— Солишь ты их, что ли?
— Я, может, на квартиру коплю. Достала меня мать со своим любовником!
— Наши “шнурки” кого хочешь достанут, — вздохнул Миша.
— Он к тебе клеится, что ли? — с ревнивой ноткой в голосе спросил Иван.
— Да нет, жизни учит, — усмехнулась Анька. — Зайдет в комнату и давай пургу гнать — как себя порядочной девушке надо вести.
— А то смотри, я его приглажу — мало не покажется!
— Только попробуй! — Анька отобрала у Миши бутылку и сделала два больших глотка. Шумно выдохнула, потрогала кончиком языка онемевшее небо. Иван перочинным ножом отрезал от лимона дольку, протянул ей, но она отрицательно мотнула головой. — Может, у матери это последний шанс, а ты — приглажу! Ладно, я пошла.
Анька выбралась из домика и, накинув на плечо рюкзак, зашагала со двора.
— Зачем ей квартира? Выскочит замуж за какого-нибудь буржуя, нарожает ему тыщу спиногрызов, будет теткой, как все, — сказал Миша, глядя вслед Аньке.
— Ты, Миша, много-то на себя не бери! — Иван зло глянул на друга. — Лучше свое “Хеннеси” хряпай.
Нина Владимировна сидела на диване перед тихо мурлыкающим телевизором, рассеянно перелистывала “Плэйбой”. “Им только тело подавай, ляжки, сиськи, — думала она, разглядывая обнаженных девиц. — Душа им, козлам, даром не нужна! Подумаешь, красотки! У меня, между прочим, не хуже фигура была. Да и сейчас ничего. Валерик-то балдеет. Даром, что ли, от своей стервы бегает. Интересно, сколько они на этих фотках зарабатывают?”
Щелкнул замок входной двери, и Нина Владимировна торопливо закрыла журнал, отложила его в сторону.
— Аня? — крикнула она.
— Нет, это конь в пальто из школы пришел, — отозвалась из прихожей Анька.
— Ты где шляешься? Одиннадцатый уже.
— С Маринкой в парке гуляла.
— Смотри, нагуляешь! Я твоих детей нянчить не собираюсь. Сама воспитывать будешь.
— Мать, заткнись, а! — Анька швырнула рюкзак на свою кровать, прошла на кухню, подняла со сковороды крышку, сунула в рот остывшую котлету.
— Что получила? Опять тройка? — прокричала из комнаты Нина Владимировна.
— Господи, как вы меня все достали! — пробормотала Анька, хлопая дверью ванной комнаты.
Микрокомпьютер
Евгений Викторович отнял от уха телефонную трубку, поставил галочку напротив названия крупной оптовой фирмы и написал слово “НАШИ”. На трубке остался влажный след. В шестнадцатилетнем возрасте он переболел сильнейшей ангиной, которая дала осложнение на сердце. С тех пор Евгений Викторович начал толстеть, сделался рыхлым, обрюзгшим и всегда задыхался, поднимаясь по лестнице выше третьего этажа. Но самое неприятное для него и для окружающих заключалось в том, что он непрерывно и обильно потел. Потел Евгений Викторович в любую погоду и в любом месте: и в мороз, и в жару, во время весенней грозы и осеннего ненастья, в своем “Мерседесе” и в водах Средиземного моря, где обычно проводил неделю-другую отпуска, и в офисе, и на улице, и в постели, и во время важных совещаний. И ведь ни пил, ни курил, всегда придерживался довольно строгой диеты, постоянно занимался на тренажерах! Евгений Викторович плавился, истекая потом, как горящая свеча — парафином. Соленые капли, то и дело скатывающиеся по лицу, темные пятна под мышками на рубахах и пиджаках — все это привлекало внимание окружающих, вызывало у них сочувствие, раздражение, брезгливость, неприязнь, и, конечно, не добавляло заместителю директора мужского обаяния. Иногда, поймав фальшиво-сочувственный взгляд своих подчиненных, Евгений Викторович начинал их ненавидеть. Впрочем, был он отходчив, любил женщин и собак.
В дверь постучали.
— Давайте! — сказал Евгений Викторович.
На пороге возник длинноволосый парень с полиэтиленовым пакетом в руке. Было ему не больше двадцати. Он нервно дергал головой и теребил пуговицы своей летней длиннополой рубашки на выпуск.
— Здрасьте, — робко кивнул парень.
— Ну, коробейник, что ли? — недовольно поинтересовался Евгений Викторович. — Как тебя сюда охрана пустила?
— Я сказал, что к вам, — парень прошел вперед, присел на стул. — Я вам компьютерную штучку принес.
— Не надо! — грубо сказал Евгений Викторович, чувствуя, как по шее стекает крупная соленая капля. — Детей у меня нет, а сам я в эти штучки не играю. Так что давай отсюда!
В это мгновение пискнул селектор.
— Евгений Викторович, зайди ко мне, пожалуйста, — раздался голос директора.
— Сейчас, — Евгений Викторович выпроводил парня и закрыл дверь кабинета на ключ. “Ходят тут, оболтусы!”— раздраженно думал он, идя по коридору и потея.
Владимир Генрихович поднялся из кресла, рукой показал заму на кожаный диван, перед которым стоял журнальный столик с закусками.
— Коньячок будешь?
— Давай, — согласился Евгений Викторович, подумав про себя, что коньяк его хоть немного взбодрит.
Директор достал из бара бутылку, рюмки, плеснул в них коньяку.
— Женя, я сегодня в Грецию лечу.
— За шубами? — догадался Евгений Викторович.
— Да, на фабрику. С Ксандополо договорился на тридцатипроцентную скидку.
— Не сезон, Володя. До декабря висеть будут. Деньги из оборота уйдут. Моль поест.
— Пусть висят. Мы их лавандой пересыпем — ни одна тварь не тронет. Ты хоть знаешь, сколько у нас за прошлый сезон шуб и жакетов ушло?
Евгений Викторович пожал плечами.
— Двадцать семь. Это мало?
— Немало, — согласился Евгений Викторович.
— Из-за разницы в закупочной цене мы пятнадцать процентов прибыли потеряли. Район у нас престижный, сам знаешь. Люди состоятельные, и мы должны соответствовать. Чтобы пришла какая-нибудь там толстая сучка в бриллиантах, а у нас, как в Греции, все есть. Кстати, насчет оборотных средств можешь не беспокоиться — у меня заначка “левая”.
— Ты директор — тебе виднее, — сказал Евгений Викторович, вытирая платком пот со лба. Он подумал, что Генрихович, конечно, не просто так в Грецию намылился. Ждет его там зазнобушка. Молодая, красивая и, наверняка, рыжая. Директор у них рыжих любит. Даже сорокалетняя Анастасия Андреевна в каштановый цвет перекрасилась, чтобы директор на нее внимание обратил. Да только не в коня корм. Уж он его вкусы знает.
— Магазин на тебе. Персонал дрючь, чтоб жизнь медом не казалась. За бухгалтерией следи. Впрочем, не маленький, сам знаешь.
— Знаю, — кивнул Евгений Викторович, поднял рюмку. — Ну, семь футов под килем!
— Седина в бороду — бес в ребро, — пошутил Владимир Генрихович и выпил коньяк.
Рядом с кабинетом зама все еще ошивался нескладный нервный парень с пакетом в руке.
— Ты меня не понял, что ли?! — удивился Евгений Викторович.
— Извините, пожалуйста, не с того начал, — сказал парень. — Вам Моргун привет передавал.
— Черт, что ж ты мне вместо привета всякие компьютерные штучки суешь! — Евгений Викторович мгновенно вспотел. — Заходи, — он открыл кабинет, пропустил парня вперед. — Чай, кофе? Есть хочешь?
— Я из дому, — парень опустился на стул. — Показать?
— Давай.
Парень полез в пакет и вынул из него небольшую жестяную коробку из-под печенья.
— Моргун говорил, у вас с кассовыми аппаратами проблемы. Умные больно — все помнят.
— Есть такое дело, — кивнул Евгений Викторович.
— Тогда вам эта штука очень даже пригодится, — парень открыл жестянку и извлек из нее небольшую черную коробочку, от которой отходили разноцветные проводки со штекером. — Это микрокопьютер, подсоединяется к порту кассы. После чего ваш аппарат перестает что-либо помнить, но при этом работает исправно, выбивает чеки, высвечивает сумму покупки на мониторе, пищит, трещит — в общем, все как положено. Снимаете кассу, а там денежки совсем другие. Понятно объясняю?
— Не очень, — покачал головой Евгений Викторович. На самом деле он “врубился” еще до того, как парень начал свои объяснения. — Я в ваших компьютерных делах — полный “лох”. — Тебя как зовут?
Парень вздохнул, посмотрел на влажный лоб Евгения Викторовича.
— Меня Досом зовут. По имени операционной системы.
— Ты хакер?
— Стопроцентный.
— А лет тебе сколько?
— Девятнадцать. Вот смотрите, есть у вас “левый” товар, который через кассу не надо проводить, подключаете к аппарату мою штуку…
— Дос, ты сам-то понял, что сказал? Нет у меня никакого “левого” товара и не будет никогда. Мы фирма солидная, с законом в ладах, и такой ерундой заниматься не будем.
— Я говорю — допустим. Виртуально, так сказать.
— Ну ладно, допустим, — согласился Евгений Викторович. — Ну и что? Это значит, что мне не только товар левый иметь надо, но и кассиров, потом что в конце смены они должны всю выручку поделить. На законную, для отчетности, и “левую”. Бабы, они знаешь, какие болтливые? Знают двое — знает и свинья.
— Свинья разговаривать не умеет, только хрюкает, — Дос потер переносицу, задумался. — А бабы — это да. Впрочем… А если весь “левый” товар под другим штрих-кодом пойдет? Как только касса такой штрих-код “считала”, мой компьютер получает сигнал и автоматически включается, как только подотчетный — вырубается. И кассирша ни сном, ни духом. Деньги сдала, а потом бухгалтер или вы, допустим, их красиво поделили.
— Слушай, Дос, а ты, я смотрю, соображаешь, — усмехнулся Евгений Викторович. — Хорошо, допустим, у меня есть “левый” товар. Времени на разработку и внедрение?
— Максимум неделя.
— Хорошо. И сколько это твоя штучка будет стоить?
— Пятьсот баксов, — не задумываясь, сказал Дос.
— Однако, — покачал головой зам. Он взял коробочку, повертел ее в руках. — Вот эта финтифлюшка по цене большого компьютера?
— Евгений Викторович, она ста больших компьютеров стоит. На “машине” в игрушки играть, да в “Интернете” лазить, а эта… Кроме того, я гарантирую безотказную работу в течение трех лет.
— У тебя трудовая книжка есть? — поинтересовался Евгений Викторович.
— Откуда? — пожал плечами Дос. — Я пока еще студент.
— Прохладной жизни. Иди купи себе чистую, — Евгений Викторович полез а карман пиджака, достал из него бумажник, выкинул на стол пятидесятирублевую купюру. — Устрою тебя рабочим в мясной цех. Для отчетности. Врубился? А коробочку свою сюда давай, — зам сунул коробочку в ящик стола.
— А деньги? — спросил Дос.
— Утром стулья — вечером деньги, — пошутил Евгений Викторович. — Я сначала должен увидеть, как она работает.
Дос взял со стола купюру и, не попрощавшись, вышел. Зазвонил телефон, Евгений Викторович снял трубку и приложил ее к вспотевшему уху.
Был второй час ночи. Охранник за стеклянной перегородкой пил крепкий кофе, курил и всматривался в крохотный экран переносного телевизора, который стоял сверху на одном из мониторов. Шла двадцать третья минута второго тайма — матч “Реал”— “Манчестер”. Вообще-то по инструкции держать в охранном помещении телевизор было строжайше запрещено. За нарушение начальство могло наказать деньгами и даже уволить. Все равно держали. Днем прятали в стенной шкаф с одеждой, а поздно вечером, когда супермаркет пустел и все начальство разъезжалось по домам на своих блестящих иномарках, доставали и смотрели все подряд: матчи, клипы, эротические фильмы, новости. И так из смены в смену, из ночи в ночь. При пересменке сдавали не только пост, но и телевизор, который был куплен охранниками вскладчину. “Работают шесть каналов: ОРТ, НТВ, ТВ-6, ТВЦ, РТР и “Культура”. Как ни крути антенну, на втором канале рябь, а по нему сегодня крутой боевик с Чаком Норисом в главной роли.” А что еще делать? Тупо уставиться в мониторы, на которых всегда одна и та же картинка — ярко освещенный забор с изредка появляющимися бродячими собаками и пьяными мужиками, — читать газеты, до одурения надуваться кофе? Особенно было тоскливо после трех, когда все каналы заканчивали свою работу, а в глаза хоть спички вставляй… Кулаков смотрел на нарушение сквозь пальцы, хорошо понимая своих людей.
Послышался шум мотора. Охранник оторвался от экрана телевизора и посмотрел в зарешеченное, покрытое специальной серебристой защитой небольшое окно — благодаря защите снаружи охранника видно не было, зато он мог спокойно наблюдать за всем происходящим около ворот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Я, может, на квартиру коплю. Достала меня мать со своим любовником!
— Наши “шнурки” кого хочешь достанут, — вздохнул Миша.
— Он к тебе клеится, что ли? — с ревнивой ноткой в голосе спросил Иван.
— Да нет, жизни учит, — усмехнулась Анька. — Зайдет в комнату и давай пургу гнать — как себя порядочной девушке надо вести.
— А то смотри, я его приглажу — мало не покажется!
— Только попробуй! — Анька отобрала у Миши бутылку и сделала два больших глотка. Шумно выдохнула, потрогала кончиком языка онемевшее небо. Иван перочинным ножом отрезал от лимона дольку, протянул ей, но она отрицательно мотнула головой. — Может, у матери это последний шанс, а ты — приглажу! Ладно, я пошла.
Анька выбралась из домика и, накинув на плечо рюкзак, зашагала со двора.
— Зачем ей квартира? Выскочит замуж за какого-нибудь буржуя, нарожает ему тыщу спиногрызов, будет теткой, как все, — сказал Миша, глядя вслед Аньке.
— Ты, Миша, много-то на себя не бери! — Иван зло глянул на друга. — Лучше свое “Хеннеси” хряпай.
Нина Владимировна сидела на диване перед тихо мурлыкающим телевизором, рассеянно перелистывала “Плэйбой”. “Им только тело подавай, ляжки, сиськи, — думала она, разглядывая обнаженных девиц. — Душа им, козлам, даром не нужна! Подумаешь, красотки! У меня, между прочим, не хуже фигура была. Да и сейчас ничего. Валерик-то балдеет. Даром, что ли, от своей стервы бегает. Интересно, сколько они на этих фотках зарабатывают?”
Щелкнул замок входной двери, и Нина Владимировна торопливо закрыла журнал, отложила его в сторону.
— Аня? — крикнула она.
— Нет, это конь в пальто из школы пришел, — отозвалась из прихожей Анька.
— Ты где шляешься? Одиннадцатый уже.
— С Маринкой в парке гуляла.
— Смотри, нагуляешь! Я твоих детей нянчить не собираюсь. Сама воспитывать будешь.
— Мать, заткнись, а! — Анька швырнула рюкзак на свою кровать, прошла на кухню, подняла со сковороды крышку, сунула в рот остывшую котлету.
— Что получила? Опять тройка? — прокричала из комнаты Нина Владимировна.
— Господи, как вы меня все достали! — пробормотала Анька, хлопая дверью ванной комнаты.
Микрокомпьютер
Евгений Викторович отнял от уха телефонную трубку, поставил галочку напротив названия крупной оптовой фирмы и написал слово “НАШИ”. На трубке остался влажный след. В шестнадцатилетнем возрасте он переболел сильнейшей ангиной, которая дала осложнение на сердце. С тех пор Евгений Викторович начал толстеть, сделался рыхлым, обрюзгшим и всегда задыхался, поднимаясь по лестнице выше третьего этажа. Но самое неприятное для него и для окружающих заключалось в том, что он непрерывно и обильно потел. Потел Евгений Викторович в любую погоду и в любом месте: и в мороз, и в жару, во время весенней грозы и осеннего ненастья, в своем “Мерседесе” и в водах Средиземного моря, где обычно проводил неделю-другую отпуска, и в офисе, и на улице, и в постели, и во время важных совещаний. И ведь ни пил, ни курил, всегда придерживался довольно строгой диеты, постоянно занимался на тренажерах! Евгений Викторович плавился, истекая потом, как горящая свеча — парафином. Соленые капли, то и дело скатывающиеся по лицу, темные пятна под мышками на рубахах и пиджаках — все это привлекало внимание окружающих, вызывало у них сочувствие, раздражение, брезгливость, неприязнь, и, конечно, не добавляло заместителю директора мужского обаяния. Иногда, поймав фальшиво-сочувственный взгляд своих подчиненных, Евгений Викторович начинал их ненавидеть. Впрочем, был он отходчив, любил женщин и собак.
В дверь постучали.
— Давайте! — сказал Евгений Викторович.
На пороге возник длинноволосый парень с полиэтиленовым пакетом в руке. Было ему не больше двадцати. Он нервно дергал головой и теребил пуговицы своей летней длиннополой рубашки на выпуск.
— Здрасьте, — робко кивнул парень.
— Ну, коробейник, что ли? — недовольно поинтересовался Евгений Викторович. — Как тебя сюда охрана пустила?
— Я сказал, что к вам, — парень прошел вперед, присел на стул. — Я вам компьютерную штучку принес.
— Не надо! — грубо сказал Евгений Викторович, чувствуя, как по шее стекает крупная соленая капля. — Детей у меня нет, а сам я в эти штучки не играю. Так что давай отсюда!
В это мгновение пискнул селектор.
— Евгений Викторович, зайди ко мне, пожалуйста, — раздался голос директора.
— Сейчас, — Евгений Викторович выпроводил парня и закрыл дверь кабинета на ключ. “Ходят тут, оболтусы!”— раздраженно думал он, идя по коридору и потея.
Владимир Генрихович поднялся из кресла, рукой показал заму на кожаный диван, перед которым стоял журнальный столик с закусками.
— Коньячок будешь?
— Давай, — согласился Евгений Викторович, подумав про себя, что коньяк его хоть немного взбодрит.
Директор достал из бара бутылку, рюмки, плеснул в них коньяку.
— Женя, я сегодня в Грецию лечу.
— За шубами? — догадался Евгений Викторович.
— Да, на фабрику. С Ксандополо договорился на тридцатипроцентную скидку.
— Не сезон, Володя. До декабря висеть будут. Деньги из оборота уйдут. Моль поест.
— Пусть висят. Мы их лавандой пересыпем — ни одна тварь не тронет. Ты хоть знаешь, сколько у нас за прошлый сезон шуб и жакетов ушло?
Евгений Викторович пожал плечами.
— Двадцать семь. Это мало?
— Немало, — согласился Евгений Викторович.
— Из-за разницы в закупочной цене мы пятнадцать процентов прибыли потеряли. Район у нас престижный, сам знаешь. Люди состоятельные, и мы должны соответствовать. Чтобы пришла какая-нибудь там толстая сучка в бриллиантах, а у нас, как в Греции, все есть. Кстати, насчет оборотных средств можешь не беспокоиться — у меня заначка “левая”.
— Ты директор — тебе виднее, — сказал Евгений Викторович, вытирая платком пот со лба. Он подумал, что Генрихович, конечно, не просто так в Грецию намылился. Ждет его там зазнобушка. Молодая, красивая и, наверняка, рыжая. Директор у них рыжих любит. Даже сорокалетняя Анастасия Андреевна в каштановый цвет перекрасилась, чтобы директор на нее внимание обратил. Да только не в коня корм. Уж он его вкусы знает.
— Магазин на тебе. Персонал дрючь, чтоб жизнь медом не казалась. За бухгалтерией следи. Впрочем, не маленький, сам знаешь.
— Знаю, — кивнул Евгений Викторович, поднял рюмку. — Ну, семь футов под килем!
— Седина в бороду — бес в ребро, — пошутил Владимир Генрихович и выпил коньяк.
Рядом с кабинетом зама все еще ошивался нескладный нервный парень с пакетом в руке.
— Ты меня не понял, что ли?! — удивился Евгений Викторович.
— Извините, пожалуйста, не с того начал, — сказал парень. — Вам Моргун привет передавал.
— Черт, что ж ты мне вместо привета всякие компьютерные штучки суешь! — Евгений Викторович мгновенно вспотел. — Заходи, — он открыл кабинет, пропустил парня вперед. — Чай, кофе? Есть хочешь?
— Я из дому, — парень опустился на стул. — Показать?
— Давай.
Парень полез в пакет и вынул из него небольшую жестяную коробку из-под печенья.
— Моргун говорил, у вас с кассовыми аппаратами проблемы. Умные больно — все помнят.
— Есть такое дело, — кивнул Евгений Викторович.
— Тогда вам эта штука очень даже пригодится, — парень открыл жестянку и извлек из нее небольшую черную коробочку, от которой отходили разноцветные проводки со штекером. — Это микрокопьютер, подсоединяется к порту кассы. После чего ваш аппарат перестает что-либо помнить, но при этом работает исправно, выбивает чеки, высвечивает сумму покупки на мониторе, пищит, трещит — в общем, все как положено. Снимаете кассу, а там денежки совсем другие. Понятно объясняю?
— Не очень, — покачал головой Евгений Викторович. На самом деле он “врубился” еще до того, как парень начал свои объяснения. — Я в ваших компьютерных делах — полный “лох”. — Тебя как зовут?
Парень вздохнул, посмотрел на влажный лоб Евгения Викторовича.
— Меня Досом зовут. По имени операционной системы.
— Ты хакер?
— Стопроцентный.
— А лет тебе сколько?
— Девятнадцать. Вот смотрите, есть у вас “левый” товар, который через кассу не надо проводить, подключаете к аппарату мою штуку…
— Дос, ты сам-то понял, что сказал? Нет у меня никакого “левого” товара и не будет никогда. Мы фирма солидная, с законом в ладах, и такой ерундой заниматься не будем.
— Я говорю — допустим. Виртуально, так сказать.
— Ну ладно, допустим, — согласился Евгений Викторович. — Ну и что? Это значит, что мне не только товар левый иметь надо, но и кассиров, потом что в конце смены они должны всю выручку поделить. На законную, для отчетности, и “левую”. Бабы, они знаешь, какие болтливые? Знают двое — знает и свинья.
— Свинья разговаривать не умеет, только хрюкает, — Дос потер переносицу, задумался. — А бабы — это да. Впрочем… А если весь “левый” товар под другим штрих-кодом пойдет? Как только касса такой штрих-код “считала”, мой компьютер получает сигнал и автоматически включается, как только подотчетный — вырубается. И кассирша ни сном, ни духом. Деньги сдала, а потом бухгалтер или вы, допустим, их красиво поделили.
— Слушай, Дос, а ты, я смотрю, соображаешь, — усмехнулся Евгений Викторович. — Хорошо, допустим, у меня есть “левый” товар. Времени на разработку и внедрение?
— Максимум неделя.
— Хорошо. И сколько это твоя штучка будет стоить?
— Пятьсот баксов, — не задумываясь, сказал Дос.
— Однако, — покачал головой зам. Он взял коробочку, повертел ее в руках. — Вот эта финтифлюшка по цене большого компьютера?
— Евгений Викторович, она ста больших компьютеров стоит. На “машине” в игрушки играть, да в “Интернете” лазить, а эта… Кроме того, я гарантирую безотказную работу в течение трех лет.
— У тебя трудовая книжка есть? — поинтересовался Евгений Викторович.
— Откуда? — пожал плечами Дос. — Я пока еще студент.
— Прохладной жизни. Иди купи себе чистую, — Евгений Викторович полез а карман пиджака, достал из него бумажник, выкинул на стол пятидесятирублевую купюру. — Устрою тебя рабочим в мясной цех. Для отчетности. Врубился? А коробочку свою сюда давай, — зам сунул коробочку в ящик стола.
— А деньги? — спросил Дос.
— Утром стулья — вечером деньги, — пошутил Евгений Викторович. — Я сначала должен увидеть, как она работает.
Дос взял со стола купюру и, не попрощавшись, вышел. Зазвонил телефон, Евгений Викторович снял трубку и приложил ее к вспотевшему уху.
Был второй час ночи. Охранник за стеклянной перегородкой пил крепкий кофе, курил и всматривался в крохотный экран переносного телевизора, который стоял сверху на одном из мониторов. Шла двадцать третья минута второго тайма — матч “Реал”— “Манчестер”. Вообще-то по инструкции держать в охранном помещении телевизор было строжайше запрещено. За нарушение начальство могло наказать деньгами и даже уволить. Все равно держали. Днем прятали в стенной шкаф с одеждой, а поздно вечером, когда супермаркет пустел и все начальство разъезжалось по домам на своих блестящих иномарках, доставали и смотрели все подряд: матчи, клипы, эротические фильмы, новости. И так из смены в смену, из ночи в ночь. При пересменке сдавали не только пост, но и телевизор, который был куплен охранниками вскладчину. “Работают шесть каналов: ОРТ, НТВ, ТВ-6, ТВЦ, РТР и “Культура”. Как ни крути антенну, на втором канале рябь, а по нему сегодня крутой боевик с Чаком Норисом в главной роли.” А что еще делать? Тупо уставиться в мониторы, на которых всегда одна и та же картинка — ярко освещенный забор с изредка появляющимися бродячими собаками и пьяными мужиками, — читать газеты, до одурения надуваться кофе? Особенно было тоскливо после трех, когда все каналы заканчивали свою работу, а в глаза хоть спички вставляй… Кулаков смотрел на нарушение сквозь пальцы, хорошо понимая своих людей.
Послышался шум мотора. Охранник оторвался от экрана телевизора и посмотрел в зарешеченное, покрытое специальной серебристой защитой небольшое окно — благодаря защите снаружи охранника видно не было, зато он мог спокойно наблюдать за всем происходящим около ворот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44