Машина сорвалась с места и понеслась по оживленным московским улицам. Водитель был настоящим асом. Он на большой скорости обгонял плотный поток машин из нескольких рядов, лавировал, ловко вклинивался в любую “дырку”. Сергей сидел, зажатый с обеих сторон “быками” и глазел по сторонам. Скоро он понял, что везут его за город.
В его голове прокручивались мысли. Конечно, имя директора было упомянуто не просто так. Или Владимира Генриховича “расколол” его зам, или он сам пошел на попятную, испугавшись рискованной игры с мафией, но в таком случае он гад, предатель, и от прежней дружбы осталась только мелкая пыль… Или что-то еще, что они не могли ни учесть, ни предвидеть… А что еще? Их разговор можно было просто подслушать, и тогда весь план с опережающим ударом — коту под хвост. Ну, конечно, как он сразу не догадался! Нашпиговать проходную “жучками” для профессионалов — плевое дело. Пять минут работы. Значит, охранники на проходной все время находились под наблюдением. Они следили за периметром забора, по ночам пропускали машины с “левым” товаром, а в это время следили за ними, как за подопытными крысами, всегда ожидая подвоха. Ну что же, неплохая организация торговли, Евгений Викторович!
Машина благополучно миновала пост ГИБДД около Кольцевой автодороги и выскочила на Ярославское шоссе. Сразу за Яузой около Мытищ свернули направо.
Машина остановилась около ворот коллективного сада. Водитель выбрался из машины, загремел ключами, открывая большой замок.
— Вы меня на земляные работы везете? — с усмешкой поинтересовался Сергей. — Хотите, чтоб я клубничку пособирал?
— Пособираешь сейчас у нас! — угрожающе произнес парень с пистолетом.
Машина въехала в ворота, неторопливо покатила по узким дорожкам сада. Кругом на своих участках в земле копались дачники. “Ну, значит, стрелять не будут, — с облегчением подумал Сергей. — Зачем же им шум поднимать? Остаются только “тихие” способы.” “Тихие” способы эго тоже нге устраивали, и он лихорадочно думал, как выкрутиться из складывающейся ситуации.
Машина замерла у крайнего участка рядом с забором. Около забора была навалена большая куча навоза. “Как раз для таких лохастых охранников, как я, могилка!”— с горечью подумал Моисеев.
Его вытащили из машины, ввели в дом.
— Сумочки мои не забудьте, у меня там продуктов рублей на триста! — предупредил Сергей, стараясь придать голосу беззаботный тон. Выходило у него не очень — голос дрожал, выдавая животный страх.
Его провели в крохотную кухню с плитой, работающей от баллона с газом. “Бык” открыл крышку погреба, толкнул Сергея вниз. Моисеев скатился по ступенькам, больно ударившись локтем о деревянную подпорку.
Сквозь щели между рассохшимися досками пола проникал слабый свет, и глаза быстро привыкли к темноте. Сергей про себя усмехнулся тому, что ситуация повторяется. Только в прошлый раз в погребе сидел Владимир Генрихович, а он выступал в роли спасителя. Теперь же спасать было некому. Разве что Лерочка к вечеру забьет тревогу, не дождавшись его домой с продуктами. Интересно, что им надо? Его смерти, или они просто хотят его как следует запугать, чтобы он к “супермаркету” ближе чем на километр не подходил?
Половицы сверху заскрипели, послышалось шипение. С легким хлопком вспыхнула конфорка. Судя по всему, все трое “быков” гужевались на кухне — готовили еду. Сергей сглотнул слюну. Он ничего не ел со вчерашнего вечера. Дурная привычка жрать все подряд в любой ситуации появилась у него во время службы в ментовке. В оперативной части спокойно почти никогда не бывает, всегда нервотрепка, всегда плохо осознаваемое чувство, что до следующего завтрака можно не дожить, а потому надо насладиться маленькими жизненными радостями сполна, пока есть такая возможность.
Проиграв возможные варианты дальнейшего развития событий, Моисеев неожиданно для себя успокоился. Никакого дерьма он бандитам пока что не сделал, а напротив, предупредил их о проверке ОБЭПА, а то где бы сейчас сидел этот потный Евгений Викторович — уж явно не в своем уютном кабинете! А разговоры с директором о смене “крыши” и упреждающем ударе, так это всего лишь навсего разговоры! Мало ли, о чем глупый, раненый в живот охранник может болтать со своим начальством? С таким же успехом они могли бы поговорить о военном перевороте в Непале.
Загремели тарелки, ложки, стаканы, и Сергей Моисеев загрустил. Он вспомнил о своей любимой Лерочке, которая ждет его дома и грустит, поглядывая на часы…
Владимир Генрихович подписывал бумаги в своем кабинете. Из под золотого “паркеровского” пера легко вылетали замысловатые завитушки его автографов. Серафима Дмитриевна сидела напротив директора и следила за его работой.
— Что-то вы неважно выглядите, Сима, — сказал Владимир Генрихович, подписав последнюю бумагу. — Что с вашими волосами7
— Парик сняла, — с вызовом сказала бухгалтерша. — Просто удивительно, как с такой работой я еще не в Кащенко лежу!
— Да ну, бросьте, теперь уже все “устаканилось”, — улыбнулся Владимир Генрихович. — Больше вам не придется так нервничать. Скоро все встанет на свои места и будете спокойно дебет с кредитом сводить.
— Ваши слова, да богу в уши, — сказала Серафима Дмитриевна. — А, может, вы меня пока отпустите на отгулы или в отпуск? Хотя бы на недельку. Я бы съездила в санаторий подлечиться.
— Ну нет, — покачал головой Владимир Генрихович. — Сейчас я вас отпустить никак не могу. Сначала надо со всеми финансовыми бумагами разобраться. А то тут такого накручено! Концов не найти! Потерпите еще хотя бы недельки две.
— Через две недельки лето кончится, — вздохнула Серафима Дмитриевна.
— Бархатный сезон — самое милое дело. Не так жарко, и народу поменьше, — возразил директор.
— До бархатного сезона я не доживу!
— Ну ладно, неделю тебе дам. Все дела передай девочкам. Люде. Она, вроде, посерьезней.
— Спасибо, Владимир Генрихович, век вашей доброты не забуду! — заулыбалась Серафима. Он собрала бумаги, послала директору воздушный поцелуй и выпорхнула за дверь
“Да совсем Сима сдала без мужика, — подумал Владимир Генрихович. — Может, на юге себе кого найдет?”
Он вдруг почувствовал недомогание: в глазах потемнело, к горлу подступила тошнота. Владимир Генрихович, переборов слабость, поднялся из кресла, подошел к бару, налил себе рюмку коньяку. Залпом выпил. Крепкая жидкость тут же загнала неприятное ощущение куда-то вглубь. Директор взял себя в руки, сел за стол.
Прошло часа три или чуть больше. Моисеев на ощупь обследовал погреб и убедился, что средств самозащиты в нем нет: ни палок, ни штырей, ни лопат. Шаги наверху смолкли, потом послышался шум отъезжающей машины. “Все они свалить не могли, — подумал Сергей. — Одного гада с “пушкой” наверняка оставили.” Он забрался на ступеньки, попробовал глянуть сквозь щель в крышке. Крышка была закрыта половиком, поэтому разглядеть ему ничего не удалось. Все-таки эти “быки” были удивительно самоуверенными — даже не обыскали пленника. Ждать у моря погоды он больше не собирался…
Сергей пошарил по карманам, вынул ключи от квартиры. Один ключ представлял собой длинный штырь с бороздками — вставил его в замок, повернул на девяносто градусов, дверь и открылась. Ну что же, в крайнем случае, сгодится и он. Моисеев снял с брюк ремень, кулаком стукнул по крышке. Послышались шаги.
— Чего надо? — по голосу Сергей узнал “быка”, который наставил на него пистолет.
— В туалет, — просто сказал Моисеев.
— В баночку сходи, — сказал “бык”. — Там полно пустых.
— Нет, серьезно! Вы меня долго будете здесь держать?
— Сколько надо, столько и продержим. Тебе теперь некуда торопиться, парень, — послышались удаляющиеся шаги.
Моисеев начала барабанить в крышку. Полетела тонкая густая пыль, от которой он расчихался.
— Мужик, ты не понял, что ли? — снова раздался сверху голос “быка”. — Ты мен телевизор смотреть мешаешь.
Сергей продолжал барабанить.
— Ну ладно, я тебя сейчас поучу! — предупредил парень, отодвигая засов. Он поднял крышку. Сергей отодвинулся в сторону, встал сбоку от лестницы. “Бык” начал спускаться вниз, склонив голову. Сергей одним движением накинул на шею “быка” ремень, упал, выставив вверх правую ногу и перебросил парня через себя. Тот упал на какие-то ящики, больно ударившись, взвыл. В следующее мгновение Моисеев, зажав в кулаке штырь с бороздками, набросился на него, ударил, куда пришлось, попал в лицо. “Бык” попытался его ударить, но в темноте промахнулся. Сергей нанес еще один удар штырем, потом свободной рукой провел мощный апперкот. На несколько мгновений “бык” вырубился. Моисеев нащупал под мышкой кобуру с пистолетом, выхватил оружие, успел взвести “Макарова”, в это мгновение парень уже пришел в себя, схватил его за руку с пистолетом, попытался провести прием. Палец сам вдавился в спусковой крючок. Грохнул выстрел, затем второй. Противник слегка оглох. Сергей ткнул ключом в руку противника, на мгновение хватка ослабла, и ему удалось освободиться. Он прекрасно понимал, что силы неравные, и, пока парень не очухался, нужно успеть выскочить из погреба. Моисеев вскарабкался по ступенькам, хлопнул крышкой погреба, задвинул засов. Он прислушался. Парень внизу пришел в себя, страшно матерясь, полез наверх. Сергей представил себе, как по его лицу струится кровь.
— Я выстрелю! — предупредил “быка” Моисеев.
— Ну, сука, держись! — раздалось снизу, щелчок и тут же в полу и в потолке образовалось пулевое отверстие. Сергей понял, что у противника оказался второй “ствол”. Он выбежал из кухни, пробежал через комнату, держа “Макарова” наготове, выскочил на крыльцо. Огляделся. Поблизости никого не было. Моисеев сунул пистолет за пояс брюк, и, как заяц, бросился через грядки к дороге.
На кухне раздавались выстрелы.
— Я тебя достану, сука, я тебя достану! — кричал разъярившийся “бык”. Одна пуля вошла в днище газового баллона в углу кухни.
По дороге, дребезжа, будто вот-вот рассыплется, пылила старенькая “Нива”. Сергей замахал руками, приказывая остановиться. Пенсионер в выцветшей кепке высунулся из окна.
— Случилось что?
— Милиция! — Сергей сунул под нос старику обложку от несуществующего удостоверения. — В Москву срочно! — Сергей открыл дверцу и плюхнулся на сиденье. — Гони!
— Куда гони? — недовольно нахмурился пенсионер. — На пожар, что ли? Не видишь, машина еле ходит?
В это мгновение за их спинами грохнул взрыв. На дорогу полетели осколки стекол, куски рам. Дачный домик около забора запылал, как свечка.
— Мать моя женщина! — испуганно оглянулся пенсионер и рванул “Ниву”вперед.
Лерочка сидела на кухне. На столе лежали вышитые цветами салфетки, на которых стояли пустые тарелки. Девушка то и дело поглядывала на часы. Суп в кастрюле давно остыл, котлеты с лапшой засохли на сковородке, и она уже начала злиться на Моисеева.
Щелкнул дверной замок. Лерочка встрепенулась, поднялась с табурета. Сергей вбежал на кухню, крепко обнял девушку.
— Господи, дома-дома, цела! — зашептал он, покрывая ее лицо поцелуями.
— Что случилось? — испуганно прошептала Лера. — Ты где был?
— Уходим! — Сергей бросился в комнату, вытащил из-под кровати большую дорожную сумку, открыл шкаф, стал скидывать вещи.
— Куда уходим? Что случилось? А суп? — посыпались вопросы.
— Потом — суп! Некогда — суп! — бормотал Сергей, подсчитывая деньги. — Мне нужно срочно сваливать, а тебе лучше пожить у родителей!
— Как — у родителей? — на глаза Лерочки навернулись слезы. — Они же меня съедят!
— Не съедят — родная дочь! Лерочка, переодевайся быстрей, каждая минуту дорога.
— Ты меня бросаешь, да? — спросила Лера, скидывая халат и напяливая на себя черную кофту.
— Господи, не бросаю я тебя, не бросаю! Сейчас некогда, по дороге объясню!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44