таким видом, как будто покидал собственный кабинет и ему известны все лабиринты нового здания. Я остался стоять у стола, вглядываясь в огромные буквы газетного заголовка. На следующей неделе в газетах появится мое имя.
Но, как сказал Элиот, это не причинит мне вреда.
Я мечтал по желанию становиться невидимым. Мне нравилось, когда меня узнавали, мне льстила популярность окружного прокурора, но иногда требовалось по роду занятий незаметно проскользнуть в зал суда, а это не всегда удавалось. Хотелось бы возникнуть в кабинете совершенно неожиданно, понаблюдать за своими заместителями, когда они переговариваются с судьей или обсуждают позиции обвинения с адвокатом. Я с пониманием отношусь к отсутствию у них энтузиазма в просматривании судебных дел, скука непреложно присутствует в любой работе. Но стоит мне появиться в зале суда, как у них каменеют спины. С губ готов слететь неумолимый приговор; Все развивают бурную деятельность.
Чтобы смягчить ситуацию, я взял в привычку ходить по зданию. По крайней мере раз в день я спускаюсь вниз и обхожу залы суда. Люди перестают напрягаться, когда привыкают к моим нечаянным вылазкам.
В тот день, когда Элиот покинул мой кабинет, я решил совершить свой обычный обход. В августе недели, похоже, летят быстрее, и здание пустеет раньше обычного. В четверг днем оно уже вымерло, как будто я забрел на службу в выходные. Я обошел три кабинета, прежде чем обнаружил хоть какую-то деятельность. В зале судьи Рамона Хернандеса собрался суд присяжных. Я затерялся среди немногочисленной публики и принялся разглядывать участников процесса. Защитником на процессе выступал юрист, двадцать лет проработавший в суде, который, по-моему, по окончании правовой школы не вырос профессионально ни на йоту. Главным обвинителем была Бекки Ширтхарт, служившая в прокуратуре чуть дольше, чем я работал окружным прокурором. Ей было около тридцати: самый молодой обвинитель в уголовном суде. Я внимательно следил за ее карьерой, с тех пор как несколько лет назад Бекки с блеском провела обвинение против полицейского, убившего человека.
Внешность Бекки давала пищу для размышлений. О ней всякое говорили. Она выглядит наивной, берется за дело с таким рвением, что заставляет сильный пол строить предположения насчет ее личной жизни, гадать, распространяется ли ее энергия на что-то другое, кроме работы.
Я неприятно поразился, что не узнал ее помощницу. Обычно я всегда был в курсе того, кто участвует в процессе. Это была маленькая, слегка сутулая женщина, явно родом из Мексики. Когда она обернулась в сторону Бекки, я понял, что она молода и что я никогда раньше ее не видел. Что она делала за столом обвинителя?
Присяжные внимали показаниям молодого американца мексиканского происхождения. Ради такого случая он облачился в белую рубашку, забыв про галстук и пиджак. По нему сразу скажешь, что такой одежды у него и не водится. Он сидел, расставив ноги, вывернув наружу ступни – мальчишеская поза, говорящая о полной непринужденности.
Кресло рядом с защитником пустовало. Свидетелем был сам обвиняемый. Адвокат скороговоркой задавал ему вопросы, как будто был в неведении относительно происшедшего.
– И что произошло потом?
– Я решил, что мне лучше уйти, – ответил парень. – Я не хотел нарываться на неприятности. Поэтому я двинул на стоянку, где оставил машину, но услышал, что кто-то меня догоняет, обернулся, это была она.
– Вы имеете в виду мисс Флорес?
– Да, ее.
Подзащитный, не глядя, кивнул в сторону женщины за столом обвинения.
Так значит, рядом с Бекки сидела потерпевшая. Я поразился не на шутку.
– Что же она сделала? – спросил защитник.
– Она догнала меня, схватила за руку и заявила, что желает поехать со мной. Я посоветовал ей вернуться, но она протестовала. Похоже, была навеселе. Я не говорю, что она нетвердо стояла на ногах или что-то в этом роде, но явно приняла лишнее. Я ее раньше не встречал.
– А что сделали вы?
– Я пошел к своей машине. А она увязалась за мной, и, когда я сел в машину, она плюхнулась рядом. Тогда я решил, ладно, пусть едет, и повез ее в один дом.
– В ваш дом?
– Нет, ничей. Пустой дом.
– Мисс Флорес что-нибудь говорила, пока вы ехали?
– Нет, она придвинулась ко мне и положила руку мне на колено.
– И это каким-то образом повлияло на вас?
– Ну да.
Адвокат не стал уточнять, что он имел в виду. Подзащитный машинально сунул руку в карман рубашки, но сигарет не обнаружил, их предварительно вынули. Он продолжал сжимать руки коленями, в то время как адвокат вел дело к тому, что подзащитный не совершал преступления, что это была просто вспышка страсти, после которой последовали раскаяние и стыд молодой женщины. Потом стал говорить подзащитный, а я разглядывал жертву, нисколько не сомневаясь в том, что это самое настоящее изнасилование. Еще прежде, во время показаний парня, она порывисто повернулась к Бекки, схватила ее за руку и что-то зашептала. Бекки успокоила ее. Женщина оцепенела до конца процедуры. Я не видел ее лица, но что-то в нем завораживало присяжных и заставляло подсудимого отводить взгляд. Он иногда поглядывал в ее сторону. Не один я отметил его смятение.
Бекки перехватила инициативу, поднялась с места и, сделав пару шагов, остановилась за спиной потерпевшей. Обвиняемый отвернулся в другую сторону.
– Итак, когда вы вышли из ресторана… – начала Бекки и замолчала. Мистер Арреола, не могли бы вы смотреть на меня, пожалуйста?
– Протестую, – выпалил адвокат. – Свидетель не обязан смотреть на обвинителя.
"Прекрасно, Джо, – подумал я, – продолжай и заяви, что твой подзащитный не может смотреть в сторону потерпевшей".
Судья Хернандес мягко ответил:
– Протест принят.
– Значит, молодая дама приставала к вам, мистер Арреола? Вы не могли отделаться от нее?
– Да, это так.
– А как, по-вашему, сколько она весит, мистер Арреола?
– Не знаю. – Он не мог на это ответить даже приблизительно, так как старался на нее не смотреть.
– Она ведь не совершала насилия над вами, не так ли?
Никто даже не улыбнулся, таким глупым был вопрос. Тон Бекки этого не допускал. Присяжные напряглись, вглядываясь в лицо жертвы, которого я, увы, не видел.
– На самом деле мисс Флорес вышла из кафе не сразу после вас, не так ли? И на улице рядом со стоянкой есть уборная, правда? Вы, должно быть, околачивались около женского туалета минут двадцать – тридцать, прежде чем мисс Флорес вышла оттуда, что скажете, мистер Арреола?
Она точными ударами загоняла парня в угол и подбадривала потерпевшую, обняв ее за плечи.
Даже после того, как присяжные ушли на совещание и помещение опустело, Бекки Ширтхарт, похоже, не замечала моего присутствия. Она с минуту тихо разговаривала со своей подзащитной, пока та не покинула зал, избегая подсудимого, чтобы присоединиться к небольшой группе родственников в коридоре. Провожая взглядом мисс Флорес, Бекки заметила меня. Я поднялся, и она направилась ко мне. Я заговорил первым.
– Вы провели процесс так, – сказал я, – как будто факты настолько очевидны, что только идиоты могут не поддержать обвинения. Сколько страсти и ярости вы вложили в свою речь! Можно подумать, что потерпевшая – сестра прокурора. Сегодня я впервые видел, как это делается одновременно зло и сочувственно.
Бекки пожала плечами. Она выглядела взволнованной.
– Я рисковала, конечно. Держать мисс Флорес в зале суда, когда он давал показания, означало толкать ее на опровержение. Но она уже отвечала на вопросы, и я решила, что не стоит больше ее тормошить. Защита протестовала, но судья дал добро.
– И все-таки… – начал я.
Бекки закивала.
– Знаю, мне нужно было все согласовать. Но я не ожидала такого поворота. Это получилось само собой. Жаль, что вы не видели этого подонка, когда она давала показания. Он извивался, не знал, куда глаза девать, громко вздыхал. Повернулся к своему адвокату и на весь зал сказал: "Не верю, что она может так лгать".
Бекки повернулась и посмотрела на обвиняемого.
– И тут я решила воспользоваться их же методом. Они устраивают это представление, пока бедная жертва с трудом рассказывает, что на самом деле произошло. Мне захотелось, чтобы он испытал то же самое, чтобы присяжные увидели, будет ли он смотреть ей в лицо, повторяя всю эту ложь. И он не смог! Они заметили это. Трусливое ничтожество!
Я встречал одержимых обвинителей, но редко кто лично был заинтересован в успехе. Ведь все-таки это просто работа. За проведенным процессом последуют новые. Но я не стал напоминать Бекки об этом.
– Получилось впечатляюще, – сказал я. – Но давайте больше не будет прибегать к такому методу, прежде чем не докопаемся до истины.
– Хорошо, – согласилась она. – Но если парень будет оправдан, я снова пущу в ход это средство.
– Будем надеяться, что его признают виновным, – утешил я.
– Так и будет. Вы можете себе представить, что присяжные вернутся в зал суда и на ее глазах вынесут оправдательный вердикт?
Я оставил ее в ожидании. Меня порадовало, что кто-то был так увлечен своей работой. Интересно, как бы вдохнуть в своих сотрудников энтузиазм Бекки?
Посещение Элиота и работа Бекки дали мне ощущение радости, какого я давно не испытывал. У меня никак не выходило это из головы. Я руководил профессиональными, опытными людьми, а на следующей неделе мне предстояло стать героем дня.
Коридор был пуст. Никто не ждал меня, к счастью.
Три года назад, вскоре после моего выдвижения на пост окружного прокурора, мой сын Дэвид был арестован за изнасилование. Он заявил о своей невиновности, и я открыто поддержал его. С тех пор люди посчитали возможным подавать мне прошения. Матери, сестры, дяди обвиняемых поджидали меня в коридорах Дворца правосудия, чтобы сообщить, что их родные оказались в той же ситуации, что и мой сын. Но я никогда не вмешивался. Я не был судьей и не выполнял функции присяжных. Через три года прошения перестали поступать.
Я заглянул в другие залы суда, но там никого не было. Пора было возвращаться домой. Правда, можно было послушать заключительное выступление Бекки и дождаться вердикта. Я наблюдал за столькими выступлениями прокуроров. Сам выступал сотни раз. С другой стороны, мне опостылел мой пустой дом.
Я вернулся в зал суда.
Глава 2
У меня был друг. И семья тоже была. Остался кабинет окружного прокурора. Я не считаю, что пожертвовал всем ради работы, но многие, наверное, со мной не согласятся.
Закончив правовую школу, я восемь лет проработал помощником прокурора. Мне это нравилось, но при моем честолюбии трудно смиряться с этой должностью всю жизнь. Спустя восемь лет, устав от судебного бюрократизма и сонма начальников, я ушел из прокуратуры. Мне захотелось заполнить белое для меня пятно в уголовном праве: как защищать клиента. Но речь шла не об учебе, а о партнере, с которым я мог бы обсуждать дела, на которого мог положиться, быть уверенным, что он меня поддержит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Я знаю ему цену. Но спасибо за совет.
Элиот пожал плечами.
– Совет ничего не стоит. Я в свое время пропускал кучу советов мимо ушей.
Он взял шляпу.
– Незамедлительно нужно заняться этим, – уже громче сказал он, возвращаясь к нашему разговору. – Как только Остин договорится с клиентом, я свяжусь с тобой. Согласен?
– Согласен.
Элиот кивнул и двинулся к выходу с таким видом, как будто покидал собственный кабинет и ему известны все лабиринты нового здания. Я остался стоять у стола, вглядываясь в огромные буквы газетного заголовка. На следующей неделе в газетах появится мое имя.
Но, как сказал Элиот, это не причинит мне вреда.
Я мечтал по желанию становиться невидимым. Мне нравилось, когда меня узнавали, мне льстила популярность окружного прокурора, но иногда требовалось по роду занятий незаметно проскользнуть в зал суда, а это не всегда удавалось. Хотелось бы возникнуть в кабинете совершенно неожиданно, понаблюдать за своими заместителями, когда они переговариваются с судьей или обсуждают позиции обвинения с адвокатом. Я с пониманием отношусь к отсутствию у них энтузиазма в просматривании судебных дел, скука непреложно присутствует в любой работе. Но стоит мне появиться в зале суда, как у них каменеют спины. С губ готов слететь неумолимый приговор; Все развивают бурную деятельность.
Чтобы смягчить ситуацию, я взял в привычку ходить по зданию. По крайней мере раз в день я спускаюсь вниз и обхожу залы суда. Люди перестают напрягаться, когда привыкают к моим нечаянным вылазкам.
В тот день, когда Элиот покинул мой кабинет, я решил совершить свой обычный обход. В августе недели, похоже, летят быстрее, и здание пустеет раньше обычного. В четверг днем оно уже вымерло, как будто я забрел на службу в выходные. Я обошел три кабинета, прежде чем обнаружил хоть какую-то деятельность. В зале судьи Рамона Хернандеса собрался суд присяжных. Я затерялся среди немногочисленной публики и принялся разглядывать участников процесса. Защитником на процессе выступал юрист, двадцать лет проработавший в суде, который, по-моему, по окончании правовой школы не вырос профессионально ни на йоту. Главным обвинителем была Бекки Ширтхарт, служившая в прокуратуре чуть дольше, чем я работал окружным прокурором. Ей было около тридцати: самый молодой обвинитель в уголовном суде. Я внимательно следил за ее карьерой, с тех пор как несколько лет назад Бекки с блеском провела обвинение против полицейского, убившего человека.
Внешность Бекки давала пищу для размышлений. О ней всякое говорили. Она выглядит наивной, берется за дело с таким рвением, что заставляет сильный пол строить предположения насчет ее личной жизни, гадать, распространяется ли ее энергия на что-то другое, кроме работы.
Я неприятно поразился, что не узнал ее помощницу. Обычно я всегда был в курсе того, кто участвует в процессе. Это была маленькая, слегка сутулая женщина, явно родом из Мексики. Когда она обернулась в сторону Бекки, я понял, что она молода и что я никогда раньше ее не видел. Что она делала за столом обвинителя?
Присяжные внимали показаниям молодого американца мексиканского происхождения. Ради такого случая он облачился в белую рубашку, забыв про галстук и пиджак. По нему сразу скажешь, что такой одежды у него и не водится. Он сидел, расставив ноги, вывернув наружу ступни – мальчишеская поза, говорящая о полной непринужденности.
Кресло рядом с защитником пустовало. Свидетелем был сам обвиняемый. Адвокат скороговоркой задавал ему вопросы, как будто был в неведении относительно происшедшего.
– И что произошло потом?
– Я решил, что мне лучше уйти, – ответил парень. – Я не хотел нарываться на неприятности. Поэтому я двинул на стоянку, где оставил машину, но услышал, что кто-то меня догоняет, обернулся, это была она.
– Вы имеете в виду мисс Флорес?
– Да, ее.
Подзащитный, не глядя, кивнул в сторону женщины за столом обвинения.
Так значит, рядом с Бекки сидела потерпевшая. Я поразился не на шутку.
– Что же она сделала? – спросил защитник.
– Она догнала меня, схватила за руку и заявила, что желает поехать со мной. Я посоветовал ей вернуться, но она протестовала. Похоже, была навеселе. Я не говорю, что она нетвердо стояла на ногах или что-то в этом роде, но явно приняла лишнее. Я ее раньше не встречал.
– А что сделали вы?
– Я пошел к своей машине. А она увязалась за мной, и, когда я сел в машину, она плюхнулась рядом. Тогда я решил, ладно, пусть едет, и повез ее в один дом.
– В ваш дом?
– Нет, ничей. Пустой дом.
– Мисс Флорес что-нибудь говорила, пока вы ехали?
– Нет, она придвинулась ко мне и положила руку мне на колено.
– И это каким-то образом повлияло на вас?
– Ну да.
Адвокат не стал уточнять, что он имел в виду. Подзащитный машинально сунул руку в карман рубашки, но сигарет не обнаружил, их предварительно вынули. Он продолжал сжимать руки коленями, в то время как адвокат вел дело к тому, что подзащитный не совершал преступления, что это была просто вспышка страсти, после которой последовали раскаяние и стыд молодой женщины. Потом стал говорить подзащитный, а я разглядывал жертву, нисколько не сомневаясь в том, что это самое настоящее изнасилование. Еще прежде, во время показаний парня, она порывисто повернулась к Бекки, схватила ее за руку и что-то зашептала. Бекки успокоила ее. Женщина оцепенела до конца процедуры. Я не видел ее лица, но что-то в нем завораживало присяжных и заставляло подсудимого отводить взгляд. Он иногда поглядывал в ее сторону. Не один я отметил его смятение.
Бекки перехватила инициативу, поднялась с места и, сделав пару шагов, остановилась за спиной потерпевшей. Обвиняемый отвернулся в другую сторону.
– Итак, когда вы вышли из ресторана… – начала Бекки и замолчала. Мистер Арреола, не могли бы вы смотреть на меня, пожалуйста?
– Протестую, – выпалил адвокат. – Свидетель не обязан смотреть на обвинителя.
"Прекрасно, Джо, – подумал я, – продолжай и заяви, что твой подзащитный не может смотреть в сторону потерпевшей".
Судья Хернандес мягко ответил:
– Протест принят.
– Значит, молодая дама приставала к вам, мистер Арреола? Вы не могли отделаться от нее?
– Да, это так.
– А как, по-вашему, сколько она весит, мистер Арреола?
– Не знаю. – Он не мог на это ответить даже приблизительно, так как старался на нее не смотреть.
– Она ведь не совершала насилия над вами, не так ли?
Никто даже не улыбнулся, таким глупым был вопрос. Тон Бекки этого не допускал. Присяжные напряглись, вглядываясь в лицо жертвы, которого я, увы, не видел.
– На самом деле мисс Флорес вышла из кафе не сразу после вас, не так ли? И на улице рядом со стоянкой есть уборная, правда? Вы, должно быть, околачивались около женского туалета минут двадцать – тридцать, прежде чем мисс Флорес вышла оттуда, что скажете, мистер Арреола?
Она точными ударами загоняла парня в угол и подбадривала потерпевшую, обняв ее за плечи.
Даже после того, как присяжные ушли на совещание и помещение опустело, Бекки Ширтхарт, похоже, не замечала моего присутствия. Она с минуту тихо разговаривала со своей подзащитной, пока та не покинула зал, избегая подсудимого, чтобы присоединиться к небольшой группе родственников в коридоре. Провожая взглядом мисс Флорес, Бекки заметила меня. Я поднялся, и она направилась ко мне. Я заговорил первым.
– Вы провели процесс так, – сказал я, – как будто факты настолько очевидны, что только идиоты могут не поддержать обвинения. Сколько страсти и ярости вы вложили в свою речь! Можно подумать, что потерпевшая – сестра прокурора. Сегодня я впервые видел, как это делается одновременно зло и сочувственно.
Бекки пожала плечами. Она выглядела взволнованной.
– Я рисковала, конечно. Держать мисс Флорес в зале суда, когда он давал показания, означало толкать ее на опровержение. Но она уже отвечала на вопросы, и я решила, что не стоит больше ее тормошить. Защита протестовала, но судья дал добро.
– И все-таки… – начал я.
Бекки закивала.
– Знаю, мне нужно было все согласовать. Но я не ожидала такого поворота. Это получилось само собой. Жаль, что вы не видели этого подонка, когда она давала показания. Он извивался, не знал, куда глаза девать, громко вздыхал. Повернулся к своему адвокату и на весь зал сказал: "Не верю, что она может так лгать".
Бекки повернулась и посмотрела на обвиняемого.
– И тут я решила воспользоваться их же методом. Они устраивают это представление, пока бедная жертва с трудом рассказывает, что на самом деле произошло. Мне захотелось, чтобы он испытал то же самое, чтобы присяжные увидели, будет ли он смотреть ей в лицо, повторяя всю эту ложь. И он не смог! Они заметили это. Трусливое ничтожество!
Я встречал одержимых обвинителей, но редко кто лично был заинтересован в успехе. Ведь все-таки это просто работа. За проведенным процессом последуют новые. Но я не стал напоминать Бекки об этом.
– Получилось впечатляюще, – сказал я. – Но давайте больше не будет прибегать к такому методу, прежде чем не докопаемся до истины.
– Хорошо, – согласилась она. – Но если парень будет оправдан, я снова пущу в ход это средство.
– Будем надеяться, что его признают виновным, – утешил я.
– Так и будет. Вы можете себе представить, что присяжные вернутся в зал суда и на ее глазах вынесут оправдательный вердикт?
Я оставил ее в ожидании. Меня порадовало, что кто-то был так увлечен своей работой. Интересно, как бы вдохнуть в своих сотрудников энтузиазм Бекки?
Посещение Элиота и работа Бекки дали мне ощущение радости, какого я давно не испытывал. У меня никак не выходило это из головы. Я руководил профессиональными, опытными людьми, а на следующей неделе мне предстояло стать героем дня.
Коридор был пуст. Никто не ждал меня, к счастью.
Три года назад, вскоре после моего выдвижения на пост окружного прокурора, мой сын Дэвид был арестован за изнасилование. Он заявил о своей невиновности, и я открыто поддержал его. С тех пор люди посчитали возможным подавать мне прошения. Матери, сестры, дяди обвиняемых поджидали меня в коридорах Дворца правосудия, чтобы сообщить, что их родные оказались в той же ситуации, что и мой сын. Но я никогда не вмешивался. Я не был судьей и не выполнял функции присяжных. Через три года прошения перестали поступать.
Я заглянул в другие залы суда, но там никого не было. Пора было возвращаться домой. Правда, можно было послушать заключительное выступление Бекки и дождаться вердикта. Я наблюдал за столькими выступлениями прокуроров. Сам выступал сотни раз. С другой стороны, мне опостылел мой пустой дом.
Я вернулся в зал суда.
Глава 2
У меня был друг. И семья тоже была. Остался кабинет окружного прокурора. Я не считаю, что пожертвовал всем ради работы, но многие, наверное, со мной не согласятся.
Закончив правовую школу, я восемь лет проработал помощником прокурора. Мне это нравилось, но при моем честолюбии трудно смиряться с этой должностью всю жизнь. Спустя восемь лет, устав от судебного бюрократизма и сонма начальников, я ушел из прокуратуры. Мне захотелось заполнить белое для меня пятно в уголовном праве: как защищать клиента. Но речь шла не об учебе, а о партнере, с которым я мог бы обсуждать дела, на которого мог положиться, быть уверенным, что он меня поддержит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60