Откуда же эта ярость? Я – сладкое дыхание весны. Я – роса на траве. Я – птицы, срывающие ягоды. Я – предрассветный покой. Я с тобой каждый день. И когда ты перестанешь яриться, возлюбленный мой, когда твой гнев наконец пройдет, вспомни об этом и восславь меня.
Когда меня посадили на ладью и отправили через Стикс, реку скорби и горькой ненависти, она исчезла – как будто он снова отнял ее у меня.
И это было горше всего.
Я жадно вдохнул ртом воздух и проглотил слезы безумия. Действительно ли Оракул скоро встретится со мной?
Пришел ли уже день на смену предрассветным сумеркам, вслед за утренней звездой, и рассыпал ли он искры в слезах Ниобы – источниках, которые стремительно сбегали по скалистым склонам горы Иды? Или, может быть, солнце уже сделало полный круг и снова озарило зазубренные вершины далеких фригийских гор? Или она сидит в плену тени, госпожа холодного горного воздуха?
Сколько уже долгих дней эти пламенеющие духи пляшут перед моими неверными глазами? Два дня? Три?
Я не мог этого сказать, не мог угадать.
15.08
«У каждого есть выбор».
Норт прижимал носовой платок к лицу. Его тошнило от запаха смерти, ему хотелось выйти в грязный коридор – там воздух должен быть хоть немного свежее. Потеря потрясла его до основания, в груди словно разверзся зияющий провал.
«Мойра».
В зловонную заднюю комнату вошел еще один сотрудник отдела криминалистики. В руках у него был тяжелый серебристый контейнер с оборудованием. Он попытался завязать разговор с Нортом, пока копался в мешках с гниющими использованными презервативами, собирал маленьким пинцетом образцы плесени и червей. Но Норт был где-то далеко-далеко отсюда.
Он услышал, как в гостиной, превратившейся в склеп, Мартинес разговаривает с Робертом Эшем. Время смерти всех трех жертв было установлено – это случилось восемь или десять дней назад.
Когда явились фотографы и начали сверкать вспышками, снимая место преступления, Норт понял, что с него хватит. Он должен отсюда уйти.
Он прошел мимо криминалистов, но когда добрался до двери, Мартинес преградил ему путь. Лицо напарника было мрачным и озабоченным, у него явно родились какие-то подозрения.
– А что Гену было нужно от тебя?
Норт сказал, что не знает.
– Люди захотят узнать.
– Это ты хочешь узнать.
– Да, черт возьми, хочу.
Норт не знал, что сказать. Он не знал, с чего начать.
Он чувствовал, как глаза всех присутствующих буравят его затылок, впиваются, пронзают, словно желая проникнуть внутрь. Ему казалось, что с него сдирают кожу. Это пробудило в нем неведомое прежде чувство незащищенности. Норт повернулся к ним.
И тут зазвонил телефон. Обычный, ничем не примечательный черный телефонный аппарат, принадлежащий домовладельцу.
Эш быстро показал, что с телефона еще не снимали отпечатки пальцев. Норт обернул трубку носовым платком и, как только все в комнате затихли, поднес трубку к уху.
Сначала он ничего не услышал. Затем раздался негромкий звук, похожий на шорох одежды.
Норт молчал – кто бы это ни был, при звуках незнакомого голоса он сразу поймет, что что-то не так. Однако молчание затягивалось, и ему пришлось действовать.
– Кто это? – решительно спросил он.
– Здравствуй, детектив Норт.
Норт встретил выжидательные взгляды окружающих стойко, как только мог. Он тихо вздохнул, чувствуя, что волосы на затылке встают дыбом. И постарался ответить максимально спокойно:
– Здравствуй, Ген.
Книга седьмая
Характер определяет судьбу.
Гераклит
Доминантный признак
Ген сидел на корточках, спрятавшись в боковом проходе библиотеки. Тела двух мертвых охранников лежали у его ног, возле их голов собралась в лужицы темная липкая кровь. Отверстия от пуль были маленькими, но этого хватило.
Прижимая к уху трубку сотового телефона, Ген обшарил карманы ближайшего охранника и вытащил тонкий черный бумажник.
Он слышал в трубке дыхание Норта и какой-то приглушенный суетливый шум на заднем плане, на том конце телефонной линии. Значит, он не один… Норт не брошен на произвол судьбы, как он, вынужденный сам разбираться с тем, что он смог найти.
– Знаешь, я тебе завидую.
По голосу он понял, что Норт сдерживается, но все равно не может скрыть разъедающего его любопытства:
– Почему ты мне завидуешь?
В бумажнике не было ничего стоящего. Немного денег, но Ген искал другое. Он положил бумажник на стол и полез в другой карман.
– Каково это – ощущать себя возродившимся?
Многозначительное молчание Норта было ответом.
– Немного нервирует, правда? Кошмары преследуют каждую ночь, мучают непрестанно, пока страх совсем тебя не парализует.
– Где ты?
Резкий вопрос застал Гена врасплох. Его голос дрогнул, когда он ответил:
– А ты времени зря не теряешь.
Он разложил на полу новые находки. Зажигалка, перочинный нож, еще один пропуск.
«Ну, это уже лучше».
– Они все мертвы?
– Кто «все» мертвы, Ген?
Ген принялся обшаривать карманы второго мертвого охранника, и добыл еще один пистолет – маленький черный «зиг-зауэр Р245».
«Еще лучше».
– Остальные,– сказал он Норту.– Другие такие же, как мы.
– Как мы? Что общего между мной и тобой? – сурово спросил Норт.– Это ты безжалостно убил четырех человек, не я.
Ген поднялся на ноги и пошел к центру библиотеки, осматривая комнату, пока не нашел то, что искал.
– Может быть, в этой жизни ты вообще еще никого не убил,– просто ответил он.
– Только это и имеет значение,– сказал Норт.
15.13
Ба-бах!
Норт поспешно подал знак Мартинесу. Молодой детектив возился со своим мобильником, заставляя сотрудников телефонной компании побыстрее отследить, откуда звонит Ген.
Эш уже осмотрел аппарат, но на нем не было дисплея с определителем номера.
Норт решил невозмутимо и непринужденно продолжать разговор. Получалось плохо.
Он спросил:
– Как там Саваж?
Ба-бах.
Ген не ответил. Норт услышал в трубке только скрежет металла, скрип отвинчиваемых болтов и треск, как будто ломали хрупкий пластик.
«Что он там делает?»
Норт снова заговорил:
– Знаешь, а Саваж гораздо старше, чем я его помню.
Эта фраза не осталась незамеченной остальными полицейскими, присутствующими в комнате.
Спустя какое-то время Ген ответил:
– Ты заставил его поволноваться.
Ба-бах.
«Хорошо».
– Почему это я заставил его поволноваться?
– Ты – провалившийся эксперимент, потому что ты ничего не помнишь. Ты – бесполезный ребенок Саважа, который не унаследовал его доминантные гены. Однако ты все равно сумел его найти.
«Я – эксперимент?»
Норта захлестнула неукротимая ярость.
«Я – эксперимент!»
«Не язви».
«У каждого есть выбор».
– Может быть, я не хотел вспоминать.
– И ты еще спрашивал, почему я тебе завидую? Интересно, каково это – жить нормальной жизнью? Когда твое детство не отравлено кошмарными видениями смерти, крови, убийств и жестокого секса – и все это в сознании трехлетнего мальчишки?
Норт не жалел его.
– Так быть не должно.
В ответе прозвучало отчаяние:
– Ты думаешь, у меня был выбор? Я не тот, за кого ты меня принимаешь.
– Нет, Ген. Ты не тот, кем себя считаешь.
Мартинес что-то лихорадочно записал в блокноте и показал Норту.
«Он говорит по сотовому»,– прочел Норт.
Ген может быть где угодно.
Ген снял пластиковый корпус с последнего детектора дыма на задней стене библиотеки и бросил его на пол. Лезвием перочинного ножа он аккуратно освободил проводки, а потом отвинтил потускневшие электрические контакты. Он все время крепко прижимал проводки к блестящему лезвию ножика, чтобы не разорвать цепь. Чтобы они по-прежнему оставались подключенными к сети безопасности здания, когда он отсоединит пожарный сенсор.
– Зачем выслеживать и убивать других, если мы такие одинаковые? – спросил Норт.
Ген скрутил вместе тонкие проволочки, вручную закрепляя контакт.
– Потому что я хотел, чтобы это закончилось – эта болезнь памяти. Я снова хотел стать целым.
Он положил ножик в карман и вернулся к центру библиотеки, переступив по пути через тела убитых охранников.
– Если ты – осколок какого-то древнего сознания, ты хоть раз задавался вопросом, что это за сознание?
Ген проигнорировал его. Норт задал неприятный вопрос. Вместо того чтобы отвечать, он осмотрел блестящие металлические разбрызгиватели на потолке библиотеки.
Он вспомнил, что этажом выше библиотеки находится склад реактивов для химической лаборатории. Некоторые из них взрывоопасны – водород, ацетон и бутанол. Другие – например, соляная кислота – быстро испаряются и превращаются в едкий газ.
Ген не мог добраться до разбрызгивателей и дезактивировать их. Кроме общей сети, у каждого разбрызгивателя была автономная система включения – маленькие стеклянные ампулы предохранителей, которые ломались от высокой температуры при пожаре. Нужно было придумать что-то еще.
«Переставь мебель в комнате».
Передвинуть книжные полки так, чтобы вода из разбрызгивателей не попала в углы библиотеки.
Ген не забывал о двух камерах наблюдения. Он должен все время оставаться вне поля зрения, иначе его план не сработает.
– Сам не знаю, почему я вообще решил попросить тебя о помощи. Не могу понять,– сказал он.
– А я вот что понял, Ген. Я понял, что все мы – не то, что мы о себе думаем, а то, что мы делаем.
– Я уже знаю, что ты собираешься сделать.
– И что же?
– Ты собираешься меня убить.
15.16
Связь оборвалась.
Норт нажал звездочку, шесть и девять, а потом позвонил по номеру, который дала ему справочная. Но Ген не ответил. Норт разозлился и бросил трубку.
– Где он?
Мартинес прикрыл ладонью свой сотовый.
– Они сейчас отслеживают ретрансляторную вышку.
– К черту вышку! – торопливо перебил его Эш.– Ты прочесал четыре квартала. Скажи им, пусть задействуют возможности Е911. Они определят место с точностью до пятидесяти метров.
Мартинес покачал головой и отключил связь.
– С Е911 ничего не выйдет. У него старая трубка, зарегистрированная на этот самый адрес.
– И все-таки что там с сотовой вышкой? – спросил Норт.
– Где-то в средней части города. Седьмая авеню. К северу от Таймс-сквер.
«Совсем близко от Адской Кухни».
Ген направлялся не к туннелю Линкольна, когда Норт преследовал его от музея. В суматохе он запаниковал. И потерялся.
Ген сваливал книги в груду в углу библиотеки до тех пор, пока его не устроили размеры погребального костра. Он отгородил этот угол от разбрызгивателей и камер наблюдения плотной стеной передвинутых книжных полок и зажег очищающее пламя.
Огонь лизал сухую бумагу и быстро распространялся. Обложки верхних книг почернели и съежились, как будто какой-то адский демон взялся читать их эзотерические сюжеты.
Если смертные помнят при помощи книг, то, может быть, вот так они забывают.
«Нашему отцу за многое придется ответить».
Ген достал свитки тонкого пергамента, на которых были старательно записаны родословные бессмертных, и швырнул их в дымящийся погребальный костер.
Шаря по библиотеке, Ген заметил, что кто-то оставил в корзине для бумаг пустую пластиковую бутылку из-под минеральной воды.
Он быстро достал бутылку из корзины, вытащил из ящика стола моток скотча и прикрутил бутылку к стволу одного из пистолетов. Такого самодельного глушителя хватит всего на один выстрел. Ну, хоть что-то.
Взяв трубку телефона внутренней связи, висевшего возле двери, Ген набрал тот же номер, что набирала Лета. Он изменил голос и сообщил дежурному, что Ген направляется на первый этаж и, вероятно, надеется выбраться из здания.
Повесив трубку, он вышел в коридор, шагнул в кабину лифта и нажал кнопку верхнего этажа.
15.35
Норт на «лумине» прокладывал себе путь сквозь черную стену проливного дождя, Мартинес старался поспеть за ним, сверкая мигалкой и пробираясь через плотное столпотворение машин на Парковой автостраде Генри Хадсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Когда меня посадили на ладью и отправили через Стикс, реку скорби и горькой ненависти, она исчезла – как будто он снова отнял ее у меня.
И это было горше всего.
Я жадно вдохнул ртом воздух и проглотил слезы безумия. Действительно ли Оракул скоро встретится со мной?
Пришел ли уже день на смену предрассветным сумеркам, вслед за утренней звездой, и рассыпал ли он искры в слезах Ниобы – источниках, которые стремительно сбегали по скалистым склонам горы Иды? Или, может быть, солнце уже сделало полный круг и снова озарило зазубренные вершины далеких фригийских гор? Или она сидит в плену тени, госпожа холодного горного воздуха?
Сколько уже долгих дней эти пламенеющие духи пляшут перед моими неверными глазами? Два дня? Три?
Я не мог этого сказать, не мог угадать.
15.08
«У каждого есть выбор».
Норт прижимал носовой платок к лицу. Его тошнило от запаха смерти, ему хотелось выйти в грязный коридор – там воздух должен быть хоть немного свежее. Потеря потрясла его до основания, в груди словно разверзся зияющий провал.
«Мойра».
В зловонную заднюю комнату вошел еще один сотрудник отдела криминалистики. В руках у него был тяжелый серебристый контейнер с оборудованием. Он попытался завязать разговор с Нортом, пока копался в мешках с гниющими использованными презервативами, собирал маленьким пинцетом образцы плесени и червей. Но Норт был где-то далеко-далеко отсюда.
Он услышал, как в гостиной, превратившейся в склеп, Мартинес разговаривает с Робертом Эшем. Время смерти всех трех жертв было установлено – это случилось восемь или десять дней назад.
Когда явились фотографы и начали сверкать вспышками, снимая место преступления, Норт понял, что с него хватит. Он должен отсюда уйти.
Он прошел мимо криминалистов, но когда добрался до двери, Мартинес преградил ему путь. Лицо напарника было мрачным и озабоченным, у него явно родились какие-то подозрения.
– А что Гену было нужно от тебя?
Норт сказал, что не знает.
– Люди захотят узнать.
– Это ты хочешь узнать.
– Да, черт возьми, хочу.
Норт не знал, что сказать. Он не знал, с чего начать.
Он чувствовал, как глаза всех присутствующих буравят его затылок, впиваются, пронзают, словно желая проникнуть внутрь. Ему казалось, что с него сдирают кожу. Это пробудило в нем неведомое прежде чувство незащищенности. Норт повернулся к ним.
И тут зазвонил телефон. Обычный, ничем не примечательный черный телефонный аппарат, принадлежащий домовладельцу.
Эш быстро показал, что с телефона еще не снимали отпечатки пальцев. Норт обернул трубку носовым платком и, как только все в комнате затихли, поднес трубку к уху.
Сначала он ничего не услышал. Затем раздался негромкий звук, похожий на шорох одежды.
Норт молчал – кто бы это ни был, при звуках незнакомого голоса он сразу поймет, что что-то не так. Однако молчание затягивалось, и ему пришлось действовать.
– Кто это? – решительно спросил он.
– Здравствуй, детектив Норт.
Норт встретил выжидательные взгляды окружающих стойко, как только мог. Он тихо вздохнул, чувствуя, что волосы на затылке встают дыбом. И постарался ответить максимально спокойно:
– Здравствуй, Ген.
Книга седьмая
Характер определяет судьбу.
Гераклит
Доминантный признак
Ген сидел на корточках, спрятавшись в боковом проходе библиотеки. Тела двух мертвых охранников лежали у его ног, возле их голов собралась в лужицы темная липкая кровь. Отверстия от пуль были маленькими, но этого хватило.
Прижимая к уху трубку сотового телефона, Ген обшарил карманы ближайшего охранника и вытащил тонкий черный бумажник.
Он слышал в трубке дыхание Норта и какой-то приглушенный суетливый шум на заднем плане, на том конце телефонной линии. Значит, он не один… Норт не брошен на произвол судьбы, как он, вынужденный сам разбираться с тем, что он смог найти.
– Знаешь, я тебе завидую.
По голосу он понял, что Норт сдерживается, но все равно не может скрыть разъедающего его любопытства:
– Почему ты мне завидуешь?
В бумажнике не было ничего стоящего. Немного денег, но Ген искал другое. Он положил бумажник на стол и полез в другой карман.
– Каково это – ощущать себя возродившимся?
Многозначительное молчание Норта было ответом.
– Немного нервирует, правда? Кошмары преследуют каждую ночь, мучают непрестанно, пока страх совсем тебя не парализует.
– Где ты?
Резкий вопрос застал Гена врасплох. Его голос дрогнул, когда он ответил:
– А ты времени зря не теряешь.
Он разложил на полу новые находки. Зажигалка, перочинный нож, еще один пропуск.
«Ну, это уже лучше».
– Они все мертвы?
– Кто «все» мертвы, Ген?
Ген принялся обшаривать карманы второго мертвого охранника, и добыл еще один пистолет – маленький черный «зиг-зауэр Р245».
«Еще лучше».
– Остальные,– сказал он Норту.– Другие такие же, как мы.
– Как мы? Что общего между мной и тобой? – сурово спросил Норт.– Это ты безжалостно убил четырех человек, не я.
Ген поднялся на ноги и пошел к центру библиотеки, осматривая комнату, пока не нашел то, что искал.
– Может быть, в этой жизни ты вообще еще никого не убил,– просто ответил он.
– Только это и имеет значение,– сказал Норт.
15.13
Ба-бах!
Норт поспешно подал знак Мартинесу. Молодой детектив возился со своим мобильником, заставляя сотрудников телефонной компании побыстрее отследить, откуда звонит Ген.
Эш уже осмотрел аппарат, но на нем не было дисплея с определителем номера.
Норт решил невозмутимо и непринужденно продолжать разговор. Получалось плохо.
Он спросил:
– Как там Саваж?
Ба-бах.
Ген не ответил. Норт услышал в трубке только скрежет металла, скрип отвинчиваемых болтов и треск, как будто ломали хрупкий пластик.
«Что он там делает?»
Норт снова заговорил:
– Знаешь, а Саваж гораздо старше, чем я его помню.
Эта фраза не осталась незамеченной остальными полицейскими, присутствующими в комнате.
Спустя какое-то время Ген ответил:
– Ты заставил его поволноваться.
Ба-бах.
«Хорошо».
– Почему это я заставил его поволноваться?
– Ты – провалившийся эксперимент, потому что ты ничего не помнишь. Ты – бесполезный ребенок Саважа, который не унаследовал его доминантные гены. Однако ты все равно сумел его найти.
«Я – эксперимент?»
Норта захлестнула неукротимая ярость.
«Я – эксперимент!»
«Не язви».
«У каждого есть выбор».
– Может быть, я не хотел вспоминать.
– И ты еще спрашивал, почему я тебе завидую? Интересно, каково это – жить нормальной жизнью? Когда твое детство не отравлено кошмарными видениями смерти, крови, убийств и жестокого секса – и все это в сознании трехлетнего мальчишки?
Норт не жалел его.
– Так быть не должно.
В ответе прозвучало отчаяние:
– Ты думаешь, у меня был выбор? Я не тот, за кого ты меня принимаешь.
– Нет, Ген. Ты не тот, кем себя считаешь.
Мартинес что-то лихорадочно записал в блокноте и показал Норту.
«Он говорит по сотовому»,– прочел Норт.
Ген может быть где угодно.
Ген снял пластиковый корпус с последнего детектора дыма на задней стене библиотеки и бросил его на пол. Лезвием перочинного ножа он аккуратно освободил проводки, а потом отвинтил потускневшие электрические контакты. Он все время крепко прижимал проводки к блестящему лезвию ножика, чтобы не разорвать цепь. Чтобы они по-прежнему оставались подключенными к сети безопасности здания, когда он отсоединит пожарный сенсор.
– Зачем выслеживать и убивать других, если мы такие одинаковые? – спросил Норт.
Ген скрутил вместе тонкие проволочки, вручную закрепляя контакт.
– Потому что я хотел, чтобы это закончилось – эта болезнь памяти. Я снова хотел стать целым.
Он положил ножик в карман и вернулся к центру библиотеки, переступив по пути через тела убитых охранников.
– Если ты – осколок какого-то древнего сознания, ты хоть раз задавался вопросом, что это за сознание?
Ген проигнорировал его. Норт задал неприятный вопрос. Вместо того чтобы отвечать, он осмотрел блестящие металлические разбрызгиватели на потолке библиотеки.
Он вспомнил, что этажом выше библиотеки находится склад реактивов для химической лаборатории. Некоторые из них взрывоопасны – водород, ацетон и бутанол. Другие – например, соляная кислота – быстро испаряются и превращаются в едкий газ.
Ген не мог добраться до разбрызгивателей и дезактивировать их. Кроме общей сети, у каждого разбрызгивателя была автономная система включения – маленькие стеклянные ампулы предохранителей, которые ломались от высокой температуры при пожаре. Нужно было придумать что-то еще.
«Переставь мебель в комнате».
Передвинуть книжные полки так, чтобы вода из разбрызгивателей не попала в углы библиотеки.
Ген не забывал о двух камерах наблюдения. Он должен все время оставаться вне поля зрения, иначе его план не сработает.
– Сам не знаю, почему я вообще решил попросить тебя о помощи. Не могу понять,– сказал он.
– А я вот что понял, Ген. Я понял, что все мы – не то, что мы о себе думаем, а то, что мы делаем.
– Я уже знаю, что ты собираешься сделать.
– И что же?
– Ты собираешься меня убить.
15.16
Связь оборвалась.
Норт нажал звездочку, шесть и девять, а потом позвонил по номеру, который дала ему справочная. Но Ген не ответил. Норт разозлился и бросил трубку.
– Где он?
Мартинес прикрыл ладонью свой сотовый.
– Они сейчас отслеживают ретрансляторную вышку.
– К черту вышку! – торопливо перебил его Эш.– Ты прочесал четыре квартала. Скажи им, пусть задействуют возможности Е911. Они определят место с точностью до пятидесяти метров.
Мартинес покачал головой и отключил связь.
– С Е911 ничего не выйдет. У него старая трубка, зарегистрированная на этот самый адрес.
– И все-таки что там с сотовой вышкой? – спросил Норт.
– Где-то в средней части города. Седьмая авеню. К северу от Таймс-сквер.
«Совсем близко от Адской Кухни».
Ген направлялся не к туннелю Линкольна, когда Норт преследовал его от музея. В суматохе он запаниковал. И потерялся.
Ген сваливал книги в груду в углу библиотеки до тех пор, пока его не устроили размеры погребального костра. Он отгородил этот угол от разбрызгивателей и камер наблюдения плотной стеной передвинутых книжных полок и зажег очищающее пламя.
Огонь лизал сухую бумагу и быстро распространялся. Обложки верхних книг почернели и съежились, как будто какой-то адский демон взялся читать их эзотерические сюжеты.
Если смертные помнят при помощи книг, то, может быть, вот так они забывают.
«Нашему отцу за многое придется ответить».
Ген достал свитки тонкого пергамента, на которых были старательно записаны родословные бессмертных, и швырнул их в дымящийся погребальный костер.
Шаря по библиотеке, Ген заметил, что кто-то оставил в корзине для бумаг пустую пластиковую бутылку из-под минеральной воды.
Он быстро достал бутылку из корзины, вытащил из ящика стола моток скотча и прикрутил бутылку к стволу одного из пистолетов. Такого самодельного глушителя хватит всего на один выстрел. Ну, хоть что-то.
Взяв трубку телефона внутренней связи, висевшего возле двери, Ген набрал тот же номер, что набирала Лета. Он изменил голос и сообщил дежурному, что Ген направляется на первый этаж и, вероятно, надеется выбраться из здания.
Повесив трубку, он вышел в коридор, шагнул в кабину лифта и нажал кнопку верхнего этажа.
15.35
Норт на «лумине» прокладывал себе путь сквозь черную стену проливного дождя, Мартинес старался поспеть за ним, сверкая мигалкой и пробираясь через плотное столпотворение машин на Парковой автостраде Генри Хадсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53