«Бомонд», состоящий в основном из коммерсантов и иностранцев далеко не молодого возраста, подтягивается попозже… Ниез, Волк и Костолом разделись, заняли столик недалеко от подиума. Костолом, как и положено охране, сел лицом к залу. Шустро прибежал халдей, принял заказ.
Играла негромкая музыка в стиле ретро, на подиуме лениво раздевалась стриптизерша, изображавшая гимназистку дореволюционного времени. Восточный человек Ниез поедал ее взглядом. А девица и впрямь была недурна – светловолоса, с детски-развратно-кукольным лицом… из «серебряного века».
Появления Колобка в сопровождении двух телохранителей – Гориллы и Мечика – Волк и Ниез не заметили. Заметил Костолом. Он аккуратно наступил на ногу босса под столом и кивком указал на Колобка. Взглядом сказал: лучше здесь не задерживаться. Но Волк только поморщился… А зря. Если бы они сразу ушли… Но они не ушли, и события приняли скверный оборот.
Колобок тоже не заметил Волка – его заметили охранники.
– А что же эта гнида здесь делает? – удивился Колобок.
Между ним и Волком давно существовала вражда. В какой-то момент она приняла столь острые формы, что весь криминальный мир Владимира ожидал жесткого разрешения конфликта, но судьба распорядилась по-своему: Колобка закрыли менты. Всего полтора месяца назад Колобок вышел на волю из «гостеприимных» стен учреждения ОД-1/Т-2 Владимирского централа. Поговаривали, что Колобка скоро коронуют воровской короной. Эти слухи распускал сам Колобок.
– А что же эта гнида здесь трется? – повторил Колобок вопрос. Он был обращен ни к кому, но Мечик сразу спросил:
– Убрать?
– Нет, не надо, – покачал головой Колобок. Ему очень хотелось вышвырнуть вон наглеца, но хотелось сделать это с понтом. С каким-то особенным шиком. Однако ничего путного в голову не приходило.
Горилла заметил:
– Еще, бля, и чурку какого-то притащил… с бабским, бля, хвостом.
У Ниеза действительно был «хвост» на затылке… И это натолкнуло Колобка на блестящую мысль! Так, по крайней мере, ему казалось.
… К столику подошел официант с букетом цветов. Розы в приглушенном свете выглядели темными, почти черными. Официант был явно смущен или, вернее, напуган.
– Простите, – сказал он. – Велели передать вашей даме.
– Что? – спросил Волк непонимающе.
– Вашей даме… цветы… велели передать.
– Где ты даму-то здесь видишь, урод? – снова задал вопрос Волк. Официант молчал. Волк перевел взгляд на столик, за которым скалился Колобок, – и все понял… И Ниез все понял. Именно поэтому Волк сделал то, что сделал. Если бы он был один, без восточного гостя, он бы, пожалуй, съел пилюлю. Сделал вид, что все случившееся – недоразумение… Впрочем, без восточного гостя он не пошел бы в «Катакомбы», где очень часто бывал Колобок и его бойцы…
Стерпеть явное оскорбление в присутствии Ниёза означало потерять всякий авторитет. А кто будет сотрудничать с человеком, утратившим авторитет?… Значит, сделка может оказаться под угрозой. А если она сорвется, Козырь с Волка спросит. Строго спросит!
Теперь Роман Собакин уже жалел, что пошел навстречу гостю и приперся в «Катакомбы». Но жалостью делу не поможешь, и необходимо было что-то предпринимать!
«Гимназистка» на подиуме наконец совсем обнажилась и, «стыдливо» прикрываясь руками, ушла. Музыка стихла, раздались жиденькие аплодисменты. А потом в тишине прозвучал издевательский смех Колобка… Ниёз продолжал вежливо улыбаться, но от его улыбки веяло холодом… Для Волка это могло обернуться крахом. Волк встал, отшвырнул в сторону официанта и решительно двинулся в сторону Колобка. Обгоняя его, рванулся вперед Костолом. Вскочили оба быка Колобка, вскочил Ниез. Зазвенел разбитый хрустальный бокал.
… Все произошло мгновенно. Глупо и совсем не так красиво, как это показывают в боевиках. Рухнул, сбитый ударом Костолома, Горилла… Закричала женщина… Сцепились по-бульдожьи Мечик и Костолом. А Волк оказался лицом к лицу с Колобком. Колобок был на голову выше и килограммов на тридцать тяжелее худощавого Волка. А главное, он был гораздо более опытен в драке… Уже бежали через зал сотрудники безопасности «Катакомб»… Колобок ухмыльнулся и поманил Волка толстым пальцем. Мотая головой, медленно поднимался с пола нокаутированный Горилла.
– Иди сюда, Волчок, – позвал Колобок ласково. – Я тебя обниму нежно.
И тогда Волк сделал единственное, что мог сделать в такой ситуации, – он взял со стола бутылку текилы и швырнул ее в круглую голову Колобка… Хрустнуло мерзко, брызнула, смешиваясь с «золотой» текилой, кровь.
Горилла поймал Волка за ногу, дернул, навалившись сверху.
* * *
Когда позвонил свой человек из ГУВД, Козырь сидел в «Распутине». Человек позвонил и скороговоркой сообщил, что Волк затеял разборку с Колобком в «Катакомбах». Колобок – в челюстно-лицевой хирургии… Волк с охранником – в отделении… с ними чурбан какой-то.
Козырь в сердцах выругался. Потом приказал срочно найти Сперматозоида. Сперматозоидом звали адвоката Семенцова – он и его контора обслуживали и группировку Козыря. А специфика криминальной жизни такова, что услуги адвокатов нужны очень часто. То и дело кого-нибудь из братков прихватывали менты, и, если дело не удавалось разрешить на месте с помощью денег (а это, невзирая на разговоры о всеобщей продажности милиции, удавалось далеко не всегда), в бой шел правовед Сперматозоид со своими «орлами юриспруденции»… При необходимости «орлов юриспруденции» поддерживали «акулы пера» – целая стая оплаченных журналистов.
Козырь выругался и приказал найти Сперматозоида. Семенцов появился уже через пять минут – он, оказывается, тоже отдыхал в «Распутине».
– Быстро двигайся в ментуру, вытащи оттуда Волка и еще одного человечка. Зовут его Ниез Курбонов. Он – гражданин Таджикистана. Суверенного, блядь, государства… понял?
– А чем отличились? – спросил Семенцов. В его планы не входило тащиться куда-либо – он собирался развлечься с молоденькой танцовщицей из стриптиза. Дома у Семенцова была толстая и некрасивая жена старше него на восемь лет. Когда-то благодаря ей, дочери обкомовского чиновника, Семенцов сделал карьеру… Он даже свою благородную фамилию – Борштейн – сменил на фамилию жены. Теперь он ненавидел эту жабу… А у стриптизерши была бархатная оттопыренная попка и острые грудки вразлет.
– Отличились? – проворчал Козырь. – Отличились! Нос разбили Колобку в «Катакомбах»… ур-роды.
– Ха! – весело сказал Семенцов. – Говно вопрос, Владимир Дмитриевич. Решается в пять минут – я пошлю Карасева.
– Нет, Плевако. Ты сам поедешь и привезешь мне сюда обоих. Ты понял?
– Разумеется, Владимир Дмитриевич, – бодро ответил Сперматозоид, понимая, что бархатная попка на неопределенное время откладывается… Семенцов выпил бокал мартини и убыл. Он был уверен, что вопрос выеденного яйца не стоит: Колобок заяву ментам ни за что не напишет – впадлу это, не по понятиям. Посетители «Катакомб» в свидетели тоже не пойдут. И, значит, Волка освободят за милую душу. Плевое дело!
Козырь сидел в «Распутине» и ждал звонка Семенцова. Сперматозоид позвонил только в полночь и сказал, что дело худо.
– Приезжай, – бросил в трубку Козырь. Семенцов приехал через четверть часа, уселся напротив и распустил узел галстука. Налил себе мартини.
– Ну, – сказал вор. Адвокат выпил и ответил:
– Худо дело, Владимир Дмитриевич.
– Это я уже слышал, Плевако. Ты суть говори.
– Там ситуация такая: Колобку не просто нос расквасили. Там, блин, так расквасили, что запросто на тяжкие телесные потянет.
– Идиот, – пробормотал Козырь.
– Но и это еще не все. Когда Волка передавали ментам…
– Кто? – прорычал Козырь. – Кто Волка передавал ментам?
– Охрана «Катакомб». Они же все под Колобком ходят, жопу ему лижут… Так вот, когда Волка передавали ментам, он психанул и попер на сержанта…
– Ну?
– Ну и сломал ему челюсть.
– Мудак!
– Да уж, не самый умный поступок… Но и это еще не все. У Волка обнаружили при досмотре кокаин, у Курбонова – марихуану.
– Идиоты! Оба – идиоты… вытащить их сможешь?
– Э-э… таджика – смогу. А вот Волка… не знаю, не знаю.
– А кто знает, Леня? Кто знает, Ленечка? Ты за что бабки получаешь?
– Я сделаю все, что смогу, – спокойно ответил Семенцов. А Козырь тяжело задумался: Волк, конечно, мудачок. Но без него дело зависнет. Тем более, что у этих таджиков свои понятия. Они считают, что все и всех можно купить. И если я не сумею вырвать Волка, таджики скажут: э-э, нет, Козырь не серьезный партнер… Во что бы то ни стало нужно достать Волка. Кровь из носу, а нужно добиться освобождения Волка.
Козырь немного успокоился и спросил:
– Какие выводы, Леонид?
– Хреновые, Владимир Дмитриевич. Волка определенно закроют по 122-й. Я, конечно, буду биться по изменению меры пресечения, но…
– А под залог?
– Нет, не катит. Таджик – я гарантирую – завтра выйдет под подписку. Костолом – тоже, а вот…
– Я плевать хотел на Костолома! Ты мне Волка достань. Любой ценой достань. Что хочешь делай, а достань.
Сперматозоид ушел от своего работодателя в скверном настроении. Впрочем, у Козыря оно было еще хуже. У вора реально оказалось под угрозой дело на миллион долларов.
* * *
Ниеза Курбонова действительно освободили под подписку о невыезде… и он спешно покинул Владимир и Россию. Козырь хотел с ним встретиться, но таджик от встречи отказался. Волку готовились предъявить обвинение… А вечером произошла еще одна неприятность. В местных новостях прокрутили любительскую видеозапись, сделанную в «Катакомбах». На ней хорошо было видно, как Волк швырнул бутылку в Колобка и как он ударил по лицу милиционера. Запись передал на телевидение метрдотель «Катакомб»… В тот же вечер на вопросы телезрителей в прямом эфире отвечал заместитель прокурора Владимира. Один из вопросов касался инцидента в «Катакомбах». Грозный прокурорский чин сразу проявил гражданскую позицию. Он сказал, что личность Волка правоохранительным органам давно известна. Что любые криминальные проявления во Владимире будут жестко (но исключительно в рамках закона) пресекаться… тем более, что речь идет о лидерах преступных сообществ… тем более, что Собакин нанес травму сотруднику милиции.
Говорил зам. прокурора хорошо. И выглядел в прокурорском мундире весьма солидно. Стало ясно, что у Волка дела говенные. Сперматозоид заскучал, сказал Козырю:
– Ну вот. Вы же видите…
Козырь выругался.
* * *
Сперматозоид обошел с десяток кабинетов влиятельных во Владимире людей. Везде ему говорили одно и то же:
– Ну, Леонид Натанович! Ну ты пойми: я и рад бы! Но – раненый мент! Наркотики! Предыдущие судимости!… И, в конце концов, – огласка! Нет, нет, решительно невозможно ничего сделать.
Козырь со страшной силой давил на Сперматозоида, но Семенцов сделать ничего не мог… Если бы не было чертовой видеозаписи! Если бы не было видеозаписи, то даже с раненым ментом можно было бы решить вопрос. За две-три, да пусть за пять тысяч баксов вполне реально уболтать мента. Но она была, ее видела половина Владимира.
Козырь немедленно включил наемных пиарщиков, но и это ничего не могло переменить. Волку предъявили обвинение сразу по трем статьям УК и перевезли в следственный изолятор Владимирского централа. Похоже, Волк обосновался там надолго. Козырь был в ярости.
Глава 8
ВЕТЕР СЕВЕРНЫЙ…
Ноябрь… Ноябрь в Санкт-Петербурге – воплощенная депрессия. Утренние сумерки через короткий сумеречный день плавно перетекают в вечерние. Призрачный город, разрезанный черной стылой водой каналов, лежит придавленный камнем, плоский, серый, страшный. Его фонари бледны, его дворы-колодцы – фантастичны, звонки его трамваев тревожны. Ползут по серой штукатурке фасадов капли влаги, оцепенели мосты. Неслышный шепот отчаянья несется по улицам… тени спешат по улицам, тени… нет им конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Играла негромкая музыка в стиле ретро, на подиуме лениво раздевалась стриптизерша, изображавшая гимназистку дореволюционного времени. Восточный человек Ниез поедал ее взглядом. А девица и впрямь была недурна – светловолоса, с детски-развратно-кукольным лицом… из «серебряного века».
Появления Колобка в сопровождении двух телохранителей – Гориллы и Мечика – Волк и Ниез не заметили. Заметил Костолом. Он аккуратно наступил на ногу босса под столом и кивком указал на Колобка. Взглядом сказал: лучше здесь не задерживаться. Но Волк только поморщился… А зря. Если бы они сразу ушли… Но они не ушли, и события приняли скверный оборот.
Колобок тоже не заметил Волка – его заметили охранники.
– А что же эта гнида здесь делает? – удивился Колобок.
Между ним и Волком давно существовала вражда. В какой-то момент она приняла столь острые формы, что весь криминальный мир Владимира ожидал жесткого разрешения конфликта, но судьба распорядилась по-своему: Колобка закрыли менты. Всего полтора месяца назад Колобок вышел на волю из «гостеприимных» стен учреждения ОД-1/Т-2 Владимирского централа. Поговаривали, что Колобка скоро коронуют воровской короной. Эти слухи распускал сам Колобок.
– А что же эта гнида здесь трется? – повторил Колобок вопрос. Он был обращен ни к кому, но Мечик сразу спросил:
– Убрать?
– Нет, не надо, – покачал головой Колобок. Ему очень хотелось вышвырнуть вон наглеца, но хотелось сделать это с понтом. С каким-то особенным шиком. Однако ничего путного в голову не приходило.
Горилла заметил:
– Еще, бля, и чурку какого-то притащил… с бабским, бля, хвостом.
У Ниеза действительно был «хвост» на затылке… И это натолкнуло Колобка на блестящую мысль! Так, по крайней мере, ему казалось.
… К столику подошел официант с букетом цветов. Розы в приглушенном свете выглядели темными, почти черными. Официант был явно смущен или, вернее, напуган.
– Простите, – сказал он. – Велели передать вашей даме.
– Что? – спросил Волк непонимающе.
– Вашей даме… цветы… велели передать.
– Где ты даму-то здесь видишь, урод? – снова задал вопрос Волк. Официант молчал. Волк перевел взгляд на столик, за которым скалился Колобок, – и все понял… И Ниез все понял. Именно поэтому Волк сделал то, что сделал. Если бы он был один, без восточного гостя, он бы, пожалуй, съел пилюлю. Сделал вид, что все случившееся – недоразумение… Впрочем, без восточного гостя он не пошел бы в «Катакомбы», где очень часто бывал Колобок и его бойцы…
Стерпеть явное оскорбление в присутствии Ниёза означало потерять всякий авторитет. А кто будет сотрудничать с человеком, утратившим авторитет?… Значит, сделка может оказаться под угрозой. А если она сорвется, Козырь с Волка спросит. Строго спросит!
Теперь Роман Собакин уже жалел, что пошел навстречу гостю и приперся в «Катакомбы». Но жалостью делу не поможешь, и необходимо было что-то предпринимать!
«Гимназистка» на подиуме наконец совсем обнажилась и, «стыдливо» прикрываясь руками, ушла. Музыка стихла, раздались жиденькие аплодисменты. А потом в тишине прозвучал издевательский смех Колобка… Ниёз продолжал вежливо улыбаться, но от его улыбки веяло холодом… Для Волка это могло обернуться крахом. Волк встал, отшвырнул в сторону официанта и решительно двинулся в сторону Колобка. Обгоняя его, рванулся вперед Костолом. Вскочили оба быка Колобка, вскочил Ниез. Зазвенел разбитый хрустальный бокал.
… Все произошло мгновенно. Глупо и совсем не так красиво, как это показывают в боевиках. Рухнул, сбитый ударом Костолома, Горилла… Закричала женщина… Сцепились по-бульдожьи Мечик и Костолом. А Волк оказался лицом к лицу с Колобком. Колобок был на голову выше и килограммов на тридцать тяжелее худощавого Волка. А главное, он был гораздо более опытен в драке… Уже бежали через зал сотрудники безопасности «Катакомб»… Колобок ухмыльнулся и поманил Волка толстым пальцем. Мотая головой, медленно поднимался с пола нокаутированный Горилла.
– Иди сюда, Волчок, – позвал Колобок ласково. – Я тебя обниму нежно.
И тогда Волк сделал единственное, что мог сделать в такой ситуации, – он взял со стола бутылку текилы и швырнул ее в круглую голову Колобка… Хрустнуло мерзко, брызнула, смешиваясь с «золотой» текилой, кровь.
Горилла поймал Волка за ногу, дернул, навалившись сверху.
* * *
Когда позвонил свой человек из ГУВД, Козырь сидел в «Распутине». Человек позвонил и скороговоркой сообщил, что Волк затеял разборку с Колобком в «Катакомбах». Колобок – в челюстно-лицевой хирургии… Волк с охранником – в отделении… с ними чурбан какой-то.
Козырь в сердцах выругался. Потом приказал срочно найти Сперматозоида. Сперматозоидом звали адвоката Семенцова – он и его контора обслуживали и группировку Козыря. А специфика криминальной жизни такова, что услуги адвокатов нужны очень часто. То и дело кого-нибудь из братков прихватывали менты, и, если дело не удавалось разрешить на месте с помощью денег (а это, невзирая на разговоры о всеобщей продажности милиции, удавалось далеко не всегда), в бой шел правовед Сперматозоид со своими «орлами юриспруденции»… При необходимости «орлов юриспруденции» поддерживали «акулы пера» – целая стая оплаченных журналистов.
Козырь выругался и приказал найти Сперматозоида. Семенцов появился уже через пять минут – он, оказывается, тоже отдыхал в «Распутине».
– Быстро двигайся в ментуру, вытащи оттуда Волка и еще одного человечка. Зовут его Ниез Курбонов. Он – гражданин Таджикистана. Суверенного, блядь, государства… понял?
– А чем отличились? – спросил Семенцов. В его планы не входило тащиться куда-либо – он собирался развлечься с молоденькой танцовщицей из стриптиза. Дома у Семенцова была толстая и некрасивая жена старше него на восемь лет. Когда-то благодаря ей, дочери обкомовского чиновника, Семенцов сделал карьеру… Он даже свою благородную фамилию – Борштейн – сменил на фамилию жены. Теперь он ненавидел эту жабу… А у стриптизерши была бархатная оттопыренная попка и острые грудки вразлет.
– Отличились? – проворчал Козырь. – Отличились! Нос разбили Колобку в «Катакомбах»… ур-роды.
– Ха! – весело сказал Семенцов. – Говно вопрос, Владимир Дмитриевич. Решается в пять минут – я пошлю Карасева.
– Нет, Плевако. Ты сам поедешь и привезешь мне сюда обоих. Ты понял?
– Разумеется, Владимир Дмитриевич, – бодро ответил Сперматозоид, понимая, что бархатная попка на неопределенное время откладывается… Семенцов выпил бокал мартини и убыл. Он был уверен, что вопрос выеденного яйца не стоит: Колобок заяву ментам ни за что не напишет – впадлу это, не по понятиям. Посетители «Катакомб» в свидетели тоже не пойдут. И, значит, Волка освободят за милую душу. Плевое дело!
Козырь сидел в «Распутине» и ждал звонка Семенцова. Сперматозоид позвонил только в полночь и сказал, что дело худо.
– Приезжай, – бросил в трубку Козырь. Семенцов приехал через четверть часа, уселся напротив и распустил узел галстука. Налил себе мартини.
– Ну, – сказал вор. Адвокат выпил и ответил:
– Худо дело, Владимир Дмитриевич.
– Это я уже слышал, Плевако. Ты суть говори.
– Там ситуация такая: Колобку не просто нос расквасили. Там, блин, так расквасили, что запросто на тяжкие телесные потянет.
– Идиот, – пробормотал Козырь.
– Но и это еще не все. Когда Волка передавали ментам…
– Кто? – прорычал Козырь. – Кто Волка передавал ментам?
– Охрана «Катакомб». Они же все под Колобком ходят, жопу ему лижут… Так вот, когда Волка передавали ментам, он психанул и попер на сержанта…
– Ну?
– Ну и сломал ему челюсть.
– Мудак!
– Да уж, не самый умный поступок… Но и это еще не все. У Волка обнаружили при досмотре кокаин, у Курбонова – марихуану.
– Идиоты! Оба – идиоты… вытащить их сможешь?
– Э-э… таджика – смогу. А вот Волка… не знаю, не знаю.
– А кто знает, Леня? Кто знает, Ленечка? Ты за что бабки получаешь?
– Я сделаю все, что смогу, – спокойно ответил Семенцов. А Козырь тяжело задумался: Волк, конечно, мудачок. Но без него дело зависнет. Тем более, что у этих таджиков свои понятия. Они считают, что все и всех можно купить. И если я не сумею вырвать Волка, таджики скажут: э-э, нет, Козырь не серьезный партнер… Во что бы то ни стало нужно достать Волка. Кровь из носу, а нужно добиться освобождения Волка.
Козырь немного успокоился и спросил:
– Какие выводы, Леонид?
– Хреновые, Владимир Дмитриевич. Волка определенно закроют по 122-й. Я, конечно, буду биться по изменению меры пресечения, но…
– А под залог?
– Нет, не катит. Таджик – я гарантирую – завтра выйдет под подписку. Костолом – тоже, а вот…
– Я плевать хотел на Костолома! Ты мне Волка достань. Любой ценой достань. Что хочешь делай, а достань.
Сперматозоид ушел от своего работодателя в скверном настроении. Впрочем, у Козыря оно было еще хуже. У вора реально оказалось под угрозой дело на миллион долларов.
* * *
Ниеза Курбонова действительно освободили под подписку о невыезде… и он спешно покинул Владимир и Россию. Козырь хотел с ним встретиться, но таджик от встречи отказался. Волку готовились предъявить обвинение… А вечером произошла еще одна неприятность. В местных новостях прокрутили любительскую видеозапись, сделанную в «Катакомбах». На ней хорошо было видно, как Волк швырнул бутылку в Колобка и как он ударил по лицу милиционера. Запись передал на телевидение метрдотель «Катакомб»… В тот же вечер на вопросы телезрителей в прямом эфире отвечал заместитель прокурора Владимира. Один из вопросов касался инцидента в «Катакомбах». Грозный прокурорский чин сразу проявил гражданскую позицию. Он сказал, что личность Волка правоохранительным органам давно известна. Что любые криминальные проявления во Владимире будут жестко (но исключительно в рамках закона) пресекаться… тем более, что речь идет о лидерах преступных сообществ… тем более, что Собакин нанес травму сотруднику милиции.
Говорил зам. прокурора хорошо. И выглядел в прокурорском мундире весьма солидно. Стало ясно, что у Волка дела говенные. Сперматозоид заскучал, сказал Козырю:
– Ну вот. Вы же видите…
Козырь выругался.
* * *
Сперматозоид обошел с десяток кабинетов влиятельных во Владимире людей. Везде ему говорили одно и то же:
– Ну, Леонид Натанович! Ну ты пойми: я и рад бы! Но – раненый мент! Наркотики! Предыдущие судимости!… И, в конце концов, – огласка! Нет, нет, решительно невозможно ничего сделать.
Козырь со страшной силой давил на Сперматозоида, но Семенцов сделать ничего не мог… Если бы не было чертовой видеозаписи! Если бы не было видеозаписи, то даже с раненым ментом можно было бы решить вопрос. За две-три, да пусть за пять тысяч баксов вполне реально уболтать мента. Но она была, ее видела половина Владимира.
Козырь немедленно включил наемных пиарщиков, но и это ничего не могло переменить. Волку предъявили обвинение сразу по трем статьям УК и перевезли в следственный изолятор Владимирского централа. Похоже, Волк обосновался там надолго. Козырь был в ярости.
Глава 8
ВЕТЕР СЕВЕРНЫЙ…
Ноябрь… Ноябрь в Санкт-Петербурге – воплощенная депрессия. Утренние сумерки через короткий сумеречный день плавно перетекают в вечерние. Призрачный город, разрезанный черной стылой водой каналов, лежит придавленный камнем, плоский, серый, страшный. Его фонари бледны, его дворы-колодцы – фантастичны, звонки его трамваев тревожны. Ползут по серой штукатурке фасадов капли влаги, оцепенели мосты. Неслышный шепот отчаянья несется по улицам… тени спешат по улицам, тени… нет им конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37