— Бет была настолько измучена, что, по-моему, ей вряд ли хватило бы хладнокровия так последовательно врать.
Айзек скептически хмыкнул:
— Она еще здесь, в управлении, да?
— Они с Гасом в западном конференц-зале. Оба рады сотрудничать, но пока хотели бы, чтобы я разрешила им идти домой.
— Как думаешь, миссис Уитли согласится поговорить с Викторией? — спросил Айзек.
Энди собиралась ответить, но Сантос опередила ее:
— Не считаю нужным. В этой ситуации я доверяю мнению Энди.
Энди надулась от гордости:
— Правда?
— Ага, правда. Ты действительно хорошо поработала.
— Ну, я… — Она проглотила шаблонное «да-ладно-вам» , вспомнив замечание Виктории о редкости комплиментов в ФБР, и просто сказала: — Спасибо.
Виктория взглянула на Айзека:
— Я совершенно вымоталась. Если я понадоблюсь вам в течение следующих двух часов, то я сплю в лазарете в подвальном этаже. Если понадоблюсь кому-то еще, то я уехала в Милуоки.
— По-моему, вы заслужили сон. Она пожала руку Энди:
— Не то чтобы я сидела и молилась о появлении новых серийных убийц, но надеюсь, нам еще доведется поработать вместе.
— Я тоже.
Виктория направилась к лифту. Энди и Айзек переглянулись. Он ничего не сказал. Возможно, потому, что его слова могли показаться бледными по сравнению с отзывом Виктории Сантос. Но Энди чувствовала, как Айзек гордится ею.
Она сказала:
— Давай-ка посмотрим на Уитли, а?
Они молча прошли по коридору к западному конференц-залу и остановились перед дверью. Жалюзи на прямоугольном окне в двери были приоткрыты, позволяя заглянуть внутрь. Гас и его жена сидели бок о бок, спиной к двери. Он обнимал ее одной рукой. Ее голова лежала у него на плече.
Энди улыбнулась. Айзек сказал:
— Ты действительно веришь ей, не так ли?
— А ты все еще колеблешься?
— Меня беспокоит только одно. Объяснение того, как ее отпечатки пальцев оказались на телефоне-автомате в Орегоне. Видимо, когда Бет держали пленницей в Якиме, Блечман заставил ее взять в руки трубку, а потом привинтил эту трубку на телефон-автомат в Орегоне, чтобы казалось, будто она там побывала.
— По-моему, логично. В конце концов, отпечатки Бет нашли только на трубке. На кнопках, при помощи которых набирали «У Мэри был барашек» при звонке на телефон Морган, ничего не было. Подброшенная улика вроде этой должна была показать, что она вошла в секту, сделав для нее невозможным возвращение к прежней жизни.
— Значит, ты удовлетворена?
— Если ты спрашиваешь, считаю ли я ее невиновной, то ответ — да.
— Совершенно невиновной? — настаивал Айзек. — По-твоему, все, что она рассказала тебе, было правдой?
— Вряд ли я знаю ее настолько хорошо, чтобы определить, все ли, что она мне рассказала, правда. Зато он знает. — Энди кивком указала на Гаса.
Они смотрели сквозь стекло, как Гас и Бет обнялись. Объятия казались искренними, ничуть не наигранными. Уитли были одни и не подозревали, что Айзек и Энди наблюдают за ними.
— Ладно, — сказал Андервуд. Казалось, он принимает какое-то решение. — Скажи Уитли, что они могут идти домой.
— Хорошее чутье, босс. — Энди шагнула к двери.
— Эй, — остановил ее Айзек.
Она оглянулась. Он выглядел смущенным, словно хотел что-то добавить.
— Возьми выходной и отдохни.
— Спасибо. — Энди протянула руку к ручке двери.
— Эй, — сказал Айзек снова.
Энди остановилась, встретившись с ним взглядом. Он пару раз моргнул, а потом спросил:
— Хочешь, поужинаем вместе?
Выражение его лица смутило ее: какая-то нервозность, из-за которой казалось, будто Айзек вкладывает в приглашение нечто большее, чем просто предложение ужина с приятелем после работы.
— Сегодня?
— Я думал, может быть… в субботу вечером. Энди криво улыбнулась:
— Я знаю великолепное местечко, где готовят потрясающие камассиевые лепешки.
— Какие лепешки?
— Не важно. Выбери место. Только заказывай на двоих. Кира и Уиллоу остаются дома.
— Значит, на двоих, — улыбнулся Айзек.
Энди подмигнула ему, потом повернулась и вошла в конференц-зал.

ОСЕНЬ
— «Уитли и партнеры», — произнесла секретарь, подняв телефонную трубку.
Гас проходил мимо ее стола в главной приемной чуть не вприпрыжку. За прошедшие восемь месяцев он, наверное, тысячу раз слышал, как секретарша отвечает на звонки, и это по-прежнему доставляло удовольствие.
Его собственная фирма.
Восемнадцать юристов — это, конечно, не «Престон и Кулидж». И хорошо. Фирма достаточно велика, чтобы работать не менее качественно, и достаточно мала, чтобы они могли управлять своей жизнью и действительно видеть что-то за пределами рабочего графика. Большинство пришли с Гасом из «П и К». Остальные были старыми друзьями Гаса, талантливыми юристами, которых никогда бы не взяли на работу в его прежнюю фирму, — например, Джек Шоуд, крупный специалист по банкротствам, который в выходные играл на гитаре в одной из самых забойных местных групп. Может, он и не подходил под стандарт «П и К», но кто мог бы знать о долгах больше, чем парень, окруженный фанатами рок-н-ролла?
— Замечательная сережка, Джек.
— Замечательные закрылки, шеф.
Это был традиционный обмен любезностями, когда они встречались в коридоре по дороге к кофеварке. Для Гаса было удовольствием просто на время отделаться от телефона и выпить чашечку.
Разумеется, улыбался он не все время. Конец «Убийств-отголосков» долго обсуждался прессой Сиэтла. На телевидении побывали все — от Айзека Андервуда до школьного учителя Стивена Блечмана. Сначала в прессе царило затишье — пока не подсчитали потери. Пострадало столько невинных людей — от самих жертв убийцы до семей введенных в заблуждение сектантов. Обвинитель был полон решимости покончить с сектой, предъявив Карле обвинение в убийстве первой степени. Последние восемь месяцев она провела в тюрьме, ожидая суда.
Супруги Уитли старались избегать прессы. Гас ограничился кратким заявлением, что они сожалеют о жертвах и продолжают жить дальше. Понадобились месяцы, чтобы пресса оставила их в покое, но в конце концов жизнь начала приобретать видимость нормальной.
Их судьба изменилась навсегда, и это было неплохо. Супруги больше времени проводили вместе, чаще обедали всей семьей, долгие разговоры выходили далеко за рамки обязательного «Как прошел день?». Они даже переехали в дом поменьше — где не было эха. Отголосков. Прогресс шел быстрее, чем ожидалось, и не только потому, что Гас услышал и от Карлы, и от Блечмана, что на самом деле Бет никогда не вступала в секту. Все было в том, что, даже став чужими друг другу, они никогда не переставали друг друга любить. Чтобы вернуть искру, нужно только время, и, возможно, оно было уже совсем близко. Гас замечал, что последнее время Бет вновь начала носить сережки с бриллиантовой крошкой — те, что он подарил ей на двадцать первый день рождения. Сережки были дешевенькие, но то, что Бет надевала их по важным поводам — дни рождения и юбилеи, — служило напоминанием обо всем хорошем, что было в их браке.
Приятно ощущать, что жена снова посылает ему тонкие намеки.
— Простите, Гас. — Секретарша просунула голову в кабинет.
Гас поднял голову:
— Да?
— Звонит ваша жена. Из магазина.
Это был магазин модного белья на Бель-сквер, где Бет много лет была постоянной покупательницей. Теперь она работала там помощником управляющего и подумывала перекупить магазин у семидесятилетнего хозяина, собиравшегося уйти на покой. Занятие бизнесом оказалось для Бет хорошим способом восстановить уверенность в себе и сосредоточиться на будущем. Гас был целиком «за».
Он поднял трубку:
— Привет. Что случилось?
— Прости, здесь сегодня просто сумасшедший дом. Я буду занята с бухгалтером по крайней мере еще час. Я знаю, что сегодня моя очередь забирать Морган, но, как по-твоему, сможешь подменить меня?
— Конечно.
— Она освобождается в полтретьего.
— На самом деле по вторникам она освобождается в три. В разговоре возникла пауза, словно супругов обрадовало, что он помнит, и смутило, что не помнит она.
— Боюсь, я забыла.
— Даже на солнце есть пятна.
— Ты уверен, что сможешь удрать?
— Ну, здешний босс настоящий тиран, хотя, может быть, разочек он посмотрит в другую сторону, и я ускользну за дверь.
Гас почувствовал, что она улыбается. Бет сказала:
— Я буду дома около половины седьмого.
— Тогда и увидимся.
Он повесил трубку и взял плащ. Времени до трех часов еще было много, но лучше уйти пораньше. Если он опоздает, Морган обвинит Бет, а этого Гас не хотел. Он собирал портфель, когда зазвонил телефон. Гас сделал секретарю знак, что «шеф уже ушел», но она задержала его:
— Бен Алберго. — Это было сказано тоном, предназначенным для больших шишек. — Звонит из Вашингтона.
Не так часто Гас разговаривал с Беном, одним из настоящих друзей, оставшихся у него в высших сферах. Бен был «серым кардиналом» в новой администрации, партнером по гольфу главного кадровика в администрации президента.
Гас закрыл дверь кабинета и ответил:
— Привет, Бен. Чему обязан честью?
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я звоню насчет Марты Голдстейн.
Возбуждение Гаса погасло.
— По-моему, ты ошибся номером.
— Нет, послушай. Она в числе кандидатов на пост заместителя министра финансов.
— Марта? Это для нее немножко чересчур, а?
— Твоя старая фирма активно продвигает ее.
— Странно. Я слышал, что они там терпеть ее не могут.
— Это еще мягко сказано. Она всех сводит с ума. Как я слышал, пара болванов из управляющего комитета даже обменялись по электронной почте какими-то невероятными письмами о ней. Словечко на букву «б» на каждом шагу. Самый юмор в том, что они не могут уволить ее, не будучи обвиненными в дискриминации.
— Значит, есть только один способ избавиться от Марты, — сказал Гас.
— Точно. Мобилизовать все свои политические связи и добиться для нее доходного местечка здесь, в Вашингтоне.
— И какое это имеет ко мне отношение?
— Ты, очевидно, знаешь, что президент вел кампанию на платформе моральной чистоты.
— Угу. «Я единственный президент, который спит только со своей женой».
— Это работает. Правда, из-за его стандартов кое-кто из назначенцев получил под зад. Мы просто не можем позволить себе еще одного отвергнутого кандидата, который не следовал бы хорошему примеру президента.
— Так, я, кажется, понял, куда ты ведешь…
— Я слышал сплетни, будто Марта может не выдержать проверку.
— Ты спрашиваешь, был ли у меня с ней роман?
— Это совершенно конфиденциально, Гас. Что касается меня, я даже не считаю, что она подходит на эту должность. Она не стоит драки. Если там есть какая-то грязь, скажи мне. Я шепну словечко президенту, мы вычеркнем ее из списка и перейдем к следующей кандидатуре. Я не намерен устраивать из этого публичный спектакль.
— Значит, если я сейчас скажу тебе, что у Марты есть скелет в шкафу, она не получит должность?
— Да.
— Из чего следует, что мои бывшие коллеги из «Престон и Кулидж» будут и дальше всю жизнь работать с ней как с управляющим партнером?
— Именно так.
— Это по-настоящему интересно. — Гас знал, что старый приятель предоставляет ему прекрасную возможность признаться по секрету, сведя счеты с Мартой и прочими из «П и К». Дело, однако, было в том, что он никогда не спал с Мартой. Впрочем, у него все равно был способ…
— Вопрос деликатный, — произнес Гас. — Я не в том положении, чтобы говорить, будто Марта Голдстейн спала с женатым мужчиной. То есть со мной.
— Понимаю.
— Но я могу сказать, что она послала моей жене собственноручно написанное письмо, гласящее, что некий женатый мужчина отдался ей.
— Серьезно?
— Клянусь, я своими глазами читал его несколько месяцев назад.
— Президент воспримет это очень серьезно.
— Я бы не ожидал меньшего от выпускника факультета богословия.
— Спасибо за помощь, Гас.
— Это тебе спасибо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56