С точки зрения Хока, разговор пошел в довольно интересном направлении. К тому же он отвлекал Фрэнсис от ее болезненного состояния.
— Я рад, — заметил Хок галантно, — что судьба предоставила тебе шанс заранее оценить будущего мужа. Надеюсь, мне такой шанс выпадет хотя бы после свадьбы.
Она тотчас утратила едва обретенную непринужденность.
— А вот и чай, милорд.
— Самое время, Граньон. Можешь идти. Иди, иди, я заставлю ее выпить все это. Если понадобишься, я позову.
Граньон помедлил, глядя на хозяйку, съежившуюся в центре громадной кровати. Как же ей не везет, подумал он, качая головой. Но, вглядевшись более пристально, увидел — впервые по-настоящему увидел лежащую на постели девушку. Она по-прежнему была очень бледна, но без очков уже не выглядела уродиной. По правде сказать, ее даже можно было назвать симпатичной. Ее волосы сбились, а на лбу взмокли, но коса была шириной в мужское запястье и густо отливала медью. Неужели хозяин не замечает этого?
Хок осторожно приподнял Фрэнсис и поднес к ее бледным губам объемистую чашку, полную доверху. Она попыталась отстраниться.
— Он не горячий. Ну же, пей!
Слишком слабая, чтобы спорить, Фрэнсис покорно опустошила чашку. Хок ненадолго отпустил ее, чтобы налить еще чаю.
— Почему вы не уходите? — жалобно спросила Фрэнсис, стыдясь того, что он видел ее в таком неприглядном состоянии.
— Мне некуда идти. Сегодня у нас одна спальня на двоих. А теперь еще чашечку…
— Я больше не могу!..
Хок пропустил ее лепет мимо ушей. Ей пришлось выпить еще две полные чашки несладкого, очень крепкого чаю. Последние глотки, казалось, наполнили ее до самого горла.
— Вот и умница.
Как раз в этот момент Фрэнсис с ужасом поняла, что должна немедленно опорожнить мочевой пузырь. Если бы можно было выбирать, она предпочла бы новый приступ рвоты, но проклятый чай прошел прямо насквозь.
— Милорд, — взмолилась она, — я прошу вас оставить меня на несколько минут!
— Прекрати называть меня «милорд», Фрэнсис! И потом, за кого ты меня принимаешь? Я не настолько жесток, чтобы бросить тебя одну в таком состоянии.
— Мне придется еще раз воспользоваться ночным горшком, — призналась она, отбросив условности.
— Опять? Впрочем, Граньон уже вымыл его. Давай я тебе помогу.
— Милорд… Филип… Хок, умоляю вас! Уходите, ради Бога!
— Да что с тобой такое, Фрэнсис? — спросил он, начиная раздражаться. — Неужели ты думаешь, что я никогда не видел человека, которого выворачивает наизнанку?
— Но горшок нужен мне совсем для другого! — крикнула Фрэнсис в полном отчаянии.
Хок расхохотался:
— Что же ты сразу не сказала? Может быть, все-таки помочь?
— Да уйдете вы или нет!
— Даю тебе пять минут. Мне бы не хотелось найти тебя в обмороке на полу.
С этими словами Хок вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь.
— Что же вы оставили ее светлость одну, милорд?
— Как, ты еще не в постели, Граньон? Впрочем, было бы странно, если бы ты спокойно спал… Похоже, я совершенно выбит из колеи. Я оставил ее одну, потому что ей снова нужен ночной горшок.
— Как же так, милорд… мало ли что… я пойду помочь ее светлости… — Добрейший Граньон решительно направился к двери.
— Это не очень хорошая идея, Граньон. Ты все не правильно понял — как, впрочем, и я. Сам подумай, что было бы с тобой после того, как ты выпил столько чаю?
— О! — сказал камердинер и залился краской, к немалому удивлению Хока.
— Как ты думаешь, стоит вызвать ей врача? Если, конечно, здесь есть врач, которого можно вызвать к леди.
— Да нет, все обойдется. Если чай остался в желудке, то самое худшее уже позади.
— Остался в желудке? По-моему, как раз в этот момент чай покидает тело моей жены.
— Милорд!
— Ладно, ладно, — отмахнулся Хок, рассеянно взъерошив волосы. — Это были, пожалуй, самые странные два дня в моей жизни. Хм… я был уверен, что она придумала головную боль, чтобы избежать… чтобы не позволить мне…
— Я понял, милорд, я понял! — поспешно перебил сконфуженный камердинер.
— Ну вот, пять минут и прошло. Иди спать, Граньон. Я тоже лягу… черт возьми, для всего в жизни существует первый раз. Например, я сегодня впервые буду находиться в постели с женщиной, не занимаясь с ней любовью.
— Милорд! — вскричал Граньон, шокированный до последней степени.
Хок шлепнул себя ладонью по лбу и вошел в спальню, спрашивая себя, кто сегодня тянет его за язык. Но он чувствовал себя до такой степени не в своей тарелке, что просто обязан был с кем-то поделиться! Он впервые видел сегодня, как леди — настоящую леди! — вырвало, как простолюдинку, и после этого ему приходилось лечь с ней в одну постель!
В спальне царил полумрак, едва подсвеченный единственной свечой, догорающей у кровати. Фрэнсис, укрытая одеялом до самых глаз, повернулась в сторону Хока.
— Надеюсь, тебе лучше?
— Гораздо, — буркнула она, придерживая края одеяла, словно его могли в любую секунду сорвать.
Хок угрюмо подумал, что никогда еще не был так далек от того, чего она боялась. Он охотно покинул бы спальню, но идти ему было некуда (разве что вниз, в зал, чтобы напиться там до бесчувствия).
— Я останусь с тобой на всю ночь, Фрэнсис. Если тебе станет хуже, разбуди меня.
— Мне не станет хуже.
— Ты это точно знаешь, не так ли? Но если ты так умна, как же ты ухитрилась выпить вместо опия лекарство для лошадей?
— Подите вы к дьяволу! — отчетливо произнесла Фрэнсис.
Хок так удивился, что не нашел что ответить на это. Выходит, его жена не так уж и бессловесна? Если ее как следует довести, она может и огрызнуться? Интересно…
— Спи спокойно, — примирительно сказал он. — Сегодня я не собираюсь ничего требовать от тебя.
Он отвернулся и быстро разделся, по-армейски аккуратно развесив одежду на спинке стула. За это время Фрэнсис успела отодвинуться к самому краю кровати. Она повернулась к нему спиной и буквально свисала над полом. Хорошо бы она свалилась и как следует расшибла себе коленки, подумал Хок мстительно, не чувствуя больше ни капли жалости. Что за бестолковое создание! Волос на нем, видите ли, много! Видела бы эта ненавистница волосатых мужчин хотя бы сержанта Дики Хобса. Вот кто даже на спине имел поросль, густую, как ворс ковра!
Фрэнсис почувствовала, как матрац прогнулся под тяжестью Хока. Она затаилась, но тот оставался на своей стороне кровати. Через несколько минут она уверилась в своей полной безопасности и невольно подумала о том, что впервые в жизни проводит ночь в одной постели с мужчиной. Это казалось очень странным и нервировало ее. Прошло довольно много времени, прежде чем Фрэнсис поняла, что ее муж крепко спит.
Он повернулся на живот… потом снова на спину.
Потом он начал похрапывать.
Фрэнсис скрипнула зубами и с головой зарылась под подушку.
Проснувшись, она обнаружила, что находится одна в спальне. Вчерашние спазмы исчезли бесследно, зато тошнота вернулась, стоило только подумать о долгих часах в тряском экипаже. Хорошо хоть, ее достойный супруг проявил галантность и удалился до того, как она проснется!
Фрэнсис посмотрела на часы, стоявшие над камином. Еще не было и шести часов утра. Она со вздохом села в постели: «Хочешь не хочешь, а приходится вставать и одеваться. В конце концов это необходимо, так как его отец болен и, возможно, умирает».
У кровати так и стоял таз с водой, в котором Хок накануне смачивал тряпку, чтобы отереть ей лицо. Не прошло и десяти минут, как Фрэнсис умылась, закрутила волосы все в тот же тугой пучок и нацепила очки. Она была уже на нижних ступеньках лестницы, когда снизу послышался голос Хока, который едва не заставил ее обратиться в бегство.
— С моей стороны было бы бесчеловечно поднимать ее с постели, но как же все-таки жаль терять целый день!
— Раз выбора нет, то нечего и переживать, — рассудительно заметил Граньон в ответ на сетования хозяина.
Да уж, выбор у меня теперь невелик.
«Мог бы проявить хоть немного сочувствия, хотя бы для виду, — подумала Фрэнсис, поджав губы. — Ему совершенно все равно, что со мной и как я себя чувствую!»
Она сошла по лестнице как воплощение оскорбленного достоинства.
— Мне бы хотелось позавтракать, милорд, прежде чем мы выедем.
— Фрэнсис! Какого дьявола ты не осталась в постели?
— Я… э-э… дело в том, что мой желудок… словом, мы можем ехать, милорд.
— Филип, — поправил Хок.
— Да, конечно. Филип.
— Ты уверена, что можешь продолжать путь?
Он смотрел так пристально, что Фрэнсис с трудом подавила желание отступить на несколько шагов. В отместку она сощурилась сильнее обычного.
— Да, я уверена.
Завтрак прошел в полной тишине. Полчаса спустя Фрэнсис уже стояла у распахнутой дверцы экипажа.
Хок заметил тревогу на ее лице и уже решил подойти, когда она решительно повернулась, поднялась на подножку и исчезла в глубине экипажа. Он одобрительно кивнул. Его жена не была неженкой, вовсе нет. В ней не было ни грана сходства с плаксивой и хрупкой леди из общества — наоборот, выдержки у нее хватало. Тем не менее он дал Граньону распоряжение останавливаться каждые два часа.
Фрэнсис оценила его заботу, но так и не смогла выдавить из себя даже несколько слов благодарности.
Когда они достигли Джедбурга и остановились на ночлег, в ее голове не было и намека на боль. Не было никакой веской причины, чтобы еще раз отказать в близости мужу. На секунду ее охватило искушение снова глотнуть лекарства от колик, но она понимала, что второй раз этот номер не пройдет.
За ужином она вложила в свою роль серой мышки все имеющиеся артистические способности.
— Этот бараний рубец меня доконает, — пожаловался Хок.
В ответ Фрэнсис потянулась за добавкой.
— Я вижу, сегодня с твоим здоровьем все в порядке, — заметил он, глядя, с каким аппетитом она поглощает кушанье.
Она уронила вилку, проклиная себя за отсутствие выдержки, за то, что на ее лице против воли отразилось все отвращение, которое она чувствовала при одной только мысли о близости с мужем.
— Это смешно и глупо, Фрэнсис, — сказал Хок со спокойствием, которого не чувствовал. — Я спрашивал о твоем самочувствии, а вовсе не о том, сможем ли мы сегодня переспать.
В эту минуту он не был уверен, что сможет исполнить проклятые супружеские обязанности, даже если она охотно согласится.
— Прошу прощения, милорд, — ответила Фрэнсис, не поднимая глаз от тарелки с недоеденным бараньим рубцом. — Мое здоровье действительно в полном порядке. Благодарю вас за то, что давали мне возможность отдыха по дороге. Я не привыкла путешествовать в закрытом экипаже.
— К чему же ты привыкла?
— Ездить верхом или ходить пешком.
— У меня нет запасной верховой лошади, а пешком до Йоркшира идти слишком долго.
— Разумеется, милорд.
Хок окинул Фрэнсис безнадежным взглядом. Чего ради он вступил с ней в светскую беседу? Но потом ему стало смешно. Стоило только вспомнить, из каких соображений он остановил свой выбор на этом бесцветном создании, и все сразу становилось на свои места. Он не хотел жену-болтушку — и вот перед ним сидело молчаливейшее в мире существо. Он не хотел красавицу — Фрэнсис могла отпугнуть от себя и тролля. Ему стоило только сообщить ей свои требования — и она подчинялась им беспрекословно. Он получил все, чего хотел, и даже в избытке!
— А кроме меня, ты видела мужчин? — вдруг спросил он.
Фрэнсис прекрасно поняла вопрос, но ответила с наигранным простодушием:
— Вы, должно быть, заметили, что «Килбракен» не женский монастырь. Там можно встретить представителей того и другого пола, милорд.
Филип.
Она промолчала, вертя свой бокал.
— Я имел в виду: видела ли ты других мужчин обнаженными?
— Да, конечно.
— Что? — Хок выпрямился на стуле. — Как это могло случиться?
— Я говорю не о мужчинах, а о мальчишках и, конечно, о моем младшем брате Алексе. У мальчиков на теле волос нет.
Хок воспринял это как насмешку, но потом пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Я рад, — заметил Хок галантно, — что судьба предоставила тебе шанс заранее оценить будущего мужа. Надеюсь, мне такой шанс выпадет хотя бы после свадьбы.
Она тотчас утратила едва обретенную непринужденность.
— А вот и чай, милорд.
— Самое время, Граньон. Можешь идти. Иди, иди, я заставлю ее выпить все это. Если понадобишься, я позову.
Граньон помедлил, глядя на хозяйку, съежившуюся в центре громадной кровати. Как же ей не везет, подумал он, качая головой. Но, вглядевшись более пристально, увидел — впервые по-настоящему увидел лежащую на постели девушку. Она по-прежнему была очень бледна, но без очков уже не выглядела уродиной. По правде сказать, ее даже можно было назвать симпатичной. Ее волосы сбились, а на лбу взмокли, но коса была шириной в мужское запястье и густо отливала медью. Неужели хозяин не замечает этого?
Хок осторожно приподнял Фрэнсис и поднес к ее бледным губам объемистую чашку, полную доверху. Она попыталась отстраниться.
— Он не горячий. Ну же, пей!
Слишком слабая, чтобы спорить, Фрэнсис покорно опустошила чашку. Хок ненадолго отпустил ее, чтобы налить еще чаю.
— Почему вы не уходите? — жалобно спросила Фрэнсис, стыдясь того, что он видел ее в таком неприглядном состоянии.
— Мне некуда идти. Сегодня у нас одна спальня на двоих. А теперь еще чашечку…
— Я больше не могу!..
Хок пропустил ее лепет мимо ушей. Ей пришлось выпить еще две полные чашки несладкого, очень крепкого чаю. Последние глотки, казалось, наполнили ее до самого горла.
— Вот и умница.
Как раз в этот момент Фрэнсис с ужасом поняла, что должна немедленно опорожнить мочевой пузырь. Если бы можно было выбирать, она предпочла бы новый приступ рвоты, но проклятый чай прошел прямо насквозь.
— Милорд, — взмолилась она, — я прошу вас оставить меня на несколько минут!
— Прекрати называть меня «милорд», Фрэнсис! И потом, за кого ты меня принимаешь? Я не настолько жесток, чтобы бросить тебя одну в таком состоянии.
— Мне придется еще раз воспользоваться ночным горшком, — призналась она, отбросив условности.
— Опять? Впрочем, Граньон уже вымыл его. Давай я тебе помогу.
— Милорд… Филип… Хок, умоляю вас! Уходите, ради Бога!
— Да что с тобой такое, Фрэнсис? — спросил он, начиная раздражаться. — Неужели ты думаешь, что я никогда не видел человека, которого выворачивает наизнанку?
— Но горшок нужен мне совсем для другого! — крикнула Фрэнсис в полном отчаянии.
Хок расхохотался:
— Что же ты сразу не сказала? Может быть, все-таки помочь?
— Да уйдете вы или нет!
— Даю тебе пять минут. Мне бы не хотелось найти тебя в обмороке на полу.
С этими словами Хок вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь.
— Что же вы оставили ее светлость одну, милорд?
— Как, ты еще не в постели, Граньон? Впрочем, было бы странно, если бы ты спокойно спал… Похоже, я совершенно выбит из колеи. Я оставил ее одну, потому что ей снова нужен ночной горшок.
— Как же так, милорд… мало ли что… я пойду помочь ее светлости… — Добрейший Граньон решительно направился к двери.
— Это не очень хорошая идея, Граньон. Ты все не правильно понял — как, впрочем, и я. Сам подумай, что было бы с тобой после того, как ты выпил столько чаю?
— О! — сказал камердинер и залился краской, к немалому удивлению Хока.
— Как ты думаешь, стоит вызвать ей врача? Если, конечно, здесь есть врач, которого можно вызвать к леди.
— Да нет, все обойдется. Если чай остался в желудке, то самое худшее уже позади.
— Остался в желудке? По-моему, как раз в этот момент чай покидает тело моей жены.
— Милорд!
— Ладно, ладно, — отмахнулся Хок, рассеянно взъерошив волосы. — Это были, пожалуй, самые странные два дня в моей жизни. Хм… я был уверен, что она придумала головную боль, чтобы избежать… чтобы не позволить мне…
— Я понял, милорд, я понял! — поспешно перебил сконфуженный камердинер.
— Ну вот, пять минут и прошло. Иди спать, Граньон. Я тоже лягу… черт возьми, для всего в жизни существует первый раз. Например, я сегодня впервые буду находиться в постели с женщиной, не занимаясь с ней любовью.
— Милорд! — вскричал Граньон, шокированный до последней степени.
Хок шлепнул себя ладонью по лбу и вошел в спальню, спрашивая себя, кто сегодня тянет его за язык. Но он чувствовал себя до такой степени не в своей тарелке, что просто обязан был с кем-то поделиться! Он впервые видел сегодня, как леди — настоящую леди! — вырвало, как простолюдинку, и после этого ему приходилось лечь с ней в одну постель!
В спальне царил полумрак, едва подсвеченный единственной свечой, догорающей у кровати. Фрэнсис, укрытая одеялом до самых глаз, повернулась в сторону Хока.
— Надеюсь, тебе лучше?
— Гораздо, — буркнула она, придерживая края одеяла, словно его могли в любую секунду сорвать.
Хок угрюмо подумал, что никогда еще не был так далек от того, чего она боялась. Он охотно покинул бы спальню, но идти ему было некуда (разве что вниз, в зал, чтобы напиться там до бесчувствия).
— Я останусь с тобой на всю ночь, Фрэнсис. Если тебе станет хуже, разбуди меня.
— Мне не станет хуже.
— Ты это точно знаешь, не так ли? Но если ты так умна, как же ты ухитрилась выпить вместо опия лекарство для лошадей?
— Подите вы к дьяволу! — отчетливо произнесла Фрэнсис.
Хок так удивился, что не нашел что ответить на это. Выходит, его жена не так уж и бессловесна? Если ее как следует довести, она может и огрызнуться? Интересно…
— Спи спокойно, — примирительно сказал он. — Сегодня я не собираюсь ничего требовать от тебя.
Он отвернулся и быстро разделся, по-армейски аккуратно развесив одежду на спинке стула. За это время Фрэнсис успела отодвинуться к самому краю кровати. Она повернулась к нему спиной и буквально свисала над полом. Хорошо бы она свалилась и как следует расшибла себе коленки, подумал Хок мстительно, не чувствуя больше ни капли жалости. Что за бестолковое создание! Волос на нем, видите ли, много! Видела бы эта ненавистница волосатых мужчин хотя бы сержанта Дики Хобса. Вот кто даже на спине имел поросль, густую, как ворс ковра!
Фрэнсис почувствовала, как матрац прогнулся под тяжестью Хока. Она затаилась, но тот оставался на своей стороне кровати. Через несколько минут она уверилась в своей полной безопасности и невольно подумала о том, что впервые в жизни проводит ночь в одной постели с мужчиной. Это казалось очень странным и нервировало ее. Прошло довольно много времени, прежде чем Фрэнсис поняла, что ее муж крепко спит.
Он повернулся на живот… потом снова на спину.
Потом он начал похрапывать.
Фрэнсис скрипнула зубами и с головой зарылась под подушку.
Проснувшись, она обнаружила, что находится одна в спальне. Вчерашние спазмы исчезли бесследно, зато тошнота вернулась, стоило только подумать о долгих часах в тряском экипаже. Хорошо хоть, ее достойный супруг проявил галантность и удалился до того, как она проснется!
Фрэнсис посмотрела на часы, стоявшие над камином. Еще не было и шести часов утра. Она со вздохом села в постели: «Хочешь не хочешь, а приходится вставать и одеваться. В конце концов это необходимо, так как его отец болен и, возможно, умирает».
У кровати так и стоял таз с водой, в котором Хок накануне смачивал тряпку, чтобы отереть ей лицо. Не прошло и десяти минут, как Фрэнсис умылась, закрутила волосы все в тот же тугой пучок и нацепила очки. Она была уже на нижних ступеньках лестницы, когда снизу послышался голос Хока, который едва не заставил ее обратиться в бегство.
— С моей стороны было бы бесчеловечно поднимать ее с постели, но как же все-таки жаль терять целый день!
— Раз выбора нет, то нечего и переживать, — рассудительно заметил Граньон в ответ на сетования хозяина.
Да уж, выбор у меня теперь невелик.
«Мог бы проявить хоть немного сочувствия, хотя бы для виду, — подумала Фрэнсис, поджав губы. — Ему совершенно все равно, что со мной и как я себя чувствую!»
Она сошла по лестнице как воплощение оскорбленного достоинства.
— Мне бы хотелось позавтракать, милорд, прежде чем мы выедем.
— Фрэнсис! Какого дьявола ты не осталась в постели?
— Я… э-э… дело в том, что мой желудок… словом, мы можем ехать, милорд.
— Филип, — поправил Хок.
— Да, конечно. Филип.
— Ты уверена, что можешь продолжать путь?
Он смотрел так пристально, что Фрэнсис с трудом подавила желание отступить на несколько шагов. В отместку она сощурилась сильнее обычного.
— Да, я уверена.
Завтрак прошел в полной тишине. Полчаса спустя Фрэнсис уже стояла у распахнутой дверцы экипажа.
Хок заметил тревогу на ее лице и уже решил подойти, когда она решительно повернулась, поднялась на подножку и исчезла в глубине экипажа. Он одобрительно кивнул. Его жена не была неженкой, вовсе нет. В ней не было ни грана сходства с плаксивой и хрупкой леди из общества — наоборот, выдержки у нее хватало. Тем не менее он дал Граньону распоряжение останавливаться каждые два часа.
Фрэнсис оценила его заботу, но так и не смогла выдавить из себя даже несколько слов благодарности.
Когда они достигли Джедбурга и остановились на ночлег, в ее голове не было и намека на боль. Не было никакой веской причины, чтобы еще раз отказать в близости мужу. На секунду ее охватило искушение снова глотнуть лекарства от колик, но она понимала, что второй раз этот номер не пройдет.
За ужином она вложила в свою роль серой мышки все имеющиеся артистические способности.
— Этот бараний рубец меня доконает, — пожаловался Хок.
В ответ Фрэнсис потянулась за добавкой.
— Я вижу, сегодня с твоим здоровьем все в порядке, — заметил он, глядя, с каким аппетитом она поглощает кушанье.
Она уронила вилку, проклиная себя за отсутствие выдержки, за то, что на ее лице против воли отразилось все отвращение, которое она чувствовала при одной только мысли о близости с мужем.
— Это смешно и глупо, Фрэнсис, — сказал Хок со спокойствием, которого не чувствовал. — Я спрашивал о твоем самочувствии, а вовсе не о том, сможем ли мы сегодня переспать.
В эту минуту он не был уверен, что сможет исполнить проклятые супружеские обязанности, даже если она охотно согласится.
— Прошу прощения, милорд, — ответила Фрэнсис, не поднимая глаз от тарелки с недоеденным бараньим рубцом. — Мое здоровье действительно в полном порядке. Благодарю вас за то, что давали мне возможность отдыха по дороге. Я не привыкла путешествовать в закрытом экипаже.
— К чему же ты привыкла?
— Ездить верхом или ходить пешком.
— У меня нет запасной верховой лошади, а пешком до Йоркшира идти слишком долго.
— Разумеется, милорд.
Хок окинул Фрэнсис безнадежным взглядом. Чего ради он вступил с ней в светскую беседу? Но потом ему стало смешно. Стоило только вспомнить, из каких соображений он остановил свой выбор на этом бесцветном создании, и все сразу становилось на свои места. Он не хотел жену-болтушку — и вот перед ним сидело молчаливейшее в мире существо. Он не хотел красавицу — Фрэнсис могла отпугнуть от себя и тролля. Ему стоило только сообщить ей свои требования — и она подчинялась им беспрекословно. Он получил все, чего хотел, и даже в избытке!
— А кроме меня, ты видела мужчин? — вдруг спросил он.
Фрэнсис прекрасно поняла вопрос, но ответила с наигранным простодушием:
— Вы, должно быть, заметили, что «Килбракен» не женский монастырь. Там можно встретить представителей того и другого пола, милорд.
Филип.
Она промолчала, вертя свой бокал.
— Я имел в виду: видела ли ты других мужчин обнаженными?
— Да, конечно.
— Что? — Хок выпрямился на стуле. — Как это могло случиться?
— Я говорю не о мужчинах, а о мальчишках и, конечно, о моем младшем брате Алексе. У мальчиков на теле волос нет.
Хок воспринял это как насмешку, но потом пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64