Любое мое заключение — а их было не так уж много — не вело к определенному выводу.
Если опять прибегнуть к обобщению, было ясно, что оба преступления могли быть совершены либо одним преступником, либо разными.Первое, что меня озадачило, — невозможность ответить вот на какой вопрос. Если женщина с профессиональными навыками, которую я считал убийцей Абби Дурн, убила также и доктора Жаннэ, почему она нарочно применила тот же способ? То есть почему она обоих удушила проволокой? Убийца не была тупицей. Нет сомнения, что ей было бы выгодней пользоваться иными средствами во втором преступлении, чтобы полиция искала двух убийц, и тем самым запутать след. Однако, если обоих убила женщина, почему она нарочно не приложила усилий, чтобы скрыть связь между двумя преступлениями? Почему? Я не мог найти причин.
С другой стороны, если Жаннэ был убит другим убийцей, повторный метод указывал бы на то, что убийца Жаннэ хитро старался подчеркнуть, что убийца Абби был одновременно и убийцей Жаннэ. Это было тоже очень реальной возможностью.
Я воздерживался от определенных выводов. Любая догадка могла быть правильной.Кроме метода убийства, кажущегося нарочно повторенным, были во втором преступлении еще и другие загадочные моменты. Но ни один из них не находил в моей голове разумного объяснения.
Пока Минчен не сказал мне, что из-за письменного стола Жаннэ был убран шкаф, я абсолютно не знал, что думать о втором убийстве.Но все изменилось, как только мне стал известен сам факт существования шкафа и его первоначальное расположение в кабинете Жаннэ.
Это было столь же существенно для объяснения смерти Жаннэ, сколь туфли и брюки для объяснения смерти миссис Дурн.Рассмотрим факты. Лицо мертвого Жаннэ, было удивительно спокойным, естественным, без признаков удивления, страха, ужаса, что мы обычно наблюдаем при насильственной смерти. Анализ удара, который сначала оглушил Жаннэ, показывает, что убийца находился позади него и оттуда нанес удар.
Каким образом смог убийца подкрасться к Жаннэ сзади, не вызвав его подозрений или хотя бы предчувствия опасности? В стенах за письменным столом Жаннэ нет окна, которое позволило бы убийце нанести удар снаружи, опираясь на подоконник. Этот факт исключал также предположение, что кто-то мог стать позади Жаннэ под предлогом выглянуть в окно. Есть окно в северной стене, выходящее на внутренний двор, но оно расположено слишком далеко, и человек, стоящий там, никак не мог нанести удар.
Жаннэ сидел как бы на гипотенузе треугольника, созданного письменным столом, северной и восточной стенами. В этот треугольник едва можно было протиснуться у угла письменного стола,
не говоря уже о том, чтобы туда пройти без ведома того, кто сидел за письменным столом.А Жаннэ сидел именно за письменным столом, когда его убили. В этом нет сомнений. Он писал... В этот момент ему и нанесли удар сзади по голове. Его рука остановилась на середине слова, и чернила размазались.
Эллери тихо улыбнулся.
— Складывалось потрясающее положение! Я совершенно растерялся. Ничто не стояло позади письменного стола, чтобы можно было объяснить присутствие там человека. Однако было совершенно ясно, что убийца находился там, не вызывая никаких эмоций со стороны Жаннэ.
Напрашивались два вывода: во-первых, Жаннэ хорошо знал убийцу; во-вторых, Жаннэ знал, что убийца находится позади него. Поэтому он не проявлял ни подозрений, ни страха.
Пока я не знал ничего о шкафе, я был настолько озадачен, что перестал соображать что-либо. Но когда Джон Минчен сказал мне о шкафе, я сразу стал думать... По какой причине Жаннэ согласился на присутствие убийцы у себя за спиной? Единственным предметом в углу, как мне теперь стало известно, был шкаф с историями болезней. Он бесспорно объяснял пребывание убийцы за спиной Жаннэ. Логично?
— Вполне, — воскликнул доктор Минчен. Самсон пристально посмотрел на него, и он застенчиво стих.
— Благодарю, Джон, — сухо сказал Эллери. — Следующий шаг напрашивайся сам. К моему счастью, шкаф не был стандартным, заполненным обычными больничными карточками. Это был специальный шкаф, принадлежавший лично Жаннэ, содержащий самые ценные документы, являющиеся его личной собственностью. В нем находились истории болезней, имеющие прямое отношение к той книге, которую Жаннэ писал вместе с доктором Минченом. Всем было хорошо известно, как тщательно Жаннэ охранял эти истории болезней от посторонних. Их держали под ключом. Никому не было разрешено их видеть. Никому, кроме трех человек. Первым был сам Жаннэ, вторым — доктор Минчен, его соавтор. Но Минчен не мог убить Жаннэ, потому что его не было в больнице в час убийства. Он был со мной.
Еще до убийства миссис Дурн я знал, что есть третье лицо, которое, помимо Жаннэ и Минчена, может безнаказанно открывать шкаф. Это лицо было не кем иным, как помощником и секретарем Жаннэ, ассистенткой его литературной деятельности. Она даже имела законное место в кабинете Жаннэ и свой письменный стол. Помогая Жаннэ постоянно в его работе, она имела доступ к этим ценным папкам в шкафу позади Жаннэ. Ее присутствие в этом углу, з который она, бесспорно, неоднократно проходила в течение дня, было нормальным, само собой разумеющимся для Жаннэ. Я, конеч-
но, имею в виду Люси Прайс.
— Блестящая работа! — сказал Самсон. Инспектор смотрел на Эллери с отцовской любовью.
— Дело стало проясняться! — воскликнул Эллери. — Никто в больнице или даже вне ее, если на то пошло, не мог находиться позади доктора Жаннэ при этих особых обстоятельствах, не вызывая никакого подозрения, страха или гнева. Жаннэ был необычайно ревнив, что касалось этих записей, он неоднократно запрещал кому-либо их трогать. Доктор Минчен и Люси Прайс были исключением. Минчен отпал. Осталась только Люси Прайс... Я переворачивал это имя в своем уме, и вдруг меня осенила мысль: но ведь это как раз тот человек, который, по моему представлению, убил Абби Дурн!
Эллери выпил глоток воды. В комнате царила абсолюная тишина.
— С этого момента вся история стала приобретать стройные
очертания. Я попросил чертеж первого этажа больницы и попробовал проследить путь, которым медсестра могла пройти. Ведь ей надо было совершить смелое преступление — почти одновременно выступить в качестве медсестры и доктора Жаннэ.
Тщательно анализируя и собирая вместе прежние аргументы, я сумел составить расписание, которым Люси Прайс должна была пользоваться, чтобы совершить это кажущееся чудо. Позвольте мне его зачитать.
Эллери вынул из кармана растрепанный блокнот. Харпер приготовился записывать. Эллери начал быстро читать:
— Вывод: она была единственно возможной убийцей Жаннэ.
10.29 — доктор Жаннэ вызван Свенсоном.
10.30 — Люси Прайс открывает дверь и быстро входит в лифт предоперационной, запирает дверь со стороны Восточного коридора, чтобы предотвратить вторжение постороннего, надевает туфли, белые брюки, халат, шапочку и маску, предварительно оставленные там или где-то в предоперационной, оставляет свои туфли в лифте. Ее собственная одежда теперь скрыта формой хирурга. Она быстро выходит в Восточный коридор через двери лифта, сворачивает за угол Южного коридора и идет по нему до двери в наркозную. Она все время хромает, подражая Жаннэ. Маска скрывает черты ее лица, а шапочка — волосы. Она быстро проходит через наркозную, где ее видят доктор Байере, мисс Оберман и Кадахи, и входит в предоперационную, закрыв за собой дверь.
10.34 — приближается к миссис Дурн, которая находится в бессознательном состоянии, достает из кармана проволоку и душит ее с помощью последней, затем выбирает момент и произносит своим собственным голосом: «Я сию минуту выхожу, доктор Жаннэ» или что-то в этом роде. Она, конечно, не входила в стерилизацион-ную, как утверждала в своих показаниях. Когда доктор Гольд за-
глянул в предоперационную, он видел мисс Прайс в одежде хирурга, нагнувшуюся над телом. Она стояла к нему спиной. Естественно, доктор Гольд увидел мужчину. Других людей там не было. 10.38 — покидает предоперационную через наркозную; идет обратно по Южному и Восточному коридорам, быстро входит в лифт, снимает мужскую одежду, надевает свои собственные туфли, быстро выходит, бросает мужскую одежду в телефонную будку и возвращается в предоперационную через дверь лифта, как и в первый раз.
10.42 — находится в предоперационной уже как Люси Прайс. Понадобилось на весь этот процесс не более 12 минут. — Эллери улыбнулся и спрятал блокнот.
— Шнурок лопнул в лифте до совершения убийства, когда она надевала мужские парусиновые туфли. Ей пришлось лишь вбежать в предоперационную через дверь лифта, открыть шкаф перевязочных материалов, стоящий рядом, отрезать кусок лейкопластыря карманными ножницами от рулона в ящике и вернуться в лифт. Любой мог это сделать за 20 секунд, заранее зная, как знала она", где находится лейкопластырь. Между прочим, я нашел рулончик лейкопластыря, от которого был отрезан кусочек для склейки шнурка. Я стал искать его, когда уже приблизительно составил расписание движения убийцы. Я не был абсолютно уверен, что лейкопластырь взят из шкафа перевязочных материалов. Но по логике он должен был находиться там. Это подтвердилось, когда я сравнивал зубчатый край, оставленный на рулоне, с куском, который мы нашли на туфле. Они точно совпали. Это вам доказательство, господин окружной прокурор?
— Да..
— Мисс Прайс могла бы положить рулон лейкопластыря в свой собственный карман после того, как воспользовалась им. Но она об этом не подумала. А если и подумала, то решила потратить еще несколько секунд, но не иметь при себе эту опасную улику.
Вы помните, что предоперационная не была обследована во время первоначального расследования. Она была сразу взята под охрану. Однако если бы даже мисс Прайс унесла с собой рулон, это не повлияло бы на ее разоблачение. Прошу иметь в виду, что я раскрыл преступление до того, как решил поискать рулон. Таким образом, я подытоживаю: туфли и брюки мне все раскрыли, кроме имени убийцы: шкаф с историями болезни раскрыл имя. И это был финал.
Он остановился и посмотрел на присутствующих с усталой улыбкой. Их лица выражали восторг, удивление, радость. Харпер дрожал от возбуждения. Он сидел на краю стула, стараясь ничего не пропустить.
Самсон неловко сказал:
— Чего-то где-то не хватает. Как насчет Кнейзела?
— О, прошу извинения! — сразу ответил Эллери. — Я должен был пояснить, что виновность Люси Прайс не исключает наличия сообщника. Она могла быть инструментом, которым управлял мужской мозг из-за кулис. Кнейзел мог быть владельцем такого мозга. У него даже был мотив — после смерти миссис Дурн и доктора Жаннэ он становился обеспеченным достаточными средствами, чтобы продолжать свою работу и стать -единственным владельцем ее плодов. А все его красивые теории могли быть пылью, которую он пускал нам в глаза. Но...
— Сообщник... — пробормотал полицейский комиссар. — Так вот почему Свенсона арестовали сегодня после обеда!
— Что? — воскликнул окружной прокурор. — Свенсон? Инспектор Квин слабо улыбнулся.
— Все произошло так быстро, Генри, что мы не имели возможности установить с вами контакт. Свенсон был арестован сегодня после полудня как сообщник Люси Прайс. Минуточку, пожалуйста.
Он позвонил сержанту Вели.
— Томас, я хочу, чтобы этой парочке сделали очную ставку. Да, Свенсону и этой Прайс... Она еще не раскололась? Очная ставка должна этому помочь. — Он повесил трубку. — Мы очень скоро узнаем результат.
— Почему Свенсон? — мягко возразил доктор Минчен. — Лично сам он никак не мог совершить любое из убийств. В первом убийстве Жаннэ предоставил ему алиби, и вы — во втором. Я не вижу..
Эллери прервал его.
— Я Свенсона не мог переваривать с самого начала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29