.. Да, пять дней. Не так плохо, правда? Пять дней, чтобы закончить расследование двух самых запутанных и сенсационных убийств в истории города! Позже я вам сообщу подробности по телефону... Благодарю вас, господин губернатор.
Почтительная тишина воцарилась в комнате после того, как он повесил трубку. Но с лица мэра исчезло угодническое выражение.
— Черт побери, где комиссар? Попробуйте еще раз позвонить в его контору! Что они там выяснили? Боже, неужели я единственный человек; который совсем не знает, как раскрыли преступление!
— Да, господин мэр, сожалею, что не мог подойти к телефону раньше. Допрашивали эту птичку. Да, занят, очень занят. Ха-ха, ха-ха... Нет, сейчас не могу вам сообщить никаких подробностей, Все в порядке, однако. Не о чем беспокоиться... Эта Прайс еще не призналась. Она просто отказывается говорить. Нет, просто вре-
менное упорство. Она проявляет осторожность. Она не знает, насколько мы осведомлены... О, да. Инспектор Квин обещал мне, что она расколется до конца дня. Дело в шляпе. Что?.. Безусловно! Весьма интересное дело. Там выяснились очень хитрые приемы...
Да, да... ха-ха! До свиданья.
И полицейский комиссар, повесив трубку на крючок, опустился как мешок с мукой, в свое кресло.
— Черт побери!—сказал он слабым голосом помощнику. — Мог бы Квин хоть намекнуть мне, что все это значит?
Две минуты спустя со свирепым взглядом он вышел в коридор, вытирая лоб, и украдкой направился в ведомство Квина.Управление инспектора Квина в этот день было самым спокой-ным учреждением Нью-Йорка. Старик сидел в кресле, как наездник на оседланной лошади. Приглушенным голосом он давал указания по внутреннему телефону и в паузах диктовал стенографисту.
Эллери удобно располагался на стуле возле окна, жуя яблоко, Он, казалось, был в мире со всем человечеством.Джуна сидел на полу у ног Эллери, занятый уничтожением плитки шоколада. Непрерывный поток сыщиков сновал по коридо-рам. После легкого стука в дверь вошел полицейский в штатском.
— Гульда Дурн хочет видеть вас, шеф. Впустить ее? Инспектор откинулся назад.
— Гульда Дурн? Хорошо. Не уходи, Билл. Этот разговор займет всего минуту.
Полицейский вернулся в сопровождении Гульды Дурн. Она была одета в черное. Это была довольно привлекательная, стройная девица с розовыми от волнения щеками. Ее руки немного тряслись, когда она подошла к столу инспектора.
— Садитесь, мисс Дурн, — сказал инспектор радушно. — Рад вас видеть в добром здоровье. Чем могу быть вам полезен?
Ее губы дрожали, выдавая волнение.
— Я хочу сказать, что я... — Она опустила глаза в смущении. — Замечательно, что вы поймали эту ужасную, опасную женщину. Подумать только, она бывала у нас дома с доктором Жаннэ, помогая ему лечить маму! Видите ли, я не знаю, с чего начать... Это касается Филиппа, Филиппа Моргауса, моего жениха...
— И что с Филиппом Моргаусом, вашим женихом? — мягко росил инспектор.
Она посмотрела на инспектора большими влажными глазами, ыражавшими мольбу.
— Я обеспокоена тем... Вы угрожали Филиппу день назад, инспектор Квин, помните? В связи с документами, которые он уничтожил. Вы же не намерены его наказывать теперь, когда настоящий преступник...
— Хм, понимаю. —Старик похлопал девушку по руке. —Если это все, что беспокоит вашу милую головку, моя дорогая, забудьте об этом. Мистер Моргаус вел себя, скажем, неосмотрительно, и я очень тогда рассердился. Но больше не сержусь. Забудем об этом.
— О, спасибо! — Ее лицо просияло.
Дверь внезапно распахнулась, и полицейский влетел в кабинет от сильного толчка в спину. За ним ворвался Филипп Моргаус, ища кого-то глазами. Увидев Гульду Дурн, он подбежал к ней, положил руку на ее плечо и свирепо уставился на инспектора:
— Что вы делаете с мисс Дурн? Гульда, они мне сказали, что ты сюда вошла. Что они с тобой делают?
Инспектор нахмурился.
— А теперь, мисс Дурн, мистер Моргаус, хотя мы и получили огромное удовольствие видеть вас такими счастливыми, прошу не забывать, что это полицейское управление.
Пятнадцать минут спустя кабинет инспектора выглядел совсем иначе.Стулья были расставлены у письменного стола. На них сидели окружной прокурор Самсон, полицейский комиссар и Пит Харпер. Джуна сидел на стуле позади полицейского комиссара.
Эллери и доктор Минчен стояли у окна и тихо разговаривали.
— Полагаю, что больница сейчас похожа на сумасшедший дом, Джон?
— Да, все ужасно! — Минчен казался ошеломленным. — Никто не знает, что делать. Все абсолютно дезорганизовано. Кто бы мог подумать? Люси Прайс? Это невероятно.
— Между прочим, как воспринял новость наш друг, специалист по металлургии Кнейзел?
Врач сделал гримасу.
— Это не человек, а робот. Вместо того, чтобы проявить восторг —-у него теперь более чем достаточно средств для опытов, — он просто продолжает работать, запершись в своей лаборатории.
— Однако, — съязвил Эллери, — я готов держать пари, что Кнейзел все-таки чувствует облегчение оттого, что его теория оказалась ошибочной. Интересно знать, не является ли формула его сплава такой же фантастичной, как и...
— Прошу застенографировать, — сказал Эллери несколько позже, когда Минчен занял свое место, а инспектор знаком попросил его начать пояснение. — Я утверждаю, что за все годы, пока я более или менее активно участвую в делах, расследуемых отцом, я ни разу не встречал более тщательно подготовленного убийства, чем удушение Абби Дурн.
Трудно решить, с чего лучше начать рассказ... Я полагаю, что вас всех интересует вопрос: каким образом Люси Прайс смогла быть двумя личностями одновременно? С одной стороны, ее присутствие в предоперационной было подтверждено рядом надежных свидетелей, а именно: доктором Байерсом, медсестрой Грей Оберман и сомнительным джентльменом, известным под кличкой «Большой Майк». С другой стороны, эти же свидетели показали, что видели прохрдившего в предоперационную мужчину, похожего на доктора Жаннэ. Поэтому возникает вопрос: каким образом смогла Люси Прайс быть двумя личностями одновременно?
Все утвердительно кивнули.
— То, что это было именно так, вы теперь не сомневаетесь, — продолжал Эллери. — А как она разыграла перевоплощение, я вам это продемонстрирую.
Как вам известно, медсестра Люси Прайс, преисполненная сознанием долга, наблюдала за миссис Дурн, лежащей в предоперационной без сознания. В то же время она умудрилась стать самозванцем, игравшим роль доктора Жаннэ. Безупречные свидетели — медсестра и врач — клялись, что два человека находились в предоперационной одновременно (я не считаю, конечно, миссис
Дурн). Они слышали, как разговаривала медсестра. Они видели, как врач вошел и вышел. Могло ли прийти кому-нибудь в голову, что медсестра и врач были одним и тем же человеком? Мог ли кто-нибудь заподозрить, что первоначальный рассказ Люси Прайс о ней самой как медсестре и приходившем хирурге не был чистейшей правдой? Теперь, когда все выяснилось и убийца известен, прошу вас обратить внимание на одно важное обстоятельство, позволившее ряду, казалось бы, невозможных явлений стать не только возможными, но и вполне правдоподобными. Я имею в виду, что, когда слышали голос медсестры, ее не видели, а когда видели самозванца, ни разу не слышали его голоса.
Эллери выпил глоток воды.Но рассмотрим события по порядку. Прежде чем рассказать вам, как Люси Прайс выполняла чудодейственное перевоплощение, разрешите вернуться к началу дела. При такой последовательности вам будет ясен мой дедуктивный метод, позволивший наконец восторжествовать правде. Начнем с одежды самозванца, найденной в телефонной будке. Маска, халат и шапочка оказались бесплодными уликами. Это были обычные предметы, ничем не примечательные.
Но три вещи: брюки и обе туфли — содержали важную информацию. Выражаясь лабораторным языком, давайте сделаем подробный анализ туфель. На одной из них порванный шнурок был скреплен кусочком лейкопластыря. Я стал думать, о чем это говорит? После некоторого размышления мне стало ясно, что шнурок разорвался во время совершения преступления. Почему?
Преступление было тщательно продумано. У нас для этого достаточно доказательств. Если бы шнурок лопнул во время подготовки к преступлению, когда преступник готовил одежду в каком-то месте вне больницы, нужно ли было склеивать шнурок куском лейкопластыря? Вряд ли. Наверняка убийца нашел бы другой шнурок и вдел в туфлю, дабы предотвратить повторный разрыв во время совершения преступления, когда каждая секунда будет дорога и любая задержка может стать роковой. Конечно, возникает естественный вопрос, почему преступник не связал шнурок вместо того, чтобы соединить концы лейкопластырем. Осмотр шнурка раскрывает причину. Не хватило бы длины, чтобы зашнуровать всю туфлю.
Был еще один признак того, что шнурок порвался и был скреплен во время преступления: лейкопластырь был все еще немного влажным, когда я снял его со шнурка. Явно, он был прилеплен не так давно.
Итак, констатируя поспешное использование лейкопластыря и его влажность, можно с уверенностью сказать, что шнурок порвался во время совершения преступления. Но, когда именно? До убийства или после? Ответ: до убийства. А почему? Потому что, если бы шнурок лопнул, когда самозванец снимал туфли после убийства, ему вообще было бы нецелесообразно что-либо ремонтировать. Тогда каждая минута была бы дорога. Надеюсь, все понятно?
Все присутствующие дружно кивнули. Эллери зажег сигарету и сел на край письменного стола инспектора.
— Мне стало ясно, что шнурок лопнул, когда преступник надевал на себя одежду хирурга, непосредственно перед убийством. Но что это давало? Не очень много. Поэтому, спрятав данный вывод в глубине своего мозга, я занялся весьма любопытной проблемой лейкопластыря.
Я задал себе следующий вопрос: к какой категории людей мог принадлежать убийца? Однако, поскольку мы имеем дело с убийством в больнице, нас должно интересовать: совершено убийство человеком с профессиональными навыками или без профессиональных навыков? Обобщение, бесспорно, логичное, не так ли? Разрешите уточнить мою терминологию: под человеком с профессиональными навыками я подразумеваю лицо, имеющее опыт медицинской практики, хорошо знающее данную больницу и ее специфические особенности.
Хорошо. Далее я рассмотрел поставленный вопрос в свете того факта, что для ремонта шнурка был использован именно лейкопластырь. Мне стало ясно, что самозванец-убийца был человеком с профессиональными навыками. Каким образом я пришел к этому заключению? Разрыв шнурка был непредвиденной случайностью. Другими словами, убийца не предполагал заранее, что один из шнурков порвется, как только он наденет туфлю. Значит, он не мог подготовиться заранее к такой случайности. Таким образом,
убийце пришлось ремонтировать шнурок в спешном порядке, инстинктивно. Но самозванец в спешке воспользовался не чем иным, а лейкопластырем. Я вас спрашиваю, мог ли человек с непрофессиональными навыками носить с собой такой специфический предмет, как лейкопластырь? Нет. А не имея при себе лейкопластыря, могло ли прийти в голову непрофессионалу искать его, когда ему понадобилось починить разорванный шнурок? Ясно, что нет!
Короче говоря, — Эллери постучал указательным пальцем по столу, — тот факт, что убийца вспомнил о лейкопластыре и нашел его без труда, ясно указывает на то, что это был профессионал.
Давайте отвлечемся на минутку. В профессионалы я включаю не только медсестер, врачей и хирургов, но также и персонал немедицинский, ежедневно работающий в больнице. По логике вещей эти люди также должны быть отнесены к той же категории.
Но если бы кусок лейкопластыря мог лежать на виду у самозванца в тот момент, когда он ему потребовался для ремонта шнурка, все мое рассуждение было бы сведено на нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Почтительная тишина воцарилась в комнате после того, как он повесил трубку. Но с лица мэра исчезло угодническое выражение.
— Черт побери, где комиссар? Попробуйте еще раз позвонить в его контору! Что они там выяснили? Боже, неужели я единственный человек; который совсем не знает, как раскрыли преступление!
— Да, господин мэр, сожалею, что не мог подойти к телефону раньше. Допрашивали эту птичку. Да, занят, очень занят. Ха-ха, ха-ха... Нет, сейчас не могу вам сообщить никаких подробностей, Все в порядке, однако. Не о чем беспокоиться... Эта Прайс еще не призналась. Она просто отказывается говорить. Нет, просто вре-
менное упорство. Она проявляет осторожность. Она не знает, насколько мы осведомлены... О, да. Инспектор Квин обещал мне, что она расколется до конца дня. Дело в шляпе. Что?.. Безусловно! Весьма интересное дело. Там выяснились очень хитрые приемы...
Да, да... ха-ха! До свиданья.
И полицейский комиссар, повесив трубку на крючок, опустился как мешок с мукой, в свое кресло.
— Черт побери!—сказал он слабым голосом помощнику. — Мог бы Квин хоть намекнуть мне, что все это значит?
Две минуты спустя со свирепым взглядом он вышел в коридор, вытирая лоб, и украдкой направился в ведомство Квина.Управление инспектора Квина в этот день было самым спокой-ным учреждением Нью-Йорка. Старик сидел в кресле, как наездник на оседланной лошади. Приглушенным голосом он давал указания по внутреннему телефону и в паузах диктовал стенографисту.
Эллери удобно располагался на стуле возле окна, жуя яблоко, Он, казалось, был в мире со всем человечеством.Джуна сидел на полу у ног Эллери, занятый уничтожением плитки шоколада. Непрерывный поток сыщиков сновал по коридо-рам. После легкого стука в дверь вошел полицейский в штатском.
— Гульда Дурн хочет видеть вас, шеф. Впустить ее? Инспектор откинулся назад.
— Гульда Дурн? Хорошо. Не уходи, Билл. Этот разговор займет всего минуту.
Полицейский вернулся в сопровождении Гульды Дурн. Она была одета в черное. Это была довольно привлекательная, стройная девица с розовыми от волнения щеками. Ее руки немного тряслись, когда она подошла к столу инспектора.
— Садитесь, мисс Дурн, — сказал инспектор радушно. — Рад вас видеть в добром здоровье. Чем могу быть вам полезен?
Ее губы дрожали, выдавая волнение.
— Я хочу сказать, что я... — Она опустила глаза в смущении. — Замечательно, что вы поймали эту ужасную, опасную женщину. Подумать только, она бывала у нас дома с доктором Жаннэ, помогая ему лечить маму! Видите ли, я не знаю, с чего начать... Это касается Филиппа, Филиппа Моргауса, моего жениха...
— И что с Филиппом Моргаусом, вашим женихом? — мягко росил инспектор.
Она посмотрела на инспектора большими влажными глазами, ыражавшими мольбу.
— Я обеспокоена тем... Вы угрожали Филиппу день назад, инспектор Квин, помните? В связи с документами, которые он уничтожил. Вы же не намерены его наказывать теперь, когда настоящий преступник...
— Хм, понимаю. —Старик похлопал девушку по руке. —Если это все, что беспокоит вашу милую головку, моя дорогая, забудьте об этом. Мистер Моргаус вел себя, скажем, неосмотрительно, и я очень тогда рассердился. Но больше не сержусь. Забудем об этом.
— О, спасибо! — Ее лицо просияло.
Дверь внезапно распахнулась, и полицейский влетел в кабинет от сильного толчка в спину. За ним ворвался Филипп Моргаус, ища кого-то глазами. Увидев Гульду Дурн, он подбежал к ней, положил руку на ее плечо и свирепо уставился на инспектора:
— Что вы делаете с мисс Дурн? Гульда, они мне сказали, что ты сюда вошла. Что они с тобой делают?
Инспектор нахмурился.
— А теперь, мисс Дурн, мистер Моргаус, хотя мы и получили огромное удовольствие видеть вас такими счастливыми, прошу не забывать, что это полицейское управление.
Пятнадцать минут спустя кабинет инспектора выглядел совсем иначе.Стулья были расставлены у письменного стола. На них сидели окружной прокурор Самсон, полицейский комиссар и Пит Харпер. Джуна сидел на стуле позади полицейского комиссара.
Эллери и доктор Минчен стояли у окна и тихо разговаривали.
— Полагаю, что больница сейчас похожа на сумасшедший дом, Джон?
— Да, все ужасно! — Минчен казался ошеломленным. — Никто не знает, что делать. Все абсолютно дезорганизовано. Кто бы мог подумать? Люси Прайс? Это невероятно.
— Между прочим, как воспринял новость наш друг, специалист по металлургии Кнейзел?
Врач сделал гримасу.
— Это не человек, а робот. Вместо того, чтобы проявить восторг —-у него теперь более чем достаточно средств для опытов, — он просто продолжает работать, запершись в своей лаборатории.
— Однако, — съязвил Эллери, — я готов держать пари, что Кнейзел все-таки чувствует облегчение оттого, что его теория оказалась ошибочной. Интересно знать, не является ли формула его сплава такой же фантастичной, как и...
— Прошу застенографировать, — сказал Эллери несколько позже, когда Минчен занял свое место, а инспектор знаком попросил его начать пояснение. — Я утверждаю, что за все годы, пока я более или менее активно участвую в делах, расследуемых отцом, я ни разу не встречал более тщательно подготовленного убийства, чем удушение Абби Дурн.
Трудно решить, с чего лучше начать рассказ... Я полагаю, что вас всех интересует вопрос: каким образом Люси Прайс смогла быть двумя личностями одновременно? С одной стороны, ее присутствие в предоперационной было подтверждено рядом надежных свидетелей, а именно: доктором Байерсом, медсестрой Грей Оберман и сомнительным джентльменом, известным под кличкой «Большой Майк». С другой стороны, эти же свидетели показали, что видели прохрдившего в предоперационную мужчину, похожего на доктора Жаннэ. Поэтому возникает вопрос: каким образом смогла Люси Прайс быть двумя личностями одновременно?
Все утвердительно кивнули.
— То, что это было именно так, вы теперь не сомневаетесь, — продолжал Эллери. — А как она разыграла перевоплощение, я вам это продемонстрирую.
Как вам известно, медсестра Люси Прайс, преисполненная сознанием долга, наблюдала за миссис Дурн, лежащей в предоперационной без сознания. В то же время она умудрилась стать самозванцем, игравшим роль доктора Жаннэ. Безупречные свидетели — медсестра и врач — клялись, что два человека находились в предоперационной одновременно (я не считаю, конечно, миссис
Дурн). Они слышали, как разговаривала медсестра. Они видели, как врач вошел и вышел. Могло ли прийти кому-нибудь в голову, что медсестра и врач были одним и тем же человеком? Мог ли кто-нибудь заподозрить, что первоначальный рассказ Люси Прайс о ней самой как медсестре и приходившем хирурге не был чистейшей правдой? Теперь, когда все выяснилось и убийца известен, прошу вас обратить внимание на одно важное обстоятельство, позволившее ряду, казалось бы, невозможных явлений стать не только возможными, но и вполне правдоподобными. Я имею в виду, что, когда слышали голос медсестры, ее не видели, а когда видели самозванца, ни разу не слышали его голоса.
Эллери выпил глоток воды.Но рассмотрим события по порядку. Прежде чем рассказать вам, как Люси Прайс выполняла чудодейственное перевоплощение, разрешите вернуться к началу дела. При такой последовательности вам будет ясен мой дедуктивный метод, позволивший наконец восторжествовать правде. Начнем с одежды самозванца, найденной в телефонной будке. Маска, халат и шапочка оказались бесплодными уликами. Это были обычные предметы, ничем не примечательные.
Но три вещи: брюки и обе туфли — содержали важную информацию. Выражаясь лабораторным языком, давайте сделаем подробный анализ туфель. На одной из них порванный шнурок был скреплен кусочком лейкопластыря. Я стал думать, о чем это говорит? После некоторого размышления мне стало ясно, что шнурок разорвался во время совершения преступления. Почему?
Преступление было тщательно продумано. У нас для этого достаточно доказательств. Если бы шнурок лопнул во время подготовки к преступлению, когда преступник готовил одежду в каком-то месте вне больницы, нужно ли было склеивать шнурок куском лейкопластыря? Вряд ли. Наверняка убийца нашел бы другой шнурок и вдел в туфлю, дабы предотвратить повторный разрыв во время совершения преступления, когда каждая секунда будет дорога и любая задержка может стать роковой. Конечно, возникает естественный вопрос, почему преступник не связал шнурок вместо того, чтобы соединить концы лейкопластырем. Осмотр шнурка раскрывает причину. Не хватило бы длины, чтобы зашнуровать всю туфлю.
Был еще один признак того, что шнурок порвался и был скреплен во время преступления: лейкопластырь был все еще немного влажным, когда я снял его со шнурка. Явно, он был прилеплен не так давно.
Итак, констатируя поспешное использование лейкопластыря и его влажность, можно с уверенностью сказать, что шнурок порвался во время совершения преступления. Но, когда именно? До убийства или после? Ответ: до убийства. А почему? Потому что, если бы шнурок лопнул, когда самозванец снимал туфли после убийства, ему вообще было бы нецелесообразно что-либо ремонтировать. Тогда каждая минута была бы дорога. Надеюсь, все понятно?
Все присутствующие дружно кивнули. Эллери зажег сигарету и сел на край письменного стола инспектора.
— Мне стало ясно, что шнурок лопнул, когда преступник надевал на себя одежду хирурга, непосредственно перед убийством. Но что это давало? Не очень много. Поэтому, спрятав данный вывод в глубине своего мозга, я занялся весьма любопытной проблемой лейкопластыря.
Я задал себе следующий вопрос: к какой категории людей мог принадлежать убийца? Однако, поскольку мы имеем дело с убийством в больнице, нас должно интересовать: совершено убийство человеком с профессиональными навыками или без профессиональных навыков? Обобщение, бесспорно, логичное, не так ли? Разрешите уточнить мою терминологию: под человеком с профессиональными навыками я подразумеваю лицо, имеющее опыт медицинской практики, хорошо знающее данную больницу и ее специфические особенности.
Хорошо. Далее я рассмотрел поставленный вопрос в свете того факта, что для ремонта шнурка был использован именно лейкопластырь. Мне стало ясно, что самозванец-убийца был человеком с профессиональными навыками. Каким образом я пришел к этому заключению? Разрыв шнурка был непредвиденной случайностью. Другими словами, убийца не предполагал заранее, что один из шнурков порвется, как только он наденет туфлю. Значит, он не мог подготовиться заранее к такой случайности. Таким образом,
убийце пришлось ремонтировать шнурок в спешном порядке, инстинктивно. Но самозванец в спешке воспользовался не чем иным, а лейкопластырем. Я вас спрашиваю, мог ли человек с непрофессиональными навыками носить с собой такой специфический предмет, как лейкопластырь? Нет. А не имея при себе лейкопластыря, могло ли прийти в голову непрофессионалу искать его, когда ему понадобилось починить разорванный шнурок? Ясно, что нет!
Короче говоря, — Эллери постучал указательным пальцем по столу, — тот факт, что убийца вспомнил о лейкопластыре и нашел его без труда, ясно указывает на то, что это был профессионал.
Давайте отвлечемся на минутку. В профессионалы я включаю не только медсестер, врачей и хирургов, но также и персонал немедицинский, ежедневно работающий в больнице. По логике вещей эти люди также должны быть отнесены к той же категории.
Но если бы кусок лейкопластыря мог лежать на виду у самозванца в тот момент, когда он ему потребовался для ремонта шнурка, все мое рассуждение было бы сведено на нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29