— Мы можем быть очень убедительными, и это может сойти с рук.
— Лу, ты должна быть самой убедительной, ты должна выглядеть потерявшей рассудок. Но ты сможешь это сделать, правда? Ты играла в кино, и ты сможешь это сделать?
— Да. Я смогу, — сказала Алиса.
— Остальные будут притворяться даже обрадованными, что Альрауне исчез. Надо дать им понять, что он был неприятен нам, путался под ногами, требовал, чтобы за ним следили и кормили его, не давал нам спать своим плачем...
Русская девушка сказала:
— Это будет самый большой риск, но, если мы сможем управлять собой и своими нервами, мы можем справиться.
Тут в голове Алисы что-то щелкнуло, и словно в озарении она подумала: риск! Все дело в том, чтобы управлять собой! Я лучше, чем кто-либо, знаю все о риске и о том, как управлять собой!
Усталость исчезла, и она выпрямилась.
— Я думаю, это может сработать, — сказала она. — Но только если вы все готовы так рисковать — я имею в виду допрос. Даже если одной из вас не нравится эта идея или вы боитесь, я не стану этого делать.
— Мы все готовы рискнуть, — произнесло несколько голосов, а остальные женщины просто закивали.
— Конечно, мы все напуганы, — сказала одна из них. — Лично я в панике, но нельзя даже думать о том, чтобы Менгель мог использовать малыша в своих экспериментах. Я сделаю все что угодно, вместе со всеми вами.
Алиса отчаянно старалась не заплакать. Она думала: если я доживу до ста лет, если мир рухнет и планеты собьются с орбит, у меня никогда не будет таких хороших и преданных друзей, как эти женщины. Эти замечательные женщины, которые стали мне ближе, чем сестры, которые готовы притворяться и рисковать жизнью, чтобы защитить Альрауне.
Остальные уже двигались дальше, обсуждая детали. Русская девушка волновалась из-за того, что Альрауне будет напуган.
— Он может нас выдать, даже не понимая этого.
— Только если Лу не скажет ему, что это новая игра...
— Версия пряток...
— Мы все можем сказать ему это; мы можем сделать вид, что все в это играем.
— Когда мы это сделаем?
— Сегодня, — сказала Илена, глядя на Алису. — Мы не можем откладывать.
— Но что надо сделать прежде всего?..
— Я сейчас проберусь в барак к полякам, — вызвалась русская девушка. — Я могу увернуться от огней, и охрана меня не увидит.
Бараки больше не запирались, чтобы охрана могла проводить неожиданные проверки, но патрульные группы ходили по лагерю всю ночь. Суть была в том, чтобы увернуться от них и от огней, которые постоянно разрезали темноту.
— Это будет опасно, Мария, — неуверенно сказала Алиса. — Лучше пойти мне.
— Нет, потому что они не очень хорошо говорят по-английски, а я чуть-чуть знаю польский, — сказала Мария. — Достаточно, чтобы они поняли, что мы хотим попросить их любым способом спрятать Альрауне до завтра. Места в их бараке более чем достаточно...
— Хорошо. Но что завтра? Мы не можем подвергать польский барак риску более чем на несколько часов.
— Нам нужно продумать все на пару часов вперед, — сказала Илена. — Может быть, завтра ночью в прачечную, может, в кухни.
— Мы как-нибудь это устроим, — сказала Мария, подходя к двери. — Я готова. Кто-нибудь, посмотрите в окно за огнями.
— Я посмотрю, — вызвалась Базена. Когда она слегка подняла уголок одного ставня, свет немного проник в барак. — Все в порядке, Мария. Нет, подожди, они пустили их сюда... о нет, все в порядке, они снова уходят... Давай!
Когда Алиса с Альрауне на руках выскользнула из барака, забрезжил слабый безжизненный рассвет.
Трубы крематория с немым запретом на что бы то ни было возвышались в сером небе. Разлетающийся пепел покрывал все крыши вокруг, и тяжелый запах держался в воздухе. Значит, печи недавно горели. Не думай об этом.
Когда я пройду через это, думала Алиса, украдкой пробираясь к польскому бараку, и когда я буду оглядываться назад, в этих воспоминаниях никогда не будет цвета. Все всегда будет в тени черного и серого.
Она упорно шла вперед, крепко обняв Альрауне, молясь, что он достаточно хорошо все понял, чтобы молчать. Но ему был, очевидно, интересен этот неизвестный ночной мир, и он молчал. Оказалось легче, чем Алиса смела надеяться, увернуться от охраны. Частично потому, что они двигались по привычному маршруту, и каблуки сапог звенели о грубые плиты двора, предупреждая об их приближении.
Огни все еще перемещались по лагерю, в этом свете они были похожи на огромные бледные глаза без век. А если мы тебя найдем, мы повесим или расстреляем тебя, моя дорогая... Не думай об этом. Думай только о том, чтобы держаться в тени, чтобы не попадать в круги ужасного мертвенно-бледного света. И прячь голову Альрауне у себя на плече, потому что он смотрит на огни...
Женщины в польском бараке ждали ее, они впустили их, что-то восклицая про малыша, который должен быть спрятан от Ангела смерти, перешептываясь о своих планах. На остаток ночи мадам и малыш останутся в маленьком пространстве под крышей, там неудобно, но места хватит. А завтра, после утренней переклички, маленького можно будет тайком пронести в прачечную, у них уже все продумано. Охапка белья из охранной части, чтобы спрятать его, никто ничего не заподозрит. Трое, которые работали в прачечной, будут держать его в тихом уголке, в том блоке много таких мест, и никто не узнает, что он там. А потом, может быть, кухни.
— Нет, — сказала Алиса, обрадованная, что, несмотря на предупреждение Марии, некоторые из них чуть-чуть понимали по-немецки. — Нет, я не могу навязываться к вам после сегодняшней ночи. Мы унесем его куда-нибудь. Но ваша помощь сегодня значит для меня больше, чем я могу выразить словами. — Она подумала, что они поняли, наверное, только половину из ее слов, но она знала, что они поняли все чувства, скрывающиеся за словами.
Место под крышей было меньше, чем она ожидала, но оно было достаточно большим, чтобы они вдвоем могли свернуться в клубок, опершись на деревянные стропила. Кто-то передал одеяло, и кто-то еще передал полчашки теплой жидкости; Алиса не могла понять, что это было, но она с благодарностью выпила немного и дала несколько глотков Альрауне. Завтра, после переклички, она разыграет спектакль, и от него будут зависеть их жизни. Она сообщит охране, что Альрауне пропал, и она сыграет сумасшедшую мать. Это сработает? Сможет ли она обмануть Менгеля? Время исчезновения было не очень хорошим, оно было слишком подходящим, слишком близким к тем графикам, которые видела Илена, но ничего не поделать. Это лучшее, что они могли сделать. Охрана будет искать Альрауне, и, если они не найдут его, Алису, возможно, будут подозревать в разработке какого-то плана и казнят.
Она посмотрела на Альрауне и напомнила ему, что это была часть игры, что они должны сидеть тихо. Он снова вроде бы принял это, хотя и посмотрел на мать с подозрением, и, когда Алиса обняла его, чтобы ему было удобнее, мгновение он сопротивлялся ее объятию.
Но потом он прислонился к ней и быстро забылся, по-видимому, спокойным сном.
Глава 32
От беспокойной дремоты Алису разбудил звук марширующих шагов охранников снаружи. Она резко села, вспоминая. Я в этом крошечном уголке польского барака, и Менгель хочет Альрауне, а я должна прятать его.
Это был один из самых мрачных дней в Освенциме: дождь не прекращаясь барабанил по крышам бараков, и вонь застоявшихся болот просачивалась всюду.
Алиса решила сообщить об исчезновении Альрауне после утренней переклички. Она обдумывала, каким должно быть ее поведение. Слезы и взволнованность, а потом мрачное подчинение? Да, все офицеры и большинство охранников должны знать о том, что случилось в Бухенвальде, они должны знать, что Альрауне не был любимым ребенком, оставшимся от потерянного мужа, но был живым напоминанием о жестоком изнасиловании. Но не слишком много слез, думала Алиса. Лучше не переборщить с этим, это настоящая жизнь, а не кино. И еще, я думаю, какое-то раздражение — негодный ребенок, я не могу все время следить за ним... Как я могу знать, куда он пошел или залез?.. Я просто решила, вы должны знать, что он убежал...
Да, я должна сыграть именно так. Слегка погоревать, а потом хмуро разозлиться.
Она должна их убедить. Алиса выдавила несколько слезинок, а потом замолчала. Нет, она не представляла, где мог быть ребенок. Да, он был с ней в бараке перед утренней перекличкой. Да, она даст им знать, если он вернется. Она видела, что они посчитали это относительно неважным — дети всегда где-то болтаются, они любопытные существа. Может быть, попозже они его поищут, но теперь она должна вернуться в свою часть лагеря.
Они не знают о планах Менгеля, подумала Алиса, осторожно продвигаясь к прачечным. Вот когда будет действительно время проверки... Прикажет ли Менгель тщательно все обыскать? Насколько он заинтересован в том, чтобы Альрауне участвовал в его эксперименте?
Полячки выполнили свое обещание: Альрауне перенесли в узле простыней и положили в маленькую комнату с каменным полом в конце длинного узкого коридора. В комнате было мало вещей: несколько стиральных досок и два больших бельевых катка, стоящие над дренажными дырами. Банка с каким-то чистящим порошком, чуть-чуть пахнущим старомодным щелочным мылом. Алисе это место показалось ужасным, но сейчас тут вроде бы было безопасно. Две полячки проведут с Альрауне столько времени, сколько смогут, а Алиса попытается днем проскользнуть сюда незамеченной. Если женщины услышат, что идет охрана, у них будет время, чтобы выйти, сказали они. Они будут очень внимательны.
Алиса вернулась в прачечный блок после обеда, проделав это так открыто и беспечно, что, если кто-то из охраны увидел бы ее, он бы подумал, что она направлена сюда работать. У нее в рукаве для Альрауне были спрятаны кусок хлеба и квадратик сыра, который был тугим, как резина. Две полячки из прачечной смотрели на нее, кивая почти незаметно, чтобы дать понять, что все хорошо, и Алиса прошла по проходу в ужасную комнату. Там по-прежнему был крошечный лучик света от маленьких окон, но тени начали двигаться по полу, и во мраке катки стали похожи на злорадных чудовищ, существ, которые сожмут твои руки и лодыжки и своими вращающимися пастями перережут тебя... Твоя кровь будет стекать по их валикам вниз в дренаж как раз под ними... Альрауне заперт тут весь день, он наблюдал за машинами? Он тоже видел эти зловещие картины, которые видела Алиса, и испугался?
Алиса настроила себя, чтобы создать веселую атмосферу; она принесла один из кусочков сланца, на котором Альрауне любил выцарапывать бессмысленные рисунки, и цветные мелки, которые они смогли выторговать у одного из охранников. Еще она связала ему крошечную куколку из куска бечевки и пела колыбельные из своего собственного детства, не повышая голоса, хотя толстые стены комнаты заглушили бы любой звук. Ее разум постоянно обдумывал планы их следующего движения. Она думала, что Альрауне проведет ночь в кухонном блоке, а она снова сможет проскользнуть к нему, ведь его нельзя оставлять в темноте одного. А потом среда, день, когда он нужен Менгелю. Она раздумывала, сможет ли использовать затею с прачечной корзиной, чтобы вынести его. Насколько это будет рискованно?
Было невозможно узнать точное время, но все шло к вечерней перекличке, и она как раз думала, что выскользнет и будет у себя к этому времени, когда снаружи внезапно послышался шум. Сердце Алисы забилось от страха, она тут же попятилась в угол комнаты, увлекая с собой Альрауне.
— Мы все еще играем в прятки, — сказала она, — поэтому нам нужно сидеть тихо, как маленьким мышкам. — В темных глазах вспыхнуло непонимание. — Но завтра, — продолжала Алиса, ненавидя себя, — наша очередь быть большой пушистой киской, которая будет всех преследовать, и это действительно будет очень интересная игра. — Она говорит чепуху, он никогда в жизни не видел кошек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69