На глазах Элли заблестели слезы. Олег обнял девушку, провел ладонью по волосам:
– Не печалься. Это был просто дурной сон.
– Нет, я знаю...
– Что знаешь?
– Это не просто сон. На этом острове все не просто. Наверное, я загостилась...
– Загостилась – где?
– Здесь. – Элли помолчала, добавила:
– На земле. Я совсем не должна была жить. И я бы не выжила, если бы мама не умерла.
– Ты что, коришь себя за то, что...
– Да нет. Ни за что я себя не корю. Просто очень грустно жить на свете без мамы. А папа... Наверное, когда-то он был другой. И его интересовало что-то, кроме блестящих камней. Я всю жизнь росла по чужим домам и с гувернантками. Или – в частных пансионах. И нигде-нигде не было дома. Вот только здесь, с тобой.
Но мы живем совсем не правильно.
– Разве?
– Любовь – как костер. Он – сжигает. А мы не желаем замечать ничего вокруг. Мир, настоящий, а не тот, что мы с тобой придумали, не терпит гармонии любви. – Элли обняла себя руками, попросила:
– Приготовь мне, пожалуйста, грог.
Я мерзну.
Олег разжег спиртовку, смешал вино, плеснул немного коньяку, бросил трав, протянул девушке глиняную кружку. Ее Действительно бил озноб. Олег потрогал лоб:
– У тебя температура! И немаленькая. Сейчас поедем в поселок. Тебе нужно полежать день-другой в постели.
– Ага, – рассеянно кивнула Элли.
От ее равнодушия Данилов забеспокоился еще больше. Элли свернулась под теплым пледом, но продолжала дрожать. Ее огромные глаза, казалось, стали еще больше: щеки запали, у переносья залегли темные круги...
– Мой сон... Он был очень жуткий.
– Не верь ему. Это просто жар.
– Ага. И немного бреда.
Погода менялась. Наверное, где-то далеко, в океане, разразилась буря.
Ветра почти не было, а океан словно начал дышать: волны катились сами по себе, откуда-то из самого его сердца, у берега поднимались трехметровыми гребнями и разламывались о камни, рассыпая веера брызг.
Олег отнес Элли на катер, завел мотор; причалил к пирсу на материке, не без труда проскользнув между волноломами, и скоро, промчавшись на машине, уже укладывал девушку на покрывало в спальне.
Вернера в поселке не было. Олег попытался прозвониться на мобильный – тот не отвечал.
Охранник Жак привел поселкового доктора, тот осмотрел Элли, развел руками:
– Похоже на малярию, но не малярия. Одна из здешних лихорадок. Попробуйте давать вот это... – Доктор пододвинул коробочку с облатками, старательно пряча глаза.
– Это опасно? – спросил Данилов.
– Про здешние болезни никто ничего толком не знает. Разве что Веллингтон.
Он лечит местных, якшается с шаманами и травниками... Но он не врач.
– Это – опасно?! – повторил Данилов грозно, готовый сорваться на крик.
– Да, – кивнул доктор. – Для европейцев лихорадки в здешнем климате непривычны... Вы, по-видимому, знаете, что может сотворить с белым болотная малярия, какая для черных – так, легкое недомогание.
Данилов помнил. Люди пропадали в бреду, нередко лишаясь рассудка. Если выживали.
– Ей делали все прививки?
– Само собой. Только скажу вам одно, молодой человек: Современная медицина с грехом пополам умеет распознавать что-то около сорока тысяч болезней, кое-как лечить – пять тысяч, а сколько их всего – не знает никто.
– Телефон!
– Что, простите?
– У этого доктора Веллингтона есть телефон?
– Не могу знать. Он живет особняком и ни с кем из врачебного сословия не общается, – произнес доктор, надменно поджав тонкие губы.
– Так что делать?
– Я оставлю медсестру, она сделает все, что нужно: если вдруг сердце или еще что... Кстати, вы знаете, что у Элеоноры врожденный порок сердца?
– У какой Элеоноры?
– У вашей невесты. Нужно было делать операцию давно, но господин Вернер не дозволял. Он ждал, девочка перерастет... А с таким сердцем любая лихорадка...
– Замолчите! Где сестра?
– За дверью. Вы не беспокойтесь, она проинструктирована.
– Зовите!
– Я не закончил. Кроме того, у девочки не совсем здоровый рассудок.
– Вы так считаете?
– Это всем очевидно. К тому же около семи месяцев она провела в клинике для душевнобольных. Нынешнее состояние можно связать и с перевозбуждением. Я дам ей снотворного...
– ...и слабительного, – резко бросил Олег.
– Слабительного? Вы считаете? Зачем?
– Для полного счастья и душевного здоровья. Где живет доктор Веллингтон, вы знаете?
– Это можно выяснить в полиции. Режим проживания вне специально отведенных территорий и регистрация соблюдаются в Кидрасе неукоснительно. Но должен предупредить: господин Веллингтон давно не практикует в принятом смысле этого слова, и ни одна медицинская коллегия не взялась бы сейчас подтвердить его диплом. Вы очень рискуете.
– Это профессия.
– Но, пригласив Веллингтона, вы рискуете здоровьем девушки.
– Не пригласив его, мы рискуем ее жизнью, нет?
Доктор покраснел, поклонился:
– Как угодно, – пригласил патронажную сестру, женщину лет сорока пяти, представил:
– Мисс Лэри Брайтон. Она будет ухаживать за девушкой. Свое мнение я высказал, но оно, похоже, никого не интересует. Лекарство на столе. – Доктор откланялся и вышел.
– Вы не думайте, доктор Кентон хороший врач, но иногда его захлестывают амбиции. Он из очень простой семьи, всего Добился сам, а когда вспоминает аристократа Веллингтона...
– Людей он лечит?
– Кентон?
– Веллингтон.
– Только аборигенов. Врачебное сословие создало ему дурную репутацию... По их мнению, он слишком злоупотребляет спиртным и... Ему требуется психоаналитик.
По меньшей мере. Все так считают.
– А как считаете вы, мисс Брайтон? Вы можете ответить честно?
– Кажется, я не давала вам повода говорить со мной в таком тоне.
– Извините, мисс Брайтон. Я очень беспокоюсь. Сестра кивнула, принимая извинения.
– Будет лучше, если вы все же найдете доктора Веллингтона. Да, он странный и вздорный, но он живет здесь уже тридцать лет и о лихорадках знает все.
– Мисс Брайтон, вы сможете?.. Сестра поняла, о чем он спрашивал.
– Сделаю все возможное. Нужно просто поддержать ее сердце. У меня есть все необходимое. Но вы поторопитесь.
Олег бросил взгляд на девушку. Тени под глазами стали совсем черными, щеки горели ярким алым румянцем, губы произносили какие-то слова, а Данилов чувствовал тяжелую, унизительную беспомощность.
Адрес Роджера Веллингтона Данилов узнал через пару минут. А еще через пять уже мчал на джипе в Кидрасу.
Глава 75
День выдался смутным. К полудню небо наполнилось мелкими облачками, ветер, будто неприкаянный пес, вдруг срывался в узких улочках злобным вихрем, бросаясь пылью, шурша брошенными корками и сорванными лепестками цветов. Да, день был скверный.
Данилов ехал на огромной скорости и беспрестанно пытался набрать номер мобильника Сашки Зуброва. Ничего не получалось. Словно вместе с грядущей непогодой ветром разнесло и те эфирные частоты, на которых работали сотовые телефоны.
Впереди виднелся пост, какого раньше не было. Дорога была наполовину перегорожена грузовичком, рядом маячило несколько парней в потрепанной полевой униформе: по-видимому, часть только что прибыла с юга страны, где время от времени вспыхивали кровавые стычки с племенами гарнарто, претендующими на нефтеносные земли своих полупустынь.
Данилов тормознул. Охранник спросил что-то у него на местном диалекте; вместо ответа, Олег сунул ему взлохмаченную пачку крупных ассигнаций. Солдат улыбнулся, махнул рукой, и Олег погнал с огромной скоростью.
Удостоверением, полученным от Зуброва, он козырять не спешил. Что-то невнятное происходило сегодня в столице... И кто знает, какие инструкции получили бесхитростные вояки от своих отцов-командиров?.. В Черной Африке каждый полковник носит в полевой котомке императорский жезл. Ему, Данилову, было совершенно наплевать на все эти племенные, нефтяные и алмазные дрязги, но сегодня ему во что бы то ни стало нужно найти доктора Веллингтона и привезти его живым в поселок. Чтобы осталась жива Элли.
На въезде в Кидрасу был еще один армейский пост, потом – пост гвардейцев нгоро. Те были строже, но предъявленное удостоверение их удовлетворило. Один даже объяснил Данилову, как проще добраться до района, где проживал доктор Веллингтон: нгрро его знали.
Олег погнал машину. Снова попытался набрать номер Зуброва: тщетно. Вообще с Сашей Зубровым за весь месяц Олег встречался один или два раза по каким-то пустяшным поводам; в одну из встреч Зубр передал Данилову кредитку и предложил пользоваться ею беззастенчиво; Вернер подтвердил по телефону такое право, и Олег несколько раз получал по пластиковому квадратику наличные реалы в центральном банке Кидрасы – громоздком, в колониальном стиле, здании, стоящем в центре гондванской столицы монументом несокрушимости всем канувшим в прошлое колониальным империям.
Другая встреча произошла пару дней назад. Тем вечером Олег и Элли оказались на открытии нового пятизвездочного отеля. Была вся местная элита, и конечно же европейцы. Элли, одетая в длинное черное вечернее платье от Картье, с уложенной вокруг головы короной волос, мало походила теперь на островную дикарку; в волосах ее красовалась дивная диадема из отборных голубых бриллиантов огранки «маркиз»; красота и непосредственность девушки придавали старомодному украшению особое очарование...
Данилов, приглашенный на правах друга этой обаятельной маленькой валькирии, вдруг по-иному взглянул и на девушку, и на себя... Нет, в их отношениях ничего не переменилось, что-то изменилось вокруг, и стала очевидной простая истина: у них разное прошлое и – разное будущее. Она – блестящая невеста избранного круга, он – всего лишь охранник, обряженный в баснословно дорогую одежду, как в хаки, и его задача – «сливаться с фоном»; пусть это не джунгли и не саванна, но диких зверей и тут с избытком.
И тут он увидел Даро Джамирро. Облаченный в смокинг, с бокалом шампанского в руке, командир карателей выглядел многолетним функционером какой-нибудь гуманитарной миссии при ООН или ЮНЕСКО. Генерал мило улыбался лошадиной улыбкой, кивал полной даме-европейке, разгоряченной вином и что-то оживленно пытающейся ему втолковать; дама кокетничала, это было очевидно, Джамирро кивал ей, вряд ли вслушиваясь в слова и беззастенчиво разглядывая шары безразмерных грудей, стиснутых узким декольте. Даме это нравилось.
Зубров подошел к Джамирро, отозвал в сторону и начал что-то горячо ему втолковывать. Даро Джамирро улыбался: на этот раз улыбка была хищной, как у оскалившегося зверя. Он блуждал взглядом по залу, и тут их взгляды пересеклись.
Словно вспышка молниевого разряда прошла между ними, и взгляд Джамирро вдруг сделался жалким, подобострастным, униженным, как у ошкваренной кипятком дворняги, пытавшейся тяпнуть за ногу прохожего... И еще – Данилов увидел в нем страх: страх дальний, затаенный, но боялся Даро не Данилова, а той силы, что сам вызвал когда-то лукавым окриком, и того, что эта сила не подчинилась ему.
Но справился с собою генерал мгновенно; оскал предвкушающего скорую добычу зверя превратился в дежурную всеевро-пейскую гуттаперчевую улыбку «cheese», Джамирро отсалютовал Данилову и его спутнице бокалом шампанского. Олег не ответил; Джамирро суетливо отвел взгляд.
Зубров прервал разговор и поспешил к ним.
– Милая Элли, вы сегодня блистательны! – произнес он, пожал руку Олегу, остановил проходившего мимо служителя, предложил девушке:
– Шампанского?
– Конечно! Мне оно ужасно нравится!
Зубров потянулся за бокалом, Олег на секунду отвернулся: внимание его привлек грохот, раздавшийся у стойки: один из гостей, изрядно загрузившийся спиртным, неловко ступил и смел со шведского стола поднос с тарталетками. Когда Данилов повернулся, бокал был уже в руках девушки, она прихлебывала из него.
– Выглядишь на десять тысяч долларов, старик.
– Что так бедно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87