У нас с коротышкой — свои проблемы, не касающихся возможного переселения. Вернее, проблемы у одной коротышки. Ее интересует более приземленная неприятность, которая неожиданно взорвала мирное течение ее жизни, разметала надежды на создание семьи.
Встретив меня по дороге на кухню, куда я направился нарезать овощи для окрошки, она, опасливо косясь на дремлющего старика, зашептала.
— И надолго пожаловал братец? Почему ты раньше не говорил о его существовании?
Можно подумать, что перед тем, как лечь с женщиной, мужчина обязан написать свою биографию и заполнить анкету. В двух экземплярах. А перед приездом родственников согласовать этот вопрос с сопостельницей… Разреши сестрице пожить у меня пару дней… Можно меня навестит двоюродный братец или троюродная тетка?
Бред!
По натуре человек я излишне самостоятельный, не терплю контроля со стороны окружающих, неважно женщины они или мужчины. Любой запрет приводит меня в бешенство, любое замечание вызывает резкую отповедь.
Вот и сейчас понесло.
— Отчитываться не обязан. Что же касается пребывания брата — будет жить столько времени, сколько захочет. Он захочет, а не мы с тобой.
«Мы с тобой» удачно замаскировали слишком грубое «ты», но Надин быстро разобралась что к чему и обидчиво поджала губки.
— Значит, конец нашим… отношениям?
На ресницах набрякли крупные слезы. Вот-вот соберутся в ручьи, те в реки, и в коммуналке, дополнительно к стариковской грозе, произойдет наводнение.
Только этого мне и не хватает!
Пришлось пойти на мировую. А что прикажете делать? Поручение Стулова о разработке соседей не отменено, химико-торгашка — все еще вместилище нужных нам секретов. Окончательно расколоть ее просто необходимо!
— Через часик братишка отправится по делам, возвратится в полночь. За это время мы с тобой успеем… обсудить наши проблемы. Я постучу. Или наведаюсь к тебе.
Ободренная обещанием, коротышка улыбнулась и убралась в свою «нору». Наводить соответствующий марафет, готовиться к остросюжетному свиданию. Обязательно посетит ванную, где минут сорок будет смывать прежние грехи, освобождая место для новых.
Достаточное время для обнюхивания с «братишкой».
Когда я вошел в комнату, Костя сидел за столом, прослушивая записанную на ленту коридорную беседу. Морщил лоб, ерошил волосы. Размышлял.
Я не стал мешать сыщику и устроился под торшером с книгой в руках.
Пусть думает сыскарь, отрабатывает получаемую зарплату и разные добавки с премиями, пусть трудится на благо родного уголовного розыска. Заодно пусть охраняет писателя, попавшего на мушку бандитов.
И снова, в который уже раз, я пожалел о данном бабе Фени обещании отыскать пропавшую внучку. Правда, обещание можно считать выполненым: адрес Верочки — в кармане. Но изворотливая судьба подставила непрошенного защитника «королевы красоты» под преступную гильотину, которая только по счастливой случайности дважды не отрубила глупую мою башку. Вместе со всеми замыслами новых детективов.
Не читалось. Обычно авторы детективов распыляют повествование по многочисленным сюжетным линиям: главной, менее главной и второстепенным. Они собираются в один узелок только в самом конце. Тогда, ошеломленный многокрасочностью и многоплановостью, читатель, наконец, узнает, кто — честный мент, а кто взяточник, кто — настоящий сыщик, а кто внедрен в уголовку бандитами.
Таковы законы жанра, ничего нового.
Вообще-то, все писатели любят критиковать других авторов, но терпеть не могут, когда критикуют их. Поэтому я, опасаюсь навязывать свое мнение, предпочитаю отмалчиваться — пусть горячатся другие. К примеру, тот же Семен или его сверхкультурный босс.
Подумал и отложил в сторону едва начатый роман. Взял вчера купленные газеты. Покупал я их, не глядя на названия — все брешут одинаково, предпочитая серьезному анализу действительности облизывание жаренных фактов разных убийств и мошеничеств. Не говоря уже о дружном охаивании политиков, утвердившихся на самом государственном верху.
Мерзко и пошло!
Наконец, Костя выключил минимагнитофон, разминаясь, заходил по комнате. На лице расплылась улыбка человека, наконец-то, понявшего суть происходящих событий.
— Ну, и как твое мнение, профессионал сыска?
«Профессионал» отмахнулся. Словно отогнал приставучую муху. Похоже, не обиделся. Но я почему-то уверен в том, что он отыграется за насмешку в ближайшем обозримом будущем. Возможно, даже этой ночью.
— Честно признаться, не нравится мне этот визит. Прежде всего, «покупатель» не похож на настоящего покупателя. «Продавец» походит на примитивную наводчицу либо бандитского консультанта. Плюс, прозрачные угрозы принять некие «меры». Однажды такие же умельцы позвонили жене удачливого бизнесмена, предупредили: через час заявятся менты с обыском, посоветовали укрыть в надежном месте драгоценности. Дура-баба собрала в узел бриллианты, норковые шубейки, дорогие ее сердцу разные браслеты и колье и потащила к плдруге. Грабители поджидали жертву на лестничной площадке… Представляете? Нет нужды вытряхивать из шкафов и сейфов, искать захоронки. Благодать! Уверен, обещанных квартир вам не дождаться, не надейтесь… В общем, есть о чем подумать…
Действительно, есть над чем!
По ассоциации мне вдруг вспомнились таинственные «коробочки», которыми пытаются овладеть пока неизвестные преступники. Не эта ли причина подстегнула «покупателя» коммуналки на приобретение недвижимости?
— Пойду прогуляюсь, а вы пока решайте свои… проблемы.
Костя кивнул на тахту, откуда недавно поднял к моему лицу важную улику морального разложения. В виде коротышкиного бюстгалтера.
Все же отыгрался!
Ради Бога! Я не член почившей в бозе компартии и сейчас не прошлые годы, когда общение с женщиной без соответствующей регистрации брака в ЗАГС, е представлялось миной, заложенной под основы коммунистического мировозрения.
Все произошло так, как и должно было произойти. Активно борясь за сексуальную и алкогольную чистоту партийных родов, коммунисты проглядели более серьезную опасность — примитивную показуху и наличие перевертышей. Даже среди крупных идеологов. Именно они, а не сексуально озабоченные члены партии либо партийные алкаши, развалили, казалось, несокрушимый монолит большевиков…
— Вам не кажется, что роль посетителей могли сыграть ваши коллеги?
Костя подумал, поерошил и без того вз"ерошенные волосы.
— В принципе, все возможно. Иногда правая рука не знает, что делает левая. Так бывает и в нашем ведомстве. Ничего ужасного и непоправимого. Но сейчас меня больше интересует странный отказ старика переселиться из коммуналки в отдельную благоустроенную квартиру. Такого просто не бывает. За этим отказом что-то скрывается. Что? Подышу свежим воздухом, продует ветерком мозги, авось, в голову придет что-нибудь стоящее.
Я следил за передвиженнями по комнате агента уголовки. Он бегло просматривал какие-то бумаги, отбрасывал ненужные и рассовывал по карманам важные, положил во внутренний карман пиджака магнитофон, проверил пистолет в наплечной кобуре.
Впечатление — собирается не на прогулку, а на опасную операцию по задержанию махровых преступников.
Мне даже в голову не пришло спросить — куда он идет и где собирается провести время до полуночи. Все правильно — охраняя собственное самолюбие ни в коем случае нельзя посягать на чужое.
Тем более, что мне предстоит известить Костю о своих планах на завтрашний день. И проследить его реакцию. Прояснить: в качестве кого приставлен ко мне «братишка»: телохранителя либо командира? Если командовать и повелевать, пошлю его по известному адресу. Не ругаясь и не применяя силовые приемы. Если телохранителем — окончательно успокоюсь.
— Завтра утром я уезжаю, — равнодушным тоном проинформировал я, стараясь, чтобы эта информация не походила на унизительную просьбу разрешить поездку. — Есть дела в Москве…
— Какие дела?… Учтите, Павел Игнатьевич, мне положено знать все. И я не имею права отпускать вас одного. Ехать с вами завтра тоже не могу. Нельзя ли перенести поездку на послезавтра?
— Нельзя! — твердо ответил я. — Я должен поговорить с внучкой соседей, которую, якобы, похитили. Привык выполнять обещанное, — Костя кивнул: знаю, мол, не рассусоливай. — Этот разговор не перенести, ни отложить. Не беспокойтесь, со мной поедет надежный человек…
— Кто именно? Еще раз повторяю: от меня — никаких секретов. В первую очередь, такой порядок в ваших интересах.
Значит, «братишка» прислан не в качестве командира-начальника — оберегать мою персону от посягательств изнутри коммуналки и вне ее. Меня это вполне устраивает. Даже больше, чем «вполне».
Но вот ответить на прямо заданный вопрос не могу. Представляю себе реакцию сыщика, узнай он о том, что «надежный» человек — бандит, приставленный ко мне Доцентом! Да он же собственной слюной захлебнется от возмущения, немедленно позвонит Стулову, закатит такой скандал — оглохнешь.
— Оперативник местной уголовки, — нашелся я. И подумал: а если, на самом деле прихватить Гулькина? Удвоенная надежда на успешное вызволение Верочки.
— Ну, если так…
Согласие — обманчивое. Нисколько не удивлюсь, если Костя завтра же утром побежит в дремовскую уголовку проверять «надежность» еще одного телохранителя. Ну, и пусть проверяет — к тому времени я буду уже в Москве. По возвращению что-нибудь придумаю.
— Я пошел.
Костя задержался возле выхода из комнаты. Зачем? Ах, вот оно что — ключи от израильских замков! Не звонить же ночью в дверь, не стучать же ногами.
Казалось бы, мелочь, но она для меня немаловажна. Не хочется, чтобы в разгар «беседы» с коротышкой появился третий лишний. Сразу испортит аппетит. Как это уже сделала баба Феня.
Но другого выхода не существует.
— Возьмите ключи.
Оставшись один, я снова раскрыл нудный роман. Но думал вовсе не об описываемых в нем событиях.
Похоже, завтра завершатся поиски сбежавшей или похищенной королевы красоты города Дремова. И добьюсь этого я сам, практически без помощи официальных органов и частного детектива, в качестве которого выступает Стулов.
И все же на этом заключительном этапе помощь мне не просто нужна — необходима. Ибо я не сыщик и не оперативник — обычный писатель, задача которого — выдумать и облечь придуманное в правдоподобные рамки. Какой с меня толк в реальном расследовании? Тем более, при задержании преступников.
Подумал и вспомнил идею, возникшую во время беседы с Костей. Привлечь официальное лицо, сотрудника местной уголовки. Вышел в коридор, снял трубку и набрал номер домашнего телефона Федора Гулькина. Долго не говорил — обычная короткая просьба составить компанию. Для посещения первопрестольной. Слава Богу, сундук пустовал. Баба Феня, не слушая слезливых просьб и сердитого рычаний, отконвоировала старика в семейную постель.
Гулькин все понял без долгих раз"яснений и сразу согласился.
Теперь остается второстепенное.
Пожалуй, все же не второстепенное, а часть основного. Ибо соседка — важная деталь запущенного механизма.
Я выждал минут десять и несколько раз стукнул согнутым пальцем в стену, отделяющую мою комнату от комнаты Надин. Сигнал расшифровывается без применения таблиц и кодов. Приходи, квартирант ушел, путь открыт, жду.
Коротышка не стала ожидать, когда старики уснут, ее подстегивало не только сексуальное желание — томящее душу любопытство. Зачем приехал брат любовника, куда отправился, на ночь глядя, долго ли собирается мешать укреплению взаимопонимания будущих супругов?
Я представил себе мучение Надин во время ожидания моего разрешающего постукивания. Ничего страшного, чем дольше мучается женщина, тем больше любит. А если любит, не станет упрямствовать — раскроет все ей известное и… неизвестное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49