Но если вы погибнете в старом бомбардировщике, принимавшем участие в революции, это действительно станет поражением. Это будет настоящим фиаско. Это привлечет большее внимание, чем сам Хименес.
Он нахмурился и задумался.
– Не думаю, что для этого будет время.
– Все это будет продолжаться не один день – особенно теперь, когда в дело вмешались военно-воздушные силы. Хименесу предстоит пройти долгий путь – и он прошел всего лишь небольшую его часть, верно? – Я махнул рукой в сторону радиоприемника, лежавшего у него на коленях. – У репортеров будет масса времени, чтобы разобраться с этим. Вероятно, они уже на пути сюда – ведь кто-то еще мог поймать эту передачу.
Длительное время он ничего не отвечал. Я повернул "митчелл" на прежний курс и проверил время. Почти без четверти пять; оставалось пролететь еще около пятидесяти миль. Я уменьшил освещение приборного щитка и стал внимательно вглядываться в восточную часть неба. Был ли там какой-нибудь намек на рассвет? Или только далекие облака над территорией республики?
Потом Луис сказал:
– Мы атакуем.
27
Десять минут спустя на востоке появилась слабая, но отчетливо видимая светлая полоска. Она была еще слабой, но уже достаточной для того, чтобы одурачить вас, если вы решите, что что-то разглядели впереди или захотите оценить расстояние.
Я перевел "митчелл" в режим плавного снижения, поджидая, пока он наберет необходимую скорость, затем уменьшил обороты левого двигателя.
– Десять минут, – сказал я. – Вам пора приготовиться.
– Можно еще немного подождать. – Он продолжал пристально вглядываться вперед, чтобы окончательно удостовериться, что видит в темноте под облаками, закрывающими сушу, береговую линию.
– Разве вас в военно-воздушных силах не учили, как нужно обращаться к командиру самолета?
Я заметил, как по его лицу скользнула тень улыбки.
– Конечно, сэр.
– Как только мы пересечем береговую черту, я включу правый мотор. После этого я начну развороты; тогда вам будет трудно занять правильную позицию.
– Сэр. – Он встал, осторожно протиснулся позади моего сидения, поднял автомат и исчез в задней темной кабине. Я почувствовал слабый толчок его массивного тела. Минуту спустя через одно из пустых гнезд на приборной доске я увидел его фигуру, двигавшуюся в застекленном носу самолета.
Спустившись до высоты в 5000 футов, мы мчались со скоростью 165 миль в час. До береговой линии оставалось около пятнадцати миль.
По шуму и треску в наушниках я понял, что Луис добрался до места.
– Я установил автомат, – доложил он. – Жду команды.
– Хорошо. Через минуту я открою бомбовый люк. – Я не хотел тормозить, но если система откажется работать нормально, мне понадобится время, чтобы, не откладывая атаки, проделать все вручную. – Надеюсь, мы пересечем береговую линию к востоку от города, затем я поверну и пройду к северу от базы примерно на высоте в тысячу футов. Она окажется слева от нас. Если "вампиры" выстроены в ряд, я смогу их пересчитать. Вы должны осмотреть все вокруг, чтобы увидеть, нет ли там в стороне еще каких-нибудь машин. Поняли?
– Да, капитан.
– Мы пролетим с запада. До этого времени не стреляйте. Они увидят нас, когда мы будем пролетать в первый раз, но им не придет в голову, что мы задумали. Открываю бомбовые люки.
Я наклонился вперед и нажал выключатель. Неожиданное торможение и рев ветра позади меня сообщили, что люки открылись. Скорость уменьшилась на 5 миль в час.
– Вижу впереди береговую черту, – сказал Луис.
Я взглянул поверх приборов и действительно увидел ее; слабую зеленую полоску на горизонте с тонкой дрожащей линией прибоя. Взглянул повнимательнее.
– Боже, мы сильно промахнулись мимо города. Там же должны быть огни...
– Друг мой, люди не включают свет, когда на улицах идет стрельба.
Мне самому следовало об этом подумать. У жителей Санто Бартоломео был изрядный опыт относительно того, как вести себя во времена революций.
Но я по-прежнему не видел города.
Затем мелькнула слабая вспышка, короткая, как вспышка фонарика, где-то слева. Я внимательно всматривался в то место, пытаясь понять, что это было, и представить себе что-то темное и бесформенное.
– Граната, – мрачно буркнул Луис. – Бой еще продолжается.
Мы оказались на две или три мили правее нужного курса. Я чуть довернул к северу, чтобы проскользнуть по краю города. Он был еще на восемь миль впереди и на 3500 футов ниже нас.
Постепенно береговая линия стала видна отчетливее. Светлые пятна пляжей, более темные скалы и еще более темные деревья на них. Затем зеленая полоса стала постепенно наполняться призрачными красками. А слева над нею возвышался город в виде темной массы, разделенной на беспорядочное нагромождение маленьких кварталов со светлыми и темными сторонами, напоминающих игрушечные детские кубики.
Снова мелькнула вспышка взрыва.
Когда береговая линия оказалась у нас точно по носу, я потянулся к рукоятке правого двигателя. Лопасти пропеллера провернулись, пытаясь поймать ветер, затем закрутились и исчезли. Двигатель кашлянул и кашель перешел в ревущий вой.
Луис, которому снизу все было очень хорошо видно через прицел для бомбометания, сообщил:
– Проходим береговую полосу... она точно под нами.
Я ввел самолет в широкий пологий разворот, который должен был вывести нас на шоссейный мост к западу от города – хороший большой наземный ориентир – и от этой точки можно было взять точный курс на находившуюся в десяти милях к востоку авиабазу.
Я наполовину ожидал и более чем на половину боялся увидеть зажженные на взлетно-посадочной полосе огни. Это бы означало, что уже начались полеты. Но с расстояния в три мили были видны только искорки освещенных окон в служебных помещениях базы. Стрельбы слышно не было; они понимали, что Хименес не настолько глуп, чтобы атаковать в лоб бодрствующую и хорошо защищенную базу. По крайней мере, лично.
Когда мы подлетели ближе, я увидел темные пятна двух ангаров, несколько в стороне узкую светлую взлетно-посадочную полосу и никаких сигнальных огней. И начал судорожно искать светлые серебристые полоски, означающие стоящих на взлетном поле "вампиров".
Немного позже, когда угол зрения изменился, я увидел их сразу же за вторым ангаром.
– Вижу цель! – закричал Луис.
– Заткнись! Я должен их сосчитать!
Мы проскользнули по северному краю поля, "вампиры" находились в полумиле слева и стояли почти параллельно... один, два, три... на расстоянии в три четверти крыла, примерно в тридцати футах друг от друга... четыре, пять, шесть... этот ряд шел под углом в 120 градусов от передней двери второго ангара... семь, восемь. Все. Только восемь.
– Двух машин не хватает! – закричал и глянул вперед на западный конец взлетной полосы, на ведущую к ней подъездную дорожку. Ничего. Может быть в ангарах, на профилактике? Да, в нормальных условиях это было бы вполне естественно – но сегодня был один из тех немногих дней, когда генералу Боско были нужны все сто процентов его боевой мощи и, конечно, Нэд наверняка за день должен был получить предупреждение об этом.
Затем мы миновали летное поле, двинулись в сторону еще темного запада и я, перед тем как развернуться, пересчитал самолеты во второй раз.
– Я больше их не вижу, – спокойно доложил Луис.
– В любом случае, мы доберемся до этих восьми машин. – Я попытался прикинуть длину моей цели. Размах крыльев у "вампира" составляет примерно сорок футов, стало быть сорок на восемь плюс расстояние между ними, скажем семь раз по тридцать, что составит... ну, скажем, 500 футов. Несколько многовато для двух секунд полета.
Когда пришло время поворачивать, я медленно и мягко потянул сектора газа обоих моторов назад и перешел к плавному снижению до высоты атаки. Темное серебро "вампиров" исчезло за деревьями, но высокие черные ангары были видны совершенно отчетливо. Я снизился еще на сто футов, целясь на ближайший ангар и поджидая, когда скорость достигнет 150 миль в час, чтобы включить оба двигателя.
И я вновь почувствовал вкус атаки: это был дикий голод охотника, все еще знакомый мне после двенадцати лет перерыва, потому что я по-прежнему оставался Кейтом Карром. То же самое голодное желание настичь и убить, и та же самая уверенность, заставлявшая выжидать решительного момента; время скользило медленно, как ледник, потому что вы понимали, что собираетесь убивать... И я знал, что в этой атаке не ошибусь.
Затем неожиданно возник страх. Чтобы провести ее правильно, я должен был уничтожить всех "вампиров", стоявших на земле, и те два, которых я еще даже не нашел. Потому что это больше уже была не личная война, потому что если я позволю хотя бы одному из них скрыться, он может сделать тот счастливый выстрел, который перечеркнет все, что для меня сейчас так важно.
Холодный тошнотворный страх неудачи. И сам "митчелл", и нагруженные в него кирпичи показались старым дряхлым оружием, с которым было чистым абсурдом выступать против десяти реактивных машин. Самолет задрожал под моими дрогнувшими руками.
Боже, позволь мне просто забыть, что на этот раз все имеет такое большое значение!
Затем мы проскользнули над линией пальм и оказались над летным полем, "вампиры" находились не прямо впереди. Быстрый скользящий разворот в виде буквы S, чтобы оказаться на одной линии с ними, и я схватился за cпусковое устройство. Взгляд на приборы: 100 футов и скорость более 150 миль в час – и впереди 1000 футов... теперь 800... и – пора!
"Митчелл" подпрыгнул, освободившись от груза, и встал на дыбы, когда сеть развернулась в воздушном потоке. После этого я нажал вторую кнопку... затем третью, но не коснулся четвертой. Ряд "вампиров" промелькнул под нами и мы оказались над ангарами, я резко двинул сектора газа вперед, чтобы удержать скорость, упавшую из-за сопротивления тащившихся за нами сетей.
Луис не стрелял. Потом он начал стрелять и закричал:
– Я их вижу!
Теперь я и сам их увидел: два "вампира" неторопливо выруливали по дорожке к восточному концу взлетной полосы; при нашем приближении они были скрыты от нас контрольной башней. И мы оказались слишком далеко справа, чтобы пройти над ними.
Фонтанчики пыли поднялись вокруг них; все правильно, Луис хорошо знал свое дело, стреляя почти под прямым углом, но двадцать очередей из автомата калибром 0. 30 не могли остановить двух "вампиров". После этого мы пролетели мимо и я заложил левый разворот, чтобы оказаться над центром поля.
– Думаю, я попал, – мрачно буркнул Луис. Но я мог видеть через плечо, что они продолжают двигаться, один немного впереди другого. И я понимал, кто собирался – и кто должен был быть ведущим в первый самый большой день военно-воздушных сил.
Когда мы развернулись обратно, то снова стал виден ряд "вампиров"; теперь это был сломанный ряд с медленно ползущим над ним облаком желтой кирпичной пыли. Два, нет, три, накренились, часть шасси у них отсутствовала, у другого сломано хвостовое оперение, у третьего – что-то еще...
Но ведь было достаточно, если хотя бы один остался невредим...
Я выровнял свой самолет над рулежной дорожкой, по которой в нескольких сотнях ярдов впереди продолжали двигаться два "вампира". И неожиданно появились молчаливые вспышки трассирующих пуль, летевших откуда-то снизу. Кто-то добрался до установленного внизу пулемета.
– Не обращай внимания! – закричал я. Но он почему-то не стрелял.
Я выпрямился и протянул руку к последней кнопке и к последней сети. Луис вновь начал стрелять и вокруг "вампиров" поднялись фонтанчики пыли. Я почувствовал, как пошла вниз сеть, – но увидел, как ведущий "вампир" неожиданно свернул на траву.
Мы снова выполнили разворот в виде буквы S и я оглянулся назад. Один "вампир" стоял на рулежной дорожке, наклонившись и опираясь одним крылом о землю. Но другой – это был Нэд – подпрыгивая, мчался по траве к взлетной полосе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44