В другом — офисы Си-эн-эн. А в самой середине находится большой ресторанный дворик. Такие заведения можно встретить в любом крупном супермаркете Америки. В Центре «Омни» был «Тако-Белл» и местечко под названием «Парни и девчонки». Кажется, я еще не бывал в таких забегаловках. Но здесь так же потрескивал лед в стаканчиках с колой и пахло горячим маслом, как в любом американском кафе. Единственное отличие заключалось в том, что потолок располагался на высоте пятнадцатого этажа.
Это место вызывало во мне чувство тревоги. Слишком большая территория. Флагов на балконах больше, чем в здании ООН. Стены украшали афиши старых фильмов. Витрины офисов и магазинов сделаны из одинакового зеркального стекла. Я ожидал увидеть здесь толпу народа. Но людей оказалось не так уж и много. На почте — ни одного сотрудника, только автоматы. В полицейском участке тоже никого. По этажу ходили несколько охранников. Но они болтали друг с другом и явно слонялись без дела. Обращаться к ним бессмысленно. Я должен был найти того, кто отдает приказы.
У подножия эскалатора на первом этаже, напротив почтового отделения и полицейского участка, стояли телефоны-автоматы. Если я смогу дозвониться до Гриффина, возможно, ему удастся что-нибудь предпринять. Но, похоже, все против меня. Пришлось сделать четыре звонка и потратить кучу монет, прежде чем я дозвонился до Вашингтона и узнал номер Белого дома. Потом оператор сказала, что я должен позвонить еще по одному номеру в службу охраны министерства финансов. Я снова звонил. Ждал, пока меня соединят. Старался говорить спокойным и уверенным голосом, но каждый щелчок на линии, каждая секунда ожидания переполняли меня отчаянием. Не знаю, почему его не могли найти так долго. Возможно, он просто не хотел подходить к телефону. Сколько раз в жизни мне приходилось ждать? Обычно ты не задумываешься о подобных вещах. Но теперь мне казалось, что я заблудился в лабиринте безмолвия.
— Гриффин, — услышал я его голос.
Теперь наступила его очередь вслушиваться в молчание. Я не сумел ничего сказать ему. Я понял, что ему нельзя доверять. Он сам слишком многое скрывает. Нельзя рассказать ему все и быть уверенным, что после этого он оставит меня в покое. А если я расскажу ему не все, а только часть правды, то не смогу убедить его в том, что заговор настоящий, что он представляет реальную угрозу и что это истинный билет в ад для сотен тысяч людей и их детей.
— Гриффин слушает. Кто это?
Простота замысла делала его чрезвычайно трудным для объяснения. Он был таким заурядным, таким легким и вместе с тем таким масштабным, что в это почти невозможно поверить. Я пытался подыскать нужные слова, чтобы объяснить все Гриффину, но мне по-прежнему не удалось заставить себя говорить. Ужас того, что мы собирались сделать или уже сделали, парализовал меня. Возможно, все это время я отказывался в это верить. Или находился во власти заблуждений. Но это происходило. Со мной.
— Если вы слышите меня, перезвоните, связь оборвалась.
Я понимал, что совершаю убийство, и чувствовал запах смерти вокруг. Люди не видели и не ощущали ее, но я-то знал, что происходит на самом деле, и чувствовал, как смерть ложится тяжелым грузом мне на плечи, погребает под своей тяжестью, душит изуродованными телами, топит в холодной густой крови.
У меня не оставалось времени кого-то убеждать. Я даже не знал, где нужно начать поиски, чтобы попытаться предотвратить катастрофу. Я смотрел на красный, синий и зеленый неон, свет прожекторов, солнца, на отражения на полированном полу балконов, эскалаторов и атриумов, на стеклянные лифты, которые поднимались и опускались с полоской света вокруг кабин. Здесь нельзя полагаться на свет или на темноту, чтобы разобраться в происходящем. Иногда даже трудно определить, день сейчас или ночь. Я потерял ощущение времени. Зрение играло со мной злую шутку. Так же, как и слух. Я прислушивался к каждому звуку, даже к тем, на которые мы обычно не обращаем внимания. И за всем этим гудением кондиционеров, звоном посуды, низким непрерывным гулом двигателей эскалаторов, шумом автомобилей на улице, обрывками разговоров о бизнесе, спорте и о чем-то еще — за всем этим я услышал резкие выкрики гида, проводившего на студии Си-эн-эн экскурсию, начинавшуюся около металлоискателей. «О, здесь отличная охрана, — раздался гнусавый женский голос. — Почти как в Форте-Нокс». Туристы стали подниматься подлинному эскалатору, который заканчивался посередине здания под тремя манекенами астронавтов, покачивающихся в воздухе, как в фантастическом фильме. За ними, напротив огромного окна, висел гигантский, как спортивная площадка, американский флаг. Солнечные лучи просвечивали сквозь него, и белые полоски горели огненно-оранжевым светом.
«В целях экономии энергии здесь установлены специальные датчики, реагирующие на движение, которые включают и выключают свет автоматически», — услышал я объяснения еще одного гида. Когда люди выходят из офисов, свет выключается. Но пока они работают там, свет остается включенным, Я осмотрел с дюжины окон с зеркальными стеклами, маленькими , как клетки в террариуме. Сидя в кафе, можно было сказать, кто сейчас работает, а кто нет, достаточно взглянуть, в каком кабинете горит свет. В стеклянных кубах сидели, как правило, мужчины: белые рубашки, галстуки в полоску. Они разбирали бумаги или смотрели телевизор. В одном из офисов на третьем этаже свет горел, но на диване различался силуэт человека, склонившего голову на грудь. Он не шевелился. Я решил, что он скорее всего спит.
Хотелось поговорить с Шанталь. Возможно, ей удастся помочь мне. Я сходил с ума из-за того, что не мог связаться с ней. Я должен был рассказать ей о том, что происходит. Я переживал за нее. Вернувшись к таксофонам около эскалатора, я позвонил в Совет. «Мисс Зильберман не было весь день», — ответила секретарь. Это удивило меня. Я не мог себе представить причину, по которой Шанталь не пошла бы на работу. Позвонил ей домой. Телефон прозвонил три, четыре раза. Скоро должен был включиться автоответчик.
Вдруг в ста ярдах от себя я увидел Рашида, который заходил в здание Си-эн-эн. Я не шелохнулся. В трубке послышался голос: «Меня нет дома, но если вы оставите ваш номер телефона и сообщите ваше имя...» Автоответчик пискнул. Я ничего не сказал. Рашид шел с улицы. Я не мог рассмотреть его лицо, но узнал его по походке — уверенной и стремительной. Он держал руки в карманах куртки, но шел прямо, как солдат, даже не оглядываясь по сторонам. Казалось, его не волнует происходящее вокруг. Я спрятался в тени эскалатора, и он меня не заметил. Рашид быстро повернул направо и двинулся к высокой спиральной лестнице, ведущей в фойе отеля «Омни». Я смотрел, как он прошел первый пролет, затем — второй, и последовал за ним.
Я бежал, перепрыгивая через две ступени, и настиг его на повороте. Услышав мои шаги, он обернулся, одновременно отведя руку за спину. Но я ударил его плечом в грудь и прижал к стене. Я был на четыре дюйма выше и на тридцать фунтов тяжелее Рашида, но безоружный, хотя это не имело значения. Прежде чем он успел перевести дух, я скрутил его, схватил за правую руку и вывернул назад так быстро, что он разжал ладонь. Пистолет упал, и я потянулся за ним. Необдуманный поступок. Он вывернулся и бросился бежать. Я подобрал пистолет, сунул его за пояс и побежал за ним, но Рашид уже скрылся из виду.
Проклятие!
Покрытая ковром лестница заканчивалась внутренним двориком около ресторана под названием «Американское кафе». В нескольких ярдах от него стоял высокий лысый мужчина с меню. Он пристально посмотрел на меня.
«Охрана», — уверенно сказал я. Потом указал в сторону лифтов и спросил, не побежал ли туда мужчина. Сотрудник кафе покачал головой и кивнул направо в сторону небольшого коридора. Я жестом поблагодарил его. «Удачи», — пожелал мне он.
Под красной табличкой с надписью «Посторонним вход воспрещен» находилась дверь. Я вошел в нее и услышал, как она захлопнулась за мной. Бетонные лестницы вели вверх и вниз. Кругом было тихо. Если Рашид и прятался на лестнице, то стоял не шелохнувшись. Стараясь двигаться как можно тише, я стал спускаться вниз. Там был только один пролет. Дверь внизу оказалась запертой. Никого. Единственный путь — наверх.
Один пролет. Затем — другой. Третий. Каждая дверь в конце коридора заперта. Если его здесь не окажется, значит, я его потерял. А это очень плохо. Я остановился. Прислушался. Сверху доносился низкий гул и рокот. На каждом повороте лестницы я ждал, что на меня набросится Рашид. Этаж за этажом, одна запертая дверь за другой, я поднимался наверх. По-прежнему никаких звуков, которые выдали бы присутствие Рашида.
Лестница закончилась на четырнадцатом этаже. Дверь заперта так же плотно, как и остальные. На верхних ступенях валялись сигаретные окурки. Люди выцарапывали надписи на бетоне: «Бо + Мисси», «Anthrax круче всех!»
Тонкая решетка преграждала путь к системе теплоснабжения в здании. Но в двух футах над моей головой располагался еще один люк, ведущий на вершину центра. Сквозь стеклянную крышу я видел темнеющее небо и стальные брусья наверху. Единственный путь отсюда. Люк узкий, но окружавшие его провода сдвинуты в сторону.
Нужно действовать как можно быстрее и надеяться, что Рашид не поджидает меня наверху. Я стал протискиваться в люк, но не мог пролезть в него сразу. Пришлось сначала просунуть руки, затем — голову. Ноги болтались над лестницей.
Рашид находился в двадцати футах надо мной, на узком карнизе под световыми люками, которые располагались под небольшим наклоном вдоль стальных балок над пустым атриумом. Внизу, через четырнадцать этажей под нами, — «Американское кафе». Рашид стоял, откинувшись назад, и балансировал над пропастью, держась руками за балки. Потом он пошел легко, быстро и ловко, как будто делал это не в первый раз. Еще несколько футов, и он достигнет помоста, который использовали мойщики окон, когда чистили крышу центра. Тогда он сможет идти спокойно. Заметив меня, Рашид остановился. Он прошел уже примерно треть пути. Мои плечи протиснулись в люк. Я стал подтягиваться наверх, опираясь на правую руку и локоть, но застрял, стал корчиться и извиваться, а моя левая рука оказалась прижатой к телу.
Рашид наклонился над бездной, повернулся ко мне и помахал рукой, смеясь.
— Слишком поздно, — сказал он.
Когда я стал подтягиваться на левом локте, пистолет выскользнул у меня из-за пояса, упал на лестницу и полетел вниз, стуча по бетонным ступеням и стальным перилам. Растяпа!
Рашид снова двинулся вперед, перебираясь с одной балки на другую, как скалолаз. Его ноги в кроссовках упирались в бетонные уступы скорее для баланса, чем для опоры. Я обхватил балки своими большими ладонями. Но в стекле против моего лица я видел отражение пропасти внизу, и мои ноги стали деревенеть. Я не мог не думать о высоте. Не мог смотреть вниз. Передо мной находилось еще пять балок. Закрыв глаза, я тянулся к каждой из них, хватал ее и пробирался дальше, ориентируясь почти на ощупь. Но в тот момент, когда я собирался спрыгнуть с уступа вниз на помост, я открыл глаза. Тело замерло, и я едва не потерял сознание в прыжке.
Рашид искал, куда бы можно было спрыгнуть или переползти с помоста. Но не нашел ничего подходящего. Расстояние оказалось слишком большим. Он терял время. Повернувшись спиной к отелю, Рашид направился к центру Си-эн-эн. Услышав мои шаги, побежал быстрее. Стараясь отвлечь мое внимание, метнулся было к балкону справа от нас, но заколебался, и я почти нагнал его. Он побежал в конец помоста.
Напротив возвышалось гигантское окно, задрапированное огромным флагом, и три астронавта раскачивались на своих канатах. На конце помоста лежали веревки, которые могли оставить мойщики окон. Возможно, они собирались повесить здесь еще какие-то манекены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Это место вызывало во мне чувство тревоги. Слишком большая территория. Флагов на балконах больше, чем в здании ООН. Стены украшали афиши старых фильмов. Витрины офисов и магазинов сделаны из одинакового зеркального стекла. Я ожидал увидеть здесь толпу народа. Но людей оказалось не так уж и много. На почте — ни одного сотрудника, только автоматы. В полицейском участке тоже никого. По этажу ходили несколько охранников. Но они болтали друг с другом и явно слонялись без дела. Обращаться к ним бессмысленно. Я должен был найти того, кто отдает приказы.
У подножия эскалатора на первом этаже, напротив почтового отделения и полицейского участка, стояли телефоны-автоматы. Если я смогу дозвониться до Гриффина, возможно, ему удастся что-нибудь предпринять. Но, похоже, все против меня. Пришлось сделать четыре звонка и потратить кучу монет, прежде чем я дозвонился до Вашингтона и узнал номер Белого дома. Потом оператор сказала, что я должен позвонить еще по одному номеру в службу охраны министерства финансов. Я снова звонил. Ждал, пока меня соединят. Старался говорить спокойным и уверенным голосом, но каждый щелчок на линии, каждая секунда ожидания переполняли меня отчаянием. Не знаю, почему его не могли найти так долго. Возможно, он просто не хотел подходить к телефону. Сколько раз в жизни мне приходилось ждать? Обычно ты не задумываешься о подобных вещах. Но теперь мне казалось, что я заблудился в лабиринте безмолвия.
— Гриффин, — услышал я его голос.
Теперь наступила его очередь вслушиваться в молчание. Я не сумел ничего сказать ему. Я понял, что ему нельзя доверять. Он сам слишком многое скрывает. Нельзя рассказать ему все и быть уверенным, что после этого он оставит меня в покое. А если я расскажу ему не все, а только часть правды, то не смогу убедить его в том, что заговор настоящий, что он представляет реальную угрозу и что это истинный билет в ад для сотен тысяч людей и их детей.
— Гриффин слушает. Кто это?
Простота замысла делала его чрезвычайно трудным для объяснения. Он был таким заурядным, таким легким и вместе с тем таким масштабным, что в это почти невозможно поверить. Я пытался подыскать нужные слова, чтобы объяснить все Гриффину, но мне по-прежнему не удалось заставить себя говорить. Ужас того, что мы собирались сделать или уже сделали, парализовал меня. Возможно, все это время я отказывался в это верить. Или находился во власти заблуждений. Но это происходило. Со мной.
— Если вы слышите меня, перезвоните, связь оборвалась.
Я понимал, что совершаю убийство, и чувствовал запах смерти вокруг. Люди не видели и не ощущали ее, но я-то знал, что происходит на самом деле, и чувствовал, как смерть ложится тяжелым грузом мне на плечи, погребает под своей тяжестью, душит изуродованными телами, топит в холодной густой крови.
У меня не оставалось времени кого-то убеждать. Я даже не знал, где нужно начать поиски, чтобы попытаться предотвратить катастрофу. Я смотрел на красный, синий и зеленый неон, свет прожекторов, солнца, на отражения на полированном полу балконов, эскалаторов и атриумов, на стеклянные лифты, которые поднимались и опускались с полоской света вокруг кабин. Здесь нельзя полагаться на свет или на темноту, чтобы разобраться в происходящем. Иногда даже трудно определить, день сейчас или ночь. Я потерял ощущение времени. Зрение играло со мной злую шутку. Так же, как и слух. Я прислушивался к каждому звуку, даже к тем, на которые мы обычно не обращаем внимания. И за всем этим гудением кондиционеров, звоном посуды, низким непрерывным гулом двигателей эскалаторов, шумом автомобилей на улице, обрывками разговоров о бизнесе, спорте и о чем-то еще — за всем этим я услышал резкие выкрики гида, проводившего на студии Си-эн-эн экскурсию, начинавшуюся около металлоискателей. «О, здесь отличная охрана, — раздался гнусавый женский голос. — Почти как в Форте-Нокс». Туристы стали подниматься подлинному эскалатору, который заканчивался посередине здания под тремя манекенами астронавтов, покачивающихся в воздухе, как в фантастическом фильме. За ними, напротив огромного окна, висел гигантский, как спортивная площадка, американский флаг. Солнечные лучи просвечивали сквозь него, и белые полоски горели огненно-оранжевым светом.
«В целях экономии энергии здесь установлены специальные датчики, реагирующие на движение, которые включают и выключают свет автоматически», — услышал я объяснения еще одного гида. Когда люди выходят из офисов, свет выключается. Но пока они работают там, свет остается включенным, Я осмотрел с дюжины окон с зеркальными стеклами, маленькими , как клетки в террариуме. Сидя в кафе, можно было сказать, кто сейчас работает, а кто нет, достаточно взглянуть, в каком кабинете горит свет. В стеклянных кубах сидели, как правило, мужчины: белые рубашки, галстуки в полоску. Они разбирали бумаги или смотрели телевизор. В одном из офисов на третьем этаже свет горел, но на диване различался силуэт человека, склонившего голову на грудь. Он не шевелился. Я решил, что он скорее всего спит.
Хотелось поговорить с Шанталь. Возможно, ей удастся помочь мне. Я сходил с ума из-за того, что не мог связаться с ней. Я должен был рассказать ей о том, что происходит. Я переживал за нее. Вернувшись к таксофонам около эскалатора, я позвонил в Совет. «Мисс Зильберман не было весь день», — ответила секретарь. Это удивило меня. Я не мог себе представить причину, по которой Шанталь не пошла бы на работу. Позвонил ей домой. Телефон прозвонил три, четыре раза. Скоро должен был включиться автоответчик.
Вдруг в ста ярдах от себя я увидел Рашида, который заходил в здание Си-эн-эн. Я не шелохнулся. В трубке послышался голос: «Меня нет дома, но если вы оставите ваш номер телефона и сообщите ваше имя...» Автоответчик пискнул. Я ничего не сказал. Рашид шел с улицы. Я не мог рассмотреть его лицо, но узнал его по походке — уверенной и стремительной. Он держал руки в карманах куртки, но шел прямо, как солдат, даже не оглядываясь по сторонам. Казалось, его не волнует происходящее вокруг. Я спрятался в тени эскалатора, и он меня не заметил. Рашид быстро повернул направо и двинулся к высокой спиральной лестнице, ведущей в фойе отеля «Омни». Я смотрел, как он прошел первый пролет, затем — второй, и последовал за ним.
Я бежал, перепрыгивая через две ступени, и настиг его на повороте. Услышав мои шаги, он обернулся, одновременно отведя руку за спину. Но я ударил его плечом в грудь и прижал к стене. Я был на четыре дюйма выше и на тридцать фунтов тяжелее Рашида, но безоружный, хотя это не имело значения. Прежде чем он успел перевести дух, я скрутил его, схватил за правую руку и вывернул назад так быстро, что он разжал ладонь. Пистолет упал, и я потянулся за ним. Необдуманный поступок. Он вывернулся и бросился бежать. Я подобрал пистолет, сунул его за пояс и побежал за ним, но Рашид уже скрылся из виду.
Проклятие!
Покрытая ковром лестница заканчивалась внутренним двориком около ресторана под названием «Американское кафе». В нескольких ярдах от него стоял высокий лысый мужчина с меню. Он пристально посмотрел на меня.
«Охрана», — уверенно сказал я. Потом указал в сторону лифтов и спросил, не побежал ли туда мужчина. Сотрудник кафе покачал головой и кивнул направо в сторону небольшого коридора. Я жестом поблагодарил его. «Удачи», — пожелал мне он.
Под красной табличкой с надписью «Посторонним вход воспрещен» находилась дверь. Я вошел в нее и услышал, как она захлопнулась за мной. Бетонные лестницы вели вверх и вниз. Кругом было тихо. Если Рашид и прятался на лестнице, то стоял не шелохнувшись. Стараясь двигаться как можно тише, я стал спускаться вниз. Там был только один пролет. Дверь внизу оказалась запертой. Никого. Единственный путь — наверх.
Один пролет. Затем — другой. Третий. Каждая дверь в конце коридора заперта. Если его здесь не окажется, значит, я его потерял. А это очень плохо. Я остановился. Прислушался. Сверху доносился низкий гул и рокот. На каждом повороте лестницы я ждал, что на меня набросится Рашид. Этаж за этажом, одна запертая дверь за другой, я поднимался наверх. По-прежнему никаких звуков, которые выдали бы присутствие Рашида.
Лестница закончилась на четырнадцатом этаже. Дверь заперта так же плотно, как и остальные. На верхних ступенях валялись сигаретные окурки. Люди выцарапывали надписи на бетоне: «Бо + Мисси», «Anthrax круче всех!»
Тонкая решетка преграждала путь к системе теплоснабжения в здании. Но в двух футах над моей головой располагался еще один люк, ведущий на вершину центра. Сквозь стеклянную крышу я видел темнеющее небо и стальные брусья наверху. Единственный путь отсюда. Люк узкий, но окружавшие его провода сдвинуты в сторону.
Нужно действовать как можно быстрее и надеяться, что Рашид не поджидает меня наверху. Я стал протискиваться в люк, но не мог пролезть в него сразу. Пришлось сначала просунуть руки, затем — голову. Ноги болтались над лестницей.
Рашид находился в двадцати футах надо мной, на узком карнизе под световыми люками, которые располагались под небольшим наклоном вдоль стальных балок над пустым атриумом. Внизу, через четырнадцать этажей под нами, — «Американское кафе». Рашид стоял, откинувшись назад, и балансировал над пропастью, держась руками за балки. Потом он пошел легко, быстро и ловко, как будто делал это не в первый раз. Еще несколько футов, и он достигнет помоста, который использовали мойщики окон, когда чистили крышу центра. Тогда он сможет идти спокойно. Заметив меня, Рашид остановился. Он прошел уже примерно треть пути. Мои плечи протиснулись в люк. Я стал подтягиваться наверх, опираясь на правую руку и локоть, но застрял, стал корчиться и извиваться, а моя левая рука оказалась прижатой к телу.
Рашид наклонился над бездной, повернулся ко мне и помахал рукой, смеясь.
— Слишком поздно, — сказал он.
Когда я стал подтягиваться на левом локте, пистолет выскользнул у меня из-за пояса, упал на лестницу и полетел вниз, стуча по бетонным ступеням и стальным перилам. Растяпа!
Рашид снова двинулся вперед, перебираясь с одной балки на другую, как скалолаз. Его ноги в кроссовках упирались в бетонные уступы скорее для баланса, чем для опоры. Я обхватил балки своими большими ладонями. Но в стекле против моего лица я видел отражение пропасти внизу, и мои ноги стали деревенеть. Я не мог не думать о высоте. Не мог смотреть вниз. Передо мной находилось еще пять балок. Закрыв глаза, я тянулся к каждой из них, хватал ее и пробирался дальше, ориентируясь почти на ощупь. Но в тот момент, когда я собирался спрыгнуть с уступа вниз на помост, я открыл глаза. Тело замерло, и я едва не потерял сознание в прыжке.
Рашид искал, куда бы можно было спрыгнуть или переползти с помоста. Но не нашел ничего подходящего. Расстояние оказалось слишком большим. Он терял время. Повернувшись спиной к отелю, Рашид направился к центру Си-эн-эн. Услышав мои шаги, побежал быстрее. Стараясь отвлечь мое внимание, метнулся было к балкону справа от нас, но заколебался, и я почти нагнал его. Он побежал в конец помоста.
Напротив возвышалось гигантское окно, задрапированное огромным флагом, и три астронавта раскачивались на своих канатах. На конце помоста лежали веревки, которые могли оставить мойщики окон. Возможно, они собирались повесить здесь еще какие-то манекены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46