— Ну, такие предосторожности излишни.
— Мы относимся к таким вещам серьезно.
— Что я могу продать вашим парням?
— Я занимаюсь не покупками, а контролем.
— Эй, мы пользуемся информацией ваших служб. Если что-то не так, то это ваш прокол, а не наш.
— В этом отношении все чисто.
— Слава Богу! Еще не хватало, чтобы политики взялись за парней, честным трудом зарабатывающих свои доллары.
— Да, — согласился Джон и зачитал ему детали сделки с «Имею».
— Я помню Джонсона, — оживился торговец. — По нему можно было подумать, что это сделка века. Черт, месяцем раньше ваши люди и мы...
— У вас не сложилось впечатления, что эта сделка как-то связана с управлением?
— Он дал мне заверенный чек и все бумажки, которые федеральные органы заставляют нас требовать с покупателей. Я пожал ему руку и не задавал вопросов.
— В этом деле участвовал еще кто-нибудь?
— Нет, только Джонсон и его грузчик на другой машине. Джонсон так спешил, он даже лично занимался погрузкой, потом сам сел за руль грузовика и...
— Кто был этот грузчик?
— Убей, не знаю, — торговец помолчал. — У нас неприятности? Не связаться ли мне с адвокатом?
— У вас нет никаких проблем с законом. Вы много должны кредиторам?
— Лучше не упоминайте про этих кровопийц!
— Все же, что вы мне можете рассказать про второго парня?
— Погодите, я гляну... Где-то здесь был блокнот... Знаете, что он написал в графе «Представляемая организация», когда расписывался на проходной? Друг Клифа.
— Да ну?
— Так как Джонсон был единственным ответственным за подпись всех бумаг, то именно его проверяла наша служба безопасности: удостоверение, водительские права, род занятий. Другой же парень... Ага, вот, — сказал продавец, — знаете, вам повезло.
— Что?
— Одному из охранников не понравился этот выпендреж с «друг такого-то». Поэтому на обратной стороне он написал «лиценз. ном. этой ослиной задницы» и ниже вирджинский регистрационный номер его машины. Обычно мы этого не делаем.
— Повысьте его в должности.
— Зачем? Он работает на минимальной ставке.
Продавец продиктовал Джону номер. Джон поблагодарил его и повесил трубку. Если бы он мог доверять своему управлению, один телефонный звонок позволил бы ему за пятнадцать минут получить всю необходимую информацию. Если бы у него было время, он мог бы пересечь реку, поехать в соответствующее управление штата Вирджиния, заплатить соответствующую пошлину и получить общедоступную информацию самостоятельно.
Зазвонил телефон. Джон машинально снял трубку и пробормотал приветствие.
— Кто это? — спросил мужской голос в трубке.
— А кто тебе нужен?
— Не строй из себя умника.
— Кто это?
— Парень, которому я звонил сегодня, сказал мне позвонить по этому номеру и спросить кого-нибудь. Он сказал, что этот кто-нибудь занимается делом, по поводу которого я ему звонил. Так что объясни мне, куда я попал, возможно, ты тот самый парень, с которым мне надо поговорить.
— У меня нет времени на то, чтобы...
Джон неожиданно замолчал. Его мозг лихорадочно заработал. Вспомнил.
— Стив? — спросил он.
— Стив — распространенное имя.
— Он работает на сенатора Фаерстоуна.
— Значит, ты Джон Лэнг.
— А с кем я говорю?
— С неравнодушным гражданином, написавшим сенатору. Благодаря чему мне удалось поговорить с человеком, который в результате оказался мертв.
— Фрэнк Мэтьюс.
— Он предупреждал, что если я буду звонить в ваш офис, то не следует посвящать тебя в это дело.
— Это было ошибкой.
— Да ну? — заметил мужской голос на том конце провода. — Он был профи.
— Нам необходимо встретиться. Теперь это мое дело. Когда...
— Кто еще участвует в этом?
— Никто, я — тот человек, который тебе нужен. — Я ни в ком не нуждаюсь.
— В таком случае тебе не следовало писать Фаерстоуну и разговаривать с Фрэнком. И тогда Фрэнк был бы...
— Эта удивительная шальная пуля.
— У нас нет...
— Времени, — закончил за него собеседник. — Не свисти. Твой определитель номера уже наверняка засек номер телефона-автомата. Ладно, Лэнг, может, еще встретимся.
Ему в ухо ударил зуммер. Повесил трубку.
Часы показывали 9:47.
Он мог сидеть тут, в голубом полумраке, в ожидании развития событий, наблюдая, как движется секундная стрелка, описывая свой молчаливый круг.
Или он мог попробовать подойти достаточно близко, на расстояние вытянутой руки, подстегнув время.
Он придвинул к себе телефонный аппарат, набрал номер.
Глава 28
Четырехэтажное красно-белое здание школы возвышалось на холме как замок из сновидений. Вид из ее высоких сводчатых окон, должно быть, был великолепен: купол Капитолия; крыши величественных домов; сверкающие современные здания, в которых расположились офисы различных компаний; деревья, окружающие Белый дом; памятник Вашингтону, взметнувшийся, подобно маяку, в серое небо, в котором парили лайнеры, взлетающие из Национального аэропорта и направляющиеся в Голливуд, Париж и Гонконг.
Ржавое железо решеток закрывало окна первых двух этажей. За каждой дверью, образуя второй проход, располагался детектор металла.
Благодаря красным и синим мигалкам полицейских машин, перегородивших улицу напротив школы, Джон без труда нашел место, которое искал. Он поставил машину на стоянку и направился мимо патрульных машин и машин «скорой помощи» прямо к желтой ленте, перегораживающей переулок.
Полицейские в синих форменных куртках остановили его, когда он вышел из толпы домохозяек и подростков с ранцами за спиной. Коп пошел сообщить о его прибытии в глубь переулка, вернулся и махнул рукой. Джон поднырнул под ленту.
В холодном сыром переулке воняло мусорной свалкой. Черные полиэтиленовые мешки с мусором, выставленные за забор, должно быть, были разодраны собаками и крысами.
Джон проследовал по аллее в сопровождении широкоплечего полицейского в синей куртке. За его спиной завизжали тормоза. Хлопнула дверь автомашины.
В двадцати, пятнадцати, уже десяти шагах впереди детектив Тэйлор Гринэ и его напарник делали записи, техник из группы криминалистов щелкал затвором, фотографируя в различных ракурсах лежащего на спине четырнадцатилетнего паренька. Пальто на пареньке было застегнуто. Он лежал посреди черной лужи с вмерзшими в нее битыми кирпичами, его руки были широко раскинуты, одна рука вытянута к упавшему ранцу с вывалившимися учебниками (геометрия, латынь) и тетрадками, страницы которых переворачивал легкий ветерок. Другая рука рядом с кругом, нарисованным мелом вокруг трех блестящих стреляных гильз. Глаза подростка были открыты. Ноги в носках задраны вверх. Детектив Гринэ взглядом остановил Джона, продолжая делать пометки в блокноте.
Из-за ограждения доносились звуки борьбы, бормотание и вопли:
— Мой мальчик! Где мой мальчик?
Башмаки зашаркали по асфальту.
Окрик полицейского:
— Стоять!
Чернокожая женщина лет тридцати и ее мать бежали по переулку, преследуемые полицейским, потерявшим в пылу погони фуражку.
— Билли! Билли! — вопила мать. — Биллииии!
Гринэ, его напарник и криминалист образовали живую стену между подбежавшей женщиной и парнем, лежащим на земле. Партнеру Гринэ удалось схватить мать за руки. Она сделала еще один нетвердый шаг и начала оседать.
— О Билли! Билли! Билли!
— Иисус, Боже милостивый, о, мой Бог не Иисус, — рыдала бабушка.
Однако у нее хватило сил помочь Гринэ и его напарнику поднять свою дочь на ноги.
— Не здесь, — мягко сказал Гринэ. — Здесь не место. Не сейчас. Позже. Не сейчас.
— Я хочу видеть моего сына! Я хочу видеть моего Билли, он хороший мальчик, он ходит в школу, он собирался пойти... Ему холодно, его надо согреть, скажите доктору, он...
Пока они бережно, под руки уводили ее прочь, она все пыталась оглянуться.
— О Боже! О Боже, нет, нет Бога, нет Бога!
Бабушка прижалась головой к ее плечу. Полицейские вывели женщин за желтую ленту.
— Его обувь! — причитала мать. — Где его обувь? Его новые кроссовки, я только вчера купила их для него! Он был такой... Где его обувь?
Гринэ, его долговязый белый партнер и Джон наблюдали, как они уходят.
Медленно, очень медленно Гринэ повернулся. Его бешеные глаза встретились с глазами Джона.
И он набросился на Джона.
Прижал его к кирпичной стене.
— Тэй! — воскликнул его напарник. — Не наезжай!
Успокойся!
У Джона помутилось сознание, дыхание перехватило, он молотил кулаками по воздуху.
Нет. Не надо.
— Ну, все, уймись! — продолжал увещевать напарник Гринэ. Но попытки оттащить его в сторону не предпринимал.
— Вот! — вопил Гринэ, брызгая слюной. — Вот! Что скажешь об этом? Что твое долбаное Центральное разведывательное знает про это? Что ты знаешь, ты, хренов самовлюбленный белый сукин сын, корчащий из себя спасителя мира? Каких-то четырнадцать хреновых лет, а этот парень уже мертв! Кого винить в этом дерьме, а? Вы, Центральное разведывательное! Скажите мне, ты скажи мне, как он сюда попал. Что вы сделали, чтобы этого не произошло? Делаете мир безопасным? Для кого? Для моих детей? А как, черт подери, вы собираетесь это сделать, позволив им получить в руки оружие, а в сердце пулю? Какой выбор, черт подери, оставляет им ваше треклятое Центральное разведывательное?
— Полегче, Тэй, — попробовал опять вступиться его партнер. — Все нормально. Он-то здесь при чем.
Гринэ сверкнул глазами. Толкнул Джона, однако не сильно. Отступил. Чернокожий сын-отец-муж-детектив повернулся, направился к желтой ленте. Долговязый напарник Гринэ поправил на Джоне костюм, сказал:
— Никогда не стоит приближаться к полицейскому офицеру на месте преступления без предупреждения. Тебе могло крепко достаться.
— Я вовсе не хотел этого, — сказал Джон.
Белый полицейский многозначительно поднял указательный палец к небу. Пошел вслед за Гринэ, стараясь держаться к нему поближе.
Джон остался у стены.
Когда Гринэ вернулся, его взгляд был подернут дымкой.
— Итак, — сказал он Джону, — ты звонил мне.
— Ты оставил послание на двери моего дома.
— Мой шеф получил уйму посланий от ваших людей. Во всех говорилось, что они не хотят разговаривать. Скажем так — пока не хотят, — добавил Гринэ.
— Если я помогу тебе, то, возможно, и ты поможешь мне.
— С какой радости, хотел бы знать, я должен тебе помогать?
— Потому что мы делаем общее дело.
Гринэ покачал головой:
— Ты действительно в это веришь?
— Да.
— Хм.
— Зачем я тебе понадобился? — спросил Джон. — Что тебе известно?
— Затем, чтобы хорошенько дать тебе промеж глаз.
— Зачем?
— Затем, чтобы ты не пытался отыметь меня.
— Я уже говорил — ты не в моем вкусе. — Джон отошел от стены. Прошел дальше вниз по переулку. Он не оборачивался, однако чувствовал, что Гринэ идет за ним вслед.
Все, что они могли видеть, это мешки с мусором, ожидающие, когда их соберут, и желтая лента, перекрывающая вход с противоположной стороны переулка.
Когда они отошли достаточно далеко, Джон сказал:
— Если у тебя есть что-нибудь, то рано или поздно мы это обнаружим. Черт, вы все равно скажете нам, чтобы заманить в ловушку. Поэтому почему бы не рассказать сейчас?
— Одно из веских слов в «вещественных доказательствах» за физикой, — сказал полицейский. — Тебе известно про траектории?
— Достаточно много.
— Тогда можешь нас похвалить, нам удалось восстановить траекторию пули, и она свидетельствует, что пуля, которой был убит Фрэнк Мэтьюс, была выпущена с тротуара или из машины, стоявшей на противоположной стороне улицы, а вовсе не прилетела неизвестно откуда и не свалилась с неба.
— Физика — это религия, не наука.
— Большое жюри может с тобой не согласиться.
— Я ничего не видел, — сказал Джон.
— Значит, тебе следует получше раскрыть свои глаза. — Гринэ повернулся к нему. — И следует рас сказать мне то, что тебе известно.
Джон тяжело вздохнул:
— Я знаю... Не надо выпускать это дело из рук, но и не надо давить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52