– По-моему, вы не совсем понимаете, что случилось с этим вашим Талбановым. То психическое потрясение, о котором я вам постоянно твержу, перевернуло его память так, будто… Как бы вам это пояснить? Ага!.. Представьте себе мозаику, выложенную из множества мелких кусочков, которые в целом образуют большую картину… Ну, скажем, «Последний день Помпеи»… И вот кто-нибудь перемешивает эти кусочки, складывает их в мешок и потом дает их сложить обезьяне. Что получится из этого? И будет ли толк, если обезьяну предварительно загипнотизировать?
– Смотря каким способом, – мрачно сказал Рик. «Например, шарахнуть ее гипномом первой степени, – подумал он. – Как это сделали те сволочи с Лентом!». – Ладно, доктор, я же не имею к вам лично никаких претензий… Мне просто очень нужно, чтобы он вспомнил одну важную для меня вещь.
Керцман развел руками.
– У вас есть два пути, – сообщил он. – Либо ждать, пока пациент не придет в норму естественным путем – учтите, что это может занять несколько лет… или он вообще никогда не станет нормальным человеком… Либо работать с ним, пытаясь самому из кусочков сложить ту картину, которой он обладал до шока…
Он открыл дверь палаты под номером девятнадцать, и жестом пригласил Рика войти.
Лент сидел с ногами на узкой койке, обхватив колени руками и мрачно смотрел на стену, похожую на огромный матрац, поставленный на ребро. Окон в палате не было, и свет падал в комнату из многочисленных отверстий в потолке, закрытых прочной металлической сеткой. На Талбанове был застиранный больничный халат. На тумбочке, привинченной, как и койка, к полу, лежала стопка книг. Судя по обложкам, тематика их была самой разнообразной: от теории программирования до детективов.
– Мы пытаемся задействовать те участки его памяти, которые находятся в пассиве, – сказал доктор Керцман, перехватив взгляд Рика на книги. – Ладно, не буду вам мешать. Когда закончите, нажмите кнопку вызова…
Когда психиатр вышел, Рик сел на край кровати и попытался перехватить взгляд Лента, но тот смотрел по-прежнему мимо него ничего не выражающими глазами, и Рику стало не по себе.
– Здравствуй, Лент, – сказал он, преодолевая невольный озноб, – ты узна?шь меня? Это я, твой друг Рик… Я пришел тебя проведать. – Лент упорно молчал. – Поговорим?
Губы Талбанова шевельнулись, и он, не отрывая взгляда от стены, четко и отрывисто произнес:
– Когда трамваи делают круг, они скрипят о рельсы.
Бесполезно было добиваться от него соблюдения нормального речевого этикета – это Рик выяснил еще в ходе самых первых посещений. Оставалось лишь надеяться, что однажды в исковерканном пси-излучением мозгу Лента нейроны хотя бы на миг войдут в правильное сцепление друг с другом, чтобы обеспечить ответ на один-единственный вопрос: какой способ ликвидации Сети геймеров ему удалось придумать?..
– Верно, Лент, – похвалил, стараясь быть невозмутимым, Рик своего собеседника. – Это ты верно подметил насчет трамваев. А что ты скажешь еще о рельсах, а? Рельсы образуют в городе сеть линий, Лент. Что ты можешь сказать по поводу Сети?
– Мне нравится девушка, у которой много красивых ресниц, – равнодушно сообщил Талбанов.
– Правильно, Лент. У вас в лаборатории было много красивых девушек, – терпеливо сказал Рик. – Вспомни получше. Как их звали? Кристина, Мила… Потом эта, как ее?.. Аглаида. И все они работали в лаборатории – в твоей лаборатории, Лент.
– Прогудел сигнал к отправлению поезда. Пожилой человек умер в возрасте трехлетнего сына.
Начинался какой-то театр абсурда, и тогда Рик попробовал зайти с другой стороны.
– Лент, – сказал в отчаянии он. – Ты помнишь, как мы с тобой встретились? Ты помнишь своего отца, Лент? Ты помнишь, кто такие геймеры?
В глазах Лента промелькнуло что-то осмысленное и тут же исчезло.
– Вы всегда вынуждаете меня говорить с вами нечеловеческим языком, – с огромным удивлением сказал он.
Рик почувствовал, что между его словами и этой нелепой фразой, которую произнес только что Лент, есть какая-то связь. Он напряг свою память и вспомнил. Заявление насчет нечеловеческого языка было в свое время одной из излюбленных шуточек Мухопада, когда он бывал во хмелю. Значит, что-то начало получаться, и какой-то сдвиг в расстроенном сознании Лента все-таки произошел. Еще не веря в удачу, Рик сказал:
– Молодец, Лент! Именно так и говорил, бывало, твой папахен. А теперь прошу тебя, постарайся напрячься и вспомни: Сеть, которую надо уничтожить. Как? Как ее можно уничтожить, Лент? Что тебе удалось придумать? Ну, пожалуйста, Лент, дружище!..
– Сеть, – кратко сказал Талбанов, и Рик впервые почувствовал на себе его взгляд. – Сеть – это существо. Когда темно, то холодно. В темноте холоднее, чем на свету. Поэтому надо спать с зажженной лампой. Кубик Рубика для дураков – весь зеленый. Дураки в темноте умирают. Мертвым не бывает холодно.
Пораженный внезапным всплеском таких философских речений и логических умозаключений, Рик взял Лента за сухую, горячую руку.
– Дружище, – прошептал с волнением он. – Ну, давай, давай!.. Сеть – это существо. А дальше? Что там было дальше, Лент?
– Дитя, пуская слюни, сосало карамель, – сказал Лент. – Когда меня ударили по голове, я потерял всю свою сознательность.
Рик, превозмогая себя, улыбнулся, хотя ему очень хотелось закричать и, взяв Лента за грудки, хорошенько встряхнуть его. Но он взял себя в руки.
– Сеть, Лент, сеть, – сказал он так, словно натаскивал собаку на след. – Бывает сеть, которой ловят рыбу, но мы-то с тобой говорим о компьютерной сети, Лент, не так ли? О той сети, которой пользуются геймеры. Ты помнишь геймеров, Лент? Это люди, которые используют большие Шлемы. Их надо обезвредить, Лент…
– Молоко матери полезно для ребенка, потому что не содержит вирусов, – сказал Лент. – Он целую неделю болел сифилисом. – Он помолчал, словно раздумывая, а потом добавил: – Вы должны служить задающим генератором.
– Генератором чего? – тупо переспросил Рик. У него уже начинал ум заходить за разум. «Еще немного, и самого тебя сюда запрут», подумал он.
– Человек мужского пола, – невразумительно объяснил Лент, если он вообще стремился что-то объяснить Рику.
Рик встал, чувствуя мурашки в затекших ногах, и стал расхаживать по тесной комнатушке. Сегодня в речи Лента, напоминавшей юмористическую газетную рубрику «Нарочно не придумаешь», проскользнуло что-то новое, но что именно, Рик никак не мог уловить.
«Сеть – живое существо», повторил мысленно он. Интересно, чту бы это могло значить? И есть ли вообще в нелепейших высказываниях Талбанова какой-нибудь смысл?
Он взглянул на часы. Обеденный перерыв у него давно уже закончился.
Ладно, на сегодня достаточно, решил Рик.
– До свидания, дружище Лент, – сказал он монотонно раскачивавшейся из стороны в сторону фигуре на койке и нажал кнопку вызова доктора Керцмана.
В лаборатории происходил очередной прием мэра города и свиты чиновников. Принимал начальство заместитель Лента Талбанова по кадрам Мин Чевтаев. Внешность у него была такой незапоминающейся, что вначале в лаборатории его частенько принимали за кого-то другого. Никто не знал, откуда он взялся в научном коллективе – поговаривали, что его устроил сюда свекор, возглавлявший городской Департамент здравоохранения.
Аксентий Невенгловский вальяжно шествовал по тесным коридорам, слушая вполуха путаные и сбивчивые объяснения Чевтаева. Чиновники валили следом плотной толпой, изображая на лицах озабоченность и строгость.
Рик попался на глаза мэру в тот момент, когда пытался протиснуться мимо него на лестнице.
– А это кто? – громко и довольно грубо осведомился Невенгловский у кадровика, который тут же побледнел.
– Это один из наших лаборантов, господин мэр, – сообщил, наконец, Чевтаев. – Его фамилия, кажется, Любарский…
– А какого черта он слоняется по лестнице в разгар рабочего дня? Ему что, нечего делать? – спросил мэр, обращаясь не к Рику, а почему-то к Чевтаеву. – Тогда гоните его в шею! Нам не нужны те, кто плетется на задворках нашего корабля! – зычно провозгласил он, как на митинге. – Нам нужны дисциплинированные и работоспособные специалисты!
Чевтаев что-то зашептал ему на ухо, и Рик расслышал только: «Хороший человек… Многое делает… Талбанов…».
– Ладно, – великодушно сказал Невенгловский, не дослушав кадровика. – Пусть живет, но вы, Мин Сергеевич, зарубите себе на носу: хороший человек – не обязательно хороший специалист в своей области. Вот у меня, например, характер – просто отвратительный, ха-ха-ха!..
Пользуясь снисходительностью высокого начальства, Рик устремился на второй этаж. Оказавшись в своей «каморке», он уселся на подоконник и закурил.
Ветер гнал по улице опавшие листья, над городом плыли то ли тучи, то ли новые порции удушливого мусорного дыма. С ревом сирены промчалась бронемашина, битком набитая вооруженными антигеймерами. У ворот охранник от скуки пинал пустую пивную банку.
… Как там выразился Лент? «Сеть – живое существо»? А что, очень даже аллегорично сказано. Если вдуматься, то Сеть действительно может быть сравнена с огромным уродливым чудовищем, протянувшем свои мерзкие лапы к людям, чтобы досыта наиграться ими, а затем оторвать им головы и, ввиду дальнейшей непригодности, выбросить на помойку… Уничтожить это чудовище можно, только убив его. Убив?!.. Так-так, подожди-ка…
Рик слез с подоконника, бухнулся за обшарпанный стол и взял листок бумаги.
Что там еще говорил Лент?
Он старательно припомнил все сегодняшние высказывания Талбанова и выписал их столбиком на бумаге. Потом, наморщив лоб, уставился на этот перечень.
… А что, если предположить, что и другие фразы можно истолковать в переносном смысле? Ведь должен же быть какой-то ключ, объединяющий Сеть, материнское молоко и какой-то там генератор… задающий, кажется… Может быть, все эти вещи обозначают те этапы размышлений, которые в тот проклятый вечер проходил Лент, ломая голову над выдвинутой Риком задачей?
… Не торопись, Рик. Подумай хорошенько. Итак, если полагать Сеть неким живым организмом, и если мы хотим ее ликвидировать, то надо убить это существо. Логично? Логично… Далее. Как и чем можно убить любое живое существо, в том числе и человека? «Молоко матери полезно для ребенка, потому что не содержит вирусов». Вот она, подсказка! Вирус!.. Организм можно подтолкнуть к гибели, заразив его вирусом смертельной болезни! Применительно к такому объекту, как компьютерная Сеть, это будет особый вирус – компьютерный!.. «Вы должны служить задающим генератором»… Туманно, но в принципе понятно: именно ты, Рик, должен запустить в Сеть вирус, выводящий ее из строя.
Теперь все встало на свои места, но окончательного удовлетворения Рик не ощутил. Что-то оставалось по-прежнему недосказанным, но что? Вскоре он понял: дело в этом самом вирусе. Если верить учебникам по программированию, в мире существует уже свыше миллиона различных комп-вирусов, но вся проблема заключается в том, что каждый из них давным-давно изучен, классифицирован и поддается лечению. И что толку, если он, Рик, запустит в Сеть один из этих вирусов? Во-первых, этот вирус не проскочит через специальные фильтры доступа, где его, распознав, уничтожит специальная программа защиты, а во-вторых, даже если вирус и проникнет в Сеть, то операторы Контроля тут же избавятся от него… Нет, вирус, который имел в виду Лент, должен был быть принципиально новым и очень эффективным. Значит, то гениальное открытие, которое сделал Лент, должно было заключаться в разработке нового вида компьютерного вируса… Только где он мог храниться? Где, как не в кабинете Лента?.. Но разве стал бы Талбанов хранить столь опасную и секретную вещь в своем компьютере или в сейфе, если он знал, что геймеры могут проникнуть в лабораторию, и что, в случае чего, они не остановятся перед тщательным обыском помещений?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Смотря каким способом, – мрачно сказал Рик. «Например, шарахнуть ее гипномом первой степени, – подумал он. – Как это сделали те сволочи с Лентом!». – Ладно, доктор, я же не имею к вам лично никаких претензий… Мне просто очень нужно, чтобы он вспомнил одну важную для меня вещь.
Керцман развел руками.
– У вас есть два пути, – сообщил он. – Либо ждать, пока пациент не придет в норму естественным путем – учтите, что это может занять несколько лет… или он вообще никогда не станет нормальным человеком… Либо работать с ним, пытаясь самому из кусочков сложить ту картину, которой он обладал до шока…
Он открыл дверь палаты под номером девятнадцать, и жестом пригласил Рика войти.
Лент сидел с ногами на узкой койке, обхватив колени руками и мрачно смотрел на стену, похожую на огромный матрац, поставленный на ребро. Окон в палате не было, и свет падал в комнату из многочисленных отверстий в потолке, закрытых прочной металлической сеткой. На Талбанове был застиранный больничный халат. На тумбочке, привинченной, как и койка, к полу, лежала стопка книг. Судя по обложкам, тематика их была самой разнообразной: от теории программирования до детективов.
– Мы пытаемся задействовать те участки его памяти, которые находятся в пассиве, – сказал доктор Керцман, перехватив взгляд Рика на книги. – Ладно, не буду вам мешать. Когда закончите, нажмите кнопку вызова…
Когда психиатр вышел, Рик сел на край кровати и попытался перехватить взгляд Лента, но тот смотрел по-прежнему мимо него ничего не выражающими глазами, и Рику стало не по себе.
– Здравствуй, Лент, – сказал он, преодолевая невольный озноб, – ты узна?шь меня? Это я, твой друг Рик… Я пришел тебя проведать. – Лент упорно молчал. – Поговорим?
Губы Талбанова шевельнулись, и он, не отрывая взгляда от стены, четко и отрывисто произнес:
– Когда трамваи делают круг, они скрипят о рельсы.
Бесполезно было добиваться от него соблюдения нормального речевого этикета – это Рик выяснил еще в ходе самых первых посещений. Оставалось лишь надеяться, что однажды в исковерканном пси-излучением мозгу Лента нейроны хотя бы на миг войдут в правильное сцепление друг с другом, чтобы обеспечить ответ на один-единственный вопрос: какой способ ликвидации Сети геймеров ему удалось придумать?..
– Верно, Лент, – похвалил, стараясь быть невозмутимым, Рик своего собеседника. – Это ты верно подметил насчет трамваев. А что ты скажешь еще о рельсах, а? Рельсы образуют в городе сеть линий, Лент. Что ты можешь сказать по поводу Сети?
– Мне нравится девушка, у которой много красивых ресниц, – равнодушно сообщил Талбанов.
– Правильно, Лент. У вас в лаборатории было много красивых девушек, – терпеливо сказал Рик. – Вспомни получше. Как их звали? Кристина, Мила… Потом эта, как ее?.. Аглаида. И все они работали в лаборатории – в твоей лаборатории, Лент.
– Прогудел сигнал к отправлению поезда. Пожилой человек умер в возрасте трехлетнего сына.
Начинался какой-то театр абсурда, и тогда Рик попробовал зайти с другой стороны.
– Лент, – сказал в отчаянии он. – Ты помнишь, как мы с тобой встретились? Ты помнишь своего отца, Лент? Ты помнишь, кто такие геймеры?
В глазах Лента промелькнуло что-то осмысленное и тут же исчезло.
– Вы всегда вынуждаете меня говорить с вами нечеловеческим языком, – с огромным удивлением сказал он.
Рик почувствовал, что между его словами и этой нелепой фразой, которую произнес только что Лент, есть какая-то связь. Он напряг свою память и вспомнил. Заявление насчет нечеловеческого языка было в свое время одной из излюбленных шуточек Мухопада, когда он бывал во хмелю. Значит, что-то начало получаться, и какой-то сдвиг в расстроенном сознании Лента все-таки произошел. Еще не веря в удачу, Рик сказал:
– Молодец, Лент! Именно так и говорил, бывало, твой папахен. А теперь прошу тебя, постарайся напрячься и вспомни: Сеть, которую надо уничтожить. Как? Как ее можно уничтожить, Лент? Что тебе удалось придумать? Ну, пожалуйста, Лент, дружище!..
– Сеть, – кратко сказал Талбанов, и Рик впервые почувствовал на себе его взгляд. – Сеть – это существо. Когда темно, то холодно. В темноте холоднее, чем на свету. Поэтому надо спать с зажженной лампой. Кубик Рубика для дураков – весь зеленый. Дураки в темноте умирают. Мертвым не бывает холодно.
Пораженный внезапным всплеском таких философских речений и логических умозаключений, Рик взял Лента за сухую, горячую руку.
– Дружище, – прошептал с волнением он. – Ну, давай, давай!.. Сеть – это существо. А дальше? Что там было дальше, Лент?
– Дитя, пуская слюни, сосало карамель, – сказал Лент. – Когда меня ударили по голове, я потерял всю свою сознательность.
Рик, превозмогая себя, улыбнулся, хотя ему очень хотелось закричать и, взяв Лента за грудки, хорошенько встряхнуть его. Но он взял себя в руки.
– Сеть, Лент, сеть, – сказал он так, словно натаскивал собаку на след. – Бывает сеть, которой ловят рыбу, но мы-то с тобой говорим о компьютерной сети, Лент, не так ли? О той сети, которой пользуются геймеры. Ты помнишь геймеров, Лент? Это люди, которые используют большие Шлемы. Их надо обезвредить, Лент…
– Молоко матери полезно для ребенка, потому что не содержит вирусов, – сказал Лент. – Он целую неделю болел сифилисом. – Он помолчал, словно раздумывая, а потом добавил: – Вы должны служить задающим генератором.
– Генератором чего? – тупо переспросил Рик. У него уже начинал ум заходить за разум. «Еще немного, и самого тебя сюда запрут», подумал он.
– Человек мужского пола, – невразумительно объяснил Лент, если он вообще стремился что-то объяснить Рику.
Рик встал, чувствуя мурашки в затекших ногах, и стал расхаживать по тесной комнатушке. Сегодня в речи Лента, напоминавшей юмористическую газетную рубрику «Нарочно не придумаешь», проскользнуло что-то новое, но что именно, Рик никак не мог уловить.
«Сеть – живое существо», повторил мысленно он. Интересно, чту бы это могло значить? И есть ли вообще в нелепейших высказываниях Талбанова какой-нибудь смысл?
Он взглянул на часы. Обеденный перерыв у него давно уже закончился.
Ладно, на сегодня достаточно, решил Рик.
– До свидания, дружище Лент, – сказал он монотонно раскачивавшейся из стороны в сторону фигуре на койке и нажал кнопку вызова доктора Керцмана.
В лаборатории происходил очередной прием мэра города и свиты чиновников. Принимал начальство заместитель Лента Талбанова по кадрам Мин Чевтаев. Внешность у него была такой незапоминающейся, что вначале в лаборатории его частенько принимали за кого-то другого. Никто не знал, откуда он взялся в научном коллективе – поговаривали, что его устроил сюда свекор, возглавлявший городской Департамент здравоохранения.
Аксентий Невенгловский вальяжно шествовал по тесным коридорам, слушая вполуха путаные и сбивчивые объяснения Чевтаева. Чиновники валили следом плотной толпой, изображая на лицах озабоченность и строгость.
Рик попался на глаза мэру в тот момент, когда пытался протиснуться мимо него на лестнице.
– А это кто? – громко и довольно грубо осведомился Невенгловский у кадровика, который тут же побледнел.
– Это один из наших лаборантов, господин мэр, – сообщил, наконец, Чевтаев. – Его фамилия, кажется, Любарский…
– А какого черта он слоняется по лестнице в разгар рабочего дня? Ему что, нечего делать? – спросил мэр, обращаясь не к Рику, а почему-то к Чевтаеву. – Тогда гоните его в шею! Нам не нужны те, кто плетется на задворках нашего корабля! – зычно провозгласил он, как на митинге. – Нам нужны дисциплинированные и работоспособные специалисты!
Чевтаев что-то зашептал ему на ухо, и Рик расслышал только: «Хороший человек… Многое делает… Талбанов…».
– Ладно, – великодушно сказал Невенгловский, не дослушав кадровика. – Пусть живет, но вы, Мин Сергеевич, зарубите себе на носу: хороший человек – не обязательно хороший специалист в своей области. Вот у меня, например, характер – просто отвратительный, ха-ха-ха!..
Пользуясь снисходительностью высокого начальства, Рик устремился на второй этаж. Оказавшись в своей «каморке», он уселся на подоконник и закурил.
Ветер гнал по улице опавшие листья, над городом плыли то ли тучи, то ли новые порции удушливого мусорного дыма. С ревом сирены промчалась бронемашина, битком набитая вооруженными антигеймерами. У ворот охранник от скуки пинал пустую пивную банку.
… Как там выразился Лент? «Сеть – живое существо»? А что, очень даже аллегорично сказано. Если вдуматься, то Сеть действительно может быть сравнена с огромным уродливым чудовищем, протянувшем свои мерзкие лапы к людям, чтобы досыта наиграться ими, а затем оторвать им головы и, ввиду дальнейшей непригодности, выбросить на помойку… Уничтожить это чудовище можно, только убив его. Убив?!.. Так-так, подожди-ка…
Рик слез с подоконника, бухнулся за обшарпанный стол и взял листок бумаги.
Что там еще говорил Лент?
Он старательно припомнил все сегодняшние высказывания Талбанова и выписал их столбиком на бумаге. Потом, наморщив лоб, уставился на этот перечень.
… А что, если предположить, что и другие фразы можно истолковать в переносном смысле? Ведь должен же быть какой-то ключ, объединяющий Сеть, материнское молоко и какой-то там генератор… задающий, кажется… Может быть, все эти вещи обозначают те этапы размышлений, которые в тот проклятый вечер проходил Лент, ломая голову над выдвинутой Риком задачей?
… Не торопись, Рик. Подумай хорошенько. Итак, если полагать Сеть неким живым организмом, и если мы хотим ее ликвидировать, то надо убить это существо. Логично? Логично… Далее. Как и чем можно убить любое живое существо, в том числе и человека? «Молоко матери полезно для ребенка, потому что не содержит вирусов». Вот она, подсказка! Вирус!.. Организм можно подтолкнуть к гибели, заразив его вирусом смертельной болезни! Применительно к такому объекту, как компьютерная Сеть, это будет особый вирус – компьютерный!.. «Вы должны служить задающим генератором»… Туманно, но в принципе понятно: именно ты, Рик, должен запустить в Сеть вирус, выводящий ее из строя.
Теперь все встало на свои места, но окончательного удовлетворения Рик не ощутил. Что-то оставалось по-прежнему недосказанным, но что? Вскоре он понял: дело в этом самом вирусе. Если верить учебникам по программированию, в мире существует уже свыше миллиона различных комп-вирусов, но вся проблема заключается в том, что каждый из них давным-давно изучен, классифицирован и поддается лечению. И что толку, если он, Рик, запустит в Сеть один из этих вирусов? Во-первых, этот вирус не проскочит через специальные фильтры доступа, где его, распознав, уничтожит специальная программа защиты, а во-вторых, даже если вирус и проникнет в Сеть, то операторы Контроля тут же избавятся от него… Нет, вирус, который имел в виду Лент, должен был быть принципиально новым и очень эффективным. Значит, то гениальное открытие, которое сделал Лент, должно было заключаться в разработке нового вида компьютерного вируса… Только где он мог храниться? Где, как не в кабинете Лента?.. Но разве стал бы Талбанов хранить столь опасную и секретную вещь в своем компьютере или в сейфе, если он знал, что геймеры могут проникнуть в лабораторию, и что, в случае чего, они не остановятся перед тщательным обыском помещений?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78