– Но вот я сейчас вспомнил, что мне в том очерке не понравилось. Можно сказать?
– Валяйте. А потом я скажу, что мне не понравилось.
– Идет, – уже загораясь, продолжал Вадим. – Так вот. Во-первых, можно подумать, что главная наша задача – всех перевоспитывать. И этого вы перевоспитали, и того. Непонятно, когда вы успеваете преступления раскрывать. Причем перевоспитываете вы, судя по очерку, мгновенно, двумя-тремя чувствительными фразами и проникновенным взглядом. Фальшиво это все, честное слово.
– Согласен, – кивнул Сергей. – Написано неудачно. Хотя тут все не так просто. Что-то заронить в душу: человека, на какую-то светлую струну воздействовать, а перед этим ее обнаружить, в нашем деле необходимо. Кстати говоря, это необходимо не только в нашем деле. Вот будете вы, допустим, преподавателем, профессором. Что ж, ваша задача только курс прочесть?
– Это элементарно, – усмехнулся Вадим. – И в том, что вы о своем деле сказали, есть, конечно, рациональное зерно. Но согласитесь, уголовный розыск все-таки не университет.
– Еще какой университет! Своеобразный, конечно.
Тут они заметили, что их соседка проснулась и с интересом следит за разговором.
– Я тоже читала эту статью, – сказала она. – Умная и интересная статья. И я с вами не согласна, Вадим. Акцент в статье правильный, главное – это воспитание.
– Ну вот, – удовлетворенно констатировал тот, и в карих его глазах, мелькнул насмешливый огонек. – И Нина Александровна высказалась. Уже, как видите, борьба мнений. Но у меня есть еще одна претензия к очерку.
– Давайте, давайте, – ответил Сергей, сам незаметно втягиваясь в спор.
– Претензия, так сказать, деликатная, – Вадим усмехнулся и погладил бородку. – Из очерка получается, что вы все до одного преступления раскрываете. Но Шерлок Холмс или Мегрэ – это литературные герои, и им легче. А в жизни, как говорится, так не бывает. Или я задел ваше профессиональное самолюбие?
– Конечно, – засмеялся Сергей. – Хотя, я думаю, нет человека, которому бы все удавалось.
– И ни один журналист в таком очерке об этом не напишет, – решительно вставила Нина Александровна. – Ведь очерк о безусловно талантливом человеке, и это надо доказать читателю.
– Я другое хочу сказать, – возразил Сергей. – Если опасное преступление не удалось раскрыть мне, его потом раскроют другие. У нас был случай, когда одно убийство раскрыли через двадцать-шесть лет. Но раскрыли.
– Это, простите, случайность.
– Нет. Это означает, что за двадцать шесть лет над ним бились разные люди. И вот пришла удача. Убийство это раскрыл очень опытный и очень талантливый человек.
– Ваш товарищ?
– Да. К сожалению, его уже нет в живых.
– Убили? – испуганно спросила Нина Александровна.
– Нет. Просто не выдержало сердце.
– Вы хотели сказать, чем вам не понравился очерк, – напомнил Вадим.
– Мне? – переспросил Сергей. – А тем, что из него получается, будто я один раскрываю преступления. Вроде Шерлока Холмса. Но это красивая сказка. Один человек не может раскрыть преступление, тем более сложное. Или это будет чистая случайность. Тут всегда работает много людей.
– Но вы ими руководите?
– Кто-то всегда руководит, – пожал плечами Сергей и взглянул в иллюминатор. – О, смотрите! – воскликнул он. – Скоро Ташкент!
Под крылом самолета исчезла пустыня. Далеко внизу проплывали расчерченные, как по линейке, зеленые и бурые прямоугольники полей, вытянулись асфальтовые ленты шоссе, от них расползались, путаясь, пересекаясь, желтые проселочные дороги. Видны был» утопающие в зелени дома. Вот показался целый поселок с, прямыми улицами, овалом маленького стадиона. Рядом дымились фабричные корпуса. И снова потянулись прямоугольники полей.
Сергей прильнул к иллюминатору.
Далеко впереди по курсу в легкой серебряной дымке возникал огромный город.
В салоне появилась молоденькая бортпроводница.
– Товарищи, подлетаем к Ташкенту, – объявила она. – Самолет идет на снижение. Прошу пристегнуться ремнями.
На передней стенке салона возникла светящаяся надпись: «Не курить».
Сергей загасил сигарету и потянулся. Ну вот и прилетели. Начинаются ташкентские дела. «Попробуй теперь чего-нибудь не раскрыть», – усмехнувшись, подумал он.

* * *
Когда Сергей вышел на площадку трапа, то сразу увидел внизу среди встречающих Нуриманова и Валькова.
Длинный, худой Нуриманов приветственно махнул ему рукой, при этом узкое лицо его оставалось невозмутимым. Зато круглое, добродушное лицо Валькова прямо-таки светилось в улыбке. Он поднял над головой короткие, сцепленные как бы в пожатии руки.
Сергей спустился по трапу, держа в одной руке чемоданчик, в другой шапку и расстегнув пальто.
– Ну жара же у вас тут, братцы, – сказал он, обнимая по очереди встречающих.
– Тепло, – коротко подтвердил Нуриманов.
– Разрешите чемодан, товарищ полковник? – улыбаясь, сказал Вальков.
– Ну; ну, – строго сказал Сергей. – Ты меня за кого принимаешь, Макарыч?
– А это, как в сопромате, – удовлетворенно усмехнулся тот. – Испытание на изгиб. Выходит, ты, Сережа, не зазнался. А мог бы вполне, я тебе скажу. В газетах пишут, полковника получил и должность по нашей линии высочайшую.
– Подписку дал, – пошутил Сергей. – Как зазнаюсь, все отберут.
Они направились к зданию аэровокзала.
Усаживаясь в машину, Сергей спросил:
– Куда поедем?
– В гостиницу, – сказал Нуриманов, отвечая одно временно и на вопросительный взгляд шофера.
– До оперативного совещания час пятнадцать, – пояснил Вальков. – Успеем.
Машина медленно выползла из плотного ряда других машин, обогнула шумную, суетливую площадь и, набирая скорость, устремилась в город.
Сергей с интересом смотрел в окно. Он никогда не был в Ташкенте. Его восхитили недавно построенные современные здания необычайной, смелой архитектуры, широкие, прямые проспекты, гудящие пыльные стройки, бесконечные квадраты новых жилых домов… «Братьям»… «Друзьям»… «Братьям»… – читал он на стенах надписи строителей.
– Ну, здорово у вас тут, – произнес Сергей.
– Строимся, – подтвердил Нуриманов.
В просторном, светлом номере гостиницы стол был накрыт белоснежной скатертью, стояла бутылка с вином, высокая ваза с фруктами, блюдо восточных сладостей. В широкой стеклянной миске плавали огромные чайные розы.
– Ого! – восхитился Сергей. – Вы что же делаете? Как вас потом критиковать?
– Как надо, – невозмутимо ответил Нуриманов.
– Тонкий расчет, Сережа, – улыбнулся Вальков.
Сергей засмеялся:
– Еще одно испытание на изгиб, так, что ли?
В стороне на столике зазвонил телефон. Нуриманов снял трубку.
– Так точно. Приехали, – сказал он и повернулся к Сергею: – Тебя Сарыев.
Сергей взял трубку.
– Салям, товарищ Коршунов! – энергично прокричал Сарыев. – С благополучным прибытием на цветущую, братскую землю Узбекистана. Хотел сам тебя встретить, но министр вызвал. Привет передает. Я буду на совещании.
– Отлично. Значит, до встречи. Я только душ приму. Жара у вас страшенная. А в Борске еще снег лежит.
…Оперативное совещание должно было проходить в кабинете Нуримансша. Перед его началом Сергеи знакомился с работниками уголовного розыска города.
– Вот мои хлопцы, – сказал Вальков, представляя ему Лерова и Ибадова. – Неплохо тянут. С ними это дело поднимали.
Молодые сотрудники с нескрываемым любопытством смотрели на знаменитого московского гостя. Сергей перехватил их взгляды и улыбнулся.
– Ну, будем знакомы, – сказал он. – Дело вы начали неплохо. Дальше вместе потянем.
Приехал и Сарыев, как всегда оживленный, энергичный, шумный. Притянув. Сергея к себе маленькой, смуглой рукой, чмокнул в щеку.
– Привет от министра, – еще раз сообщил он. – Видеть тебя хочет.
Все расселись. Началось совещание.
Первым докладывал Вальков. Он подробно изложил ход расследования убийства водителя такси Анатолия Гусева. Перед ним на столе лежала пухлая папка с протоколами допросов, очных ставок, заключениями экспертов и другими документами по делу. Рассказывая, Вальков поминутно надевал очки, отыскивая то одну, то другую бумагу.
– Значит, Чуприн не сознается в убийстве? – уточнил Сергей.
– Нет, товарищ полковник, не сознается. Он даже отрицает, что ехал в такси. Но вот показания водителя Сайыпова. Он видел, как Чуприн сел к Гусеву, чтобы ехать на Цветочную.
Сергей сделал пометку у себя в блокноте и попросил:
– Повторите, пожалуйста, какие еще имеются улики против Чуприна?
Они держались между собой подчеркнуто официально.
– Улики следующие, – ответил Вальков. – Найденный у Чуприна гашиш составляет одну партию с тем, что был в кармане у Гусева. Вот заключение экспертизы. Смертельный удар Гусеву нанесен ножом, принадлежащим Чуприну. Нож мы потом обнаружили около его дома, в кустах.
– Как этот факт объясняет Чуприн?
– Да никак. Говорит, что нож потерял за день до убийства.
Сергей сделал новую пометку и обернулся к Нуриманову:
– Теперь насчет записки. Кто доложит?
– Сам доложу, – кивнул тот. – Привез ее сменщик Гусева.Сразу же, как на линию выехал. Еще ни одного пассажира не посадил. Нашел на полу, у дверцы, около сиденья.
– Переднего или заднего?
– Заднего.
– Совершенно так, – подтвердил Сарыев. – При мне разговор был. Но, я думаю, Чуприн не имеет отношения к этой записке. Он не собирался в Борек, к Семенову. Туда собирались другие. – Сарыев строго взглянул на Нуриманова. – Наблюдение за домом Трофимова установили?
– Так точно.
– Ну и что?
– Пока ничего.
– Наблюдаем и за самим Трофимовым, – добавил Вальков. – Он вчера приехал. Пока никаких подозрительных, встреч не зафиксировано.
– Э-э, рано еще, – покачал бритой головой Сарыев и строго добавил: – Продолжать наблюдение. Встреча будет. – Он энергично рубанул в воздухе маленькой смуглой ладонью. – Должна быть. Им же отчет нужен. Им надо знать, почему Иван не вернулся, Рожков этот. Как думаешь, товарищ Коршунов?
– Встреча возможна. Но нам сидеть и ждать, пока она произойдет, нельзя.
– Совершенно верно! – азартно подхватил Сарыев. – Действовать надо. Инициативу проявлять надо! Это, товарищи, закон оперативной работы. А мы успокоились. Нашли убийцу и успокоились. На… этих самых, заснули… как там говорится… лаврах. Так? А в деле остались недоработки. Вот скажите, кто такая Дина? Не установили ее. Вы мне, конечно, скажете: к убийству не имеет отношения. Допустим. Я не говорю «не имеет». Я говорю «допустим». – Он многозначительно поднял палец. – Но она имеет отношение к убитому. Дальше. Два друга было у Гусева. Один Туляков, таксист. Он тебе ясен, Вальков, а?
– Ясен.
– А другой? Этот самый Карим, а? Не ясен. Даже, понимаешь, совсем неизвестен. Вот как. Выходит, еще одна недоработка. Так? А в нашем деле, товарищи…
Все присутствовавшие на совещании про себя соглашались с Сарыевым, но оценивали те же самые факты по-разному.
Вальков думал о том, что и Дина, и Карим вовсе не прошли мимо его внимания. Он собирался их установить, и их, конечно же, надо установить. Но с того момента, когда появился в поле зрения Чуприн, все остальное как бы отодвинулось на второй план, выглядело уже несущественным. Оно бы и сейчас так выглядело, если бы не эта странная записка, связавшая уже раскрытое и, казалось бы, завершенное дело по убийству Гусева с другим, вовсе не завершенным делом, в котором замешаны какой-то Семенов из Борска, а также Трофимов, Рожков и кто-то еще здесь, в Ташкенте. И Валькову казалось, что эта всплывшая вдруг записка как бы наказывала его за невнимательность, за неточность, непоследовательность в проделанной работе. А все потому, что слишком уж торопили его с этим делом. Слишком дергали. И еще он все время чувствовал недоверие высокого начальства и невольно стремился поскорее доказать, что работает не хуже, чем раньше. Да, надо было спрятать подальше свое дурацкое самолюбие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48