— На самом деле это место больше похоже на сборище безработных секретарей и ассистентов. Это в худшем случае. А в лучшем — на неплохой мозговой центр. И оно оплачивает мне все счета, так что от подобного заведения есть польза. Не возражаете, если мы поднимемся по лестнице? Лифт старый, и я очень боюсь застрять в нем, когда в здании никого нет.
— Это было бы жестоко. Похоже, здесь никто не появится до сентября.
— Именно поэтому я и хожу на пятый этаж пешком.
Едва мы миновали большие комнаты у входа, как интерьер помещений изменился. Теперь нас окружали маленькие кладовки и крошечные закутки, похожие на комнаты для прислуги, где вполне мог проводить свободное время дворецкий. Свет тусклый, как будто руководство экономило на лампочках, а лестница — узкая. Поднявшись наверх, мы прошли еще один коридор и опять стали подниматься по узкой лестнице. Вдоль стен стояли простенькие металлические шкафы с книгами. Повсюду располагались офисы, даже на лестничной площадке, некоторые — не больше кладовки. Но сейчас они пустовали. Молодые сотрудники, обедавшие с Шанталь в «Гардении», наверное, разошлись по домам.
Шанталь шла молча, наверное, так ей было легче дышать, пока она взбиралась по лестнице.
— Мы здесь совсем одни, — сказал я.
— Нет, нет, — ответила она. — Здесь всегда кто-то есть. — Ее голос был напряженным, как будто она вдруг почувствовала себя не в своей тарелке.
— Ваш офис на чердаке?
— Мы почти пришли. — Она перевела дух и стала подниматься по последнему лестничному пролету. Я шел за ней, глядя, как двигались ее узкие бедра под прямой юбкой, с восхищением любуясь ее хорошенькими ножками. Я подумал, что мог бы заняться с ней любовью. Иногда подобное предположение возникает инстинктивно, даже если не имеет никакого смысла. Возможно, она хотела этого. И в прежние времена я наверняка почувствовал бы к ней влечение. Но теперь на мне была слишком тяжелая ноша. Слишком о многом приходилось думать. Слишком многое скрывать.
Шанталь подошла к закрытой двери своего офиса, снова перевела дыхание, покачала головой и улыбнулась. Она приложила палец к губам, знаком показывая мне соблюдать тишину. Я не совсем понимал, что происходит. Затем она резко распахнула дверь.
— Джордж? — крикнула она. — Что ты, черт возьми, здесь делаешь?
Маленький полный мужчина на вид лет семидесяти стоял, согнувшись над столом. Он листал книгу и курил трубку. В офисе пахло табачным дымом. При эффектном появлении Шанталь мужчина вздрогнул, потом посмотрел на нас поверх очков и слегка улыбнулся.
— Хорошо, что здесь хоть кто-то еще работает, — проговорил он. — Мне нужно найти кое-какую информацию по Боснии. Скажем так, в новом выпуске журнала мне хотелось бы показать эти события с разных точек зрения.
— Я же сказала тебе, Джордж, приходи в понедельник. Ты все получишь до того, как уедешь в Нантакет. Не волнуйся.
— Хорошо, хорошо. — Он посмотрел на меня и приподнял свои густые брови.
— Курт Куртовиц, — представился я, протягивая руку.
— Джордж Каррутерс. — Пожимая мне руку, он долго не отпускал ее, о чем-то раздумывая. — Куртовиц. Это мусульманское имя, не так ли?
Я почувствовал, как кровь отлила у меня от лица.
— Только не в моем случае. Моя семья родом из Загреба.
— Но ведь вы американец?
— Верно.
— Работаете с Шанталь?
— Он друг моих знакомых, — сказала она быстро. — Его интересует литература по бывшей Югославии. Поэтому я пригласила его, чтобы он мог посмотреть книги, которые лежат у меня на столе.
— И на твой запачканный стол?
— Не будь занудой, Джордж.
Он вышел из комнаты.
— Редактор «Журнала международной политики», — пояснила она. — Иногда ведет себя так, словно все еще работает в ЦРУ. — Она запнулась, задумавшись над тем, что сказала. — Нет, как будто он все еще в Управлении стратегических служб. Наверное, это остается на всю жизнь. Помнишь Билла Кейси?
Имя показалось мне знакомым, но я не мог вспомнить, где его слышал.
— Директор ЦРУ при Рейгане. Антииранская политика. И все такое. Он был другом Джорджа. Родственные души.
Шанталь убрала с маленького стула в углу комнаты кипу бумаг, брошюр и нераспечатанных писем.
— Какой же бардак я здесь устроила. Так бывает каждый раз, когда я работаю над серьезной вещью. Садитесь. Сейчас посмотрим, что у меня здесь есть.
Я испытывал неловкость, пока она шарила по полкам, тянувшимся почти до самого потолка, доставая то одну книгу, то другую. Не хотелось молчать. Но я не представлял, о чем с ней говорить. Все мои темы были исчерпаны. Я старался не думать о вопросе относительно моего имени. Наблюдал, как изгибалось тело Шанталь. Длинные ноги, мягкий рельеф талии без намека на жир. Когда она потянулась к верхней полке, ее груди под блузкой и белым бюстгальтером приподнялись и стали еще круглее и крепче. Черт.
— Думаю, вам не стоит утруждать себя. — Я встал. — Вряд ли мне удастся осилить больше двух книг за неделю. А потом я могу еще зайти к вам?
Она выглядела расстроенной, как будто я вмешался во что-то очень важное.
— Конечно. — На пару секунд мы замолчали. Нам просто нечего было сказать друг другу. — Конечно, — повторила она. И снова воцарилась тишина.
— Когда?
— Как насчет воскресенья днем?
— Вы будете здесь?
— Боюсь, что да. Запишите мой номер и позвоните с улицы. Я спущусь за вами.
* * *
Я никогда не жил в большом городе, и меня поразило запустение, царившее в Верхнем Ист-Сайде в то утро, когда я шел на встречу с Шанталь. Путь лежал мимо парка, но там не было ни машин, ни людей. Лишь иногда встречались случайные прохожие. Кругом стояла мертвая тишина, как будто все люди исчезли, не оставив после себя ничего, кроме кирпичных стен, припаркованных машин и мусора, который с шуршанием гнал по мостовой легкий ветерок. Я уже собирался позвонить Шанталь, когда заметил серебристый воздушный шарик, летевший над улицей. Горячий воздух волнами поднимался от черного асфальта, а наполовину сдутый шарик летел в нескольких футах от земли.
— Вы внизу?
— На другой стороне улицы. — Глядя в маленькое круглое окошко на последнем этаже дома, я тщетно пытался рассмотреть ее лицо.
— Я вижу вас, — сказала она. Я заметил, как она помахала рукой.
— Видите шар?
— Да. Жаль ребенка, который потерял его.
Мы смотрели на шарик с разных сторон, словно загипнотизированные. Затем на улице появилось такси. Когда оно с ревом промчалось мимо, шарик резко рванулся за ним, поднялся выше и закрутился в воздухе. Чары рассеялись.
— Я сейчас.
— Я принес ваши книги... и бублики, — проговорил я, когда она открыла дверь.
— Где вы их купили?
— На Лексингтон-авеню.
— Что ж, я проголодалась. С самого утра пью только кофе и ничего не ела. Надо пожалеть себя, не то я упаду в обморок. Я предложила бы вам прогуляться по парку, но у меня совсем нет времени. Пойдемте в библиотеку?
Она расстелила бумажные салфетки на старинном кофейном столике и подвинула его к кожаному дивану. Мы сели рядом и стали говорить о бубликах и начинке к ним. Ничего серьезного.
— Каррутерс здесь? — поинтересовался я.
— Мы одни. — Она сжала мою ладонь обеими руками, погладила ее, прижала к своей щеке. Потом медленно наклонилась ко мне и поцеловала. Очень быстро и нежно. Я не двигался.
— У нас нет времени. Я должна работать. Хочешь послушать, о чем я пишу?
Мы поднялись по лестнице в ее кабинет, и она стала читать. Потом мы говорили. Точнее, говорила она, а я только кивал. Иногда она умолкала, и тогда мне удавалось вставить несколько слов. Она размышляла над тем, что я сказал, у нее появлялись новые идеи, и она выглядела удовлетворенной. Потом она писала. Она попросила меня не уходить, и я обрадовался. Это место напоминало убежище. Оно находилось высоко и было отгорожено от всего остального мира книгами, в этом пустом доме посреди опустевшего города. Через час я уже чувствовал себя здесь как дома. Я пошарил по полкам. Сел в маленькое кресло и стал читать. Прочитав одну главу книги, которая называлась «Черный ягненок и серый сокол», я почувствовал, что засыпаю.
Глава 19
Холодный зеленый свет копировальной машины обжег мне глаза. Я смотрел, как он скользил под стеклом, пока не отпечатал у меня на сетчатке очертания книги, уничтожив все остальные образы.
— Дорогой мистер Куртовиц, — прозвучал голос Джорджа Каррутерса. Прошло несколько секунд, прежде чем я разглядел его, но запах табака выдавал его, даже когда он не курил трубку. — Если вы не спешите, то я попрошу вас сделать мне пару копий.
— Конечно. Положите книги на стол рядом с кофеваркой.
— Вы успеете до встречи с Клинтоном?
— Разумеется.
— Большое спасибо. — Он пошел по узкому коридору, глядя поверх очков и вытянув вперед шею, как черепаха. Книги, которые он оставил, посвящались бывшей Югославии и Балканам.
Ксерокопирование литературы занимало много времени, и каждое утро, когда я приходил на работу, меня ждала целая стопка книг. Изготовление копий стало одной из моих обязанностей в Совете. Я также проверял картотеки, расставлял книги по полкам и работал в Интернете, который был для всех в новинку. Еще я делал кофе.
Сначала все знали меня как «стажера Шанталь, работающего на ксероксе». Думаю, обо мне ходило много слухов, и большинство из них наверняка распускал Каррутерс. Но мы с Шанталь почти не оставались наедине. А руководство Совета устраивало, что в самый напряженный сезон я согласился работать там почти задаром. Некоторое время спустя у сотрудников появились новые темы для сплетен. Со временем они запомнили мое имя. Обычно никто не называл меня по фамилии. Разумеется, за исключением Каррутерса.
Он испробовал на мне разные приемы. Особенно не загружал меня работой и всякий раз просил о работе как об одолжении. Но когда он обращался ко мне, создавалось впечатление, что он чего-то недоговаривает. Он давал список книг, которые мне нужно было просмотреть, или помечал страницы и главы для копирования. «Если у меня будет время». Эти списки почти всегда затрагивали ту часть моей жизни, о которой я почти ничего не рассказывал ему. Босния. «Буря в пустыне». Даже Панама. Возможно, это были только совпадения. «Журнал международной политики» печатал статьи на эти темы. Каррутерс знал, что я служил в армии, и мог догадаться, где именно. Я не хотел, чтобы у меня возникла мания преследования. Но списки Каррутерса пугали меня. Казалось, он тщательно их продумывал. Возможно, хотел задеть меня и ждал ответной реакции. Но я просто снимал ксерокопии, был очень вежлив, сохранял спокойствие, а иногда делал дополнительные копии для себя.
Я попал в Совет в удачное время. Заседания Организации Объединенных Наций начинались в конце сентября. Президенты и премьер-министры со всего мира съезжались на Парк-авеню в комнату на втором этаже, где на обитых деревом стенах висели портреты прежних председателей Совета, дипломатов, банкиров и академиков, которые когда-то сидели в этих креслах. Сначала меня не допускали на заседания. Вокруг глав правительств всегда много охраны. Я даже удивлялся, что мне разрешали оставаться в здании. Агенты спецслужб с переговорными устройствами в ушах и на рукавах, с оружием в спортивных сумках и маленькими значками на лацканах пиджаков бродили по всему зданию. Но я входил и выходил без особых проблем. Хедвиг — секретарь, сидевшая на лестнице у входа, знала меня в лицо. Иногда, возвращаясь с обеда, я приносил ей что-нибудь. Ей это нравилось, я был ей симпатичен. В Совете, как и в других подобных местах, нужно уметь приспосабливаться. Когда я работал на последнем этаже, все как будто забывали о моем существовании. А когда я спускался вниз в костюме и черных кроссовках, посторонние люди могли принять меня за парня из службы охраны.
Если кто-то и пытался узнать обо мне дополнительные сведения, помимо тех скупых личных данных, которые я указал в анкете, то делал это предельно осторожно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46