Через подставное лицо, разумеется. Муж, естественно, не поверил. Тогда ему представляют неопровержимые документальные доказательства. Муж снова не верит в «клевету». Тогда «корректор», решив во что бы то ни стало убедить рогоносца, делает его «игрушкой» и заставляет собственными глазами лицезреть сцену очередного акта супружеской неверности… Через три дня этот человек покончил жизнь самоубийством, бросившись вниз с высоты двадцать третьего этажа…
– К чему ты клонишь, Рик? – громко спросил Леший. Уши у него были кумачово-красными. – Ты лучше скажи, что нам делать против людей Буржуя, а не устраивай тут разбора полетов… Как в школе, честное слово! – повернулся он к остальным, ища поддержки. – Того и гляди, еще оценки каждому из нас будет ставить!..
– Нет, Леший, не буду, – сказал Рик. – И от темы я вовсе не отклонялся. Я привел эти примеры, чтобы вы лучше поняли меня… Мне давно кажется, что наша деятельность порочна в самом корне, и сегодняшнее совещание только подтвердило мои выводы. – Люди вокруг стола задвигались и загудели, но Рик поднял руку: – Прошу вас выслушать меня до конца, друзья… Дело в том, что мы – и я в том числе – не раз поддавались соблазну поступиться моральными нормами ради блага людей. Вместо того, чтобы менять людей, мы все чаще начинаем их наказывать. Творя добро для одних, мы одновременно губим других… Я не знаю, чем это можно объяснить. Может быть тем, что Воздействие предоставляет возможность напрямую влиять на окружающий мир, лепить из него все, что вздумается, причем быстро и эффективно… То есть, человек, надевший Шлем и вошедший в Сеть, действительно может возомнить себя богом. Да, мы, «корректоры», старались быть добрыми богами. Но мы забыли, постарались загнать на дно своей души тот факт, что мы творили добро тайно, а самое главное – насильственно. А добро нельзя творить насильственно – этому учит вся история человечества. Я уж не говорю про то, что все мы, наверное, по-разному понимаем, что такое добро. Ведь необходимость полагаться во всем лишь на собственную совесть неизбежно приводит к утрате нравственных принципов. В результате, мы перестали отличать реальное благо людей от того, которое мы сами придумали для них. А вследствие этого и наша совесть стала твердой и грубой, как дубовая кора, и теперь, когда нам угрожает опасность, мы не колеблясь готовы пустить массы людей на смерть единственно ради того, чтобы выжить самим…
Довольный тем, что ему удалось так складно выразить свои внутренние сомнения, Рик оглядел своих товарищей, но, к его удивлению, на него смотрели по-прежнему непонимающе. А, вернее, не смотрели вовсе. Леший так и вовсе дремал с полузакрытыми глазами, и плевать ему было на все эти философские излияния. Няня по-прежнему сидела прямая, словно проглотила огромный гвоздь, но лицо ее пошло красными пятнами – не то от стыда, не то от с трудом сдерживаемого возмущения. Лаул что-то шептал на ухо Бассу, и тот согласно кивал головой. Мит глядел в пол, и кулачищи его на столе то сжимались, то разжимались.
– Теперь о наших планах, – с некоторой досадой продолжил Рик. – Если вкратце, то я предлагаю направить наш общий удар не против «барышников» и «плейбоев», а против того, что обеспечивает саму возможность манипулирования людьми. Мы с вами должны – нет, просто обязаны – для начала объявить всем людям: геймеры вас используют в качестве своих марионеток. Согласитесь, что у нас с вами есть реальная возможность сломать стену секретности вокруг Воздействия… Более того, я считаю, что нам необходимо наладить массовое производство тех защитных генераторов, которые имеются у нас с вами, и обеспечить ими всех жителей Интервиля, от мала до велика… Эта задача потруднее, но я верю, что сообща мы и с ней справимся. Кое-какие практически наметки у меня в этом плане есть…
Он вынужден был замолчать, потому что тишина в каюте взорвалась. Все заговорили разом, обращаясь к нему.
– Что-то я не понял, – сказал проснувшийся Леший. – Что он хочет? Чтобы мы самих себя подвесили за одно место на центральной площади? Так нас же всех перебьют – не геймеры, так обыватели. Что я, людей не знаю, что ли? Всех до единого отловят и перебьют!
– Мы не будем называть ничьих имен, – возразил Рик. – Главное – предупредить людей о том, что ими пользуются как игрушками…
– Это, может быть, и правильно, – задумчиво произнес осторожный Басс, – но ведь в этом случае мы никогда больше не сможем заниматься тем, чем занимались раньше? Это что же – столько усилий и времени ухлопали, и все – насмарку?!
– Извини меня, Рик, – сказал тихо Мит, но голос его прозвучал для Рика подобно грому, – но, по-моему, ты сошел с ума!.. Ну хорошо, ты не приемлешь того, чтобы в борьбе против тех, кто на нас напал и кто рвется к господству над людьми, мы использовали Воздействие… Хотя, по-моему, ты перебарщиваешь: ведь в любой, даже самой справедливой, войне полководцы имеют право посылать на смерть народные массы, потому что, когда на карту поставлено существование огромного целого, то нет другого выхода, кроме как пожертвовать частью этого целого… Ну да ладно. Если ты настаиваешь, мы можем обойтись без «игрушек». Мы сами возьмем в руки оружие и пойдем сражаться. Хотя численный перевес – на стороне врага, но мы не побоимся умереть за правое дело. Но то, что предлагаешь ты, мне кажется, даже не подлежит обсуждению в силу своей ошибочности. И больше всего обидно, что это предложение исходит именно от тебя, который, в общем-то, и призвал нас в ряды корректоров…
– «Я тебя породил – я тебя и убью», – громко процитировал Лаул. – Именно так это и называется, Рик. Своим предложением ты убиваешь нас всех, разве ты не понимаешь этого?
– Да он струсил! – с презрением заявила молчавшая до того Няня. – Он же в штаны наложил при первом запахе паленого!.. В общем так, хватит разводить здесь турусы на колесах! Лично я отныне больше не признаю Любарского не только своим командиром, но и членом нашего штаба!..
– Ну, зачем ты так? – возразил ей Басс. – Не надо рубить с плеча, надо разобраться. Может, мы все просто не так поняли нашего уважаемого Рика? Может, он что-то другое имел в виду?
Рик сидел, тупо разглядывая царапины на поверхности стола. Мыслей у него больше не было никаких, только в голове судорожно звенело: «Вот и все. Вот и все, значит»…
– Нет, – сказал наконец он, не слыша своего голоса, – вы меня правильно поняли, друзья. В конце концов, ничего особенного не произошло. Просто все мы – очень разные, и у каждого из нас – свои убеждения. Мне очень жаль, что мои убеждения на этот раз не совпали с вашими. Лично я не боюсь ничего на свете, кроме одного: если то, о чем я вам сейчас говорил, окажется для вас пустым звуком…
Ему еще очень многое хотелось сказать им напоследок, но нужные слова почему-то потерялись, а те, что лезли сами на язык, казались пустыми и пошлыми. И тогда он просто встал и, ни на кого не глядя, направился к выходу.
Его провожало гробовое молчание, но до самой последней секунды Рик все же упрямо надеялся, что вот сейчас хоть кто-нибудь из тех, кого он привык считать своими друзьями и сторонниками, окликнет его и скажет, что готов присоединиться к нему… может быть, это будет Мит, старый верный Мит… или хотя бы Басс, вечно во всем сомневающийся Басс…
Но никто его так и не окликнул.
Глава 7
Большие изотопные часы перед входом в театр показывали половину шестого. «Я, наверное, притащился самым первым», подумал Рик.
– Вход в зал на втором этаже, с левой стороны, – предупредил его швейцар, которому Рик предъявил пригласительный билет.
Рик прошел в фойе, где немедленно был атакован женщиной, прижимавшей к груди пачку тоненьких брошюр. Женщина была хорошо одета, но лицо ее портили слишком большие зубы.
– Благодарю вас за то, что вы откликнулись на наше приглашение, – сказала она, улыбаясь, как лошадь в мультфильмах. – Позвольте предложить вам один экземпляр бесплатного приложения к сегодняшней газете.
Рик взял брошюрку и, не утруждая себя ее просмотром, спустился в вестибюль, который жужжанием голосов и мельтешением людей напоминал улей, увеличенный во много раз.
Со всех сторон на Рика одновременно хлынули обрывки разговоров.
–… вы сами-то читали?
– Читал.
– И что вы скажете по этому поводу?
– Ерунда! Чистой воды беллетристика!.. Подумайте сами – у него же там нет никаких имен…
– … вот сволочи! И ведь кто бы мог подумать, а? Смотришь – на вид люди приличные, тихие, щелкают пальчиками своих перчаток, никому не мешают… А они, оказывается, вот чем занимаются!..
– … интересно, куда смотрели и смотрят наши власти? На месте мэра я бы завтра же ввел чрезвычайное положение!..
– … совершенно новая модель, господа. Конечно, на ней уже немного поездили – на спидометре двадцать пять тысяч миль, и турбопривод барахлит, но в остальном, доложу я вам – просто сказка! Кстати, господа, не может ли мне кто-нибудь сказать, как у «манлихеров» регулируется сход-развал?..
–… и вот представьте себе, каждый вечер они выбирают себе жертву и начинают нещадно эксплуатировать ее!.. Если, например, это женщина – то известно, как, а если мужчина – то драки, стрельба или бешеные гонки по городу на угнанной машине… А мы еще удивляемся: откуда, мол, у нас берутся преступники?!..
– … иногда утром придешь в себя и думаешь: что же это я мог вчера натворить? Ни черта не помнишь, только туман какой-то и мерзкие рожи на тебя пялятся… А потом тебе как начнут сообщать – и самому не верится, что это все ты натвори!.. Зато теперь ясно, в чем дело – просто-напросто какой-то придурок сделал тебя игрушкой!..
– … Как бороться с этим, вы говорите? Да какая тут может быть борьба? Тут, хе-хе, как в той пословице: если изнасилование неизбежно, то надо расслабиться, чтобы получить максимум удовольствия, хе-хе-хе!..
–… любого, кто мне попался бы, на фонарном столбе подвешивал бы за… пардон, гениталии!.. Или руки этим мерзавцам отрубал бы, чтобы нечем было на кнопки компьютера нажимать!..
–… а, может быть, просто собрать все Шлемы, все компьютеры в одну большую кучу на городской площади, взять всем народом ломики и превратить их в крошево, а?.. А то все: машины, дескать, – наши умные и незаменимые помощники!.. А на самом деле от них все зло и идет. Ведь предупреждал же в свое время еще старик Винер: не надо, мол, доверять машинам, если хочешь остаться человеком… Или что-то в этом роде…
– … а лично я – никак не полагаю. Я одно могу сказать: о других я ничего не знаю. Я и о себе-то знаю мало, а вы меня спрашиваете про других!.
–… Вот я, например, сегодня не мог читать Кафку даже в приемной у дантиста! В чем, думаю, дело? А потом открываю газету – ?-мо?!..
Рик проследовал дальше.
В окружении девушек с огромными бюстами и в мини-юбках, среди которых весьма странно смотрелся тандем старых дев Гладышевской и Меняйло, витийствовал Марьян Геталов. Одной рукой он держал на уровне своей груди стакан с коктейлем, а второй рукой делал плавные жесты в воздухе.
– Писать надо хорошо! – говорил он. – И читать надо тоже хорошо! Особенно хорошо надо читать газеты! Там всегда все написано между строчек! Все же остальное…
Он сделал решительный жест рукой, словно выбрасывая все остальное в невидимую мусорную корзину.
Девицы послушно кивали головами в подтверждение слов своего кумира. Рику даже показалось, что у одна из них держит в руке диктофон.
– Вообще, – продолжал Марьян, – автор статьи – настоящий журналист. Журналист всегда должен быть настоящим. И человек тоже должен быть настоящим.
Тут он заметил рядом с собой Рика.
– Вы, насколько мне помнится, его друг, не так ли? – осведомился он.
– Чей?
– Ну, этого… Как его? – Одна из девиц с готовностью подсказала полушепотом: «Гор Баглай». – Вот именно, милочка… Как его друг вы со мной согласны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– К чему ты клонишь, Рик? – громко спросил Леший. Уши у него были кумачово-красными. – Ты лучше скажи, что нам делать против людей Буржуя, а не устраивай тут разбора полетов… Как в школе, честное слово! – повернулся он к остальным, ища поддержки. – Того и гляди, еще оценки каждому из нас будет ставить!..
– Нет, Леший, не буду, – сказал Рик. – И от темы я вовсе не отклонялся. Я привел эти примеры, чтобы вы лучше поняли меня… Мне давно кажется, что наша деятельность порочна в самом корне, и сегодняшнее совещание только подтвердило мои выводы. – Люди вокруг стола задвигались и загудели, но Рик поднял руку: – Прошу вас выслушать меня до конца, друзья… Дело в том, что мы – и я в том числе – не раз поддавались соблазну поступиться моральными нормами ради блага людей. Вместо того, чтобы менять людей, мы все чаще начинаем их наказывать. Творя добро для одних, мы одновременно губим других… Я не знаю, чем это можно объяснить. Может быть тем, что Воздействие предоставляет возможность напрямую влиять на окружающий мир, лепить из него все, что вздумается, причем быстро и эффективно… То есть, человек, надевший Шлем и вошедший в Сеть, действительно может возомнить себя богом. Да, мы, «корректоры», старались быть добрыми богами. Но мы забыли, постарались загнать на дно своей души тот факт, что мы творили добро тайно, а самое главное – насильственно. А добро нельзя творить насильственно – этому учит вся история человечества. Я уж не говорю про то, что все мы, наверное, по-разному понимаем, что такое добро. Ведь необходимость полагаться во всем лишь на собственную совесть неизбежно приводит к утрате нравственных принципов. В результате, мы перестали отличать реальное благо людей от того, которое мы сами придумали для них. А вследствие этого и наша совесть стала твердой и грубой, как дубовая кора, и теперь, когда нам угрожает опасность, мы не колеблясь готовы пустить массы людей на смерть единственно ради того, чтобы выжить самим…
Довольный тем, что ему удалось так складно выразить свои внутренние сомнения, Рик оглядел своих товарищей, но, к его удивлению, на него смотрели по-прежнему непонимающе. А, вернее, не смотрели вовсе. Леший так и вовсе дремал с полузакрытыми глазами, и плевать ему было на все эти философские излияния. Няня по-прежнему сидела прямая, словно проглотила огромный гвоздь, но лицо ее пошло красными пятнами – не то от стыда, не то от с трудом сдерживаемого возмущения. Лаул что-то шептал на ухо Бассу, и тот согласно кивал головой. Мит глядел в пол, и кулачищи его на столе то сжимались, то разжимались.
– Теперь о наших планах, – с некоторой досадой продолжил Рик. – Если вкратце, то я предлагаю направить наш общий удар не против «барышников» и «плейбоев», а против того, что обеспечивает саму возможность манипулирования людьми. Мы с вами должны – нет, просто обязаны – для начала объявить всем людям: геймеры вас используют в качестве своих марионеток. Согласитесь, что у нас с вами есть реальная возможность сломать стену секретности вокруг Воздействия… Более того, я считаю, что нам необходимо наладить массовое производство тех защитных генераторов, которые имеются у нас с вами, и обеспечить ими всех жителей Интервиля, от мала до велика… Эта задача потруднее, но я верю, что сообща мы и с ней справимся. Кое-какие практически наметки у меня в этом плане есть…
Он вынужден был замолчать, потому что тишина в каюте взорвалась. Все заговорили разом, обращаясь к нему.
– Что-то я не понял, – сказал проснувшийся Леший. – Что он хочет? Чтобы мы самих себя подвесили за одно место на центральной площади? Так нас же всех перебьют – не геймеры, так обыватели. Что я, людей не знаю, что ли? Всех до единого отловят и перебьют!
– Мы не будем называть ничьих имен, – возразил Рик. – Главное – предупредить людей о том, что ими пользуются как игрушками…
– Это, может быть, и правильно, – задумчиво произнес осторожный Басс, – но ведь в этом случае мы никогда больше не сможем заниматься тем, чем занимались раньше? Это что же – столько усилий и времени ухлопали, и все – насмарку?!
– Извини меня, Рик, – сказал тихо Мит, но голос его прозвучал для Рика подобно грому, – но, по-моему, ты сошел с ума!.. Ну хорошо, ты не приемлешь того, чтобы в борьбе против тех, кто на нас напал и кто рвется к господству над людьми, мы использовали Воздействие… Хотя, по-моему, ты перебарщиваешь: ведь в любой, даже самой справедливой, войне полководцы имеют право посылать на смерть народные массы, потому что, когда на карту поставлено существование огромного целого, то нет другого выхода, кроме как пожертвовать частью этого целого… Ну да ладно. Если ты настаиваешь, мы можем обойтись без «игрушек». Мы сами возьмем в руки оружие и пойдем сражаться. Хотя численный перевес – на стороне врага, но мы не побоимся умереть за правое дело. Но то, что предлагаешь ты, мне кажется, даже не подлежит обсуждению в силу своей ошибочности. И больше всего обидно, что это предложение исходит именно от тебя, который, в общем-то, и призвал нас в ряды корректоров…
– «Я тебя породил – я тебя и убью», – громко процитировал Лаул. – Именно так это и называется, Рик. Своим предложением ты убиваешь нас всех, разве ты не понимаешь этого?
– Да он струсил! – с презрением заявила молчавшая до того Няня. – Он же в штаны наложил при первом запахе паленого!.. В общем так, хватит разводить здесь турусы на колесах! Лично я отныне больше не признаю Любарского не только своим командиром, но и членом нашего штаба!..
– Ну, зачем ты так? – возразил ей Басс. – Не надо рубить с плеча, надо разобраться. Может, мы все просто не так поняли нашего уважаемого Рика? Может, он что-то другое имел в виду?
Рик сидел, тупо разглядывая царапины на поверхности стола. Мыслей у него больше не было никаких, только в голове судорожно звенело: «Вот и все. Вот и все, значит»…
– Нет, – сказал наконец он, не слыша своего голоса, – вы меня правильно поняли, друзья. В конце концов, ничего особенного не произошло. Просто все мы – очень разные, и у каждого из нас – свои убеждения. Мне очень жаль, что мои убеждения на этот раз не совпали с вашими. Лично я не боюсь ничего на свете, кроме одного: если то, о чем я вам сейчас говорил, окажется для вас пустым звуком…
Ему еще очень многое хотелось сказать им напоследок, но нужные слова почему-то потерялись, а те, что лезли сами на язык, казались пустыми и пошлыми. И тогда он просто встал и, ни на кого не глядя, направился к выходу.
Его провожало гробовое молчание, но до самой последней секунды Рик все же упрямо надеялся, что вот сейчас хоть кто-нибудь из тех, кого он привык считать своими друзьями и сторонниками, окликнет его и скажет, что готов присоединиться к нему… может быть, это будет Мит, старый верный Мит… или хотя бы Басс, вечно во всем сомневающийся Басс…
Но никто его так и не окликнул.
Глава 7
Большие изотопные часы перед входом в театр показывали половину шестого. «Я, наверное, притащился самым первым», подумал Рик.
– Вход в зал на втором этаже, с левой стороны, – предупредил его швейцар, которому Рик предъявил пригласительный билет.
Рик прошел в фойе, где немедленно был атакован женщиной, прижимавшей к груди пачку тоненьких брошюр. Женщина была хорошо одета, но лицо ее портили слишком большие зубы.
– Благодарю вас за то, что вы откликнулись на наше приглашение, – сказала она, улыбаясь, как лошадь в мультфильмах. – Позвольте предложить вам один экземпляр бесплатного приложения к сегодняшней газете.
Рик взял брошюрку и, не утруждая себя ее просмотром, спустился в вестибюль, который жужжанием голосов и мельтешением людей напоминал улей, увеличенный во много раз.
Со всех сторон на Рика одновременно хлынули обрывки разговоров.
–… вы сами-то читали?
– Читал.
– И что вы скажете по этому поводу?
– Ерунда! Чистой воды беллетристика!.. Подумайте сами – у него же там нет никаких имен…
– … вот сволочи! И ведь кто бы мог подумать, а? Смотришь – на вид люди приличные, тихие, щелкают пальчиками своих перчаток, никому не мешают… А они, оказывается, вот чем занимаются!..
– … интересно, куда смотрели и смотрят наши власти? На месте мэра я бы завтра же ввел чрезвычайное положение!..
– … совершенно новая модель, господа. Конечно, на ней уже немного поездили – на спидометре двадцать пять тысяч миль, и турбопривод барахлит, но в остальном, доложу я вам – просто сказка! Кстати, господа, не может ли мне кто-нибудь сказать, как у «манлихеров» регулируется сход-развал?..
–… и вот представьте себе, каждый вечер они выбирают себе жертву и начинают нещадно эксплуатировать ее!.. Если, например, это женщина – то известно, как, а если мужчина – то драки, стрельба или бешеные гонки по городу на угнанной машине… А мы еще удивляемся: откуда, мол, у нас берутся преступники?!..
– … иногда утром придешь в себя и думаешь: что же это я мог вчера натворить? Ни черта не помнишь, только туман какой-то и мерзкие рожи на тебя пялятся… А потом тебе как начнут сообщать – и самому не верится, что это все ты натвори!.. Зато теперь ясно, в чем дело – просто-напросто какой-то придурок сделал тебя игрушкой!..
– … Как бороться с этим, вы говорите? Да какая тут может быть борьба? Тут, хе-хе, как в той пословице: если изнасилование неизбежно, то надо расслабиться, чтобы получить максимум удовольствия, хе-хе-хе!..
–… любого, кто мне попался бы, на фонарном столбе подвешивал бы за… пардон, гениталии!.. Или руки этим мерзавцам отрубал бы, чтобы нечем было на кнопки компьютера нажимать!..
–… а, может быть, просто собрать все Шлемы, все компьютеры в одну большую кучу на городской площади, взять всем народом ломики и превратить их в крошево, а?.. А то все: машины, дескать, – наши умные и незаменимые помощники!.. А на самом деле от них все зло и идет. Ведь предупреждал же в свое время еще старик Винер: не надо, мол, доверять машинам, если хочешь остаться человеком… Или что-то в этом роде…
– … а лично я – никак не полагаю. Я одно могу сказать: о других я ничего не знаю. Я и о себе-то знаю мало, а вы меня спрашиваете про других!.
–… Вот я, например, сегодня не мог читать Кафку даже в приемной у дантиста! В чем, думаю, дело? А потом открываю газету – ?-мо?!..
Рик проследовал дальше.
В окружении девушек с огромными бюстами и в мини-юбках, среди которых весьма странно смотрелся тандем старых дев Гладышевской и Меняйло, витийствовал Марьян Геталов. Одной рукой он держал на уровне своей груди стакан с коктейлем, а второй рукой делал плавные жесты в воздухе.
– Писать надо хорошо! – говорил он. – И читать надо тоже хорошо! Особенно хорошо надо читать газеты! Там всегда все написано между строчек! Все же остальное…
Он сделал решительный жест рукой, словно выбрасывая все остальное в невидимую мусорную корзину.
Девицы послушно кивали головами в подтверждение слов своего кумира. Рику даже показалось, что у одна из них держит в руке диктофон.
– Вообще, – продолжал Марьян, – автор статьи – настоящий журналист. Журналист всегда должен быть настоящим. И человек тоже должен быть настоящим.
Тут он заметил рядом с собой Рика.
– Вы, насколько мне помнится, его друг, не так ли? – осведомился он.
– Чей?
– Ну, этого… Как его? – Одна из девиц с готовностью подсказала полушепотом: «Гор Баглай». – Вот именно, милочка… Как его друг вы со мной согласны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78