— Знакомьтесь, — громогласно предложил Витька, подталкивая меня к «пацану». — Знаменитый создатель ужасных детективов Павел Бодров, — изящно повел он рукой в мою сторону. — Злейший враг убийц, насильников и грабителей Василий Стулов, — такой же жест в сторону сыщика. — Ваш союз ознаменует новую эпоху разгрома криминальных группировок. Если, конечно, эти самые группировки своевременно не почуют опасности и не прихлопнут вас.
— Не трепись, — негромко приказал сыщик неожиданно густым басом. — Если можешь, оставь нас наедине.
— Могу, конечно, могу! — радостно оповестил весь под"езд Груша. — У меня очередное интервью, после засяду за заказанный редакцией очерк. А вы обнюхайтесь. Очень прошу тебя, Васька, не обижать моего студенческого дружка, будь с ним поласковей, помоги. Разрешаю накормить младенца манной кашкой, напоить сладкой водичкой…
— Пошел вон, трепло!
Стулов, посмеиваясь, выпроводил болтуна за дверь. На прощание попросил.
— Сделай так, чтобы тебя часа три искали и не могли найти. Ожидаю к обеду. Конечно, не с пустыми руками. Кнопку звонка не нажимай, стучи ногой. Могу презентовать хозяйственную сумку или полиэтиленовый пакет.
— Спасибо, имеется и то, и другое. У меня не заржавеет, — понизив голос, горделиво заявил трепач. — Тем более, что я предугадал твою просьбу-требование. — ногой подтолкнул пакет с бутылкой и незатейливой закуской. — Потребуется добавка — ради Бога, обеспечу…
Последние слова заглушила захлопнутая хозяином дверь…
Разместились мы не на кухне — в комнате. Молчаливая жена Стулова быстренько накрыла на стол — две чашки с блюдцами и чайными ложечками, банка растворимого кофе, свежеиспеченная шарлотка — и незаметно исчезла. Стук запираемой двери известил о том, что женщина покинула квартиру.
А вот Машенька обязательно присела бы рядом с мужем и гостем, приняла бы самое активное участие в мужской беседе. Ибо она — современная женщина, а не домработница и не безмолвная рабыня.
Василий деловито разложил на обеденном столе стопку четвертушек чистой бумаги, ручку, несколько фломастеров. Принес ворчащий чайник.
— В общем, Витька познакомил меня с вашим делом. Пока ничего обещать не могу. Постарайтесь рассказать все, желательно максимально подробно. На этой стадии интересны мельчайшие детали. Включая ваши версии. Я запишу, после поразмыслю.
Несколько минут я молчал. Не потому, что выстраивал в сознании известные мне факты и связанные с ними предположения — они настолько внедрились в меня, что без подготовки могу выложить от "А" до "Я". Необходимо оговорить предстоящие деловые отношения, с самого начала ликвидировать возможные недоразумения.
— Прежде всего, дед и бабка пропавшей девушки — люди небогатые, живут на скудную пенсию… Понимаете?
— Конечно. Сам — в аналогичном положении. Никаких гонораров. Если соглашусь — из чисто профессионального интереса. Мне еще не приходилось заниматься подобными делами.
Я с облегчением вздохнул. Будто выдавил из горла мешающий говорить кляп. Страх как не люблю деловые переговоры, связанные с деньгами. С души воротит, мозги туманит. Машенька смеялась, именовала мужа сверхнаивным идиотиком.
Кажется, сидящий напротив меня сыщик — «идиотик» в квадрате.
— Итак, слушаю вас, — вежливо поторопил Стулов.
Я заговорил. Медленно и нерешительно. Иногда ненадолго замолкал, не зная как подать очередной факт или собственное видение. Стулов не торопил. Он быстро заполнял свои четвертушки. На одной — несколько слов, на другой — добрая половина, на третьей разбрасывал вопросительные и восклицательные знаки. Я тоже люблю, работая над очередной книгой, расставлять акценты, заполнять такие же карточки. Подвигаешь их по поверхности стола, меняя местами — разрабатываемый сюжет представляется более емким и понятным. Но здесь не литература — жизнь. Обкаканая и описяная, на подобии старомодной пеленки.
Наконец я иссяк. Кажется, более или менее внятно, изложил суть дела с нюансами и детальками, нарисовал действующие лица, обозначил непонятные для меня их действия. Очередь за сыщиком.
Стулов разложил перед собой добрый десяток четвертушек.
— Итак, что мы с вами узнали. Номер один — ваша соседка знает о просьбе Аграфены Николаевны, в курсе вашего согласия, — четвертушка перекочевала на правый край стола, ее место заняла следующая. — Номер второй — пасынок. Многозначительный фактик! С ваших слов он знает все. Или — почти все… Номер третий — мужик с проседью в прическе… Неожиданная встреча трех «номеров» на дремовском вокзале. Неожиданная ли? Ладно, допустим ее случайность… Перейдем от «героев» к событиям… Рассказ бабы Фени о конкурсе. Мужики-охальники. Неизвестная девушке родная тетя в Петербурге. Упрямо не желающий покидать квартиру дед Пахом… Кажется, все?
— А слежка за мной? — тихо напомнил я. — Она не вписывается в вашу картотеку?
— А вы уверены, что не почудилось?
— Уверен.
Стулов взял чистую четвертушку, что-то бегло записал.
— Теперь — все… Я беру это дело, но при одном условии: вы мне будете помогать. Негласно, конечно. Больной, израненный сыщик будет работать за ширмой. Понимаю ваше недоумение, но имеются определенные обстоятельства, о которых предпочитаю умолчать… И еще одно — без моего согласия вы ничего не предпринимаете. Даже — по мелочам.
— Как быть со слежкой? — настырно напомнил я.
Стулов задумался. Положил подбородок на раскрытую ладонь и уставился в угол комнаты.
— Вот здесь — проблема. Если вы не ошиблись и за вами действительно следят, возникает довольно сложная ситуация. Вывод однозначный: реагировать нельзя, просто не обращайте внимания, ведите себя так, будто ничего не заметили и ничего не боитесь.
— А если…
— Думаю, до тех пор, пока преступники не узнают, что вам известно, а что неизвестно, силовые приемы — не в их интересах. Могут, конечно, пугать, не больше.
Ему— то хорошо рассуждать, выстраивать логические цепочки, а мне каково жить под страхом расправы? Да, возможно он прав -от убийства они пока воздержатся, но схватить, увезти в какой-то подвал для более конкретного «разговора» с помощью щипцов и паяльников, в их силах.
Все это я высказал в более мягкой форме. Не потому, что щадил травмированную нервную систему сотрудника уголовки — боялся, как бы он не посчитал меня «волком заячьего помета». Терпеть не могу выглядеть жалким трусом.
— Продумаю, — коротко пообещал сыщик. — Посоветуюсь.
— И все же, как мне быть, — напирал я, уловив в голосе собеседника легкие сомнения.
— Я уже посоветовал…
Переговоры заняли ровно три часа. Витьку мы так и не дождались — то ли он закрутился с интервью, то ли засиделся за стрекочущей, будто вертолет, машинкой, то ли с головой окунулся в любимый Интернет. Пообедали вдвоем. Тихая, как мышка, жена Стулова возникла в квартире так же незаметно, как исчезла.
На столе — никаких деликатесов: наваристые щи, рассыпчатая картошка с малосольными огурчиками. Против ожидания, обошлось без возлияний. Видимо, Груша выдал желаемое за действительное. Оставленная им сумка таинственно исчезла. Скорей всего, ее прибрала бдительная супруга «алкаша».
— Связь со мной — без проблем. Просто приезжайте время от времени и, не таясь, звоните. Звонить из Дремова накладно, но если удастся найти «бесплатный» телефон — ради Бога. Буду рад. Лишнего не говорите, не исключается подслушивание, просто договоримся об очередной встрече.
— Могут засечь? Кто и зачем? Насколько я понял, именно это вас беспокоит.
Стулов беспечно отмахнулся.
— Нисколько! Простая предосторожность. Ежели по мелочам, пусть засекают — сами высветятся. Это нам с вами и нужно. Конечно, самое лучшее и безопасное — приобрести мобильник, но это удовольствие лично мне не по карману.
— Мне тоже.
Терпеть не могу плакаться по поводу нищенского состояния, тем более, фактически незнакомому мужику. Но Стулов невольно вызывал прилив симпатии, с ним мне было легко и свободно.
— Короче, расклад такой: вы добываете информацию, я ее обрабатываю и делаю выводы. Когда привлекать официальные органы, в какой форме это сделать — решим позже.
Кажется, меня собираются использовать в качестве подсадной утки, на которую обязательно клюнут крупные селезни. Подобный вариант мною уже прорабатывался в небольшой повести — ничего нового. Если только он завершится благополучно. Отказываться нельзя — помощь профессионала неоценима, без нее нам с бабой Феней не обойтись. Пришлось изобразить радостную гримасу и покорно закивать одуревшей от грядущих неприятностей головой.
Распрощались значительно теплей, нежели при знакомстве. Это и понятно — мы превратились в компаньонов. Один будет заниматься чистой, стерильной работой в уютной квартире под надзором заботливой женушки, второй сунет глупую башку в огнедышащую печь. Чтобы извлечь оттуда жаренную информацию.
Называется — справедливое распределение обязанностей…
Вышел я из под"езда, огляделся. Вроде, ничего опасного. Если не считать болтающей по мобильнику знакомой девицы — знатока «предохранения от нежелательной беременности». Похоже, парень в распахнутой куртке все же выследил меня и теперь благополучно передал эстафету перекрашенной девице с оголенными ляшками.
Увидев меня, она расплылась в сладенькой улыбочке, выразительно подмигнула. Дескать, как настроение, не разродилась ли страдающая супруга, нет ли желание пообщаться в обстановке, «максимально приближенной к боевой»? Зря стараешься, шлюшка, у меня — ни малейшего желания. Я равнодушно пожал плечами и медленно двинулся по направлению к автобусной остановке.
Девица не успокоилась. В последний момент прыгнула на подножку автобуса. С такой сноровкой, будто всю свою короткую жизнь только и занималась штурмом городского транспорта.
— Что же ты делаешь, оглашенная? — испуганно заверещала толстая тетка, спасая от вертлявой девчонки громадную сумку, набитую «товаром». — Брысь, вертлявая сучка!
Девица склонилась к уху тетки, что-то выразительно прошептала. Та отшатнулась и испуганно втянула голову в жирные плечи. Я услышал всего два слова: «лярва» и «усохни». Одно это сказало мне больше, чем любые документы и картотеки.
Проводила меня топтунья до самого под"езда пудовской башни. В полном соответствии с инструкциями Стулова я вел себя максимально спокойно: не пытался скрыться, пугливо не оглядывался.
Витька трещал на пищущей машинке, по привычке шевелил губами, морщил лоб. Короче — работал. На столе и на полу — листы исчерканной фломастером бумаги, плетенная корзинка забита бумажным мусором.
— Почему не пришел в оговоренное время? — строго спросил я. — Пообещал заявиться к Стулову через три часа…
Журналист спрыгнул со стула, будто петух с насеста, забегал по комнате, ероша редкие волосы.
— Человек полагает, а Бог располагает — старая поговорка. Приехала в Россию суперзвезда, певица экстракласса. Зануда редкая, от одного вида — тошнота, не женщина — ободранная кошка. Я, естественно, подваливаюсь с хитрыми вопросиками, Петька крутился с камерой…
— Покороче нельзя? — попытался я прервать рассказчика, чувствуя ломоту в висках. — У меня уже крыша поехала от твоей болтовни.
— Сейчас, сейчас… Телохранители меня оттерли в сторону — парни крепкие, накачанные, не отобьешься. Пришлось зайти с другой стороны. Пока коллеги-конкуренты штурмовали машину и потом — лестницу, я пробрался в гримерную…
— Витька, прошу…
— Уже заканчиваю…
Понятия «заканчиваю» и «начинаю» для Пудова равнозначны, вернее, второе явно пересиливает первое. Завершив повествование о непробиваемой певице, Витька без передышки переключился на завалы книг, которые мало кто покупает, и перешел к обзору криминальных новостей.
Журналист он — всеядный, лезет во все дырки, неважно, куда они ведут:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49