Вы хотели уйти чистым и как можно дальше. Ладно. Годится.
Бреюсь и одеваюсь.
– Почему вы это делаете, Марлоу?
– Можете пропустить стаканчик, пока я бреюсь.
Я вышел, а он остался сидеть, сгорбившись, в углу. Пальто и шляпу так и не снял. Но заметно ожил.
Я пошел в ванную и побрился. Когда я завязывал галстук в спальне, он вошел и остановился в дверях.
– Вымыл чашки на всякий случай, – сообщил он. – Но я вот что подумал.
Может быть, лучше вам позвонить в полицию.
– Сами звоните. Мне им рассказывать нечего.
– Хотите позвоню?
Я резко обернулся и свирепо уставился на него.
– Черт бы вас побрал! – закричал я почти в голос. – Угомонитесь вы или нет?
– Извините.
– Вот-вот. Такие, как вы, всегда извиняются и всегда слишком поздно.
Он повернулся и ушел обратно в гостиную.
Я оделся и запер дверь, ведущую в глубину дома. Войдя в гостиную, я увидел, что он заснул в кресле, уронив голову набок, в лице ни кровинки, весь обмякший от усталости. Вид у него был жалкий. Когда я тронул его за плечо, он открыл глаза медленно, словно возвращаясь откуда-то очень издалека.
Когда он пришел в себя, я спросил:
– Как быть с чемоданом? С тем, из свиной кожи? Он все еще у меня в шкафу.
– Он пустой, – ответил он равнодушно. – И слишком бросается в глаза.
– Вы будете еще больше бросаться в глаза без багажа.
Я пошел в спальню и достал эту кремовую штуку с верхней полки. Прямо у меня над головой, на потолке, была откидная дверца на чердак. Я открыл ее, дотянулся как можно дальше, и забросил футляр для ключей за пыльную балку, или стропило, или как их там.
Я слез с чемоданом в руках, обтер его от пыли и запихал в него ненадеванную пижаму, зубную пасту, новую зубную щетку, пару дешевых полотенец, губку, набор носовых платков, дешевый тюбик крема для бритья и бритву – из тех, что дают даром в придачу к пакетику лезвий. Все новое, обыкновенное, незаметное, хотя, конечно, лучше бы там лежало его собственное барахло. Добавил бутылку виски, прямо в обертке. Закрыв чемодан, я оставил ключ в замке и понес в гостиную. Терри опять спал. Я не стал его будить, открыл дверь, отнес чемодан в гараж и положил в машину перед задним сиденьем. Вывел машину, запер гараж и поднялся обратно по лестнице, чтобы разбудить его. Потом запер дом, и мы двинулись в путь.
Я ехал быстро, но без превышения скорости. В дороге мы почти не разговаривали. И поесть не остановились. Времени было не так уж много.
У пограничников не оказалось к нам никаких вопросов.
На ветреном поле возле тихуанского аэропорта я подрулил поближе к кассе и стал ждать, пока Терри возьмет билет. Пропеллеры ?Дугласа? уже медленно вращались, разогревая моторы. Статный красавец-пилот в серой форме болтал с группой из четырех человек. Один был двухметрового роста и держал в руке охотничье ружье в футляре. Возле него стояли девушка в брюках, пожилой коротышка и седая женщина, такая высокая, что рядом с ней он совсем исчезал.
Неподалеку ожидало еще трое-четверо пассажиров, явно мексиканцы. Больше лететь вроде никто не собирался. Трап уже подогнали к самолету. Но никто не торопился. Затем по трапу спустилась стюардесса-мексиканка и заняла выжидательную позицию. Объявлений по громкоговорителю у них, видимо, не полагалось. Мексиканцы полезли в самолет, но пилот все еще болтал с американцами.
Рядом со мной стоял большой ?паккард?. Я вылез и заглянул в него ? водительские права лежали на виду. Может быть, когда-нибудь я и научусь не лезть, куда меня не просят. Вытащив голову из окна, я заметил, что высокая женщина смотрит в мою сторону.
Тут по пыльной щебенке подошел и Терри.
– Все в порядке, – сказал он. – Прощаемся здесь.
Он протянул руку, я ее пожал. Вид у него уже был неплохой, только усталый, чертовски усталый.
Я достал из машины чемодан свиной кожи и поставил его на щебенку.
Он сердито взглянул на него.
– Сказано вам, он мне не нужен, – отрезал он.
– Там бутылка приличной выпивки, Терри. И еще пижама и всякая дребедень. Без опознавательных знаков. Не нужен, сдайте на хранение. Или выбросите.
– У меня есть свои соображения, – заносчиво объявил он.
– У меня тоже.
Внезапно он улыбнулся. Потом подхватил чемодан и другой рукой сжал мне руку выше локтя.
– Ладно, приятель. Вы начальник. И помните, если придется туго, поступайте как знаете. Вы мне ничем не обязаны. Мы просто выпивали вместе, немножко подружились, и я слишком много болтал про свои дела, Я оставил пять сотенных у вас в банке с кофе. Не сердитесь.
– Вот это вы зря.
– Мне и половины своих денег не потратить.
– Удачи вам, Терри.
Двое американцев поднимались в самолет. Из аэропорта вышел приземистый малый с широким смуглым лицом и стал махать нам руками и указывать пальцем.
– Идите на посадку, – сказал я. – Я знаю, что вы не убивали. Потому я и здесь.
Он весь подобрался и напрягся. Потом, повернувшись к самолету, медленно оглянулся.
– Мне очень жаль, – сказал он тихо. – Но тут вы ошибаетесь. Я пойду по полю очень медленно. Вы вполне успеете меня задержать.
Он зашагал вперед. Я смотрел вслед. Малый у аэропорта все еще ждал, но без особого нетерпения, У мексиканцев нетерпение – редкость. Нагнувшись, похлопал по чемодану свиной кожи и улыбнулся Терри. Затем он отступил, и Терри вошел в здание. Скоро он появился из другой двери, там, где таможня.
Так же медленно он шел по щебенке к трапу. Здесь остановился и посмотрел в мою сторону. Он не помахал. Я тоже. Потом он поднялся в самолет, и трап втянули внутрь.
Я влез в свой ?олдсмобилъ?, завел его, дал задний ход, развернулся и стал выезжать, со стоянки. Высокая женщина и коротышка остались на поле.
Женщина достала платок, чтобы помахать. Самолет покатился в дальний конец поля, подымая тучу пыли. Там он развернулся, и моторы взревели на полную катушку. Он двинулся вперед, постепенно набирая скорость.
Пыль за ним так и клубилась. Потом самолет взлетел. Я смотрел, как он медленно подымается в пыльный воздух и исчезает в чистом синем небе, в юго-восточном направлении.
Потом я уехал. На границе никто на меня и не взглянул, словно мое лицо заслуживало не больше внимания, чем стрелки на циферблате.
Глава 6
Дорога от Тихуаны длинная и одна из самых скучных в штате. Тихуана ? никчемное местечко, здесь не интересуются ничем, кроме доллара. Парнишка с огромными грустными глазами, который бочком подбирается к вашей машине и клянчит: ?Пожалуйста, мистер, десять центов?, тут же, без запинки, будет предлагать вам на продажу свою сестренку. Пограничные городишки все на одно лицо, так же, как портовые. Сан Диего? Один из самых красивых заливов в мире, а в нем всего-навсего военный флот и несколько рыбачьих лодчонок.
Ночью это – сказка. Прибой шелестит нежно, словно старушка, поющая церковный гимн. Но Марлоу некогда – надо домой, считать серебряные ложечки.
Шоссе на север монотонное, как матросская песня. Въезжаешь в городок, вниз по холму, вдоль берега, потом в другой городок, вниз по холму, вдоль берега.
Было уже два часа, когда я вернулся, и они ждали меня в темной машине, без опознавательных знаков, без красной мигалки, правда, с двойной антенной, но такие бывают и не на полицейских машинах. Я успел подняться до середины лестницы, когда они вылезли и окликнули меня – обычная парочка в обычных костюмах, с обычной тяжелой неспешностью в движениях, словно весь мир вокруг притих и ждет их указаний.
– Это вы – Марлоу? У нас к вам разговор.
Он блеснул мне в глаза значком. Рассмотреть я ничего не успел – это мог быть и значок инспектора по защите растений. Волосы у него были пепельные, вид настырный. Его партнер был высокий, недурен собой, чистенький и какой-то особо противный – бандит с образованием. У них были внимательные и цепкие глаза, терпеливые и выжидающие глаза, холодные и надменные глаза, полицейские глаза. Им такие выдают на параде при выпуске из полицейского училища.
– Сержант Грин, центральный отдел расследования убийств. Это полицейский сыщик Дейтон.
Я поднялся к дому и отпер дверь. С полицией большого города рукопожатий не полагается. Сойдет и так.
Они уселись в гостиной. Я открыл окна, зашелестел ветерок. Беседу вел Грин.
– Есть такой Терри Леннокс. Знаете его?
– Иногда выпиваем вместе. Он живет в Энсино, женат на богатой. Дома у него я ни разу не был.
– Иногда выпиваете, – промолвил Грин. – Как часто, к примеру?
– ?Иногда? звучит неопределенно. Так оно и есть. Когда раз в неделю, а когда и раз в два месяца.
– С женой его знакомы?
– Видел раз мельком, еще до их женитьбы.
– В последний раз когда и где его видели?
Я достал из ящика трубку и набил ее. Грин подался вперед, поближе ко мне. Высокий откинулся на спинку, держа наготове шариковую ручку над блокнотом с красным обрезом.
– Тут мне вроде положено сказать ?А в чем дело??, а вам ответить ?Вопросы задаем мы?.
– Вот и отвечайте.
Я раскурил трубку. Табак был сыроват. На раскуривание ушло кое-какое время и три спички.
– У меня время есть, – сказал Грин, – но ожидать вас пришлось долго. Так что поживее, мистер. Мы знаем, кто вы такой. А вы знаете, что мы не прохлаждаться приехали.
– Просто вспоминаю, – откликнулся я. – Мы часто заходили к Виктору, реже – в ?Зеленую лампу?, а еще к ?Быку и Медведю?, это местечко в конце Стрипа, подделка под английскую таверну...
– Хватит вилять.
– Кого убили?
Слово взял сыщик Дейтон. Голос у него жесткий, так в нем и слышалось ??Давай без дураков?.
– Ваше дело отвечать, Марлоу. Мы проводим допрос, как положено.
Остальное вас не касается.
Я устал и, наверное, от этого был раздражен. А может, и чувствовал за собой вину. Но этого парня я и так бы возненавидел с первого взгляда. Просто увидал бы его в кафетерии издали – и то сразу бы потянуло двинуть ему по зубам.
– Пошел бы ты, – посоветовал я ему. – Заливай это малолетним нарушителям.
Да и те обхохочутся.
Грин хмыкнул. В лице у Дейтона вроде ничего не изменилось, но он вдруг сделался на десять лет старше и на двадцать лет омерзительнее. Он выдохнул через нос с легким присвистом.
– Дейтон у нас на юриста учится, – сообщил Грин. – С ним дурака не поваляешь.
Я медленно встал и подошел к книжному шкафу. Достал переплетный экземпляр уголовного кодекса Калифорнии. Протянул его Дейтону.
– Покажите, пожалуйста, где здесь написано, что я обязан отвечать на ваши вопросы?
Он не шевельнулся. Оба мы знали, что он собирается мне врезать. Но он выжидал удобного момента. Значит, не рассчитывал на поддержку Грина, на то, что Грин его покроет.
Он сказал:
– Все граждане обязаны помогать полиции. Всеми способами, вплоть до физических воздействий, а в особенности – отвечать на некомпрометирующие их вопросы, которые сочтет нужным задать полиция.
– В жизни, конечно, так и есть, – заметил я. – Достигается путем прямого или косвенного запугивания. А в законах об этом ничего не сказано. Никто не обязан нигде, никогда и ничего сообщать полиции.
– Да ладно вам, – нетерпеливо сказал Грин. – Вы же виляете, не видим мы, что ли? Садитесь. Убили жену Леннокса. У них в Энсино, в доме для гостей.
Леннокс смылся. Во всяком случае, найти его не могут. Вот мы и ищем человека, подозреваемого в убийстве. Довольно с вас?
Я бросил кодекс в кресло и снова сел на диван напротив Грина.
– А при чем тут я? Я же сказал – никогда в доме у них не был.
Грин похлопал себя по ляжкам – верх-вниз – и слегка усмехнулся. Дейтон сидел неподвижно, пожирая меня глазами.
– А при том, что уж сутки как ваш номер телефона записан на блокноте у него в комнате, – заявил Грин. – Это блокнот-календарь, и вчерашний листок оторван, но на сегодняшнем остались вмятины. Мы не знаем, когда он вам звонил. Мы не знаем, куда он делся, когда и почему. Вот и спрашиваем, чего уж проще.
– Почему в доме для гостей? – осведомился я, не надеясь на ответ, но он ответил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Бреюсь и одеваюсь.
– Почему вы это делаете, Марлоу?
– Можете пропустить стаканчик, пока я бреюсь.
Я вышел, а он остался сидеть, сгорбившись, в углу. Пальто и шляпу так и не снял. Но заметно ожил.
Я пошел в ванную и побрился. Когда я завязывал галстук в спальне, он вошел и остановился в дверях.
– Вымыл чашки на всякий случай, – сообщил он. – Но я вот что подумал.
Может быть, лучше вам позвонить в полицию.
– Сами звоните. Мне им рассказывать нечего.
– Хотите позвоню?
Я резко обернулся и свирепо уставился на него.
– Черт бы вас побрал! – закричал я почти в голос. – Угомонитесь вы или нет?
– Извините.
– Вот-вот. Такие, как вы, всегда извиняются и всегда слишком поздно.
Он повернулся и ушел обратно в гостиную.
Я оделся и запер дверь, ведущую в глубину дома. Войдя в гостиную, я увидел, что он заснул в кресле, уронив голову набок, в лице ни кровинки, весь обмякший от усталости. Вид у него был жалкий. Когда я тронул его за плечо, он открыл глаза медленно, словно возвращаясь откуда-то очень издалека.
Когда он пришел в себя, я спросил:
– Как быть с чемоданом? С тем, из свиной кожи? Он все еще у меня в шкафу.
– Он пустой, – ответил он равнодушно. – И слишком бросается в глаза.
– Вы будете еще больше бросаться в глаза без багажа.
Я пошел в спальню и достал эту кремовую штуку с верхней полки. Прямо у меня над головой, на потолке, была откидная дверца на чердак. Я открыл ее, дотянулся как можно дальше, и забросил футляр для ключей за пыльную балку, или стропило, или как их там.
Я слез с чемоданом в руках, обтер его от пыли и запихал в него ненадеванную пижаму, зубную пасту, новую зубную щетку, пару дешевых полотенец, губку, набор носовых платков, дешевый тюбик крема для бритья и бритву – из тех, что дают даром в придачу к пакетику лезвий. Все новое, обыкновенное, незаметное, хотя, конечно, лучше бы там лежало его собственное барахло. Добавил бутылку виски, прямо в обертке. Закрыв чемодан, я оставил ключ в замке и понес в гостиную. Терри опять спал. Я не стал его будить, открыл дверь, отнес чемодан в гараж и положил в машину перед задним сиденьем. Вывел машину, запер гараж и поднялся обратно по лестнице, чтобы разбудить его. Потом запер дом, и мы двинулись в путь.
Я ехал быстро, но без превышения скорости. В дороге мы почти не разговаривали. И поесть не остановились. Времени было не так уж много.
У пограничников не оказалось к нам никаких вопросов.
На ветреном поле возле тихуанского аэропорта я подрулил поближе к кассе и стал ждать, пока Терри возьмет билет. Пропеллеры ?Дугласа? уже медленно вращались, разогревая моторы. Статный красавец-пилот в серой форме болтал с группой из четырех человек. Один был двухметрового роста и держал в руке охотничье ружье в футляре. Возле него стояли девушка в брюках, пожилой коротышка и седая женщина, такая высокая, что рядом с ней он совсем исчезал.
Неподалеку ожидало еще трое-четверо пассажиров, явно мексиканцы. Больше лететь вроде никто не собирался. Трап уже подогнали к самолету. Но никто не торопился. Затем по трапу спустилась стюардесса-мексиканка и заняла выжидательную позицию. Объявлений по громкоговорителю у них, видимо, не полагалось. Мексиканцы полезли в самолет, но пилот все еще болтал с американцами.
Рядом со мной стоял большой ?паккард?. Я вылез и заглянул в него ? водительские права лежали на виду. Может быть, когда-нибудь я и научусь не лезть, куда меня не просят. Вытащив голову из окна, я заметил, что высокая женщина смотрит в мою сторону.
Тут по пыльной щебенке подошел и Терри.
– Все в порядке, – сказал он. – Прощаемся здесь.
Он протянул руку, я ее пожал. Вид у него уже был неплохой, только усталый, чертовски усталый.
Я достал из машины чемодан свиной кожи и поставил его на щебенку.
Он сердито взглянул на него.
– Сказано вам, он мне не нужен, – отрезал он.
– Там бутылка приличной выпивки, Терри. И еще пижама и всякая дребедень. Без опознавательных знаков. Не нужен, сдайте на хранение. Или выбросите.
– У меня есть свои соображения, – заносчиво объявил он.
– У меня тоже.
Внезапно он улыбнулся. Потом подхватил чемодан и другой рукой сжал мне руку выше локтя.
– Ладно, приятель. Вы начальник. И помните, если придется туго, поступайте как знаете. Вы мне ничем не обязаны. Мы просто выпивали вместе, немножко подружились, и я слишком много болтал про свои дела, Я оставил пять сотенных у вас в банке с кофе. Не сердитесь.
– Вот это вы зря.
– Мне и половины своих денег не потратить.
– Удачи вам, Терри.
Двое американцев поднимались в самолет. Из аэропорта вышел приземистый малый с широким смуглым лицом и стал махать нам руками и указывать пальцем.
– Идите на посадку, – сказал я. – Я знаю, что вы не убивали. Потому я и здесь.
Он весь подобрался и напрягся. Потом, повернувшись к самолету, медленно оглянулся.
– Мне очень жаль, – сказал он тихо. – Но тут вы ошибаетесь. Я пойду по полю очень медленно. Вы вполне успеете меня задержать.
Он зашагал вперед. Я смотрел вслед. Малый у аэропорта все еще ждал, но без особого нетерпения, У мексиканцев нетерпение – редкость. Нагнувшись, похлопал по чемодану свиной кожи и улыбнулся Терри. Затем он отступил, и Терри вошел в здание. Скоро он появился из другой двери, там, где таможня.
Так же медленно он шел по щебенке к трапу. Здесь остановился и посмотрел в мою сторону. Он не помахал. Я тоже. Потом он поднялся в самолет, и трап втянули внутрь.
Я влез в свой ?олдсмобилъ?, завел его, дал задний ход, развернулся и стал выезжать, со стоянки. Высокая женщина и коротышка остались на поле.
Женщина достала платок, чтобы помахать. Самолет покатился в дальний конец поля, подымая тучу пыли. Там он развернулся, и моторы взревели на полную катушку. Он двинулся вперед, постепенно набирая скорость.
Пыль за ним так и клубилась. Потом самолет взлетел. Я смотрел, как он медленно подымается в пыльный воздух и исчезает в чистом синем небе, в юго-восточном направлении.
Потом я уехал. На границе никто на меня и не взглянул, словно мое лицо заслуживало не больше внимания, чем стрелки на циферблате.
Глава 6
Дорога от Тихуаны длинная и одна из самых скучных в штате. Тихуана ? никчемное местечко, здесь не интересуются ничем, кроме доллара. Парнишка с огромными грустными глазами, который бочком подбирается к вашей машине и клянчит: ?Пожалуйста, мистер, десять центов?, тут же, без запинки, будет предлагать вам на продажу свою сестренку. Пограничные городишки все на одно лицо, так же, как портовые. Сан Диего? Один из самых красивых заливов в мире, а в нем всего-навсего военный флот и несколько рыбачьих лодчонок.
Ночью это – сказка. Прибой шелестит нежно, словно старушка, поющая церковный гимн. Но Марлоу некогда – надо домой, считать серебряные ложечки.
Шоссе на север монотонное, как матросская песня. Въезжаешь в городок, вниз по холму, вдоль берега, потом в другой городок, вниз по холму, вдоль берега.
Было уже два часа, когда я вернулся, и они ждали меня в темной машине, без опознавательных знаков, без красной мигалки, правда, с двойной антенной, но такие бывают и не на полицейских машинах. Я успел подняться до середины лестницы, когда они вылезли и окликнули меня – обычная парочка в обычных костюмах, с обычной тяжелой неспешностью в движениях, словно весь мир вокруг притих и ждет их указаний.
– Это вы – Марлоу? У нас к вам разговор.
Он блеснул мне в глаза значком. Рассмотреть я ничего не успел – это мог быть и значок инспектора по защите растений. Волосы у него были пепельные, вид настырный. Его партнер был высокий, недурен собой, чистенький и какой-то особо противный – бандит с образованием. У них были внимательные и цепкие глаза, терпеливые и выжидающие глаза, холодные и надменные глаза, полицейские глаза. Им такие выдают на параде при выпуске из полицейского училища.
– Сержант Грин, центральный отдел расследования убийств. Это полицейский сыщик Дейтон.
Я поднялся к дому и отпер дверь. С полицией большого города рукопожатий не полагается. Сойдет и так.
Они уселись в гостиной. Я открыл окна, зашелестел ветерок. Беседу вел Грин.
– Есть такой Терри Леннокс. Знаете его?
– Иногда выпиваем вместе. Он живет в Энсино, женат на богатой. Дома у него я ни разу не был.
– Иногда выпиваете, – промолвил Грин. – Как часто, к примеру?
– ?Иногда? звучит неопределенно. Так оно и есть. Когда раз в неделю, а когда и раз в два месяца.
– С женой его знакомы?
– Видел раз мельком, еще до их женитьбы.
– В последний раз когда и где его видели?
Я достал из ящика трубку и набил ее. Грин подался вперед, поближе ко мне. Высокий откинулся на спинку, держа наготове шариковую ручку над блокнотом с красным обрезом.
– Тут мне вроде положено сказать ?А в чем дело??, а вам ответить ?Вопросы задаем мы?.
– Вот и отвечайте.
Я раскурил трубку. Табак был сыроват. На раскуривание ушло кое-какое время и три спички.
– У меня время есть, – сказал Грин, – но ожидать вас пришлось долго. Так что поживее, мистер. Мы знаем, кто вы такой. А вы знаете, что мы не прохлаждаться приехали.
– Просто вспоминаю, – откликнулся я. – Мы часто заходили к Виктору, реже – в ?Зеленую лампу?, а еще к ?Быку и Медведю?, это местечко в конце Стрипа, подделка под английскую таверну...
– Хватит вилять.
– Кого убили?
Слово взял сыщик Дейтон. Голос у него жесткий, так в нем и слышалось ??Давай без дураков?.
– Ваше дело отвечать, Марлоу. Мы проводим допрос, как положено.
Остальное вас не касается.
Я устал и, наверное, от этого был раздражен. А может, и чувствовал за собой вину. Но этого парня я и так бы возненавидел с первого взгляда. Просто увидал бы его в кафетерии издали – и то сразу бы потянуло двинуть ему по зубам.
– Пошел бы ты, – посоветовал я ему. – Заливай это малолетним нарушителям.
Да и те обхохочутся.
Грин хмыкнул. В лице у Дейтона вроде ничего не изменилось, но он вдруг сделался на десять лет старше и на двадцать лет омерзительнее. Он выдохнул через нос с легким присвистом.
– Дейтон у нас на юриста учится, – сообщил Грин. – С ним дурака не поваляешь.
Я медленно встал и подошел к книжному шкафу. Достал переплетный экземпляр уголовного кодекса Калифорнии. Протянул его Дейтону.
– Покажите, пожалуйста, где здесь написано, что я обязан отвечать на ваши вопросы?
Он не шевельнулся. Оба мы знали, что он собирается мне врезать. Но он выжидал удобного момента. Значит, не рассчитывал на поддержку Грина, на то, что Грин его покроет.
Он сказал:
– Все граждане обязаны помогать полиции. Всеми способами, вплоть до физических воздействий, а в особенности – отвечать на некомпрометирующие их вопросы, которые сочтет нужным задать полиция.
– В жизни, конечно, так и есть, – заметил я. – Достигается путем прямого или косвенного запугивания. А в законах об этом ничего не сказано. Никто не обязан нигде, никогда и ничего сообщать полиции.
– Да ладно вам, – нетерпеливо сказал Грин. – Вы же виляете, не видим мы, что ли? Садитесь. Убили жену Леннокса. У них в Энсино, в доме для гостей.
Леннокс смылся. Во всяком случае, найти его не могут. Вот мы и ищем человека, подозреваемого в убийстве. Довольно с вас?
Я бросил кодекс в кресло и снова сел на диван напротив Грина.
– А при чем тут я? Я же сказал – никогда в доме у них не был.
Грин похлопал себя по ляжкам – верх-вниз – и слегка усмехнулся. Дейтон сидел неподвижно, пожирая меня глазами.
– А при том, что уж сутки как ваш номер телефона записан на блокноте у него в комнате, – заявил Грин. – Это блокнот-календарь, и вчерашний листок оторван, но на сегодняшнем остались вмятины. Мы не знаем, когда он вам звонил. Мы не знаем, куда он делся, когда и почему. Вот и спрашиваем, чего уж проще.
– Почему в доме для гостей? – осведомился я, не надеясь на ответ, но он ответил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52