Ну, ничего, голова-то его сверху, как на ладони. Мужчина, не снимая сумку с плеча, присел у перил, расстегнул молнию, вынул винтовку с откидывающимся прикладом и глушителем. Приклад металлически щелкнул, черноволосый снял с оптического прицела крышку, приложил приклад к плечу. Прицелился. Его палец замер на спусковом крючке. У этой винтовки был очень легкий спуск.
Черноволосый поймал в прицел голову Владимира Генриховича, затаил дыхание. Сзади его кто-то подтолкнул. Палец автоматически нажал на крючок.
Пуля с пением вошла в стекло перегородки, за которой была супермаркетовская мини-пекарня, и застряла в одной из булочек с маком.
Черноволосый резко обернулся. Об его зад терся огромный рыжий кот, при этом он отчаянно мурлыкал.
— Пошел вон! — мужчина остервенело отпихнул кота рукой, выглянул из-за перил. Охранники с пистолетами в руках, прикрыв Владимира Генриховича быстро уводили его из зала. Значит, пуля прошла совсем рядом, и они ее услышали. Второго выстрела не будет. Нужно немедленно уходить. — Скотина! — прошипел на Максима черноволосый. Он закрыл оптический прицел, сложил винтовку и сунул ее назад в сумку, стал торопливо пробираться между задних стенок шкафов. Торопливо пошел по галерее.
Максим недоумевал. Почему этот человек с металлической штуковиной в руках так на него разозлился, отпихнул? У кота здесь еще вчера все было помечено. И от подошв ботинок незнакомца шел именно этот запах, свой, родной. Максим решил, что с этими странными людьми с железками в руках дел лучше не иметь. К ним с лаской, а они тебе пинка под зад! С женщинами все-таки в этом отношении проще.
— Держи, скотина! — молодая мама протянула шестилетней девочке теплую еще булку. — Всю душу вымотает! Больше тебя никогда с собой в магазин не возьму! Что сказать надо?
— Спасибо, — девочка счастливо улыбнулась. — А соку купишь запивать?
— Соку ей еще! — проворчала мама. — Ладно, куплю. Не в сухомятку же, — она подошла к прилавку с соками, взяла маленькую упаковку яблочного.
— Мне персиковый! — потребовала девочка.
Мама со вздохом взяла другую упаковку. Проколола трубочкой сверху дырку, дала ребенку. — Аккуратно пей, не облейся!
Девочка откусила булку, втянула в себя через трубочку густую жидкость.
— Пошли давай, отец заждался! — скомандовала мама.
Они двинулись к выходу. Девочка ела булку, пила сок. Неожиданно лицо ее перекосила гримаса боли. Она выплюнула что-то изо рта и громко разревелась.
— Что с тобой? — нагнулась к ней мама.
— Ой, больно-больно! Что-то твердое! — произнесла девочка сквозь слезы. Она бросила недоеденную булку на пол, пальцем потрогала кровоточащую десну. — Зуб сломался!
— А ну, покажи! — приказала мама.
Девочка открыла рот, полный непрожеванной булки, и мама увидела, что переднего зуба нет.
— Ну, не реви, не реви! — начала успокаивать она девочку. — Это молочный выпал, а на его месте другой вырастет, настоящий. Вот увидишь!
— Точно вырастет? — недоверчиво спросила девочка, утирая слезу.
— Точно! — кивнула мама. — Что ты выплюнула, зуб?
— Железка какая-то.
Мама наклонилась и подняла с полу пулю. Она разглядывала ее, все не веря в то, что видит.
— Это что такое? — возмутилась она, наконец, привлекая внимание покупателей. — Вы видели, пуля в булке! Безобразие! И это называется лучший супермаркет! Лучшие в Москве булочки! Где начальство? Где пекари? Дочка, идем жаловаться! — и она решительно зашагала в другой конец зала, где находилась мини-пекарня.
— Идем! — кивнула дочка, трогая кончиком языка то место, где еще минуту назад был зуб.
“Тяжело на свете октябренку Пете, бьет его по роже пионер Сережа,”— обычно приговаривал Кирилл, когда жизнь поворачивалась к нему задницей. А поворачивалась она так частенько. Вот и на этот раз… Ему стоило невероятного, огромного труда уговорить Катю встретиться с ним снова. Девушка все время бросала трубку, не желая с ним разговаривать. В нем уже не осталось никакой похоти! Поначалу думал: вот еще одна девочка в коллекцию, в блокнот, еще одна победа на фронте сексуальной революции, а теперь все куда-то ушло, пропало, дважды срывавшиеся свидания, неудовлетворенность и тоска родили в нем совсем другое чувство. Он не знал, что это такое и мучался, ворочаясь в кровати по ночам. Даже на других девиц перестал смотреть, хотя раньше так и стрелял глазом по сторонам. Он очень беспокоился за нее, хотел предупредить, что ей может угрожать опасность, быть с ней рядом — ведь тот странный мент без машины ясно тогда сказал — киллер, а они — единственные свидетели. Кириллу на Петровке обещали дать охрану, и он, действительно, несколько раз замечал за собой неспешно едущую машину с людьми. А, может, ему это только казалось? Во всяком случае, заходил в подъезд он теперь осторожно, внимательно осматривая темные углы, никогда не ездил в лифте, потому что лифт всегда можно остановить, выглядывал в окно, изучая двор с детской площадкой — не болтаются ли под грибком подозрительные личности, поздно домой не возвращался. В общем, осторожничал… Постепенно чувство опасности притупилось, он стал опять задерживаться по вечерам, даже познакомился с одной потасканного вида девицей. Впрочем, она на него не произвела впечатления. Катя все не шла ни из головы, ни из сердца. В конце концов, отчаявшись дозвониться, он подкараулил ее на выходе из редакции, побежал следом, как собачонка, оправдываясь, объясняя все. Катя скрылась в метро, даже не глянув в его сторону. Он предпринял еще пять попыток, пришел с огромным букетом роз, потратив на цветы четверть своей зарплаты. Смягчилась Катя только после того, как он пригласил ее на концерт Баскова. Она как-то обмолвилась — любимый певец. Он запомнил.
После концерта они оказались у него, он отключил звонок, запер все двери, и потом они всю ночь без продыху занимались любовью, а утром оба опоздали на работу — проспали. После этой ночи он окончательно потерял голову, забыл обо всем на свете — красавицу Алису не вспоминал даже в дурных снах.
Скоро Катя переехала к нему вместе с вещами, и Кирилл окончательно успокоился.
Кирилл с Катей, обнявшись, шли по улице. Они были навеселе. Сегодня у Катиной подруги был день рождения, который она решила отметить в ирландском пабе, там-то они и насосались как следует под звуки рожков и волынок. В голове Кирилла все еще крутились ирландские мелодии, и он что-то мурлыкал себе под нос.
— Слушай, Кирилл, у нас ведь дома жрать нечего, — вдруг вспомнила Катя. — Давай зайдем в магазин, купим чего-нибудь.
— Давай, — согласился Кирилл.
Они зашли в ночной магазин. У тротуара остановилась невзрачного вида “пятерка”. В ней сидели охранники Владимира Генриховича. По его приказу, за отдельную плату, конечно, они “пасли” ребят по вечерам, причем так незаметно, что те до сих пор ничего не подозревали об “опеке”.
— Давай возьмем сосиски, сыр, кетчуп и немного сыра. Я завтра пиццу сделаю, — предложила Катя, глядя на витрину. — Знаешь, как я пиццу делаю? Лучше итальянцев.
— Ну, ладно, — пьяно кивнул головой Кирилл. — Делай. Только кетчуп надо брать вон тот, в стеклянной банке. Острый.
— Он же дорогой, — возразила Катя.
— Ну и что, зато классный! Я с ним летом шашлыки жрал. Три шампура съел. Четвертый не смог. Давай-давай, не жадничай! Если будешь жадничать, еще и пива возьму!
Продавщица упаковала им продукты в пакет, и они вышли из магазина.
Кирилл открыл входную дверь. “Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги,”— пропел он шепотом. Катя рассмеялась. Они прошли в свою комнату, Кирилл поставил пакет с продуктами на стол. Они стали целоваться.
— Иди мойся! — приказала ему Катя.
Кирилл убежал в ванную комнату, и скоро донесся шум льющейся воды. Катя сняла с постели грязное белье, застелила все чистое. Она стала складывать продукты в холодильник. Большая банка кетчупа не влезала на полки, расположенные на дверцы, и она поставила ее сверху, на холодильник.
Скоро в комнату вбежал Кирилл. Голова у него была мокрая, он обернул полотенце вокруг бедер.
— Банзай! — крикнул Кирилл, с разбегу бросаясь на кровать.
— Смотри, сломаешь — на новую денег нет! — предупредила его Катя.
— Мы ее с тобой вместе сломаем! — весело заорал Кирилл.
Катя быстро приняла душ, вернулась в комнату. Закрыла дверь на ключ.
— Ну, иди же сюда скорей! — вожделенно застонал в кровати Кирилл.
Черноволосый объехал дом с трех сторон, выискивая пожарную лестницу. Пожарная лестница была с внутренней стороны дома, со двора. А во двор он сунуться не мог. Еще два дня назад он заметил, что по вечерам, когда парень с девкой возвращаются с работы или гулянки, за ними постоянно плетется невзрачного вида “пятерка”, то обогнет, то отстанет, но никогда не выпускает парочку из вида — игры в прятки для детского сада.
Черноволосый прекрасно видел, как “пятерка”, обогнав парня с девкой, въехала во двор, из нее выбрался человек, скрылся в подъезде, через минуту он появился снова.
“Подъезд проверяет! — усмехнулся черноволосый, трогая машину с места. — А я в него и не пойду.”
Мужчина остановил машину недалеко от дома. Посмотрелся в зеркало. М-да, слишком выразительное у него лицо, запоминающиеся черты. Он взял с заднего сидения парик с редкими седыми волосами, шляпу, болотного цвета стариковский плащ. Напялил все на себя. Зачесал волосы за уши — так естественней. Выбрался из машины, согнувшись вперед, зашагал к дому.
Охранники в машине взглядом проследили за седым стариком с небольшой спортивной сумкой в руке, который скрылся в дверях соседнего подъезда.
Зайдя в подъезд, черноволосый распрямился и стал быстро подниматься вверх по лестнице. Через пару минут он уже был на последнем этаже и, взобравшись на металлическую лестницу, ковырялся в чердачном замке. Замок щелкнул. Черноволосый поднял люк, повесил замок на одну из скоб, закрыл его. Он исчез в чердачной темноте. Люк плавно опустился.
Голуби испуганно встрепенулись, черноволосый пошел по чердаку, освещая себе путь фонариком. Вот он, люк соседнего подъезда. Он присел над ним, вынул из сумки монтировку, попытался зацепить за край. Люк был, конечно, закрыт, но имел небольшой люфт, когда он приподымался, было видно основание скобы, к которой крепился замок. Черноволосый вынул из сумки большую отвертку и попытался просунуть ее в щель между люком и скобой…
— Фу! — Кирилл устало откинулся на подушку. Катя провела рукой по его мокрому лбу, рассмеялась.
— Вот если б ты так свои посылки развозил! — сказала она.
— Там я тружусь за деньги, а здесь — ради собственного удовольствия. Вот и вся большая разница, — Кирилл отер пот о наволочку, добавил:— И твоего тоже.
— Ну что же, я довольна! — рассмеялась Катя. — Мне в ванну надо, — она надела на себя длинную майку и затопала босыми ногами по комнате.
Кирилл лежал счастливый, подложив руку под голову, и улыбался. Он опустил вниз руку, стал нащупывать стоящую на полу бутылку с пивом, вспомнил, что она осталась в ногах. Перевернулся, сунул ноги под свою подушку, лежа на животе, стал отхлебывать пиво.
Черноволосый без труда открыл входную дверь. В коридоре было темно, только из под одной двери пробивалась тонкая полоска света. Он включил фонарь и неслышно пошел по коридору.
Перед дверью Кирилла черноволосый достал из сумки винтовку, но на этот раз откидывать приклад не стал. Он полагал, что дверь в комнату закрыта, присел, вглядываясь в нижнюю скважину. В скважине изнутри торчал ключ. Черноволосый взялся за ручку, дверь отворилась. Он слегка удивился этому обстоятельству, зашел в комнату с оружием на изготовку.
Кирилл замер. В лунном свете он увидел силуэт незнакомого человека в шляпе. Ему показалось даже, что он перестал дышать.
Черноволосый сделал шаг вперед и дважды бесшумно выстрелил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Черноволосый поймал в прицел голову Владимира Генриховича, затаил дыхание. Сзади его кто-то подтолкнул. Палец автоматически нажал на крючок.
Пуля с пением вошла в стекло перегородки, за которой была супермаркетовская мини-пекарня, и застряла в одной из булочек с маком.
Черноволосый резко обернулся. Об его зад терся огромный рыжий кот, при этом он отчаянно мурлыкал.
— Пошел вон! — мужчина остервенело отпихнул кота рукой, выглянул из-за перил. Охранники с пистолетами в руках, прикрыв Владимира Генриховича быстро уводили его из зала. Значит, пуля прошла совсем рядом, и они ее услышали. Второго выстрела не будет. Нужно немедленно уходить. — Скотина! — прошипел на Максима черноволосый. Он закрыл оптический прицел, сложил винтовку и сунул ее назад в сумку, стал торопливо пробираться между задних стенок шкафов. Торопливо пошел по галерее.
Максим недоумевал. Почему этот человек с металлической штуковиной в руках так на него разозлился, отпихнул? У кота здесь еще вчера все было помечено. И от подошв ботинок незнакомца шел именно этот запах, свой, родной. Максим решил, что с этими странными людьми с железками в руках дел лучше не иметь. К ним с лаской, а они тебе пинка под зад! С женщинами все-таки в этом отношении проще.
— Держи, скотина! — молодая мама протянула шестилетней девочке теплую еще булку. — Всю душу вымотает! Больше тебя никогда с собой в магазин не возьму! Что сказать надо?
— Спасибо, — девочка счастливо улыбнулась. — А соку купишь запивать?
— Соку ей еще! — проворчала мама. — Ладно, куплю. Не в сухомятку же, — она подошла к прилавку с соками, взяла маленькую упаковку яблочного.
— Мне персиковый! — потребовала девочка.
Мама со вздохом взяла другую упаковку. Проколола трубочкой сверху дырку, дала ребенку. — Аккуратно пей, не облейся!
Девочка откусила булку, втянула в себя через трубочку густую жидкость.
— Пошли давай, отец заждался! — скомандовала мама.
Они двинулись к выходу. Девочка ела булку, пила сок. Неожиданно лицо ее перекосила гримаса боли. Она выплюнула что-то изо рта и громко разревелась.
— Что с тобой? — нагнулась к ней мама.
— Ой, больно-больно! Что-то твердое! — произнесла девочка сквозь слезы. Она бросила недоеденную булку на пол, пальцем потрогала кровоточащую десну. — Зуб сломался!
— А ну, покажи! — приказала мама.
Девочка открыла рот, полный непрожеванной булки, и мама увидела, что переднего зуба нет.
— Ну, не реви, не реви! — начала успокаивать она девочку. — Это молочный выпал, а на его месте другой вырастет, настоящий. Вот увидишь!
— Точно вырастет? — недоверчиво спросила девочка, утирая слезу.
— Точно! — кивнула мама. — Что ты выплюнула, зуб?
— Железка какая-то.
Мама наклонилась и подняла с полу пулю. Она разглядывала ее, все не веря в то, что видит.
— Это что такое? — возмутилась она, наконец, привлекая внимание покупателей. — Вы видели, пуля в булке! Безобразие! И это называется лучший супермаркет! Лучшие в Москве булочки! Где начальство? Где пекари? Дочка, идем жаловаться! — и она решительно зашагала в другой конец зала, где находилась мини-пекарня.
— Идем! — кивнула дочка, трогая кончиком языка то место, где еще минуту назад был зуб.
“Тяжело на свете октябренку Пете, бьет его по роже пионер Сережа,”— обычно приговаривал Кирилл, когда жизнь поворачивалась к нему задницей. А поворачивалась она так частенько. Вот и на этот раз… Ему стоило невероятного, огромного труда уговорить Катю встретиться с ним снова. Девушка все время бросала трубку, не желая с ним разговаривать. В нем уже не осталось никакой похоти! Поначалу думал: вот еще одна девочка в коллекцию, в блокнот, еще одна победа на фронте сексуальной революции, а теперь все куда-то ушло, пропало, дважды срывавшиеся свидания, неудовлетворенность и тоска родили в нем совсем другое чувство. Он не знал, что это такое и мучался, ворочаясь в кровати по ночам. Даже на других девиц перестал смотреть, хотя раньше так и стрелял глазом по сторонам. Он очень беспокоился за нее, хотел предупредить, что ей может угрожать опасность, быть с ней рядом — ведь тот странный мент без машины ясно тогда сказал — киллер, а они — единственные свидетели. Кириллу на Петровке обещали дать охрану, и он, действительно, несколько раз замечал за собой неспешно едущую машину с людьми. А, может, ему это только казалось? Во всяком случае, заходил в подъезд он теперь осторожно, внимательно осматривая темные углы, никогда не ездил в лифте, потому что лифт всегда можно остановить, выглядывал в окно, изучая двор с детской площадкой — не болтаются ли под грибком подозрительные личности, поздно домой не возвращался. В общем, осторожничал… Постепенно чувство опасности притупилось, он стал опять задерживаться по вечерам, даже познакомился с одной потасканного вида девицей. Впрочем, она на него не произвела впечатления. Катя все не шла ни из головы, ни из сердца. В конце концов, отчаявшись дозвониться, он подкараулил ее на выходе из редакции, побежал следом, как собачонка, оправдываясь, объясняя все. Катя скрылась в метро, даже не глянув в его сторону. Он предпринял еще пять попыток, пришел с огромным букетом роз, потратив на цветы четверть своей зарплаты. Смягчилась Катя только после того, как он пригласил ее на концерт Баскова. Она как-то обмолвилась — любимый певец. Он запомнил.
После концерта они оказались у него, он отключил звонок, запер все двери, и потом они всю ночь без продыху занимались любовью, а утром оба опоздали на работу — проспали. После этой ночи он окончательно потерял голову, забыл обо всем на свете — красавицу Алису не вспоминал даже в дурных снах.
Скоро Катя переехала к нему вместе с вещами, и Кирилл окончательно успокоился.
Кирилл с Катей, обнявшись, шли по улице. Они были навеселе. Сегодня у Катиной подруги был день рождения, который она решила отметить в ирландском пабе, там-то они и насосались как следует под звуки рожков и волынок. В голове Кирилла все еще крутились ирландские мелодии, и он что-то мурлыкал себе под нос.
— Слушай, Кирилл, у нас ведь дома жрать нечего, — вдруг вспомнила Катя. — Давай зайдем в магазин, купим чего-нибудь.
— Давай, — согласился Кирилл.
Они зашли в ночной магазин. У тротуара остановилась невзрачного вида “пятерка”. В ней сидели охранники Владимира Генриховича. По его приказу, за отдельную плату, конечно, они “пасли” ребят по вечерам, причем так незаметно, что те до сих пор ничего не подозревали об “опеке”.
— Давай возьмем сосиски, сыр, кетчуп и немного сыра. Я завтра пиццу сделаю, — предложила Катя, глядя на витрину. — Знаешь, как я пиццу делаю? Лучше итальянцев.
— Ну, ладно, — пьяно кивнул головой Кирилл. — Делай. Только кетчуп надо брать вон тот, в стеклянной банке. Острый.
— Он же дорогой, — возразила Катя.
— Ну и что, зато классный! Я с ним летом шашлыки жрал. Три шампура съел. Четвертый не смог. Давай-давай, не жадничай! Если будешь жадничать, еще и пива возьму!
Продавщица упаковала им продукты в пакет, и они вышли из магазина.
Кирилл открыл входную дверь. “Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги,”— пропел он шепотом. Катя рассмеялась. Они прошли в свою комнату, Кирилл поставил пакет с продуктами на стол. Они стали целоваться.
— Иди мойся! — приказала ему Катя.
Кирилл убежал в ванную комнату, и скоро донесся шум льющейся воды. Катя сняла с постели грязное белье, застелила все чистое. Она стала складывать продукты в холодильник. Большая банка кетчупа не влезала на полки, расположенные на дверцы, и она поставила ее сверху, на холодильник.
Скоро в комнату вбежал Кирилл. Голова у него была мокрая, он обернул полотенце вокруг бедер.
— Банзай! — крикнул Кирилл, с разбегу бросаясь на кровать.
— Смотри, сломаешь — на новую денег нет! — предупредила его Катя.
— Мы ее с тобой вместе сломаем! — весело заорал Кирилл.
Катя быстро приняла душ, вернулась в комнату. Закрыла дверь на ключ.
— Ну, иди же сюда скорей! — вожделенно застонал в кровати Кирилл.
Черноволосый объехал дом с трех сторон, выискивая пожарную лестницу. Пожарная лестница была с внутренней стороны дома, со двора. А во двор он сунуться не мог. Еще два дня назад он заметил, что по вечерам, когда парень с девкой возвращаются с работы или гулянки, за ними постоянно плетется невзрачного вида “пятерка”, то обогнет, то отстанет, но никогда не выпускает парочку из вида — игры в прятки для детского сада.
Черноволосый прекрасно видел, как “пятерка”, обогнав парня с девкой, въехала во двор, из нее выбрался человек, скрылся в подъезде, через минуту он появился снова.
“Подъезд проверяет! — усмехнулся черноволосый, трогая машину с места. — А я в него и не пойду.”
Мужчина остановил машину недалеко от дома. Посмотрелся в зеркало. М-да, слишком выразительное у него лицо, запоминающиеся черты. Он взял с заднего сидения парик с редкими седыми волосами, шляпу, болотного цвета стариковский плащ. Напялил все на себя. Зачесал волосы за уши — так естественней. Выбрался из машины, согнувшись вперед, зашагал к дому.
Охранники в машине взглядом проследили за седым стариком с небольшой спортивной сумкой в руке, который скрылся в дверях соседнего подъезда.
Зайдя в подъезд, черноволосый распрямился и стал быстро подниматься вверх по лестнице. Через пару минут он уже был на последнем этаже и, взобравшись на металлическую лестницу, ковырялся в чердачном замке. Замок щелкнул. Черноволосый поднял люк, повесил замок на одну из скоб, закрыл его. Он исчез в чердачной темноте. Люк плавно опустился.
Голуби испуганно встрепенулись, черноволосый пошел по чердаку, освещая себе путь фонариком. Вот он, люк соседнего подъезда. Он присел над ним, вынул из сумки монтировку, попытался зацепить за край. Люк был, конечно, закрыт, но имел небольшой люфт, когда он приподымался, было видно основание скобы, к которой крепился замок. Черноволосый вынул из сумки большую отвертку и попытался просунуть ее в щель между люком и скобой…
— Фу! — Кирилл устало откинулся на подушку. Катя провела рукой по его мокрому лбу, рассмеялась.
— Вот если б ты так свои посылки развозил! — сказала она.
— Там я тружусь за деньги, а здесь — ради собственного удовольствия. Вот и вся большая разница, — Кирилл отер пот о наволочку, добавил:— И твоего тоже.
— Ну что же, я довольна! — рассмеялась Катя. — Мне в ванну надо, — она надела на себя длинную майку и затопала босыми ногами по комнате.
Кирилл лежал счастливый, подложив руку под голову, и улыбался. Он опустил вниз руку, стал нащупывать стоящую на полу бутылку с пивом, вспомнил, что она осталась в ногах. Перевернулся, сунул ноги под свою подушку, лежа на животе, стал отхлебывать пиво.
Черноволосый без труда открыл входную дверь. В коридоре было темно, только из под одной двери пробивалась тонкая полоска света. Он включил фонарь и неслышно пошел по коридору.
Перед дверью Кирилла черноволосый достал из сумки винтовку, но на этот раз откидывать приклад не стал. Он полагал, что дверь в комнату закрыта, присел, вглядываясь в нижнюю скважину. В скважине изнутри торчал ключ. Черноволосый взялся за ручку, дверь отворилась. Он слегка удивился этому обстоятельству, зашел в комнату с оружием на изготовку.
Кирилл замер. В лунном свете он увидел силуэт незнакомого человека в шляпе. Ему показалось даже, что он перестал дышать.
Черноволосый сделал шаг вперед и дважды бесшумно выстрелил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44