– Дадим.
– Ну все. Я поехал.
И снова кружил Сергей по улицам Ташкента, любуясь непривычной восточной пестротой и своеобразием многих из них.
Солнце палило и жгло с неистовой яростью. В машине нечем было дышать. Раскаленный ветер, врывавшийся над опущенными стеклами, не приносил облегчения. Сергей чувствовал, как рубашка на спине прилипла от пота, пистолетная кобура врезалась в бок под пиджаком, словно напоминая, что пиджак снять нельзя. Сергей только запрятал в карман галстук и расстегнул ворот рубахи.
Отдел милиции располагался на тихой, малолюдной улице, во дворе старого и массивного дома, как видно не тронутого землетрясением. У ворот стояли машины и мотоциклы.
Сергей прошел через двор, миновал дежурную часть и в одном из кабинетов отыскал Лерова.
Распаренный от жары, тот сидел в одной рубашке с закатанными рукавами, повесив пиджак на спинку стула за собой, и беседовал с незнакомым капитаном милиции, подтянутым, в форменном кителе, с галстуком, на смуглом его лице не было видно и капельки пота.
Когда Сергей зашел, оба встали, и капитан представился:
– Старший инспектор уголовного розыска Расулов.
– Мы тут обдумываем, Сергей Павлович, как к этому адресу подобраться, – сказал Леров и указал на отчеркнутую строчку в длинном списке, лежавшем перед ним, потом тыльной стороной ладони вытер мокрый лоб и добавил, словно оправдываясь: – Очень сегодня жарко.
– Ну, давайте обдумывать вместе, – предложил Сергей.
Пока они беседовали, в комнату то и дело заглядывали сотрудники. Они знакомились с Сергеем, и при этом каждый стремился чем-то заинтересовать его в своей работе, обратить внимание на что-то, пожаловаться на какую-нибудь неурядицу, чем-то прихвастнуть. Это были разные люди, и по-разному они себя вели, встречаясь с приехавшим из Москвы коллегой.
Один сотрудник рассказал, как раскрыл недавно хитрую магазинную кражу, такую хитрую, что никогда еще, наверное, никому не встречалась. Другой упомянул о группе подростков, арестованных за дерзкое хулиганство, и возмущался невниманием окружающих взрослых: ведь давно уже было видно, что с ребятами этими что-то неладно. Третий сотрудник утверждал, что известный приказ за номером таким-то в их условиях выполнить очень трудно, тут нужны коррективы, и стал деловито, напористо перечислять их, загибая пальцы. А один молодой, застенчивый лейтенант, поддавшись общему настроению, вдруг сказал, что вчера арестованная за спекуляцию девушка попыталась переслать письмо и он его задержал. Но это такое письмо, что просто жалко, если оно не дойдет.
Сергей, улыбнувшись, спросил, где же это письмо.
– А вот, – ответил лейтенант и достал из планшета мятый, сложенный вчетверо листок.
Сергей, пробежав Глазами первые фразы, собрался уже было вернуть письмо, как вдруг одно неожиданное слово привлекло его внимание и уже с нарастающим интересом он продолжал вчитываться в неровные, бегущие вкось строчки. Сергей читал:
«Здравствуй, дорогой!
Ты так и не пришел в тот раз и не написал. Но я все, поняла. Что ж, разве имеет значение, кто первый напишет последнее письмо. Я буду посмелее тебя и напишу. Я отлично поняла, что больше тебе не нужна. Но меня это уже не волнует. Я теперь поняла, что такое твои друзья, твоя родня и ты сам. Разве вы можете ценить просто любовь? Вам понятно только слово «деньги». А когда денег нет, у вас в душе ничего не остается. Вот теперь я тоже стала такой. И за тебя, за других я сидеть не буду. Я вам всем отомщу за свою пропавшую жизнь. Я знаю, мне будет плохо. Но зато я один раз за все отвечу и всю жизнь потом буду честно жить. А быть с вами – это значит всю жизнь прятаться и бояться. Не хочу. А тебе большое спасибо за любовь, которую ты мне подарил. Посылаю последний раз мое фото. Если не надо, вышли назад моей маме, ты ее адрес знаешь. И еще вышли наше фото, где мы вместе. А то во время обыска у меня его забрали. Сделай, пожалуйста, последнее одолжение. Ну, вот и все. Я тебе честно все написала. Так что теперь все. Целую тебя крепко в последний раз. Прощай, моя радость, мое солнышко, мое золото. Вряд ли удастся еще раз нам встретиться.
Когда-то твоя жена».
Сергей отложил письмо и спросил:
– По какому адресу она хотела его отправить?
– Не знаю, – смущенно ответил молодой лейтенант. – Она не успела его написать. И назвать отказывается.
– За что арестована?
– За спекуляцию. Кофточки, кажется. Дело у следователя.
– Та-ак…
Сергей задумался. Потом снова пробежал письмо.
– Она одна проходит по делу?
– Одна. И все время плачет. Вообще девчонка, по-моему, неиспорченная.
– Как ее фамилия?
– Сокольская. Мила или Лина… не помню сейчас.
– Откуда же у нее фотография, которую она послать хотела?
– Спрятала. Обыскали ее плохо.
– Эта фотография у вас?
– Так точно.
Маленькая, для паспорта изготовленная фотография пошла по рукам. Миловидная девушка с пушистыми волосами смотрела оттуда напряженно и послушно, прямо перед собой, как ей велел, наверное, фотограф. Снимок нужен был для документа, и улыбаться или повернуть голову не полагалось.
Когда фотография дошла до Лерова, он смотрел на нее особенно долго и наконец как-то неуверенно передал соседу.
– Где-то я ее все-таки видел, – пробормотал он.
Сергей внимательно посмотрел на него:
– Попробуйте вспомнить, Гоша.
В это время один из сотрудников заглянул в список, лежавший на столе, и указал на подчеркнутый там адрес.
– Знаю я этого деятеля, – сказал он. – Мой участок. Дом четырнадцать, это точно.
– И «Правду Востока» получает, – добавил капитан Расулов. – Нам его проверить надо.
Все снова вернулись к списку, шумно обсуждая возникшую задачу. Каждый предлагал свой план проверки. Только Леров время от времени потирал широкий лоб, и взгляд его на миг становился отсутствующим.
В конце концов удалось выработать осторожный и вполне надежный план проверки подозрительного жильца дома номер четырнадцать. Леров и Расулов немедленно принялись за его реализацию.
Сергей вернулся в управление. Там его уже поджидал Вальков.
– Звонили с междугородной, – сообщил он. – Мы просили их зафиксировать, если кто-нибудь будет звонить в Борек Семенову или Стуковой. Дали их номера телефонов. Так вот, какой-то гражданин второй раз сегодня вызывает с переговорного пункта Стукову, а до этого, рано утром, вызывал Семенова.
– Он и сейчас там?
– Именно.
– Поехали!
Уже в машине Сергей досадливо сказал!
– Они должны были сообщить нам сразу, еще утром.
– Скажи спасибо, что сейчас сообщили, – махнул рукой Вальков. – Знаешь, что у них там творится?
Они приехали на переговорный пункт.
В зале было полно людей. Одни сидели на длинных скамьях или бесцельно и нетерпеливо расхаживали в узких проходах между ними, дожидаясь вызова в какую-нибудь из кабин, стоявших вдоль стен. Многие толпились возле барьера, где принимали заказы. Время от времени гул голосов, наполнявший зал, вдруг покрывал мощный голос динамика: кто-то из ожидавших вызова приглашался в кабину.
– Кстати, здесь работает жена Гусева, – сказал Вальков.
– Да? Это может оказаться очень кстати.
– Только она сейчас, наверное, в отпуске, – добавил Вальков, направляясь к барьеру, за которым сидели телефонистки. – У нее ребенок грудной еще.
Они с трудом пробрались к самому барьеру, и Вальков спросил:
– Девушка, где у вас тут старшая?
– Вон там, видите?
Через минуту они оба были уже в маленькой, тесной комнате, уставленной телефонными аппаратами, и пожилая худощавая женщина в очках, положив на край пепельницы дымящуюся сигарету со следами помады на мундштуке, раздраженно сказала:
– Добавляете нам работы. Мои девушки и так еле справляются. Одна болеет, другая рожает, третья за ребенком ухаживает или за мужем. Голова от них лопается. Сейчас его вызовут в кабину. – Она сняла одну из трубок: – Гусева! Вызовите того гражданина для разговора с Борском… Неважно. Какая кабина?.. Хорошо.
Она резко бросила трубку и сказала Валькову:
– Идите. Сейчас его вызовут в пятую кабину.
Сергей и Вальков вышли в зал.
– Слышал? – спросил Сергей. – Она, оказывается, работает.
– Видимо, да, – равнодушно подтвердил Вальков.
В этот момент ожил динамик под потолком и, покрывая все голоса, объявил:
– Гражданин Борисов, зайдите в пятую кабину… – И через минуту снова повторил: – Гражданин Борисов…
Сергей даже вздрогнул от неожиданности: «Борисов!», и впился глазами в пятую кабину. Но в нее почему-то никто не входил.
Динамик в третий раз громко и требовательно объявил свой призыв и умолк.
Сергей посмотрел на Валькова. Было ясно, что человек, вызвавший Борек, или ушел, или по какой-то причине не решается зайти в указанную ему кабину и прячется в толпе.
– Не иначе, как тебя узнали, – прошептал Сергей в спину Валькова. – Черт возьми, как мы оплошали. Ведь это Борисов.
Решено было ждать: может быть, человек отлучился случайно и еще вернется.
Спустя минут двадцать динамик снова пригласил гражданина Борисова для разговора с Борском, на этот раз в другую кабину.
Но и туда никто не зашел.
Вальков подошел к Сергею: – Все. Поехали.
– Нет, – покачал головой Сергей. – Давай повидаемся с Гусевой. Может быть, она его узнала.
Они снова прошли в комнату старшей телефонистки.
– О, господи, – проворчала та, щурясь от сигаретного дыма. – Ну как можно ее сейчас вызвать? Там же вся очередь сбесится. – Тем не менее она сняла трубку и хрипло приказала: – Белова, смени Гусеву. Пусть зайдет ко мне.
Через минуту в комнате появилась тоненькая, бледная молодая женщина, почти девочка, с двумя смешными, торчащими в стороны светлыми косичками, в белой кофточке и совсем коротенькой, выше колен, юбочке. Она испуганно посмотрела на свою начальницу.
– Вы меня звали, Вера Ильинична?
– Не я звала. Вот товарищи. – Та недовольно кивнула на Валькова и Сергея. – Пять минут даю. Видите, что у нас творится?
Подчиняясь выразительному взгляду Валькова, она, шумно вздохнув, вышла из комнаты.
– К вам только один вопрос, Галина Григорьевна, – мягко сказал Вальков. – Остальное потом. Вы случайно не узнали человека, который заказывал разговор с Борском? – И поспешно добавил, словно успокаивая: – Мы из милиции.
– Нет, откуда же? – пожала худенькими плечами Гусева. – Если бы это был кто-нибудь из знакомых… – у нее вдруг задрожали губы, – моего Толи…
– А как тот человек выглядел? – вступил в разговор Сергей.
– Как выглядел?.. Да никак особенно не выглядел. Ну, не старый еще… в тюбетейке…
Она стала неуверенно припоминать мелькнувшего перед ней в очереди человека. Сергей и Вальков напряженно слушали. Потом Сергей спросил:
– А он вас не предупреждал, что уйдет, что разговор отменяется?
– Нет. А то бы я его не вызывала.
– Ну хорошо. Простите нас за беспокойство, – сказал Вальков.
– А вы… нашли, кто убил… Толю? – не поднимая глаз, тихо спросила Гусева.
– Нашли. Его будут судить.
– Но за что же он так? Что ему Толя сделал?
Теперь она смотрела на Валькова, и столько страдания и наивной, почти детской чистоты было в ее взгляде, что Вальков, нахмурясь, резко, с необычной для него злостью ответил:
– Потому что бандит, потому и убил.
Они вернулись в управление.
А к концу дня примчался потный, взволнованный Леров. Он без стука ворвался в кабинет Сергея, где в это время был и Вальков, и, задыхаясь, с торжеством объявил:
– Вспомнил, Сергей Павлович!.. Это же Дина. Та самая!.. Можете проверить!..
И он поспешно вытащил из кармана знакомую Сергею маленькую фотографию для паспорта.
Тут же принесли фотографию, обнаруженную в бумажнике Гусева. И сразу отпали все сомнения. Память не подвела Лерова.
– Не зря же я целый год в полковой разведке служил, – скромно заявил Гоша, сияя от гордости.
– Ну, брат, мы с тобой, выходит, коллегами в армии были, – улыбнулся Сергей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48