Это делается в учебных целях. Они могут располагаться на галерее амфитеатра и оттуда наблюдать. У нас, конечно, еще имеются операционные на верхних этажах.
В больнице царила странная тишина. Лишь время от времени по длинным коридорам пробегала фигура, одетая во все белое. Казалось, все звуки были исключены из жизни этого здания: двери плавно покачивались на обильно смазанных шарнирах, открывались и закрывались бесшумно.
Минчен остановился, держась за ручку двери с надписью: «Смотровой кабинет». Он открыл дверь и жестом пригласил войти. Эллери заметил, что, как только открылась дверь, на стене зажглась красным лампочка, указывая, что кабинет занят.
— Удобно, не правда ли? — улыбнулся Минчен.
— Послушай, неужели у вас нет ни одной неряхи?
— Нет и не будет, пока Джон Минчен здесь хозяин, — пошутил врач. — Действительно, мы из аккуратности делаем фетиш. Возьми, например, мелкие вспомогательные материалы. Все они хранятся в отдельных ящиках. — Минчен указал рукой на большой белый шкаф в углу и выдвинул нижний ящик. Эллери увидел богатый ассортимент разных бинтов. В ящике повыше хранилась вата и марля, еще выше — стерильная вата и в самом верхнем ящике находились рулончики лейкопластыря.
— Оригинальная система, — пробурчал Эллери. — У вас, наверное, штрафуют сотрудников за нечистую форму и незавязан-ные шнурки?
Минчен засмеялся.
— Ты не так уж далек от истины. Согласно внутренним правилам все сотрудники госпиталя должны носить больничную форму. Для мужчин это белый халат, белые льняные брюки и белые парусиновые туфли. Для женщин форма изготовляется из белой льняной ткани. Даже спецохранник — помнишь, при входе? — тоже одет во
все белое. Лифтеры, уборщицы, персонал пищеблока, технический Персонал — все надевают стандартную форму, как только входят в госпиталь.
— Голова кругом, — простонал Эллери. — Выпусти меня отсюда поскорее.
Оказавшись снова в южном коридоре, они увидели высокого молодого мужчину, одетого в коричневое пальто. Он заметил их, замедлил шаг, затем резко повернул направо и исчез в восточном коридоре.
Лицо Минчена стало серьезным.
— Я забыл о всемогущей Абби, — пробормотал он. — Вонуже пошел Филипп Моргаус, ее адвокат. Он большая умница. Все свое время посвящает делам Абби.
— Он, наверное, все знает, — заметил Эллери. — Почему он так заинтересован в миссис Дурн?
— Скорее в ее очаровательной молодой дочери, — ответил Минчен. — Он и Гульда нравятся друг другу. Не удивлюсь, если Они влюблены. И Абби, как мне передали, благословила этот роман... Ну что ж! Полагаю, что клан собирается... Минуточку! А вон и сам главный хирург выходит из операционной. Доброе утро, доктор!
Человек в коричневом пальто подбежал к закрытой двери Комнаты ожидания амфитеатра и громко постучал. За дверью было ихо. Он нажал на ручку и вошел.
— Фил!
— Гульда! Милая... Высокая молодая женщина с покрасневшими от слез глазами кинулась в его объятия. Он старался ее утешить, тихим голосом выражал сочувствие и гладил голову, уткнувшуюся в его плечо. В просторной комнате они были одни. Вдоль стен стояли длинные скамьи, на одной из которых лежала норковая шуба.
Филипп Моргаус нежно взял голову девушки, приподнял ее за подбородок!
— Не надо так убиваться, Гульда, все обойдется. Не плачь, милая, прошу тебя!
Она вытерла слезы и попробовала улыбнуться.
— О, Фил! Я так рада, что ты пришел... Я одна тут сидела... Ждала, ждала...
— Я понимаю, — он обвел комнату взглядом, слегка нахмурившись. — А где же все остальные? Как они могут оставлять тебя одну в такую минуту?
Они направились к скамейке и сели. Гульда Дурн неподвижно, широко раскрытыми глазами смотрела в пол. Молодому человеку хотелось найти еще какие-то успокаивающие слова, но он так ничего и не произнес.
Их окружала громадная, молчаливая больница, в которой кипела напряженная работа. Но в комнату ожидания не проникало никаких звуков. Белые матовые стены как бы подступали со всех сторон.
О, Фил! Я чего-то боюсь! Мне страшно!
Невысокий человек неожиданно появился в южном коридоре и направился к Минчену и Эллери.Эллери сразу увидел, что у него что-то не в порядке с левой ногой. Он при ходьбе резко переносил свой вес с левой ноги на правую.
«Мышечный паралич!» — пронеслось в голове у Эллери, наблюдавшего приближение маленького врача.
На подошедшем был белый халат, из-под которого выглядывали белые льняные брюки, а из-под них — носки белых парусиновых туфель. На голове у него была хирургическая шапочка с завернутыми краями. Он пытался развязать маску.
— Привет, Минчен! Все в порядке. Перфорированный аппендицит. Удалось избежать перитонита. Грязная работа... Как себя чувствует Абби? Вы ее видели? Какое содержание сахара? А это кто?
Он трещал как пулемет, непрестанно переводя свои маленькие светлые глазки с Минчена на Эллери.
— Доктор Жаннэ, прошу вас познакомиться. Это господин Квин, мой старый друг... Эллери Квин, известный писатель.
— Ты преувеличиваешь, — сказал Эллери. — Для меня большая честь с вами познакомиться, доктор.
— Это для меня честь, — ответил хирург. — Я приветствую здесь любого друга Минчена. Ну что ж, Джон, я, пожалуй, пойду немного отдохну. Я беспокоюсь насчет Абби. К счастью, у нее хорошо работает сердце. Но разрыв скверный. Как идут дела с внутривенными вливаниями?
— Все идет прекрасно, — ответил Минчен. — Наверное, сейчас ее уже доставили в предоперационную. Но, видимо, наши планы на сегодняшний день, касающиеся работы над книгой, срываются по причине болезни миссис Дурн?
— Конечно. — И Жаннэ неожиданно повернулся к Эллери: — Вы, кажется, писатель? Что ж, полюбуйтесь на другого писателя, Джона Минчена. У него острое перо. Он мне здорово помогает
в работе над книгой, которую мы совместно пишем. Это будет переворот в медицине. Я выбрал самого лучшего соавтора из наших профессионалов. А вы знаете, что такое врожденная аллергия, Квин? Не думаю, чтобы вы знали. Эта тема вызывает много шума в медицинских кругах. Нам удалось также внести кое-что новое в давнишнюю путаницу в вопросе срастания костей...
— Что ж ты, Джон, мне ничего не говорил об этом? — восклик- нул, улыбаясь, Эллери.
В коридоре послышалось шарканье ног.
— Прошу прощения, — сказал резко доктор Жаннэ, поворачи-ваясь на своем правом каблуке. — В чем дело, Коб?
Швейцар, одетый во все белое, нерешительно приблизился. Он испытывал явное смущение и мял в руках свою фуражку:
— Мужчина у входа хочет вас видеть, доктор Жаннэ, — произнес швейцар. — Он говорит, что у него назначено с вами свидание. Простите за беспокойство.
— Вы же знаете, — закричал доктор Жаннэ, — что я не могу никого сейчас принять, Коб! Сколько раз я должен вас просить не беспокоить меня по таким пустякам! Где мисс Прайс? Вы же знаете, что она занимается этим вместо меня. А теперь ступайте. Я не могу его принять. Я слишком занят.
Он повернулся лицом к швейцару. Лицо Коба побагровело, однако он не сдвинулся с места. — Но я... она... он говорит...
— Вы, наверное, забыли, доктор, — вмешался Минчен, — мисс Прайс все утро была занята перепечаткой рукописи «Врожденная аллергия» и сейчас находится с миссис Дурн по вашему указанию.
— Черт побери! Это тоже верно, — пробормотал доктор Жаннэ.
— Но я этого человека не приму, Коб. Швейцар молча протянул хирургу визитную карточку, обращаясь с ней, как с ценным предметом. Жаннэ схватил карточку.
— Кто это? Свенсон, Свенсон. Ах... — тон его голоса сразу изменился. Подняв полу халата, он спрятал карточку в карман и одновременно вынул часы.
— Хорошо, Коб. Где он? Скоро увидимся, Джон! До свидания, Квин.
Жаннэ повернулся и захромал за Кобом, который спешил на свой пост. Минчен и Эллери проводили их удивленными взглядами.
— Странный он человек, — сказал Минчен, пожимая плечами.
— Но лучшего хирурга нет... Давай вернемся в мой кабинет. Они повернули за угол и не торопясь прошли в кабинет Минчена западным коридором.
— Он чем-то напоминает мне птицу, — задумчиво произнес Эллери.
—Его манера держать голову, его быстрый взгляд... Интересный человек. Ему, вероятно, около пятидесяти?
— Да, что-то вроде этого. Я бы сказал, он интересен в одном плане, Эллери. Это медик, который полностью посвятил жизнь своей профессии. Ради этого он не жалел ни себя, ни своего состояния. Я не помню случая, когда бы он отказал кому-либо в помощи. Он сделал массу операций, за которые не получил ни цента. Уверяю тебя, Эллери, ты только что познакомился с незаурядной личностью.
— Если то, что ты говорил о его взаимоотношениях с миссис Дурн, правда, — заметил, улыбаясь, Эллери, — то, я полагаю, доктору Жаннэ нет нужды особенно беспокоиться о своем финансовом положении.
Минчен сделал большие глаза.
— Ну да, конечно... Жаннэ получит порядочное наследство, когда Абби покинет этот мир. Все об этом знают. Он всегда был для нее почти сыном... Вот мы и прибыли!
Они вошли в кабинет. Минчен позвонил по телефону, поговорил с кем-то и остался доволен тем, что услышал.
— Они уже доставили Абби в предоперационную,—сказал он, кладя трубку. — Через несколько минут начнется операция. Я вздохну с облегчением, когда все это кончится.
Они оба закурили. Эллери выпустил клубок дыма.
— Что касается твоего соавторства, Джон, то я никак не ожидал, что и ты заразишься писательским вирусом. О чем там речь?
— Ах, это! — засмеялся Минчен. — Большая часть работы посвящена обоснованию теории, которую Жаннэ и я разделяем. Она основана на анализе множества историй болезней. Мы доказываем, что возможно предвидеть предрасположение людей к определенным заболеваниям в связи с наличием у них в организме врожденных отклонений от нормы. Что, сложно?
— Слишком профессорски, — сказал Эллери. — Могу ли я взглянуть на рукопись? Я бы, вероятно, мог дать тебе некоторые советы.
Минчен покраснел. — Вот это я сделать не могу. Жаннэ казнил бы меня за это. Должен тебе сказать, что рукопись и истории болезней, «а которые мы ссылаемся в книге, держатся под замком. Жаннэ бережет все это как зеницу ока. Он недавно уволил врача, которому взбрело в голову заглянуть в его сейф. Так что показать тебе не могу, извини, Эллери. Доступ к историям болезней имеют Жаннэ, я и миссис Прайс, помощница Жаннэ. Она профессиональная медсестра. Ей Жаннэ доверяет делать канцелярскую работу.
— Ничего, ничего, — улыбнулся Эллери. — Я только хотел помочь тебе. Ты, конечно, помнишь заповедь: «Легка та работа, к которой многие прикладывают руки». Но если ты отказываешься от моей помощи...
Они оба засмеялись. У Эллери Квина, дилетанта криминалистики, всегда темнело в глазах при виде крови. Поэтому он со смешанным чувством страха и возбуждение занял место в амфитеатре Голландской мемориальной больницы.
Он не отрывал глаза от операционной, где царила спокойная деловая активность. Доктор Минчен, наклонившись вперед, сидел рядом. До них Долетали обрывки разговоров. Позади Эллери и доктора Минчена сидели пожилой мужчина в больничной форме и молодая женщина также во всем белом. Она время от времени что-то шептала ему на ухо. Это были доктор Лусис Даннинг, главный терапевт, и его дочь, работавшая в социальном отделе больницы.
Амфитеатр был отделен от операционной невысоким деревянным барьером, окрашенным в белый цвет. Ряды сидений круто поднимались к задней стене. С самого верха спиральная лестница вела к двери в северный коридор.
Послышался звук шагов, дверь открылась, и в амфитеатре появился Филипп Моргаус в нервном возбуждении. Увидев главврача больницы, он сбежал вниз и что-то шепнул на ухо Минчену. Минчен кивнул с серьезным видом и повернулся к Эллери:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29