Он заерзал, отодвинулся и помахал рукой официанту.
— Еще по одной? — спросил он. Риммель кивнул.
Пока они дожидались коньяка для Риммеля и виски с содовой без льда для Меншипа, Риммель снова почувствовал себя как на иголках. Он завидовал Меншипу, завидовал его непринужденности, остроумию, умению одеваться с элегантной небрежностью, с едкой завистью смотрел на его длинную поджарую фигуру.
Сам Риммель чувствовал приближение кризиса, которого давно страшился. На прошлой неделе Артур Ингрем лишил его восьми тысяч долларов, неожиданно срезав наполовину его гонорары по фонду Поощрения. Риммель подозревал, что в этом в какой-то степени виноват Мигель Лумис; он помнил, как тот недавно расспрашивал его о субсидиях молодым физикам. Возможно, и Грир приложил к этому руку, потому что Мигель, по сведениям газет, встретился с Гриром как раз перед тем, как юрист исчез. Но директор ЦРУ не дал ему никаких объяснений. Не удостоил. Жесткий тип этот Ингрем. Потеря восьми тысяч долларов была для Риммеля особенно чувствительной потому, что за несколько дней до этого компания «Долан» решила, что им больше не нужен свой человек в Вашингтоне. Теперь у Риммеля оставалось только семь тысяч с фонда Поощрения, восемнадцать от компании «Империал Стил» и двадцать от Брэди Меншипа. Прошлой ночью ему снилось, что он скользит вниз по ледяному склону с сумасшедшей скоростью, резкий ветер хлещет в лицо и он не в силах остановиться. Проснулся он от гулкого шума в ушах — знакомого симптома повышенного давления. И сейчас опять его охватывала паника. Ему до зарезу нужны были эти 20000 долларов Меншипа, но он прекрасно знал, что показывать это Брэди нельзя ни в коем случае.
— Одно мне ясно, — заторопился он, словно любая пауза в разговоре могла оказаться смертельно опасной. — «Кариб ойл» или не «Кариб ойл», Стив наверняка вел много дел «Уч-микро». Как-то за завтраком недели две назад он разглагольствовал о том, что, мол, микрофильмы — это революция в учебном процессе. Что скоро, мол, придет день, когда каждый школьник сможет купить пятьсот учебников в одной маленькой коробке всего за две-три монеты. Он говорил, что стоимость производства снижается так быстро…
Официант принес напитки, и, когда он отошел, Меншип заговорил так, словно и не слышал всех этих сообщений Риммеля.
— Я избавился от «драконов», — сказал он. — Те пятнадцать тысяч акций, которые должны были выкинуть, так и не появились на бирже. Кто-то, видимо, передумал, наверное, выжидает, чтобы курс восстановился. «Уч-микро» снова поднялись до пятидесяти шести, и я их продал. Потерял на этом не одну тысячу, но, черт побери, не каждый же раз выигрывать!
— Как сейчас на бирже, Брэди? — спросил Риммель и сделал добрый глоток коньяка, наклонившись вперед, чтобы не закапать рубашку.
— После прошлой пятницы биржа, конечно, оправилась, но курс неустойчивый. — Меншип вытянул свои длинные ноги. — Бизнесмены, банкиры, фондовые маклеры — все стоят за Уолкотта, но это пока одни слова.
Он кивнул на группу посетителей за столиком возле бара. Взрыв хохота встретил какую-то шутку стройного седовласого мужчины с загорелым лицом, говорившим о долгих часах, проведенных на яхте или на поле для гольфа.
— Вот типичный пример, — сказал Меншип. — Эта шайка из страховых компаний. Они говорят, что им по душе взгляды Уолкотта на экономику, налоги, ограничение кредита и тому подобное, но никто из них не станет ради этого рисковать деньгами. Роудбуш открыл выход капиталам за границу, ликвидировал дефицит. Конечно, он слишком много тратит на наши внутренние дела, но Уолл-стриту это нравится, потому что уменьшает угрозу инфляции. — Он отхлебнул из своего бокала. — Поэтому, когда история с Гриром прояснится, курс акций сразу подскочит. В прошлую пятницу биржа ясно показала: ее страшит все, что может помешать переизбранию Роудбуша. Верьте мне, умные люди говорят одно, а делают то, что им выгодно.
— Вы сказали: «когда история с Гриром прояснится». А если из этого выйдет первосортный громкий скандал?
— Тогда биржа взбесится. Все зависит от Грира. — Меншип вопросительно посмотрел на Риммеля. — Послушайте, Мори, что вы все-таки об этом знаете?
— Ничего, — ответил Риммель. — И никто в Вашингтоне по-настоящему ничего не знает. После той ночи я несколько раз разговаривал с Сью Грир, и если она знает хоть что-нибудь, то она великая актриса. Но я не думаю, чтобы она разыгрывала комедию. По-моему, почтенная леди сходит с ума от беспокойства.
— Я с самого начала не верил разговорам о киднэпинге, — заметил Меншип. — Тогда в чем же дело? В женщине?
Риммель покачал головой:
— Я знаю Стива. Это не в его духе. Мне кажется, он любит свою жену, если такое в наше время еще бывает. И можете сразу плюнуть в глаза тем, кто болтает, будто он психопат. Стив так же здоров, как мы с вами.
— Значит, дело в деньгах?
— Возможно, — Риммель нахмурился. — Стива все считали честным человеком, хотя бы потому, что Пол ему доверял. Но взглянем на факты. Стив юрист и связан с большой политикой, а политика — это зачастую рэкет. Предположим, Стив провернул какую-то махинацию, предположим, Пол узнал об этом и высказал ему все напрямик. Стив мог с перепугу удрать.
— Вы намекаете на слухи о Бразилии?
— Вот именно.
Молчание затянулось. Наконец Меншип спросил:
— Вы действительно в это верите, Мори?
— Нет, черт побери! — ответил Риммель. — Где-то в голове копошится такая мыслишка. Но в глубине души я в это ни на грош не верю. Я думаю, если бы Стиву грозил скандал, он наверняка остался бы и дрался до конца. Такой уж он человек.
Меншип сидел молча, поглядывая то на Риммеля, то на посетителей за столиком возле бара, которые уже поднимались.
— Бразилия, — проговорил он задумчиво. — Интересно. А что, если накануне Дня Труда по Уолл-стрит поползет слушок, будто Грир смылся в Бразилию, потому что замешан в крупном и грязном деле, связанном с «Учебными микрофильмами»? Что будет тогда?
— «Уч-микро» пойдут ко дну, — ответил Риммель. — И, наверное, многие другие следом за ними.
— А предположим, что распространится слух, будто один крупный делец, опытный и знающий, поспешно распродает «драконов». Это окажет давление на биржу, так ведь?
— Еще какое!
Меншип осушил бокал одним глотком. Глаза его засверкали.
— И предположим, что этим дельцом, который поспешно распродает акции, окажется Брэди Меншип. Это имя будет достаточно весомым.
— Полно, Брэди! — взмолился Риммель. — К чему эти шутки? Чего вы хотите? Чтобы я сказал «нет»?
Меншип не обратил внимания на его слова. Он рассеянно улыбнулся и погрузился в свои мысли.
— Знаете, — сказал он наконец, — мы все слишком зависим от последних сообщений. Нас подхватывают и несут сегодняшние новости и прогнозы на завтра. О долгосрочных прогнозах склонны забывать даже самые опытные из нас. Я вот подумал, Мори, — какова же истинная будущность «драконов»? Не на следующей неделе, не после выборов, а через год, два или три?
— Я полагаю, весьма недурная, — ответил Риммель.
— Весьма недурная, это в худшем случае, — Меншип говорил теперь медленно и осторожно. — В лучшем — фантастическая! «Учебные микрофильмы» могут стать вторыми ИБМ или Ксерокс. Я считаю, что в будущем году их акции поднимутся до ста. А еще через пару лет — до трехсот или четырехсот. Черт возьми, эта компания напала на золотую жилу! Такого медведя, как Лумис, не свалить. Никто не сможет обскакать «Уч-микро» на длинной дистанции. — Он взмахнул рукой. — Выборы, Грир, «Кариб ойл», все это несущественно.
— Так почему же вы сегодня продавали «драконов»?
— Потому что, как я уже сказал, мы все живем сегодняшним днем, — ответил Меншип. — Я не размышляю. Я действую. Может быть, это хорошо для актера на сцене, но это пагубно для дельца на бирже… Во всяком случае, я верю в будущее «Учебных микрофильмов» и думаю, что было бы весьма и весьма неплохо загрести побольше «драконов», когда их курс опустится до 35—40, а затем взмыть до седьмого неба. А что неплохо для Меншипа, неплохо и для Риммеля. Правильно?
— Возможно, — ответил Риммель. — Насчет поспешной распродажи я понял, но при чем здесь слухи о том, что Грир сбежал в Бразилию? Вы что, предлагаете мне заняться распространением слухов?
— Я ничего не предлагаю, — сказал Меншип. Он смерил Риммеля взглядом, как портной, снимающий мерку. — Я уже сказал: я думаю, просто думаю… Слухи могут сильно повлиять на узкий рынок, а у «драконов» рынок очень и очень узкий.
— Поспешная распродажа — это биржевая операция, — сказал Риммель. — Слухи — совсем другое дело. За них могут обвинить в злостной дезинформации биржи, а это уже уголовное преступление.
— Какого черта, Мори! — воскликнул Меншип. — Некоторые слухи как снежный ком — они растут сами. Никому не надо их специально распускать. Просто какой-нибудь тип звонит своему маклеру и говорит: «Послушай, до меня дошло, будто Брэди Меншип распродает „драконов“. Разумеется, маклер тут же спрашивает: а что, собственно, происходит с „Учебными микрофильмами“? На это клиент ему отвечает примерно так: „Ладно уж, признаюсь. Я слышал, что Стивен Грир вел многие дела „Учебных микрофильмов“. Говорят, будто Грир удрал в Бразилию или еще куда-то. Наверное, все это чепуха. Но если уж Меншип спешит отделаться от „драконов“, для меня этого достаточно. Я хочу побыстрее продать пятьсот акций «Уч-микро“.
Риммель допил коньяк, глядя на Меншипа поверх бокала.
— Послушайте, — сказал он, поставив бокал на стол. — Если желаете знать, что я думаю, то знайте: я не хочу в это впутываться. Стив мой приятель по «Неопалимой купине». Мы все не ангелы, но он приличный парень. Я помогал его жене в ту первую ночь и не собираюсь сейчас распускать о нем лживые сплетни.
— Если я начну спускать «драконов» и вы заговорите об этом, это не будет сплетней.
— Да, но вся эта чепуха с Бразилией?..
Меншип пристально, с насмешкой рассматривал лунообразную физиономию Риммеля.
— Что это вы вдруг стали таким чистоплюем? Вроде бы это не к лицу Мори Риммелю, который за двадцать тысяч в год вынюхивает для меня нужные сведения в «Неопалимой купине» и по всему Вашингтону.
— Я, конечно, не Белоснежка, — ответил Риммель, — но на сей раз я пас.
— Славно, Мори… Но позвольте спросить: откуда вы знаете, что Стив Грир не удрал в Бразилию?
— Это ни на что не похоже.
— Почему же? Такое предположение не хуже других, — Меншип снова глядел прямо в глаза Риммелю. — Если подобный слух появится в Нью-Йорке и вы узнаете об этом в Вашингтоне, вы будете его опровергать?
Риммель не ответил. Он посмотрел на часы и сказал:
— Пожалуй, мне пора в аэропорт, надо поспеть на последний рейс.
— Я здесь заночую, — сказал Меншип. — Не хотите остаться? Комната для вас найдется.
— Нет, я должен вернуться в Вашингтон.
Меншип подписал счет, затем проводил Риммеля по широкой лестнице до выхода на Восточную тридцать седьмую-стрит. Два швейцара засуетились вокруг гостя мистера Меншипа.
— Если передумаете, позвоните мне, — сказал Меншип.
Когда Риммель скрылся за вращающейся дверью, Меншип подумал, что он похож на воздушный шар, из которого уходит газ.
Меншип обедал у себя в комнате. Ему как раз подали баранью отбивную со спаржей, когда зазвонил телефон. С тех пор как они расстались с Риммелем, прошло ровно тридцать пять минут. Меншип слышал в трубке шум самолетных винтов, сквозь который еле пробивался голос Риммеля.
— Я согласен, Брэди, — кричал он. — Сделаю в Вашингтоне все, что смогу. И у меня еще есть связи в Кливленде и в Хоустоне, могу туда позвонить.
— Хорошо, — сказал Меншип. — Остальное беру на себя. Теперь за дело!
На следующее утро в пятницу, вскоре после открытия биржи, Брэди Меншип вызвал одного из четырех маклеров, с которыми постоянно вел дела, и приказал побыстрее продать две тысячи акций «Учебных микрофильмов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Еще по одной? — спросил он. Риммель кивнул.
Пока они дожидались коньяка для Риммеля и виски с содовой без льда для Меншипа, Риммель снова почувствовал себя как на иголках. Он завидовал Меншипу, завидовал его непринужденности, остроумию, умению одеваться с элегантной небрежностью, с едкой завистью смотрел на его длинную поджарую фигуру.
Сам Риммель чувствовал приближение кризиса, которого давно страшился. На прошлой неделе Артур Ингрем лишил его восьми тысяч долларов, неожиданно срезав наполовину его гонорары по фонду Поощрения. Риммель подозревал, что в этом в какой-то степени виноват Мигель Лумис; он помнил, как тот недавно расспрашивал его о субсидиях молодым физикам. Возможно, и Грир приложил к этому руку, потому что Мигель, по сведениям газет, встретился с Гриром как раз перед тем, как юрист исчез. Но директор ЦРУ не дал ему никаких объяснений. Не удостоил. Жесткий тип этот Ингрем. Потеря восьми тысяч долларов была для Риммеля особенно чувствительной потому, что за несколько дней до этого компания «Долан» решила, что им больше не нужен свой человек в Вашингтоне. Теперь у Риммеля оставалось только семь тысяч с фонда Поощрения, восемнадцать от компании «Империал Стил» и двадцать от Брэди Меншипа. Прошлой ночью ему снилось, что он скользит вниз по ледяному склону с сумасшедшей скоростью, резкий ветер хлещет в лицо и он не в силах остановиться. Проснулся он от гулкого шума в ушах — знакомого симптома повышенного давления. И сейчас опять его охватывала паника. Ему до зарезу нужны были эти 20000 долларов Меншипа, но он прекрасно знал, что показывать это Брэди нельзя ни в коем случае.
— Одно мне ясно, — заторопился он, словно любая пауза в разговоре могла оказаться смертельно опасной. — «Кариб ойл» или не «Кариб ойл», Стив наверняка вел много дел «Уч-микро». Как-то за завтраком недели две назад он разглагольствовал о том, что, мол, микрофильмы — это революция в учебном процессе. Что скоро, мол, придет день, когда каждый школьник сможет купить пятьсот учебников в одной маленькой коробке всего за две-три монеты. Он говорил, что стоимость производства снижается так быстро…
Официант принес напитки, и, когда он отошел, Меншип заговорил так, словно и не слышал всех этих сообщений Риммеля.
— Я избавился от «драконов», — сказал он. — Те пятнадцать тысяч акций, которые должны были выкинуть, так и не появились на бирже. Кто-то, видимо, передумал, наверное, выжидает, чтобы курс восстановился. «Уч-микро» снова поднялись до пятидесяти шести, и я их продал. Потерял на этом не одну тысячу, но, черт побери, не каждый же раз выигрывать!
— Как сейчас на бирже, Брэди? — спросил Риммель и сделал добрый глоток коньяка, наклонившись вперед, чтобы не закапать рубашку.
— После прошлой пятницы биржа, конечно, оправилась, но курс неустойчивый. — Меншип вытянул свои длинные ноги. — Бизнесмены, банкиры, фондовые маклеры — все стоят за Уолкотта, но это пока одни слова.
Он кивнул на группу посетителей за столиком возле бара. Взрыв хохота встретил какую-то шутку стройного седовласого мужчины с загорелым лицом, говорившим о долгих часах, проведенных на яхте или на поле для гольфа.
— Вот типичный пример, — сказал Меншип. — Эта шайка из страховых компаний. Они говорят, что им по душе взгляды Уолкотта на экономику, налоги, ограничение кредита и тому подобное, но никто из них не станет ради этого рисковать деньгами. Роудбуш открыл выход капиталам за границу, ликвидировал дефицит. Конечно, он слишком много тратит на наши внутренние дела, но Уолл-стриту это нравится, потому что уменьшает угрозу инфляции. — Он отхлебнул из своего бокала. — Поэтому, когда история с Гриром прояснится, курс акций сразу подскочит. В прошлую пятницу биржа ясно показала: ее страшит все, что может помешать переизбранию Роудбуша. Верьте мне, умные люди говорят одно, а делают то, что им выгодно.
— Вы сказали: «когда история с Гриром прояснится». А если из этого выйдет первосортный громкий скандал?
— Тогда биржа взбесится. Все зависит от Грира. — Меншип вопросительно посмотрел на Риммеля. — Послушайте, Мори, что вы все-таки об этом знаете?
— Ничего, — ответил Риммель. — И никто в Вашингтоне по-настоящему ничего не знает. После той ночи я несколько раз разговаривал с Сью Грир, и если она знает хоть что-нибудь, то она великая актриса. Но я не думаю, чтобы она разыгрывала комедию. По-моему, почтенная леди сходит с ума от беспокойства.
— Я с самого начала не верил разговорам о киднэпинге, — заметил Меншип. — Тогда в чем же дело? В женщине?
Риммель покачал головой:
— Я знаю Стива. Это не в его духе. Мне кажется, он любит свою жену, если такое в наше время еще бывает. И можете сразу плюнуть в глаза тем, кто болтает, будто он психопат. Стив так же здоров, как мы с вами.
— Значит, дело в деньгах?
— Возможно, — Риммель нахмурился. — Стива все считали честным человеком, хотя бы потому, что Пол ему доверял. Но взглянем на факты. Стив юрист и связан с большой политикой, а политика — это зачастую рэкет. Предположим, Стив провернул какую-то махинацию, предположим, Пол узнал об этом и высказал ему все напрямик. Стив мог с перепугу удрать.
— Вы намекаете на слухи о Бразилии?
— Вот именно.
Молчание затянулось. Наконец Меншип спросил:
— Вы действительно в это верите, Мори?
— Нет, черт побери! — ответил Риммель. — Где-то в голове копошится такая мыслишка. Но в глубине души я в это ни на грош не верю. Я думаю, если бы Стиву грозил скандал, он наверняка остался бы и дрался до конца. Такой уж он человек.
Меншип сидел молча, поглядывая то на Риммеля, то на посетителей за столиком возле бара, которые уже поднимались.
— Бразилия, — проговорил он задумчиво. — Интересно. А что, если накануне Дня Труда по Уолл-стрит поползет слушок, будто Грир смылся в Бразилию, потому что замешан в крупном и грязном деле, связанном с «Учебными микрофильмами»? Что будет тогда?
— «Уч-микро» пойдут ко дну, — ответил Риммель. — И, наверное, многие другие следом за ними.
— А предположим, что распространится слух, будто один крупный делец, опытный и знающий, поспешно распродает «драконов». Это окажет давление на биржу, так ведь?
— Еще какое!
Меншип осушил бокал одним глотком. Глаза его засверкали.
— И предположим, что этим дельцом, который поспешно распродает акции, окажется Брэди Меншип. Это имя будет достаточно весомым.
— Полно, Брэди! — взмолился Риммель. — К чему эти шутки? Чего вы хотите? Чтобы я сказал «нет»?
Меншип не обратил внимания на его слова. Он рассеянно улыбнулся и погрузился в свои мысли.
— Знаете, — сказал он наконец, — мы все слишком зависим от последних сообщений. Нас подхватывают и несут сегодняшние новости и прогнозы на завтра. О долгосрочных прогнозах склонны забывать даже самые опытные из нас. Я вот подумал, Мори, — какова же истинная будущность «драконов»? Не на следующей неделе, не после выборов, а через год, два или три?
— Я полагаю, весьма недурная, — ответил Риммель.
— Весьма недурная, это в худшем случае, — Меншип говорил теперь медленно и осторожно. — В лучшем — фантастическая! «Учебные микрофильмы» могут стать вторыми ИБМ или Ксерокс. Я считаю, что в будущем году их акции поднимутся до ста. А еще через пару лет — до трехсот или четырехсот. Черт возьми, эта компания напала на золотую жилу! Такого медведя, как Лумис, не свалить. Никто не сможет обскакать «Уч-микро» на длинной дистанции. — Он взмахнул рукой. — Выборы, Грир, «Кариб ойл», все это несущественно.
— Так почему же вы сегодня продавали «драконов»?
— Потому что, как я уже сказал, мы все живем сегодняшним днем, — ответил Меншип. — Я не размышляю. Я действую. Может быть, это хорошо для актера на сцене, но это пагубно для дельца на бирже… Во всяком случае, я верю в будущее «Учебных микрофильмов» и думаю, что было бы весьма и весьма неплохо загрести побольше «драконов», когда их курс опустится до 35—40, а затем взмыть до седьмого неба. А что неплохо для Меншипа, неплохо и для Риммеля. Правильно?
— Возможно, — ответил Риммель. — Насчет поспешной распродажи я понял, но при чем здесь слухи о том, что Грир сбежал в Бразилию? Вы что, предлагаете мне заняться распространением слухов?
— Я ничего не предлагаю, — сказал Меншип. Он смерил Риммеля взглядом, как портной, снимающий мерку. — Я уже сказал: я думаю, просто думаю… Слухи могут сильно повлиять на узкий рынок, а у «драконов» рынок очень и очень узкий.
— Поспешная распродажа — это биржевая операция, — сказал Риммель. — Слухи — совсем другое дело. За них могут обвинить в злостной дезинформации биржи, а это уже уголовное преступление.
— Какого черта, Мори! — воскликнул Меншип. — Некоторые слухи как снежный ком — они растут сами. Никому не надо их специально распускать. Просто какой-нибудь тип звонит своему маклеру и говорит: «Послушай, до меня дошло, будто Брэди Меншип распродает „драконов“. Разумеется, маклер тут же спрашивает: а что, собственно, происходит с „Учебными микрофильмами“? На это клиент ему отвечает примерно так: „Ладно уж, признаюсь. Я слышал, что Стивен Грир вел многие дела „Учебных микрофильмов“. Говорят, будто Грир удрал в Бразилию или еще куда-то. Наверное, все это чепуха. Но если уж Меншип спешит отделаться от „драконов“, для меня этого достаточно. Я хочу побыстрее продать пятьсот акций «Уч-микро“.
Риммель допил коньяк, глядя на Меншипа поверх бокала.
— Послушайте, — сказал он, поставив бокал на стол. — Если желаете знать, что я думаю, то знайте: я не хочу в это впутываться. Стив мой приятель по «Неопалимой купине». Мы все не ангелы, но он приличный парень. Я помогал его жене в ту первую ночь и не собираюсь сейчас распускать о нем лживые сплетни.
— Если я начну спускать «драконов» и вы заговорите об этом, это не будет сплетней.
— Да, но вся эта чепуха с Бразилией?..
Меншип пристально, с насмешкой рассматривал лунообразную физиономию Риммеля.
— Что это вы вдруг стали таким чистоплюем? Вроде бы это не к лицу Мори Риммелю, который за двадцать тысяч в год вынюхивает для меня нужные сведения в «Неопалимой купине» и по всему Вашингтону.
— Я, конечно, не Белоснежка, — ответил Риммель, — но на сей раз я пас.
— Славно, Мори… Но позвольте спросить: откуда вы знаете, что Стив Грир не удрал в Бразилию?
— Это ни на что не похоже.
— Почему же? Такое предположение не хуже других, — Меншип снова глядел прямо в глаза Риммелю. — Если подобный слух появится в Нью-Йорке и вы узнаете об этом в Вашингтоне, вы будете его опровергать?
Риммель не ответил. Он посмотрел на часы и сказал:
— Пожалуй, мне пора в аэропорт, надо поспеть на последний рейс.
— Я здесь заночую, — сказал Меншип. — Не хотите остаться? Комната для вас найдется.
— Нет, я должен вернуться в Вашингтон.
Меншип подписал счет, затем проводил Риммеля по широкой лестнице до выхода на Восточную тридцать седьмую-стрит. Два швейцара засуетились вокруг гостя мистера Меншипа.
— Если передумаете, позвоните мне, — сказал Меншип.
Когда Риммель скрылся за вращающейся дверью, Меншип подумал, что он похож на воздушный шар, из которого уходит газ.
Меншип обедал у себя в комнате. Ему как раз подали баранью отбивную со спаржей, когда зазвонил телефон. С тех пор как они расстались с Риммелем, прошло ровно тридцать пять минут. Меншип слышал в трубке шум самолетных винтов, сквозь который еле пробивался голос Риммеля.
— Я согласен, Брэди, — кричал он. — Сделаю в Вашингтоне все, что смогу. И у меня еще есть связи в Кливленде и в Хоустоне, могу туда позвонить.
— Хорошо, — сказал Меншип. — Остальное беру на себя. Теперь за дело!
На следующее утро в пятницу, вскоре после открытия биржи, Брэди Меншип вызвал одного из четырех маклеров, с которыми постоянно вел дела, и приказал побыстрее продать две тысячи акций «Учебных микрофильмов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67