Репортер фыркнул:
— Все это ерунда. Не вижу настоящего следа. Совершить преступление мог любой, и у многих для этого была причина. На месте инспектора я бы глубже покопался в делах на Уолл-стрит. Старуха Абби разорила немало будущих Рокфеллеров. Возможно, кто-то в больнице сегодня утром решил отомстить ей.
— Отец не новичок в этой игре, Пит. Он уже идет в этом направлении... Вам, может быть, интересно будет узнать, что я уже кое-кого исключил из списка подозреваемых.
— Вы? — Харпер остановился. — Эллери, дайте мне шанс назвать убийцу. Это дело рук Фуллер?
Эллери покачал головой.
— Тут что-то странное. Две старые мегеры следовали совету Наполеона: «Не выноси сор из избы». Убийство нелогично, Пит.
— Ты думаешь, что за этим скрывается какая-то тайна?
— Я в этом уверен. Совершенно ясно, что Фуллер посвящена в тайну. Но в каком-то роде эта тайна постыдная... Это меня беспокоит.
Четверо мужчин сели в полицейскую машину. На тротуаре остались трое сыщиков. Они не торопясь пошли через калитку и по каменной дорожке двинулись к особняку Дурн.
В это время Филипп Моргаус вышел из парадных дверей, внимательно осматриваясь. Увидев трех сыщиков, юрист остолбенел. Минуту подумав, он быстро застегнул пальто на все пуговицы и побежал вниз по ступенькам. Проходя мимо сыщиков, Моргаус пробормотал извинения и скрылся за воротами.
Дойдя до тротуара, Моргаус минуту поколебался, затем повернул налево и зашагал в сторону центра. Он ни разу не обернулся. Три сыщика расстались у портика. Один из них вернулся и, подняв воротник, пошел за Моргаусом. Второй исчез в кустах неподалеку от главного здания. Третий поднялся по ступенькам и громко постучал в парадную дверь.
Харпер сошел на Вест-сайд, стремясь побыстрее добраться до телефона.Полицейская машина стремительно помчалась дальше сквозь густой послеобеденный поток автомашин. Не обращая внимания на толчки, инспектор Квин раздумывал о делах, которые ему предстояло продолжить по возвращении в большое каменное здание на Центр-стрит. Во-первых, организовать поиски тайного посетителя Жаннэ — Свенсона. Во-вторых, исследовать одежду «самозванца», с тем чтобы попытаться найти ее настоящего хозяина. В-третьих, установить магазин, который продал проволоку, использованную
при убийстве.
— Почти все это безнадежно.
Машина на минуту остановилась у здания с вывеской «Гриландская мемориальная больница» и умчалась к центру.Вторично в этот день Эллери Квин дежурил в вестибюле, разговаривая с полицейским. Против главного лифта Эллери увидел
доктора Минчена.Эллери и Минчен повернули в Восточный коридор. Они миновали телефонную будку, в которой была обнаружена одежда убийцы.Через несколько шагов они поравнялись с дверью лифта, располагавшегося с левой стороны. Дверь в лифт была заперта. Эллери остановился.
— Это наружная дверь лифта, ведущая в предоперационную. Я правильно ориентируюсь, Джон?
— Да, тут сквозные двери, — пояснил Минчен. — В лифт можно попасть из коридора и из предоперационной. Сквозные двери лифта используют, когда везут на операцию пациента со стороны главного входа. Это сокращает путь. В противном случае больных пришлось бы возить кругом через Южный коридор.
— Хорошо продумано, — сказал Эллери, — впрочем, как и все здесь. Вижу, что наш сержант уже запломбировал дверь.
Несколько позже, в кабинете Минчена, Эллери вдруг спросил:
— Расскажите мне немного про отношения Жаннэ с остальными сотрудниками. Желательно знать, как относятся к нему люди.
—Жаннэ? С ним, конечно, нелегко ладить. Но его уважают за профессиональное мастерство, ну и как руководителя. Он ведь главный хирург.
— Можно сказать, что у него нет врагов в больнице?
— Врагов? Вряд ли. Если только кто-нибудь питает к нему скрытую личную вражду. Но об этом мне неизвестно. Впрочем, я припоминаю, что в больнице есть один человек, который был на ножах со Стариком.
— Правда? Кто он?
— Доктор Пеннини. Заведующий, или, вернее, бывшая заведующая акушерским отделением.
— Почему бывшая? Она уже ушла или подала в отставку?
— О нет. Просто недавно происходили административные перемещения, и доктор Пеннини была переведена на должность заместителя. А вместо нее акушерское отделение возглавил доктор Жаннэ.
— Но почему? Минчен развел руками.
— Во всяком случае, не по вине Пеннини. Просто это было еще одним проявлением расположения умершей к Жаннэ.
По лицу Эллери пробежала тень.
— Понятно... На ножах, говорите? На почве мелкой профессиональной ревности? Ну что ж...
— Не мелкой, Эллери. Ты не знаешь доктора Пеннини, иначе ты бы не сказал этого. Огонь, мстительная... Но она, безусловно, далека
— Я бы хотел увидеть доктора Пеннини, Джон.
— Пожалуйста. Минчен позвонил.
— Доктор Пеннини? Будьте добры, зайдите ко мне на минуточку. Нет, нет, ничего особенного. Я вас познакомлю... Да, несколько вопросов... Да, пожалуйста.
Эллери тщательно рассматривал свои ногти, пока не раздался стук в дверь. В комнату вошла коренастая женщина в белом халате. Мужчины встали.
— Доктор Пеннини, позвольте мне представить вам мистера Эллери Квина. Он помогает нам расследовать убийство миссис Дурн. Надеюсь, вы об этом слышали?
— Безусловно.
Голос ее был сочным, гортанным, почти мужским. Подвинув решительно стул, она села.
Это была женщина колоритная. Кожа у нее была оливкового цвета, верхнюю губу покрывал пушок темных волос. Блестящие темные волосы с проседью были расчесаны на пробор. Возраст ее было трудно определить: можно было дать тридцать пять и пятьдесят.
— Я полагаю, доктор, -— начал Эллери, — вы уже много лет работаете в этой больнице?
— Совершенно верно. Дайте мне закурить.
Казалось, что эта беседа доставляет ей удовольствие. Эллери протянул свой золотой портсигар и дал прикурить от спички. Она глубоко затянулась, рассматривая его с нескрываемым любопытством.
— Вы знаете, — сказал Эллери, — мы стоим перед каменной стеной в расследовании убийства миссис Дурн. Все выглядит совершенно необъяснимо. Поэтому я вынужден задавать вопросы всем и обо всех... Как хорошо вы знали миссис Дурн?
— Что за вопрос? Вы подозреваете меня в убийстве миссис Дурн?
— Помилуйте, дорогой доктор...
— Послушайте меня, мистер Эллери, — она плотно поджала свои полные красные губы. — Я с миссис Дурн не была хорошо знакома. Я ничего про ее убийство не знаю. Вы зря тратите время, если думаете, что я что-то знаю. Вот так.
— На вашем месте я бы не горячился, — пробормотал Эллери. — Я поясню, почему я поинтересовался- вашим знакомством с миссис Дурн. Если бы вы ее хорошо знали, вы могли бы назвать ее возможных врагов. Вы это можете сделать?
— К сожалению, не могу.
— Доктор Пеннини, я буду с вами откровенным. Вы угрожали миссис Дурн в присутствии свидетелей?
Она с недоумением смотрела на Эллери.
— Сущая чепуха! Кто вам рассказал такую нелепицу? Я никак не могла угрожать старухе. Я с ней едва была знакома. Я никогда не говорила ничего плохого о ней или о ком-нибудь из ее близких. То есть я... — Она вдруг умолкла в замешательстве, бросив взгляд на доктора Минчена.
— То есть... что? — наклонился к ней Эллери.
— Я вспомнила, что некоторое время назад я действительно сделала резкое высказывание в адрес Жаннэ, — пояснила она возбужденно. — Но это не была угроза, и тем более она не была направлена против миссис Дурн. Я никак не могу понять...
- Отлично! — На лице Эллери сияла улыбка. — Так это был Жаннэ, а не миссис Дурн. Прекрасно, доктор Пеннини. А что вы имеете против Жаннэ?
— Лично против него ничего. Я полагаю, что это вам известно. Она снова посмотрела на доктора Минчена. Тот покраснел и отвел глаза в сторону.
— Меня понизили по распоряжению миссис Дурн. Я, естественно, была обижена. Я и теперь еще обижаюсь. Я считаю, что виновен в этом доктор Жаннэ, который плохо обо мне отзывался в присутствии старухи. Очевидно, сгоряча я высказала резкие суждения, которые слышал доктор Минчен и другие. Но какое все это имеет отношение...
— Вполне естественный вопрос, вполне естественный, — сказал дружелюбно Эллери. — Я вас понимаю. Но все же, доктор, разрешите задать вам еще несколько вопросов. Расскажите, пожалуйста, о ваших передвижениях в больнице сегодня утром.
— Сэр, — ответила она холодно, — мне скрывать нечего. Утром в восемь часов утра я приняла роды. Родились близнецы, если это вас интересует. Один умер. После кесарева сечения мать, наверное, тоже не выживет. Затем я позавтракала, после чего сделала обычный осмотр палаты матерей. Доктор Жаннэ не занимается делами акушерского отделения, — сказала она с сарказмом. — Он числится номинально, а звание заведующего акушерским отделением является для него лишь почетным. Я навестила около 35 рожениц и целую армию новорожденных младенцев. Почти все утро я была на ногах.
— Вы не задерживались где-либо на продолжительное время?
— Если бы мне нужно было алиби, я бы об этом позаботилась, — сухо ответила она.
— А вообще вы покидали здание до обеда?
— Нет.
— Вы мало чем помогли нам, доктор... Вы не можете дать какого-нибудь объяснения этому ужасному происшествию?
— Нет, не могу. Если бы я могла, я бы это уже сделала.
— Хорошо. — Эллери встал. — Благодарю вас.
Доктор Минчен тоже поднялся, чувствуя неловкость. Они молча ждали, когда дверь за Пеннини закроется. Затем Минчен снова уселся в свое вращающееся кресло.
— Женщина с характером, как ты находишь?
— О да!—Эллери закурил. —Между прочим, Джон, Эдит Даннинг сейчас в больнице? Я с ней не успел поговорить утром, когда она ушла провожать Гульду Дурн.
— Сейчас узнаю. —Минчен стал звонить. —Ее нет. Недавно она ушла по вызову.
— Да это не так важно. — Эллери глубоко вздохнул. — Женщина с характером... — Он выпустил клуб дыма. — Если задуматься, Джон, Езрипид был не так далек от истины, когда говорил: «Я ненавижу ученых женщин».
— Уточни, ради бога, — пошутил Минчен, — кого ты имеешь в виду: мисс Даннинг или доктора Пеннини?
— Это тоже не имеет значения. — Эллери вздохнул и взял пальто.
Своеобразные отношения между инспектором Квином и его сыном — скорее товарищеские, нежели родственные — никогда не были более выразительными, чем во время еды. Часы приема пищи, будь то завтрак или обед, были временем шуток, воспоминаний, оживления и добродушной болтовни. Но в январский вечер того дня, когда Абби Дурн отправилась на тот свет, традиция была нарушена. Не было ни смеха, ни шуток. Эллери сидел мрачный, углубленный в свои мысли. Инспектор, сгорбившись в своем огромном кресле, уставился в камин. Его лихорадило, хотя он и накинул на себя три халата. Чувствуя грустное настроение хозяев, прислуживавший им Джуна безмолвно убирал посуду.
Первые серьезные попытки расследования постыдно провалились. Свенсон, этот призрак, все еще оставался неуловимым. Блюстители порядка под руководством Вели не нашли ни малейших данных о его местонахождении, несмотря на проверку адресов. В управлении загрустили. Инспектор был прикован к постели неожиданным насморком. Предварительные донесения сыщиков, рыскавших по больницам и другим учреждениям, не дали никаких сведений относительно владельца хирургической одежды, найденной в телефонной будке. Поиски магазина, продавшего проволоку, оказались тоже безрезультатными. Внимательное изучение возможных финансовых соперников Абби Дурн пока не принесли плодов. Личные бумаги покойной содержались неряшливо, как детские тетради.
Чтобы еще больше осложнить дело, как нарочно, раздался звонок от окружного прокурора Самсона: его вызывал мэр. Кроме того, уже был звонок от губернатора. Чиновники города и штата шумно и настойчиво требовали от полиции активных действий. Газетчики не давали покоя сотрудникам управления и осаждали место преступления, находившееся под бдительной охраной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Все это ерунда. Не вижу настоящего следа. Совершить преступление мог любой, и у многих для этого была причина. На месте инспектора я бы глубже покопался в делах на Уолл-стрит. Старуха Абби разорила немало будущих Рокфеллеров. Возможно, кто-то в больнице сегодня утром решил отомстить ей.
— Отец не новичок в этой игре, Пит. Он уже идет в этом направлении... Вам, может быть, интересно будет узнать, что я уже кое-кого исключил из списка подозреваемых.
— Вы? — Харпер остановился. — Эллери, дайте мне шанс назвать убийцу. Это дело рук Фуллер?
Эллери покачал головой.
— Тут что-то странное. Две старые мегеры следовали совету Наполеона: «Не выноси сор из избы». Убийство нелогично, Пит.
— Ты думаешь, что за этим скрывается какая-то тайна?
— Я в этом уверен. Совершенно ясно, что Фуллер посвящена в тайну. Но в каком-то роде эта тайна постыдная... Это меня беспокоит.
Четверо мужчин сели в полицейскую машину. На тротуаре остались трое сыщиков. Они не торопясь пошли через калитку и по каменной дорожке двинулись к особняку Дурн.
В это время Филипп Моргаус вышел из парадных дверей, внимательно осматриваясь. Увидев трех сыщиков, юрист остолбенел. Минуту подумав, он быстро застегнул пальто на все пуговицы и побежал вниз по ступенькам. Проходя мимо сыщиков, Моргаус пробормотал извинения и скрылся за воротами.
Дойдя до тротуара, Моргаус минуту поколебался, затем повернул налево и зашагал в сторону центра. Он ни разу не обернулся. Три сыщика расстались у портика. Один из них вернулся и, подняв воротник, пошел за Моргаусом. Второй исчез в кустах неподалеку от главного здания. Третий поднялся по ступенькам и громко постучал в парадную дверь.
Харпер сошел на Вест-сайд, стремясь побыстрее добраться до телефона.Полицейская машина стремительно помчалась дальше сквозь густой послеобеденный поток автомашин. Не обращая внимания на толчки, инспектор Квин раздумывал о делах, которые ему предстояло продолжить по возвращении в большое каменное здание на Центр-стрит. Во-первых, организовать поиски тайного посетителя Жаннэ — Свенсона. Во-вторых, исследовать одежду «самозванца», с тем чтобы попытаться найти ее настоящего хозяина. В-третьих, установить магазин, который продал проволоку, использованную
при убийстве.
— Почти все это безнадежно.
Машина на минуту остановилась у здания с вывеской «Гриландская мемориальная больница» и умчалась к центру.Вторично в этот день Эллери Квин дежурил в вестибюле, разговаривая с полицейским. Против главного лифта Эллери увидел
доктора Минчена.Эллери и Минчен повернули в Восточный коридор. Они миновали телефонную будку, в которой была обнаружена одежда убийцы.Через несколько шагов они поравнялись с дверью лифта, располагавшегося с левой стороны. Дверь в лифт была заперта. Эллери остановился.
— Это наружная дверь лифта, ведущая в предоперационную. Я правильно ориентируюсь, Джон?
— Да, тут сквозные двери, — пояснил Минчен. — В лифт можно попасть из коридора и из предоперационной. Сквозные двери лифта используют, когда везут на операцию пациента со стороны главного входа. Это сокращает путь. В противном случае больных пришлось бы возить кругом через Южный коридор.
— Хорошо продумано, — сказал Эллери, — впрочем, как и все здесь. Вижу, что наш сержант уже запломбировал дверь.
Несколько позже, в кабинете Минчена, Эллери вдруг спросил:
— Расскажите мне немного про отношения Жаннэ с остальными сотрудниками. Желательно знать, как относятся к нему люди.
—Жаннэ? С ним, конечно, нелегко ладить. Но его уважают за профессиональное мастерство, ну и как руководителя. Он ведь главный хирург.
— Можно сказать, что у него нет врагов в больнице?
— Врагов? Вряд ли. Если только кто-нибудь питает к нему скрытую личную вражду. Но об этом мне неизвестно. Впрочем, я припоминаю, что в больнице есть один человек, который был на ножах со Стариком.
— Правда? Кто он?
— Доктор Пеннини. Заведующий, или, вернее, бывшая заведующая акушерским отделением.
— Почему бывшая? Она уже ушла или подала в отставку?
— О нет. Просто недавно происходили административные перемещения, и доктор Пеннини была переведена на должность заместителя. А вместо нее акушерское отделение возглавил доктор Жаннэ.
— Но почему? Минчен развел руками.
— Во всяком случае, не по вине Пеннини. Просто это было еще одним проявлением расположения умершей к Жаннэ.
По лицу Эллери пробежала тень.
— Понятно... На ножах, говорите? На почве мелкой профессиональной ревности? Ну что ж...
— Не мелкой, Эллери. Ты не знаешь доктора Пеннини, иначе ты бы не сказал этого. Огонь, мстительная... Но она, безусловно, далека
— Я бы хотел увидеть доктора Пеннини, Джон.
— Пожалуйста. Минчен позвонил.
— Доктор Пеннини? Будьте добры, зайдите ко мне на минуточку. Нет, нет, ничего особенного. Я вас познакомлю... Да, несколько вопросов... Да, пожалуйста.
Эллери тщательно рассматривал свои ногти, пока не раздался стук в дверь. В комнату вошла коренастая женщина в белом халате. Мужчины встали.
— Доктор Пеннини, позвольте мне представить вам мистера Эллери Квина. Он помогает нам расследовать убийство миссис Дурн. Надеюсь, вы об этом слышали?
— Безусловно.
Голос ее был сочным, гортанным, почти мужским. Подвинув решительно стул, она села.
Это была женщина колоритная. Кожа у нее была оливкового цвета, верхнюю губу покрывал пушок темных волос. Блестящие темные волосы с проседью были расчесаны на пробор. Возраст ее было трудно определить: можно было дать тридцать пять и пятьдесят.
— Я полагаю, доктор, -— начал Эллери, — вы уже много лет работаете в этой больнице?
— Совершенно верно. Дайте мне закурить.
Казалось, что эта беседа доставляет ей удовольствие. Эллери протянул свой золотой портсигар и дал прикурить от спички. Она глубоко затянулась, рассматривая его с нескрываемым любопытством.
— Вы знаете, — сказал Эллери, — мы стоим перед каменной стеной в расследовании убийства миссис Дурн. Все выглядит совершенно необъяснимо. Поэтому я вынужден задавать вопросы всем и обо всех... Как хорошо вы знали миссис Дурн?
— Что за вопрос? Вы подозреваете меня в убийстве миссис Дурн?
— Помилуйте, дорогой доктор...
— Послушайте меня, мистер Эллери, — она плотно поджала свои полные красные губы. — Я с миссис Дурн не была хорошо знакома. Я ничего про ее убийство не знаю. Вы зря тратите время, если думаете, что я что-то знаю. Вот так.
— На вашем месте я бы не горячился, — пробормотал Эллери. — Я поясню, почему я поинтересовался- вашим знакомством с миссис Дурн. Если бы вы ее хорошо знали, вы могли бы назвать ее возможных врагов. Вы это можете сделать?
— К сожалению, не могу.
— Доктор Пеннини, я буду с вами откровенным. Вы угрожали миссис Дурн в присутствии свидетелей?
Она с недоумением смотрела на Эллери.
— Сущая чепуха! Кто вам рассказал такую нелепицу? Я никак не могла угрожать старухе. Я с ней едва была знакома. Я никогда не говорила ничего плохого о ней или о ком-нибудь из ее близких. То есть я... — Она вдруг умолкла в замешательстве, бросив взгляд на доктора Минчена.
— То есть... что? — наклонился к ней Эллери.
— Я вспомнила, что некоторое время назад я действительно сделала резкое высказывание в адрес Жаннэ, — пояснила она возбужденно. — Но это не была угроза, и тем более она не была направлена против миссис Дурн. Я никак не могу понять...
- Отлично! — На лице Эллери сияла улыбка. — Так это был Жаннэ, а не миссис Дурн. Прекрасно, доктор Пеннини. А что вы имеете против Жаннэ?
— Лично против него ничего. Я полагаю, что это вам известно. Она снова посмотрела на доктора Минчена. Тот покраснел и отвел глаза в сторону.
— Меня понизили по распоряжению миссис Дурн. Я, естественно, была обижена. Я и теперь еще обижаюсь. Я считаю, что виновен в этом доктор Жаннэ, который плохо обо мне отзывался в присутствии старухи. Очевидно, сгоряча я высказала резкие суждения, которые слышал доктор Минчен и другие. Но какое все это имеет отношение...
— Вполне естественный вопрос, вполне естественный, — сказал дружелюбно Эллери. — Я вас понимаю. Но все же, доктор, разрешите задать вам еще несколько вопросов. Расскажите, пожалуйста, о ваших передвижениях в больнице сегодня утром.
— Сэр, — ответила она холодно, — мне скрывать нечего. Утром в восемь часов утра я приняла роды. Родились близнецы, если это вас интересует. Один умер. После кесарева сечения мать, наверное, тоже не выживет. Затем я позавтракала, после чего сделала обычный осмотр палаты матерей. Доктор Жаннэ не занимается делами акушерского отделения, — сказала она с сарказмом. — Он числится номинально, а звание заведующего акушерским отделением является для него лишь почетным. Я навестила около 35 рожениц и целую армию новорожденных младенцев. Почти все утро я была на ногах.
— Вы не задерживались где-либо на продолжительное время?
— Если бы мне нужно было алиби, я бы об этом позаботилась, — сухо ответила она.
— А вообще вы покидали здание до обеда?
— Нет.
— Вы мало чем помогли нам, доктор... Вы не можете дать какого-нибудь объяснения этому ужасному происшествию?
— Нет, не могу. Если бы я могла, я бы это уже сделала.
— Хорошо. — Эллери встал. — Благодарю вас.
Доктор Минчен тоже поднялся, чувствуя неловкость. Они молча ждали, когда дверь за Пеннини закроется. Затем Минчен снова уселся в свое вращающееся кресло.
— Женщина с характером, как ты находишь?
— О да!—Эллери закурил. —Между прочим, Джон, Эдит Даннинг сейчас в больнице? Я с ней не успел поговорить утром, когда она ушла провожать Гульду Дурн.
— Сейчас узнаю. —Минчен стал звонить. —Ее нет. Недавно она ушла по вызову.
— Да это не так важно. — Эллери глубоко вздохнул. — Женщина с характером... — Он выпустил клуб дыма. — Если задуматься, Джон, Езрипид был не так далек от истины, когда говорил: «Я ненавижу ученых женщин».
— Уточни, ради бога, — пошутил Минчен, — кого ты имеешь в виду: мисс Даннинг или доктора Пеннини?
— Это тоже не имеет значения. — Эллери вздохнул и взял пальто.
Своеобразные отношения между инспектором Квином и его сыном — скорее товарищеские, нежели родственные — никогда не были более выразительными, чем во время еды. Часы приема пищи, будь то завтрак или обед, были временем шуток, воспоминаний, оживления и добродушной болтовни. Но в январский вечер того дня, когда Абби Дурн отправилась на тот свет, традиция была нарушена. Не было ни смеха, ни шуток. Эллери сидел мрачный, углубленный в свои мысли. Инспектор, сгорбившись в своем огромном кресле, уставился в камин. Его лихорадило, хотя он и накинул на себя три халата. Чувствуя грустное настроение хозяев, прислуживавший им Джуна безмолвно убирал посуду.
Первые серьезные попытки расследования постыдно провалились. Свенсон, этот призрак, все еще оставался неуловимым. Блюстители порядка под руководством Вели не нашли ни малейших данных о его местонахождении, несмотря на проверку адресов. В управлении загрустили. Инспектор был прикован к постели неожиданным насморком. Предварительные донесения сыщиков, рыскавших по больницам и другим учреждениям, не дали никаких сведений относительно владельца хирургической одежды, найденной в телефонной будке. Поиски магазина, продавшего проволоку, оказались тоже безрезультатными. Внимательное изучение возможных финансовых соперников Абби Дурн пока не принесли плодов. Личные бумаги покойной содержались неряшливо, как детские тетради.
Чтобы еще больше осложнить дело, как нарочно, раздался звонок от окружного прокурора Самсона: его вызывал мэр. Кроме того, уже был звонок от губернатора. Чиновники города и штата шумно и настойчиво требовали от полиции активных действий. Газетчики не давали покоя сотрудникам управления и осаждали место преступления, находившееся под бдительной охраной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29