И вообще образ жизни вел чрезвычайно замкнутый - в гости не ходил, в театрах не появлялся, те немногие фильмы, которые позволял себе посмотреть, смотрел в видеозаписи. Он жил в мире, который специально огородил, очень боялся выйти за его пределы и к себе в душу никого не пускал. Даже жену.
Я не называю его фамилии, его имени и отчества - у него несколько паспортов. И все разные. Не изменены только, может быть, национальность он украинец, год рождения - 1960-й. И, естественно, фотокарточки. Домашнего телефона этого человека не знает никто. Заказы он принимает в офисе, оборудованном в подвале, на месте бывшей художественной мастерской, он появляется там каждый день с часу до двух. Телефон, установленный в подвале, записан на другую фамилию. Работает он на шестерых посредников, хотя лично его знают только двое, в последнее время работы прибавилось если раньше он простаивал, то сейчас почти не бывает пустых недель.
Жизнь человека - по его таксе - оценена в следующую сумму: от одной тысячи до двухсот тысяч долларов. Но двести тысяч стоит жизнь какого-нибудь "крупняка" - президента банка высокого полета либо вице-премьера правительства, хотя приятели из правительства ныне никому не нужны, да и препятствий разным коммерческим структурам они не создают, а раз так, то и не доставляют хлопот. Основные клиенты другие: те, кто взял деньги (большие деньги) и не отдал, кто не внял предупреждению - и перешел дорогу более сильному и более злому сопернику, даже те, кто совершил поступок пустяковый - отбил женщину, слишком много выиграл денег в карты или купил не положенный ему по чину "линкольн" и так далее. Если есть необходимость кому-то с кем-то рассчитаться, исполнитель всегда найдется. Исполнитель это он. Киллер.
Биография у него была обычная. Бывший офицер-оперативник, от которого поспешили избавиться во время одной из чисток в армии, - проверили на верность правящему ныне кремлевскому классу и не засекли восторженного блеска в глазах, а раз фамилии небожителей восторга не вызывали, то ему мигом прилепили ярлык: "На выход!" и уволили из армии.
Уволили без денег, без перспектив на будущее, практически без профессии, поскольку военное дело профессией у нас никогда не считалось, и он очутился на улице. Пробовал пойти по легкому пути - двинулся в строители, но оттуда его быстро выдавили: во-первых, он не строитель и профессии этой учиться ему было уже поздно, во-вторых, на Россию нахлынул вал дешевых рабочих рук, весьма квалифицированных, между прочим, "госарбайтеров" - с Украины, из Молдовы, Армении, Белоруссии и Грузии. Люди эти не требовали высокой зарплаты, им лишь бы не умереть с голоду и послать немного денег своим домашним; состязаться с ними он не мог, отступил и вновь очутился на улице.
"Плоха та страна, которая заставляет людей, защищавших её, нищенствовать, - думал он в те дни с горечью, - вдвойне плоха, когда совсем забывает о них..." А Россия забыла о нем, ей было наплевать на бывшего капитана спецназа, награжденного орденом Красной Звезды и двумя ЗБЗ медалями "За боевые заслуги". С горя он даже пробовал пить дешевую, попахивающую керосином водку, но его от водки мутило, выворачивало, тренированный организм не принимал её, и он снова оказывался в гнетущей, серой, очень трезвой повседневности, где не было ни приличной зарплаты, ни еды, ни надежд на то, что с горизонта сползет туман и будущее прояснится.
Потом наступила пора, когда в Москве начали появляться люди в пятнистой форме, куда ни глянь - всюду сытые ребята в камуфляже. Охранники различных банков, частных фирм, совместных предприятий, рынков, магазинов, меняльных контор, ларьков и так далее - несть им числа. Такое впечатление, что Россия разделилась надвое: одна половина залезла в торговые палатки и стала неплохо жить, продавая "сникерсы", вторая пошла в охранники этих "сникерщиков".
Он подумал-подумал немного и решил: "Все, баста! Чтобы не положить зубы на полку, надо надевать камуфляж". Поступил работать рядовым охранником в банк - не мелкий и не крупный, а так, средний, возглавляемый тремя очень энергичными ребятами в красных пиджаках. Название этого банка можно не упоминать - таких банков в стране тысячи, они каждый день рождаются и каждый день умирают. И что нехорошо удивило его: зарплата рядового охранника оказалась в 27 раз выше зарплаты квалифицированного армейского офицера. И это у рядового охранника... А какова же зарплата у командира, у шефа службы безопасности банка?
Он умел и знал много больше, чем его шеф, возглавляющий банковскую "секьюрити", он мог выиграть у шефа любое соревнование по стрельбе из пистолета, из автомата, из карабина, даже если тот будет стрелять с оптическим окуляром, а он - с криво насаженной на ствол прицельной планкой, мог выиграть любую схватку на ковре, будь то бокс, или джиу-джитсу, мог обыграть в карты, в "тренировке на сообразиловку", когда надо было повторить сто только что произнесенных слов и пропустить не более трех, и вообще шеф его был из середины двадцатого века, а он - уже из двадцать первого, вот ведь как, и все-таки он подчинялся шефу.
Однажды шеф вызвал его к себе в кабинет - в этакий сейф, имеющий глухие, без единого окна стены, и сказал:
- У банка завелись должники... - Взял со стола три фотокарточки, протянул: - Посмотри повнимательнее на эти лица... Взяли втроем триста миллионов "деревянных" и до сих пор не отдают. Ни деньги, ни проценты... (А триста миллионов той поры - не то что триста миллионов поры этой.) Смекай!
- Что я должен сделать?
- Принести от них переводной чек на семьсот пятьдесят миллионов "деревянных". Можно в долларах, по курсу валютной биржи.
- А если не получится?
- Тогда либо ты дурак, либо я.
- В каком смысле?
- В прямом. Разве что-то непонятно?
- Понятно, но не очень.
- Извини. Может, ты не у нас работаешь? На всякий случай объясняю: тогда каждому по восемнадцать граммов свинца. Скумекал, что надо делать?
Не скумекать было нельзя: восемнадцать граммов свинца - это старая, ещё времен Великой Отечественной войны мерка двух пуль. Столько весили две свинцовые пули, забранные в латунную оболочку. Но почему две пули, а не одна?
Шеф объяснил, что одна пуля - это основной выстрел, вторая - это выстрел контрольный. В голову.
- Задание ясно? - спросил начальник банковской "секьюрити".
- Да.
- Бери напарника и вперед!
Будущий киллер взял фотокарточки, взял фамилии и адреса людей, которые числились должниками, и поехал выполнять задание.
Должники вернули деньги, а он, получив премию в размере трехсот долларов и поняв, в какое дерьмо мог вляпаться так, что тюремные нары стали бы единственным местом его отдыха в будущем, на следующий день ушел из банка.
Но понял одну вещь: можно безнаказанно нарушать закон и получать за это хорошие деньги, убивать и не отвечать за убийство. А не попробовать ли...
И он создал свою контору. С длинным, очень мудреным названием, чтобы его не запоминали. По оказанию "ритуальных" и "прочих" услуг. Все тщательно продумал. И прежде всего собственную безопасность.
У него будет лишь посредник, на которого также замыкается посредник. Эта цепочка должна состоять из двух, а ещё лучше из трех человек. Тогда до исполнителя не доберутся - уничтожат одно звено, максимум два, и все, исполнитель останется нетронутым.
Вскоре по Москве прокатилась громкая волна убийств. Убивали "воров в законе". Убивали президентов банков, генеральных директоров "джойнт венчерс" - совместных предприятий. Убивали по-разному. Одних умело, из снайперских винтовок, с далекого расстояния, когда охрана бывает бессильна, как это случилось с Квантришвили, - тут работал киллер высокого класса, других грубо закалывали во дворе, третьим просто проламывали американскими бейсбольными битами голову...
Появилось очень много молодых киллеров, так называемых "детей перестройки". Когда им было лет десять, началась горбачевская неразбериха, сейчас им по двадцать, это взрослые люди, которые ничего, кроме как нажимать на курок, делать не умеют. Да и на курок, если честно, тоже толком нажимать не умеют - их часто убирают вместе с теми, кого они убили.
До сих пор почти каждый день появляются сообщения: там-то и там-то под Москвой, в лесу найдены трупы с обгорелыми лицами. Без документов. А это часто убийца и его жертва, это они лежат рядом. Иногда бывает, что рядом лежит и посредник.
Не-ет, киллерство - дело опасное. И тонкое. Чтобы остаться в живых и зарабатывать хорошие деньги, надо создать тройную зону посредников, которую создал он. Зона посредников - это зона безопасности.
Он посмотрел на часы. Сегодня у него дело. Утреннее дело. Простое. Он достал из тонкой, перетянутой двумя резинками, прозрачной папки фотоснимок. На снимке был изображен довольно молодой человек, с густыми, но уже тронутыми сединой волосами. С ироничной улыбкой, прочно припечатанной к губам. Холеный. Киллер вгляделся в снимок. Потом достал из прозрачной папки бумажку, на которой была написана кличка этого человека. Ни имени, ни фамилии не было, только кличка, дальше - возраст, где "клиент" живет, в каком доме и на каком этаже, результаты наблюдений за распорядком дня: когда уезжает на работу, где обедает, сколько человек охраны сопровождает его и так далее - сведения, из которых киллеру нужна только шестая часть, может быть, даже ещё меньше... Еще один снимок - тот же человек. Кличка его - Серж. Здесь Серж снят в другой одежде, в повороте три четверти, рядом очень милая девочка с длинными светлыми волосами, чувственным ртом и ногами топ-модели... Явно не жена. Жена у него должна быть другая - усталая женщина с посекшимися крашеными волосами и опухающими к вечеру ногами, потерявшая фигуру, всю свою жизнь отдавшая мужу. И третий снимок - Серж на концерте в Большом театре. Типичный "новый русский", в черном костюме, с твердым полосатым галстуком-бабочкой под подбородком. Сидит, вольно развалившись в кресле с золоченой спинкой. Рядом другая, также из породы топ-моделей. Большой любитель жизни, этот седеющий Серж...
Киллер усмехнулся, сложил фотоснимки в папку, накинул на углы резиновые штрипки. Портрет этого человека он запомнил, кислотой не вытравить. Но как только он убьет его - через час уже помнить не будет... Ничего. Ни лица, ни расписания его дня, ни места, где тот бывает. Все это исчезнет.
Говорят, когда человек рождается, ладошки его, что одна, что другая, бывают чисты и ровны, как блюдечко, ничего на них нет - ни линии жизни, ни бугров, ни впадин, и лишь спустя некоторое время появляются линии. И когда умирает, то часа через два после смерти ладони также становятся чистыми, с них исчезает все. Интересно бы посмотреть на ладонь мертвого человека... Киллер об этом слышал, но никогда не видел.
Он надел легкий свитер, сверху - такую же легкую куртку, которую можно сбросить и сразу поменять внешность: когда пытаются поймать по горячим следам, прежде всего обращают внимание на внешность - если человек был одет в куртку, то на свитер уже никто не смотрит. Еще лучше иметь двухстороннюю куртку: с одной стороны чтобы была светлая, а с другой темная, вывернуть такую куртку - считанные секунды, и человек сразу становится неузнаваем.
За пояс он засунул пистолет "макаров" желтой сборки, который ныне свободно можно купить на рынке, и прежде всего в "Луже", как теперь величают некогда знаменитые спортивные Лужники, в тамошнем громадье рядов, где продают все, начиная с усатых французских презервативов, кончая бронированными "мерседесами" и "крайслерами". Пистолеты желтой сборник отличаются от пистолетов, производимых на наших заводах, эти пистолеты делают в Польше, в Югославии, в Китае из вязкого, легко поддающегося штамповке металла, совершенно не прокаливая стволы, поэтому пистолеты рассчитаны на три-четыре выстрела, после чего пуля будет уже свободно гулять по стволу, может по кривой вообще уйти за угол дома либо даже поразить самого стрелка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54