— Нет, кажется, ещё не вечер…
Алексей сел на свое место, и они поехали в Москву.
— Так куда едем? — спросил, недоумевая, Олег.
— Кстати, не так уж далеко, — ответил Алексей. — Пересечение Можайского шоссе с Рябиновой улицей. Там нас ждут. И я предчувствую, что завтра нас ждет хороший день. И очень интересный…
— Какие там предчувствия? — поморщился Олег. — Давай, выкладывай, что он там тебе сообщил…
— Что сообщил, говоришь? Не могу пока сказать, тут присутствует нечто враждебное и непонятное, — покосился он на женщину, сидящую в сомнамбулическом состоянии на заднем сидении машины. — Могу сказать только одно — новости очень хорошие, настолько хорошие, что даже не верится…
— Инна свободна? — вскрикнул Олег.
— Нет, — нахмурился Алексей и снова замкнулся в себе.
Доехали до Рябиновой улицы, загнали машину во двор.
— А ну, пошла из машины, — выпустив Олега, Алексей схватил женщину за рукав и резко дернул на себя. Та покорно вышла, по-прежнему, не произнося ни слова, что было очень странно. «А не немая ли она, часом?» — пришла в голову странная, но вполне логичная мысль Алексею. — «Ведь подставная фигура, да ещё накачанная наркотиками, могла ляпнуть что-нибудь ненужное им ещё тогда, в машине, когда он в темноте вглядывался в лицо женщины, сидевшей на заднем сидении в Иннином пиджачке, с её прической, даже надушенной её духами… А эта только молчит, да мычит нечто нечленораздельное…
Она вышла из машины, и они вчетвером медленно пошли к подъезду, который назвали Алексею по телефону.
Было очень поздно или, вернее сказать, очень рано — шел пятый час утра… Было ещё совсем темно. Они поднялись на лифте на пятый этаж и встали перед обитой дерматином дверью. Алексей нажал кнопку звонка.
Медленно открылась дверь.
Перед Алексеем стоял человек лет сорока. Крупная голова, копна светлых волос с заметной проседью, густые рыжие усы, могучее сложение, уверенный взгляд небесно голубых глаз, с веселым прищуром, глядящих на Алексея. А из-за его спины высовывалась бородатое лицо Барона.
— Здорово ещё раз, тезка! — хриплым баском приветствовал его хозяин квартиры. — Здорово, братаны, Олег и Валерка! А вот блядь с собой зря привели, да какую-то корявую вдобавок. Гоните её взашей, не до неё сейчас…
— Кинули нас, Алеха, — глядя в сторону, проговорил Кондратьев. — Кинули, как котят… Вместо Инны вот эту… подсунули…
— Ладно, не переживай, — утешил его хозяин. — У тебя, видать, зоркий глаз через раз. То, что ты лоханулся с женщиной — это, разумеется, хреново, но то, что ты углядел около казино с такого расстояния, это полностью искупает твою вину…
— Как искупает? Инну ведь могут убить… А для меня это самое страшное…
— Не убьют, — продолжал утешать его хозяин. — Резону нет им её убивать. Ты жди звонка. Тебе скоро позвонят. А мы все вместе к звоночку этому подготовимся как положено. Чтобы уже не лохануться ни в коем случае. Эту сучару запрем в кладовке. А потом поговорим с ней… А пока разработаем план действий. Время тут тоже не терпит.
— Ты знаешь, тезка, я опасаюсь, что с ней никак не поговоришь. Похоже она глухонемая, да ещё накачанная наркотой.
Хозяин поглядел на неё внимательно. В глазах его появилось чувство брезгливости.
— Где Инна?!!! Говори, падла! — закричал он ей на ухо, но та как-то странно отреагировала на его крик, дернулась в сторону и замычала.
— Вроде, так и есть, — покачал головой хозяин. — Изобретательны, падлы… Но ничего, наш сюрпризик побогаче будет…
15.
— Ты меня извини, Лыко, или Мишель, как тебе будет угодно за то, что я тебя тогда… того…, — говорил Живоглот Лычкину. — Погорячился, и неправ. И с меня шикарный банкет в любом кабаке, который выберешь… Кстати, кабак может быть, не только в Москве, но, например, в Париже или Амстердаме. Где наша не пропадала, почему бы на радостях туда не слетать? Твоя смекалка спасла мне брата и спасла меня от гнева братвы… Игоряха на месте, и дамочка наша тоже на месте… А эта твоя глухонемая шлюха, любительница героина пусть горит ясным огнем… Пусть что хотят с ней, то и делают…
— Она не моя, — вздохнул Лычкин. — Она покойного хозяина. Кого я только у него не видел за время нашей с ним дружбы? И негритянок, и японок. А тут в голову взбрело привезти убогую, мало того, что глухонемую, так ещё и наркоманку… Меня заставил глядеть на их развлечения, — стиснул зубы Михаил. Теперь его стало радовать, что издевавшийся над ним Гнедой мертв, а он по-прежнему пользуется авторитетом у братков. Потому что умный никогда не пропадет… — Я глядел на то, что они творят и ужасался — эта шлюха была так похожа на Инну, что порой просто жутко было… Сидел, глядел, мне казалось, что я вижу страшный сон, какой-то кошмар, фантасмагория какая-то… А Гнедой мне все подмигивал… Вот и доподмигивался, — злобно сверкнул глазами Михаил. — А вот — все на свете может пригодиться, даже такое… Как хорошо, что именно меня он послал за этой стервой в её нору, оттуда мы её ночью с тобой и выволокли…
— Да и она сыграла роль не хило, — улыбался довольный Живоглот. — Облапошили Кондратьева только так… Как ребенка… И твоя идея с ментовскими машинами тоже хороша, ей Богу, хороша… А обошлось-то все в гроши, двести баксов одним, двести другим, а постановочка-то какая… Нет, Мишель, ты действительно, ума палата… Быть тебе авторитетом, помяни мое слово…
— Не перехваливай меня, загоржусь. Идея с появлением ментов в нужный или ненужный, смотря для кого момент, стара как мир… Как только появились кидняки, появилась и эта идея… А насчет подмены женщины… Книги надо читать, фильмы смотреть, что-нибудь когда-нибудь, глядишь, и пригодится…
— Ладно, что бы там ни было, а давай выпьем с тобой… Молодец Игоряха, что тебя в наше дело пригласил… Глянь-ка на него, спит без задних ног, — с нежностью поглядел он на мирно сопящего на железной кровати младшего брата. Михаил, видя эту нежность в бесцветных коровьих глазах обычно жестокого и не склонного ни к каким человеческим чувствам Живоглота, вдруг почувствовал не симпатию к нему, а напротив, какую-то внезапно подступившую брезгливость… Как будто он воочию лицезрел пресловутые крокодиловы слезы…
Михаил и Живоглот сидели за корявым дачным столом на колченогих стульях друг напротив друга и пили шведское пиво, закусывая солеными орешками. Игоряха и другие участники представления спали кто где, кто на кроватях, кто на тюфяках на крашеном полу. А в соседней комнате стонала накрепко привязанная к железной кровати Инна. Ее охватило чувство отчаяния, она понимала, что бандиты снова обманули Алексея, и ему не удалось спасти её. И теперь она боялась больше всего, что он сам явится в их лапы, и они устроят такое, о чем просто невозможно думать…
— Ну что, звякнем, что ли, отважному капитану, — предложил Живоглот. — По-моему, паузу мы выдержали, довели его до кондиции, пора и наши условия выставлять.
— Пожалуй, — согласился Лычкин. — Так, который час? Ох, уже пятый пошел… Пора, пора… А то будет перебор, и он опять что-нибудь придумает…
— Да ничего он уже не придумает, иссяк капитан… Рылом он не вышел с нами бороться… Лоханулись один раз — с кем не бывает? А теперь пришла наша очередь посмеяться… Позвоню ему…
Он набрал номер.
— Алло, — раздался в трубке глухой голос Алексея.
— Здорово, капитан, — произнес Живоглот. — Как ты там, уже потрахался с глухонемой или у тебя не стоит после бурно проведенной ночи, после шпионских страстей и гонок по трассе… Хорошо водишь машину, оторвался от подлых ментов, — расхохотался он. — Ох, и распотешил ты меня, сколько лет жизни прибавил… Ну и мудак же ты… Настоящий лох… Тебе надо не семь, а семьдесят лет в зоне оттрубить, чтобы поумнеть… Да и то навряд ли…
Алексей молчал.
— Что молчишь? Дар речи потерял? Слаб ты с нами тягаться, капитан…
— Чего ты хочешь? — спросил, наконец, Алексей.
— А ничего. Ну поверь, совсем ничего не хочу. Просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь. Жалко мне тебя, вот жалко и все тут… Я от природы очень жалостлив, понимаешь, какая у меня беда? Собачек бездомных жалею, даже мух, попавших в паутину и то жалко… А уж такого мудака, как ты жалко втройне… Так что спокойной тебе ночи, супермен… Через несколько часов тебя менты повяжут за убийство граждан Шервуда и остальных. Получишь, рецидивист гребаный, по сто пятой статье за убийство четверых человек свое пожизненное, и отправят тебя на остров Огненный доживать свой век… Так что, бывай… покемарь пока пару-тройку часиков, отдохни, как следует, потом уж не придется, там, в СИЗО будешь отвечать за убийство Гнедого перед братками. Но убивать тебя уже не станут, на легкий конец не рассчитывай, ты ещё поскрипишь на этом белом, а для тебя навсегда черном свете…
— Ладно, — глухо пробасил Алексей. — Тогда бывай… Я ждать не стану… Пойду и сдамся ментам. Пусть будет, что будет… Устал я, не могу больше… И про себя все расскажу, но и про ваши делишки не умолчу… Пусть хоть Инну спасут…
Теперь настала очередь Живоглота помолчать. Затем он произнес:
— Да, жалостлив я… И из жалости приглашаю тебя к себе. Все будет по честному, по благородному. Как только явишься, Инну твою оттрахают при тебе и отпустят восвояси. А тебя будет судить братва. Так будем правильно, капитан…
— А гарантии какие, что вы её отпустите? — спросил Алексей.
— А никаких, — усмехнулся Живоглот. — Только одна гарантия — если не приедешь, мы её тут заживо сожжем, или живой в землю закопаем — опыт есть и того и другого и третьего разного, на все вкусы… Так что лучше приезжай… Она нам совершенно не нужна, никакого резона нет лишнюю кровь на себя брать. Никаких гарантий… Хочешь приезжай, хочешь нет… Не приедешь, и она страшной смертью умрет, да и тебя раздобудем рано или поздно…
— Где и когда? — коротко спросил Алексей.
— Где и когда? — переспросил Живоглот. — Ну давай так… Сегодня в семь утра явишься на двенадцатый километр Волоколамского шоссе. Один, пешком… Ну, подъедешь, понятно, на чем угодно, хоть на вертолете, но тебя будут ждать наши люди пешего… Только так… Подъедет машина с твоими людьми, так просто никто и не догадается, кто, собственно, тебя ждет. А даже если и догадается, так как только их повяжут, если, разумеется, сумеют, именно в эту минуту твою Инну в нужном месте сожгут заживо… Бензин и спички у нас имеются, не беспокойся… Связь у нас хорошо налажена. Один только сигнал от наших людей и все… Канистра с бензином будет стоять прямо рядом с ней. А она привязана крепко-накрепко… Если тебе угодно, кстати, можешь в этом удостовериться…
Он пошел в соседнюю комнату и поднес аппарат ко рту Инны.
— Поговори, красавица, со своим хахалем, просто расскажи, как тебе тут живется-можется. Больше ничего не надо.
На сей раз он рассчитал правильно. Инна не выдержала напряжения и разрыдалась.
— Я здесь, Лешенька, — всхлипывала она. — Они привязали меня к кровати. Они держат наготове канистру с бензином… Это какой-то дом в лесу, не знаю, по какой дороге, не очень далеко от Москвы… И Лычкин здесь, он тоже здесь, эта гадина… Я слышала его голос из-за двери… Спаси меня, спаси меня, мне очень страшно!!!
— Умница моя, — прошептал Живоглот, пошел в соседнюю комнату, принес соленых орешков и сунул ей в рот. — На тебе за это. Подкрепись немного. Мишель, принеси-ка ей пивка… А то у неё в горле пересохло… Будь гуманистом…
На сей раз Лычкина уговаривать не пришлось. Он давно и сам хотел предстать перед ней собственной персоной.
— Здравствуй, Инна, — улыбался он. — Давно не виделись… Ты неплохо выглядишь, по-моему, даже лучше, чем семь лет назад. Молодеешь с каждым годом… Даже жаль, что у нас с тобой ничего не получилось. Мы бы были с тобой чудесной парой. Только ты предпочла мужлана Кондратьева, этого простофилю, который тебя даже выручить не может…
— Не так уж давно мы виделись, — с ненавистью глядя на него, тихо выговорила Инна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Алексей сел на свое место, и они поехали в Москву.
— Так куда едем? — спросил, недоумевая, Олег.
— Кстати, не так уж далеко, — ответил Алексей. — Пересечение Можайского шоссе с Рябиновой улицей. Там нас ждут. И я предчувствую, что завтра нас ждет хороший день. И очень интересный…
— Какие там предчувствия? — поморщился Олег. — Давай, выкладывай, что он там тебе сообщил…
— Что сообщил, говоришь? Не могу пока сказать, тут присутствует нечто враждебное и непонятное, — покосился он на женщину, сидящую в сомнамбулическом состоянии на заднем сидении машины. — Могу сказать только одно — новости очень хорошие, настолько хорошие, что даже не верится…
— Инна свободна? — вскрикнул Олег.
— Нет, — нахмурился Алексей и снова замкнулся в себе.
Доехали до Рябиновой улицы, загнали машину во двор.
— А ну, пошла из машины, — выпустив Олега, Алексей схватил женщину за рукав и резко дернул на себя. Та покорно вышла, по-прежнему, не произнося ни слова, что было очень странно. «А не немая ли она, часом?» — пришла в голову странная, но вполне логичная мысль Алексею. — «Ведь подставная фигура, да ещё накачанная наркотиками, могла ляпнуть что-нибудь ненужное им ещё тогда, в машине, когда он в темноте вглядывался в лицо женщины, сидевшей на заднем сидении в Иннином пиджачке, с её прической, даже надушенной её духами… А эта только молчит, да мычит нечто нечленораздельное…
Она вышла из машины, и они вчетвером медленно пошли к подъезду, который назвали Алексею по телефону.
Было очень поздно или, вернее сказать, очень рано — шел пятый час утра… Было ещё совсем темно. Они поднялись на лифте на пятый этаж и встали перед обитой дерматином дверью. Алексей нажал кнопку звонка.
Медленно открылась дверь.
Перед Алексеем стоял человек лет сорока. Крупная голова, копна светлых волос с заметной проседью, густые рыжие усы, могучее сложение, уверенный взгляд небесно голубых глаз, с веселым прищуром, глядящих на Алексея. А из-за его спины высовывалась бородатое лицо Барона.
— Здорово ещё раз, тезка! — хриплым баском приветствовал его хозяин квартиры. — Здорово, братаны, Олег и Валерка! А вот блядь с собой зря привели, да какую-то корявую вдобавок. Гоните её взашей, не до неё сейчас…
— Кинули нас, Алеха, — глядя в сторону, проговорил Кондратьев. — Кинули, как котят… Вместо Инны вот эту… подсунули…
— Ладно, не переживай, — утешил его хозяин. — У тебя, видать, зоркий глаз через раз. То, что ты лоханулся с женщиной — это, разумеется, хреново, но то, что ты углядел около казино с такого расстояния, это полностью искупает твою вину…
— Как искупает? Инну ведь могут убить… А для меня это самое страшное…
— Не убьют, — продолжал утешать его хозяин. — Резону нет им её убивать. Ты жди звонка. Тебе скоро позвонят. А мы все вместе к звоночку этому подготовимся как положено. Чтобы уже не лохануться ни в коем случае. Эту сучару запрем в кладовке. А потом поговорим с ней… А пока разработаем план действий. Время тут тоже не терпит.
— Ты знаешь, тезка, я опасаюсь, что с ней никак не поговоришь. Похоже она глухонемая, да ещё накачанная наркотой.
Хозяин поглядел на неё внимательно. В глазах его появилось чувство брезгливости.
— Где Инна?!!! Говори, падла! — закричал он ей на ухо, но та как-то странно отреагировала на его крик, дернулась в сторону и замычала.
— Вроде, так и есть, — покачал головой хозяин. — Изобретательны, падлы… Но ничего, наш сюрпризик побогаче будет…
15.
— Ты меня извини, Лыко, или Мишель, как тебе будет угодно за то, что я тебя тогда… того…, — говорил Живоглот Лычкину. — Погорячился, и неправ. И с меня шикарный банкет в любом кабаке, который выберешь… Кстати, кабак может быть, не только в Москве, но, например, в Париже или Амстердаме. Где наша не пропадала, почему бы на радостях туда не слетать? Твоя смекалка спасла мне брата и спасла меня от гнева братвы… Игоряха на месте, и дамочка наша тоже на месте… А эта твоя глухонемая шлюха, любительница героина пусть горит ясным огнем… Пусть что хотят с ней, то и делают…
— Она не моя, — вздохнул Лычкин. — Она покойного хозяина. Кого я только у него не видел за время нашей с ним дружбы? И негритянок, и японок. А тут в голову взбрело привезти убогую, мало того, что глухонемую, так ещё и наркоманку… Меня заставил глядеть на их развлечения, — стиснул зубы Михаил. Теперь его стало радовать, что издевавшийся над ним Гнедой мертв, а он по-прежнему пользуется авторитетом у братков. Потому что умный никогда не пропадет… — Я глядел на то, что они творят и ужасался — эта шлюха была так похожа на Инну, что порой просто жутко было… Сидел, глядел, мне казалось, что я вижу страшный сон, какой-то кошмар, фантасмагория какая-то… А Гнедой мне все подмигивал… Вот и доподмигивался, — злобно сверкнул глазами Михаил. — А вот — все на свете может пригодиться, даже такое… Как хорошо, что именно меня он послал за этой стервой в её нору, оттуда мы её ночью с тобой и выволокли…
— Да и она сыграла роль не хило, — улыбался довольный Живоглот. — Облапошили Кондратьева только так… Как ребенка… И твоя идея с ментовскими машинами тоже хороша, ей Богу, хороша… А обошлось-то все в гроши, двести баксов одним, двести другим, а постановочка-то какая… Нет, Мишель, ты действительно, ума палата… Быть тебе авторитетом, помяни мое слово…
— Не перехваливай меня, загоржусь. Идея с появлением ментов в нужный или ненужный, смотря для кого момент, стара как мир… Как только появились кидняки, появилась и эта идея… А насчет подмены женщины… Книги надо читать, фильмы смотреть, что-нибудь когда-нибудь, глядишь, и пригодится…
— Ладно, что бы там ни было, а давай выпьем с тобой… Молодец Игоряха, что тебя в наше дело пригласил… Глянь-ка на него, спит без задних ног, — с нежностью поглядел он на мирно сопящего на железной кровати младшего брата. Михаил, видя эту нежность в бесцветных коровьих глазах обычно жестокого и не склонного ни к каким человеческим чувствам Живоглота, вдруг почувствовал не симпатию к нему, а напротив, какую-то внезапно подступившую брезгливость… Как будто он воочию лицезрел пресловутые крокодиловы слезы…
Михаил и Живоглот сидели за корявым дачным столом на колченогих стульях друг напротив друга и пили шведское пиво, закусывая солеными орешками. Игоряха и другие участники представления спали кто где, кто на кроватях, кто на тюфяках на крашеном полу. А в соседней комнате стонала накрепко привязанная к железной кровати Инна. Ее охватило чувство отчаяния, она понимала, что бандиты снова обманули Алексея, и ему не удалось спасти её. И теперь она боялась больше всего, что он сам явится в их лапы, и они устроят такое, о чем просто невозможно думать…
— Ну что, звякнем, что ли, отважному капитану, — предложил Живоглот. — По-моему, паузу мы выдержали, довели его до кондиции, пора и наши условия выставлять.
— Пожалуй, — согласился Лычкин. — Так, который час? Ох, уже пятый пошел… Пора, пора… А то будет перебор, и он опять что-нибудь придумает…
— Да ничего он уже не придумает, иссяк капитан… Рылом он не вышел с нами бороться… Лоханулись один раз — с кем не бывает? А теперь пришла наша очередь посмеяться… Позвоню ему…
Он набрал номер.
— Алло, — раздался в трубке глухой голос Алексея.
— Здорово, капитан, — произнес Живоглот. — Как ты там, уже потрахался с глухонемой или у тебя не стоит после бурно проведенной ночи, после шпионских страстей и гонок по трассе… Хорошо водишь машину, оторвался от подлых ментов, — расхохотался он. — Ох, и распотешил ты меня, сколько лет жизни прибавил… Ну и мудак же ты… Настоящий лох… Тебе надо не семь, а семьдесят лет в зоне оттрубить, чтобы поумнеть… Да и то навряд ли…
Алексей молчал.
— Что молчишь? Дар речи потерял? Слаб ты с нами тягаться, капитан…
— Чего ты хочешь? — спросил, наконец, Алексей.
— А ничего. Ну поверь, совсем ничего не хочу. Просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь. Жалко мне тебя, вот жалко и все тут… Я от природы очень жалостлив, понимаешь, какая у меня беда? Собачек бездомных жалею, даже мух, попавших в паутину и то жалко… А уж такого мудака, как ты жалко втройне… Так что спокойной тебе ночи, супермен… Через несколько часов тебя менты повяжут за убийство граждан Шервуда и остальных. Получишь, рецидивист гребаный, по сто пятой статье за убийство четверых человек свое пожизненное, и отправят тебя на остров Огненный доживать свой век… Так что, бывай… покемарь пока пару-тройку часиков, отдохни, как следует, потом уж не придется, там, в СИЗО будешь отвечать за убийство Гнедого перед братками. Но убивать тебя уже не станут, на легкий конец не рассчитывай, ты ещё поскрипишь на этом белом, а для тебя навсегда черном свете…
— Ладно, — глухо пробасил Алексей. — Тогда бывай… Я ждать не стану… Пойду и сдамся ментам. Пусть будет, что будет… Устал я, не могу больше… И про себя все расскажу, но и про ваши делишки не умолчу… Пусть хоть Инну спасут…
Теперь настала очередь Живоглота помолчать. Затем он произнес:
— Да, жалостлив я… И из жалости приглашаю тебя к себе. Все будет по честному, по благородному. Как только явишься, Инну твою оттрахают при тебе и отпустят восвояси. А тебя будет судить братва. Так будем правильно, капитан…
— А гарантии какие, что вы её отпустите? — спросил Алексей.
— А никаких, — усмехнулся Живоглот. — Только одна гарантия — если не приедешь, мы её тут заживо сожжем, или живой в землю закопаем — опыт есть и того и другого и третьего разного, на все вкусы… Так что лучше приезжай… Она нам совершенно не нужна, никакого резона нет лишнюю кровь на себя брать. Никаких гарантий… Хочешь приезжай, хочешь нет… Не приедешь, и она страшной смертью умрет, да и тебя раздобудем рано или поздно…
— Где и когда? — коротко спросил Алексей.
— Где и когда? — переспросил Живоглот. — Ну давай так… Сегодня в семь утра явишься на двенадцатый километр Волоколамского шоссе. Один, пешком… Ну, подъедешь, понятно, на чем угодно, хоть на вертолете, но тебя будут ждать наши люди пешего… Только так… Подъедет машина с твоими людьми, так просто никто и не догадается, кто, собственно, тебя ждет. А даже если и догадается, так как только их повяжут, если, разумеется, сумеют, именно в эту минуту твою Инну в нужном месте сожгут заживо… Бензин и спички у нас имеются, не беспокойся… Связь у нас хорошо налажена. Один только сигнал от наших людей и все… Канистра с бензином будет стоять прямо рядом с ней. А она привязана крепко-накрепко… Если тебе угодно, кстати, можешь в этом удостовериться…
Он пошел в соседнюю комнату и поднес аппарат ко рту Инны.
— Поговори, красавица, со своим хахалем, просто расскажи, как тебе тут живется-можется. Больше ничего не надо.
На сей раз он рассчитал правильно. Инна не выдержала напряжения и разрыдалась.
— Я здесь, Лешенька, — всхлипывала она. — Они привязали меня к кровати. Они держат наготове канистру с бензином… Это какой-то дом в лесу, не знаю, по какой дороге, не очень далеко от Москвы… И Лычкин здесь, он тоже здесь, эта гадина… Я слышала его голос из-за двери… Спаси меня, спаси меня, мне очень страшно!!!
— Умница моя, — прошептал Живоглот, пошел в соседнюю комнату, принес соленых орешков и сунул ей в рот. — На тебе за это. Подкрепись немного. Мишель, принеси-ка ей пивка… А то у неё в горле пересохло… Будь гуманистом…
На сей раз Лычкина уговаривать не пришлось. Он давно и сам хотел предстать перед ней собственной персоной.
— Здравствуй, Инна, — улыбался он. — Давно не виделись… Ты неплохо выглядишь, по-моему, даже лучше, чем семь лет назад. Молодеешь с каждым годом… Даже жаль, что у нас с тобой ничего не получилось. Мы бы были с тобой чудесной парой. Только ты предпочла мужлана Кондратьева, этого простофилю, который тебя даже выручить не может…
— Не так уж давно мы виделись, — с ненавистью глядя на него, тихо выговорила Инна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60