Из-за этого мистера Кейеса? Который уехал отдыхать, когда мисс Мэриен попала в беду?
Джокер спокойно произнес:
— Из-за этого самого парнишки.
Том серьезно сказал:
— Это низкий и подлый человек, мистер Джокер. Сделать такое с мисс Мэриен только за то, что она не вышла за него замуж.
Джокер подался вперед:
— Что?! Что ты имеешь в виду?
Смутное воспоминание замаячило в сознании. Ведь того приятеля Росса, который всегда встречал Марию после работы в танцзале, тоже звали Майк. Уставившись на Тома, он повторил:
— Что ты имеешь в виду?
— Он — отец Мишель.
Вито спросил:
— Откуда ты это знаешь? Мэриен сама тебе сказала?
Том покачал головой.
Она никогда бы этого не сделала.
— Тогда как ты узнал? Сумей мы это доказать, я легко вытащил бы ее оттуда. Никакое жюри не поверит, что обвинение не сфабриковано сознательно.
— В свидетельстве о рождении Мишель его имя вписано в графу «отец». Я его тысячу раз видел, когда вытирал пыль. Оно хранится в комоде у нее дома.
Вито вскочил на ноги.
— Немедленно отправляйся домой, возьми свидетельство вези его прямо сюда. Не отдавай никому, кроме меня. Ты понял?
Том уже шел к двери. Он остановился и посмотрел на них со счастливой улыбкой:
— Конечно, мистер Вито. Я все понял.
Дверь за ним закрылась, и Вито повернулся к Джокеру.
— Ну и что ты об этом думаешь?
Джокер в крайнем изумлении произнес:
— Будь я проклят! А она ничего нам не сказала.
— Как ты считаешь, она все еще неравнодушна к нему?
Джокер пожал плечами.
— Я давно перестал пытаться понять ее.
Вито задумчиво сказал:
— До суда я этого предъявлять не буду, а то окружной прокурор может найти способ обскакать нас. Не хотелось бы.
Он замолчал, так как ему в голову пришла новая мысль.
— По-твоему, Кейес знает?
Джокер покачал головой.
— Вряд ли она кому-нибудь говорила. Может быть, только Россу, а он никому не расскажет.
Вито сел за свой стол.
— Я не могу понять эту женщину. Сегодня утром я разговаривал с ней в тюрьме. Она там уже три дня, но об этом мне ни слова. Интересно, понимает ли она, что это может означать для нее свободу.
Джокер улыбнулся.
— Даже если и понимает, все равно не скажет. Ты помнишь, что ты сказал мне очень давно, Хенк? Когда впервые упомянул о ней при мне?
Вито покачал головой. Джокер процитировал:
— Это женщина редкого сорта. Проститутка с особым кодексом чести.
Штат Нью-Йорк против Мэриен Флад
В кабинете меня встретил встревоженный Джоэл.
— Старик орет как сумасшедший. Требует тебя. Дуй наверх через две ступеньки. Я швырнул шляпу и пальто на стул. — Чего ему надо?
— Не знаю. Кажется, у него сидит Вито. Все это подозрительно.
— Вито??
Джоэл кивнул.
— Так что советую поторопиться.
Секретарша без единого звука пропустила меня в кабинет шефа. Старик нахохлился за своим столом, напротив него удобно расположился в кресле адвокат Вито. Я подошел к столу:
— Вы звали меня, сэр?
Шеф холодно кивнул и, с отчетливой неприязнью в голосе, проговорил:
— Оказывается, ты кое-что утаил о своих отношениях с мисс Флад?
Я вспыхнул от незаслуженной обиды. Старик знал все, что имело хоть малейшее касательство к делу. Чего ему еще надо?
— Мне непонятен ваш вопрос, сэр.
Он бухнул кулаком по столу и заорал:
— Одного Фрэнка Миллерсена любому человеку хватило бы на всю жизнь!
Я старался говорить спокойно, но внутри уже полыхал гнев. Проклятый процесс стал для меня нескончаемой пыткой, и теперь, когда до его завершения осталось несколько дней, этот старый идиот позволяет себе хамские выходки.
— Я не знаю, о чем идет речь, сэр.
Старик задохнулся от ярости и, выхватив из стопки бумаг какой-то документ, швырнул его мне в лицо:
— А об этом ты тоже не знаешь?
Я на лету поймал бумажку и начал читать: «Свидетельство о рождении Мишель Кейес»... Грянул гром, и на секунду перестало биться сердце. «Мать — Мэриен Флад. Отец — Майкл Кейес». Я взглянул на дату. Все правильно, последний раз мы с Марией виделись ровно за девять месяцев до рождения девочки.
О, Боже! Теперь многое прояснилось. Вот почему Мария так странно посмотрела на меня, когда я спросил ее о дочери. Словно издалека долетел раздраженный голос шефа:
— Почему ты не сказал мне об этом?
— Я не мог вам сказать, потому что впервые узнал о ребенке минуту назад.
Старик фыркнул:
— Уж не думаешь ли ты, что я набитый дурак и потому поверю в этот бред?
Все, мое терпение лопнуло:
— Мне наплевать, поверите вы или нет!
— Да ты хоть понимаешь, что натворил? Теперь весь процесс полетел к чертовой матери!
Я в упор посмотрел на Старика. Интересно, каким образом эти слова согласуются с его любимым тезисом: победа возможна лишь в том случае, когда во главу угла ставится истина. Только истина!
Несмотря на шок, мой голос прозвучал почти спокойно:
— Почему? Защитник не сумел опровергнуть ни одного из предъявленных обвинений.
Тут впервые с момента моего появления подал голос Вито:
— Я не люблю делать лишнюю работу. Ни один состав присяжных не поверит в ваши обвинения после того, как мы покажем вот это...
Он ткнул пальцем в свидетельство.
— Все решат, что дело сфабриковано из-за личной мести.
Оскалившись в недоброй улыбке, я посмотрел на него сверху вниз:
— Послушайте, Вито. Все знают вас как хорошего адвоката. Может быть, одного из лучших. Но мне и в голову не приходило, что ради выигранного процесса вы способны на шантаж!
Адвокат начал медленно подниматься, но я одной рукой резко усадил его обратно в кресло. Побагровев от ярости, он ответил мне ненавидящим взглядом. В этот момент на столе зажужжал селектор. Старик нажал кнопку и рявкнул:
— Слушаю!
Раздался растерянный голос секретарши:
— Пришла мисс Флад.
— Пусть войдет.
Дверь открылась, и своей обычной уверенной походкой, так выделявшей ее среди других женщин, вошла Мария. На ней было то же голубое пальто, которое она надевала на все заседания процесса. Золотистые волосы небрежно зачесаны назад.
Не обратив на меня ни малейшего внимания, Мария встревоженно посмотрела на адвоката.
— Что здесь происходит?
Вито натянуто улыбнулся:
— Мне показалось, будто окружной прокурор собирается пойти с нами на мировую.
В ее глазах сверкнула надежда:
— Майк, ты собираешься...
Вито резко ее оборвал:
— Я сказал, окружной прокурор, а не твой дружок.
Свет в глазах мгновенно погас, она повернулась к своему защитнику:
— Каким образом вы договорились?
Я молча протянул ей свидетельство. Мария скользнула по нему взглядом и упавшим голосом спросила:
— Где ты его взял?
Самодовольной улыбкой Вито выдал себя, и она смерила его холодным взглядом.
— Генри, откуда у вас этот документ?
— Том принес.
— Почему вы мне ничего не сказали об этом?
Он ответил неожиданно резко:
— Да потому, что ради своего дружка вы пустили бы под откос все наши усилия и собственными руками подписали бы себе приговор. Я — ваш адвокат и потому буду вас защищать даже против вашей воли.
Мария сделала глубокий вдох. Мне показалось, что она собирается нырять в воду.
— Ради него? Вот уж о ком у меня не было ни единой мысли. Я думаю только о своей дочери. Мишель знает, что ее отец геройски погиб на фронте. Если в суде всплывет это свидетельство, она узнает правду. Сейчас девочка еще мала, но скоро вырастет и все поймет. Представьте, какой ее ожидает удар!
Адвокат пожал плечами:
— Напрасно вы думаете, что известие о матери-преступнице окажется для девочки меньшим ударом.
— Я не хочу, чтобы моя дочь несла на себе клеймо незаконнорожденности.
Вито резко поднялся:
— Мэриен, вам придется делать так, как я скажу. Мы не можем дать задний ход, потому что слишком многое поставлено на карту.
Он повернулся к шефу:
— Что скажешь, Джон?
Старик молча раздумывал.
Вито нетерпеливо похлопал его по плечу:
— Ну как, договорились?
Не спуская с меня взгляда, шеф дипломатично отвел от себя удар:
— Дело ведет Кейес. У меня правило — никогда не вмешиваться в дела подчиненных. Его и спрашивайте.
Адвокат посмотрел на меня.
— Ну?
— Никаких сделок.
— Не будь дураком, Майк. Сегодня я вызову тебя, как свидетеля, и после этого с тобой будет кончено. В Криминальном суде ты уже никогда не сможешь работать. Нравится перспектива?
Я мрачно буркнул:
— Ну что ж, придется рискнуть.
Вито повернулся к Старику.
— А вы можете проститься с мечтой о губернаторском кресле.
Взгляд окружного прокурора был непроницаемым.
— Я поддерживаю Майка.
Вито побагровел и раздраженно подскочил к двери:
— Пошли, Мэриен. Больше нам тут нечего делать.
Она послушно двинулась следом, но я тихо окликнул:
— Мария!
Изящно откинутая золотая головка замерла, потом медленно повернулась ко мне. Я взял ее ладонь в свои руки и мягко спросил:
— Почему ты мне ничего не сказала?
Она не ответила, лишь блеснула из-под опущенных век влажными от слез глазами.
— Почему, Мария?
— Знаешь, Майк, много лет назад мне пришлось потерять первого ребенка, поскольку общество не доверило его воспитание осужденной матери. Потом родилась Мишель и... Словом, над ней нависла угроза. Чтобы сохранить дочь, я должна была молчать.
С порога раздался резкий голос Вито:
— Вы идете, Мэриен?
Выдернув руку, она шепнула:
— Прости, Майк.
Когда они, наконец, ушли, я медленно подошел к Старику.
— Сэр, я все вам испортил.
Он улыбнулся:
— Ничего, бывает... Прости, что не поверил тебе, Майк.
— Пустяки, Джон. Теперь это не имеет никакого значения.
Старик кивнул и тяжело поднялся из-за стола:
— Пора идти, сынок. Через несколько минут начнется вся эта бодяга.
Вот теперь я понял, как чувствовали себя римские гладиаторы перед выходом на арену. В памяти сама собой проснулась фраза:
— Моритури те салютамус!
По-видимому, Старика поглотили невеселые мысли. Он резко очнулся и переспросил:
— Что? Что ты сказал?
Шеф блестяще знал латынь и гордился этим, но теперь, не расслышав моих слов, попал впросак. Я самодовольно ухмыльнулся:
— Мы, идущие на смерть, приветствуем тебя!
Зал был битком набит публикой. Над рядами повисло напряженное ожидание, словно каким-то таинственным образом все узнали о из ряда вон выходящем событии. Даже многоопытные судебные клерки: исполнители, секретари, — беспокойно ерзали на своих местах.
Почему-то судья опоздал почти на двадцать минут. Мы встали, и заседание началось.
Вито поднялся со своего места, подошел к скамье присяжных и громко объявил:
— Защита вызывает в качестве первого свидетеля Майкла Кейеса, помощника окружного прокурора.
Пораженный судья бросил на нас косой взгляд, а зал взорвался невообразимым шумом. Затопали бросившиеся к дверям репортеры, разом заговорили зрители, свидетели, служащие суда. Судья стукнул молотком, и через минуту все стихло.
— Это весьма необычная просьба, господин адвокат. Я надеюсь, что лишь очень веские причины заставляют вас поступать таким образом?
— Да, ваша честь. В интересах справедливости по отношению к моей подзащитной крайне важно допросить мистера Кейеса.
Судья повернул ко мне голову, и я пошел к свидетельской скамье. Вито смотрел на меня холодно и бесстрастно.
Когда я проходил мимо Марии, она молча подняла голову. Наши взгляды встретились. Поразительно, как за полчаса побледнело и осунулось ее лицо. Потом Мария осталась позади, а впереди меня ожидало место свидетеля.
Я поднялся по ступеньками и повернулся для принесения присяги к секретарю, но в ту же минуту меня ослепили десятки вспышек.
И вдруг, перекрывая шум, раздался ее громкий голос:
— Ваша честь, можно мне переговорить с моим адвокатом? Я собираюсь признать себя виновной!
По залу пронесся ураган: крики, хлопки, топот, скрип скамеек, вспышки и щелчки фотоаппаратов. Вито быстро вернулся к столу защиты, несколько минут о чем-то горячо спорил с Марией, потом повернулся к судье:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Джокер спокойно произнес:
— Из-за этого самого парнишки.
Том серьезно сказал:
— Это низкий и подлый человек, мистер Джокер. Сделать такое с мисс Мэриен только за то, что она не вышла за него замуж.
Джокер подался вперед:
— Что?! Что ты имеешь в виду?
Смутное воспоминание замаячило в сознании. Ведь того приятеля Росса, который всегда встречал Марию после работы в танцзале, тоже звали Майк. Уставившись на Тома, он повторил:
— Что ты имеешь в виду?
— Он — отец Мишель.
Вито спросил:
— Откуда ты это знаешь? Мэриен сама тебе сказала?
Том покачал головой.
Она никогда бы этого не сделала.
— Тогда как ты узнал? Сумей мы это доказать, я легко вытащил бы ее оттуда. Никакое жюри не поверит, что обвинение не сфабриковано сознательно.
— В свидетельстве о рождении Мишель его имя вписано в графу «отец». Я его тысячу раз видел, когда вытирал пыль. Оно хранится в комоде у нее дома.
Вито вскочил на ноги.
— Немедленно отправляйся домой, возьми свидетельство вези его прямо сюда. Не отдавай никому, кроме меня. Ты понял?
Том уже шел к двери. Он остановился и посмотрел на них со счастливой улыбкой:
— Конечно, мистер Вито. Я все понял.
Дверь за ним закрылась, и Вито повернулся к Джокеру.
— Ну и что ты об этом думаешь?
Джокер в крайнем изумлении произнес:
— Будь я проклят! А она ничего нам не сказала.
— Как ты считаешь, она все еще неравнодушна к нему?
Джокер пожал плечами.
— Я давно перестал пытаться понять ее.
Вито задумчиво сказал:
— До суда я этого предъявлять не буду, а то окружной прокурор может найти способ обскакать нас. Не хотелось бы.
Он замолчал, так как ему в голову пришла новая мысль.
— По-твоему, Кейес знает?
Джокер покачал головой.
— Вряд ли она кому-нибудь говорила. Может быть, только Россу, а он никому не расскажет.
Вито сел за свой стол.
— Я не могу понять эту женщину. Сегодня утром я разговаривал с ней в тюрьме. Она там уже три дня, но об этом мне ни слова. Интересно, понимает ли она, что это может означать для нее свободу.
Джокер улыбнулся.
— Даже если и понимает, все равно не скажет. Ты помнишь, что ты сказал мне очень давно, Хенк? Когда впервые упомянул о ней при мне?
Вито покачал головой. Джокер процитировал:
— Это женщина редкого сорта. Проститутка с особым кодексом чести.
Штат Нью-Йорк против Мэриен Флад
В кабинете меня встретил встревоженный Джоэл.
— Старик орет как сумасшедший. Требует тебя. Дуй наверх через две ступеньки. Я швырнул шляпу и пальто на стул. — Чего ему надо?
— Не знаю. Кажется, у него сидит Вито. Все это подозрительно.
— Вито??
Джоэл кивнул.
— Так что советую поторопиться.
Секретарша без единого звука пропустила меня в кабинет шефа. Старик нахохлился за своим столом, напротив него удобно расположился в кресле адвокат Вито. Я подошел к столу:
— Вы звали меня, сэр?
Шеф холодно кивнул и, с отчетливой неприязнью в голосе, проговорил:
— Оказывается, ты кое-что утаил о своих отношениях с мисс Флад?
Я вспыхнул от незаслуженной обиды. Старик знал все, что имело хоть малейшее касательство к делу. Чего ему еще надо?
— Мне непонятен ваш вопрос, сэр.
Он бухнул кулаком по столу и заорал:
— Одного Фрэнка Миллерсена любому человеку хватило бы на всю жизнь!
Я старался говорить спокойно, но внутри уже полыхал гнев. Проклятый процесс стал для меня нескончаемой пыткой, и теперь, когда до его завершения осталось несколько дней, этот старый идиот позволяет себе хамские выходки.
— Я не знаю, о чем идет речь, сэр.
Старик задохнулся от ярости и, выхватив из стопки бумаг какой-то документ, швырнул его мне в лицо:
— А об этом ты тоже не знаешь?
Я на лету поймал бумажку и начал читать: «Свидетельство о рождении Мишель Кейес»... Грянул гром, и на секунду перестало биться сердце. «Мать — Мэриен Флад. Отец — Майкл Кейес». Я взглянул на дату. Все правильно, последний раз мы с Марией виделись ровно за девять месяцев до рождения девочки.
О, Боже! Теперь многое прояснилось. Вот почему Мария так странно посмотрела на меня, когда я спросил ее о дочери. Словно издалека долетел раздраженный голос шефа:
— Почему ты не сказал мне об этом?
— Я не мог вам сказать, потому что впервые узнал о ребенке минуту назад.
Старик фыркнул:
— Уж не думаешь ли ты, что я набитый дурак и потому поверю в этот бред?
Все, мое терпение лопнуло:
— Мне наплевать, поверите вы или нет!
— Да ты хоть понимаешь, что натворил? Теперь весь процесс полетел к чертовой матери!
Я в упор посмотрел на Старика. Интересно, каким образом эти слова согласуются с его любимым тезисом: победа возможна лишь в том случае, когда во главу угла ставится истина. Только истина!
Несмотря на шок, мой голос прозвучал почти спокойно:
— Почему? Защитник не сумел опровергнуть ни одного из предъявленных обвинений.
Тут впервые с момента моего появления подал голос Вито:
— Я не люблю делать лишнюю работу. Ни один состав присяжных не поверит в ваши обвинения после того, как мы покажем вот это...
Он ткнул пальцем в свидетельство.
— Все решат, что дело сфабриковано из-за личной мести.
Оскалившись в недоброй улыбке, я посмотрел на него сверху вниз:
— Послушайте, Вито. Все знают вас как хорошего адвоката. Может быть, одного из лучших. Но мне и в голову не приходило, что ради выигранного процесса вы способны на шантаж!
Адвокат начал медленно подниматься, но я одной рукой резко усадил его обратно в кресло. Побагровев от ярости, он ответил мне ненавидящим взглядом. В этот момент на столе зажужжал селектор. Старик нажал кнопку и рявкнул:
— Слушаю!
Раздался растерянный голос секретарши:
— Пришла мисс Флад.
— Пусть войдет.
Дверь открылась, и своей обычной уверенной походкой, так выделявшей ее среди других женщин, вошла Мария. На ней было то же голубое пальто, которое она надевала на все заседания процесса. Золотистые волосы небрежно зачесаны назад.
Не обратив на меня ни малейшего внимания, Мария встревоженно посмотрела на адвоката.
— Что здесь происходит?
Вито натянуто улыбнулся:
— Мне показалось, будто окружной прокурор собирается пойти с нами на мировую.
В ее глазах сверкнула надежда:
— Майк, ты собираешься...
Вито резко ее оборвал:
— Я сказал, окружной прокурор, а не твой дружок.
Свет в глазах мгновенно погас, она повернулась к своему защитнику:
— Каким образом вы договорились?
Я молча протянул ей свидетельство. Мария скользнула по нему взглядом и упавшим голосом спросила:
— Где ты его взял?
Самодовольной улыбкой Вито выдал себя, и она смерила его холодным взглядом.
— Генри, откуда у вас этот документ?
— Том принес.
— Почему вы мне ничего не сказали об этом?
Он ответил неожиданно резко:
— Да потому, что ради своего дружка вы пустили бы под откос все наши усилия и собственными руками подписали бы себе приговор. Я — ваш адвокат и потому буду вас защищать даже против вашей воли.
Мария сделала глубокий вдох. Мне показалось, что она собирается нырять в воду.
— Ради него? Вот уж о ком у меня не было ни единой мысли. Я думаю только о своей дочери. Мишель знает, что ее отец геройски погиб на фронте. Если в суде всплывет это свидетельство, она узнает правду. Сейчас девочка еще мала, но скоро вырастет и все поймет. Представьте, какой ее ожидает удар!
Адвокат пожал плечами:
— Напрасно вы думаете, что известие о матери-преступнице окажется для девочки меньшим ударом.
— Я не хочу, чтобы моя дочь несла на себе клеймо незаконнорожденности.
Вито резко поднялся:
— Мэриен, вам придется делать так, как я скажу. Мы не можем дать задний ход, потому что слишком многое поставлено на карту.
Он повернулся к шефу:
— Что скажешь, Джон?
Старик молча раздумывал.
Вито нетерпеливо похлопал его по плечу:
— Ну как, договорились?
Не спуская с меня взгляда, шеф дипломатично отвел от себя удар:
— Дело ведет Кейес. У меня правило — никогда не вмешиваться в дела подчиненных. Его и спрашивайте.
Адвокат посмотрел на меня.
— Ну?
— Никаких сделок.
— Не будь дураком, Майк. Сегодня я вызову тебя, как свидетеля, и после этого с тобой будет кончено. В Криминальном суде ты уже никогда не сможешь работать. Нравится перспектива?
Я мрачно буркнул:
— Ну что ж, придется рискнуть.
Вито повернулся к Старику.
— А вы можете проститься с мечтой о губернаторском кресле.
Взгляд окружного прокурора был непроницаемым.
— Я поддерживаю Майка.
Вито побагровел и раздраженно подскочил к двери:
— Пошли, Мэриен. Больше нам тут нечего делать.
Она послушно двинулась следом, но я тихо окликнул:
— Мария!
Изящно откинутая золотая головка замерла, потом медленно повернулась ко мне. Я взял ее ладонь в свои руки и мягко спросил:
— Почему ты мне ничего не сказала?
Она не ответила, лишь блеснула из-под опущенных век влажными от слез глазами.
— Почему, Мария?
— Знаешь, Майк, много лет назад мне пришлось потерять первого ребенка, поскольку общество не доверило его воспитание осужденной матери. Потом родилась Мишель и... Словом, над ней нависла угроза. Чтобы сохранить дочь, я должна была молчать.
С порога раздался резкий голос Вито:
— Вы идете, Мэриен?
Выдернув руку, она шепнула:
— Прости, Майк.
Когда они, наконец, ушли, я медленно подошел к Старику.
— Сэр, я все вам испортил.
Он улыбнулся:
— Ничего, бывает... Прости, что не поверил тебе, Майк.
— Пустяки, Джон. Теперь это не имеет никакого значения.
Старик кивнул и тяжело поднялся из-за стола:
— Пора идти, сынок. Через несколько минут начнется вся эта бодяга.
Вот теперь я понял, как чувствовали себя римские гладиаторы перед выходом на арену. В памяти сама собой проснулась фраза:
— Моритури те салютамус!
По-видимому, Старика поглотили невеселые мысли. Он резко очнулся и переспросил:
— Что? Что ты сказал?
Шеф блестяще знал латынь и гордился этим, но теперь, не расслышав моих слов, попал впросак. Я самодовольно ухмыльнулся:
— Мы, идущие на смерть, приветствуем тебя!
Зал был битком набит публикой. Над рядами повисло напряженное ожидание, словно каким-то таинственным образом все узнали о из ряда вон выходящем событии. Даже многоопытные судебные клерки: исполнители, секретари, — беспокойно ерзали на своих местах.
Почему-то судья опоздал почти на двадцать минут. Мы встали, и заседание началось.
Вито поднялся со своего места, подошел к скамье присяжных и громко объявил:
— Защита вызывает в качестве первого свидетеля Майкла Кейеса, помощника окружного прокурора.
Пораженный судья бросил на нас косой взгляд, а зал взорвался невообразимым шумом. Затопали бросившиеся к дверям репортеры, разом заговорили зрители, свидетели, служащие суда. Судья стукнул молотком, и через минуту все стихло.
— Это весьма необычная просьба, господин адвокат. Я надеюсь, что лишь очень веские причины заставляют вас поступать таким образом?
— Да, ваша честь. В интересах справедливости по отношению к моей подзащитной крайне важно допросить мистера Кейеса.
Судья повернул ко мне голову, и я пошел к свидетельской скамье. Вито смотрел на меня холодно и бесстрастно.
Когда я проходил мимо Марии, она молча подняла голову. Наши взгляды встретились. Поразительно, как за полчаса побледнело и осунулось ее лицо. Потом Мария осталась позади, а впереди меня ожидало место свидетеля.
Я поднялся по ступеньками и повернулся для принесения присяги к секретарю, но в ту же минуту меня ослепили десятки вспышек.
И вдруг, перекрывая шум, раздался ее громкий голос:
— Ваша честь, можно мне переговорить с моим адвокатом? Я собираюсь признать себя виновной!
По залу пронесся ураган: крики, хлопки, топот, скрип скамеек, вспышки и щелчки фотоаппаратов. Вито быстро вернулся к столу защиты, несколько минут о чем-то горячо спорил с Марией, потом повернулся к судье:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43