– А теперь ты, Лорка, вылижи у нее… А ты чего мычишь, телка? В очко Лорке вставляй, пусть подергается…
У Ивана эти «игры» вызывали чувство брезгливости. Волк этого не понимал. Как не понимал и того, почему Иван отказывается от групповухи. На третий день женщин увезли, и Ивану стало легче.
Итак, предложение сотрудничать прозвучало. Оно не было неожиданным, но когда все-таки прозвучало, Таранов задумался… То, к чему он шел пять месяцев, было рядом. Руку протяни – и вот оно. Но теперь ему уже не хотелось протягивать руку. Для него открылось, что он не доверяет своим «шефам» – Лидеру и Председателю. Теперь, после свершившегося побега, он понял, что его бросили как щенка в воду: выплывет – хорошо, не выплывет – не судьба… Его, Таранова, использовали как инструмент. Отдавая себе отчет, что инструмент может сломаться… или может быть совсем утрачен. Отдавая себе отчет, что вероятность «поломки» или утраты инструмента весьма высока. Это их не остановило.
Разумеется, Таранов не был столь наивен, чтобы считать и Председателя и Лидера этакими рыцарями. Разумеется, давая согласие на «командировку», он отдавал себе отчет, на какое сложное и опасное задание согласился. Но теперь… теперь он остро осознал, что доверия к ним нет и быть уже не может. Ему вспомнились слова Ирины: беги отсюда, Олег! И голос из компьютера в тире: сдавайся! Ты окружен!
Иван сидел на крылечке, пил бурбон… солнце светило ласково. Иван думал о перспективах.
* * *
Владимир Дмитриевич Сорока, он же вор в законе Козырь, тоже думал о перспективах. А они были неочевидны. Прошло уже почти полгода с тех пор, как из-за глупости Волка оборвались связи с таджиками. Восстановить их не удавалось. На освобождение и подогрев Волка были затрачены огромные деньги, масса времени и усилий… Волк на воле. Но удастся ли восстановить доверие таджиков?
Если удастся – деньги потекут рекой. Волку Ниез гарантировал, что они могут поставить неограниченное количество порошка. Самого чистого – «три семерки». Оптовая цена килограмма героина в Таджикистане колеблется от пятисот до шестисот долларов. В России – от шести до пятнадцати тысяч, в зависимости от региона. В Москве и того дороже. На московском рынке свободного места, разумеется, нет… но если постараться, то ведь можно расчистить. Через адвоката Семенцова Козырь уже начал наводить контакты в МВД, Госдуме, правительстве Москвы. Если подмазывать ментов и чиновников, то можно теснить конкурентов ментовскими же руками. Тихо и бескровно.
Но все это реально при одном условии – если удастся восстановить отношения с таджиками… Козырь встал, поворошил поленья в камине и посмотрел на часы – восемь вечера. Где же Танцор?
Вошел Танцор.
– Все готово, Владимир Дмитриевич. Можно ехать.
– Поехали.
«Мерседес» вора и «гранд-чероки» с охраной, шурша широкими шинами, катили по Московскому шоссе на западную окраину Владимира – в престижный ресторан «Старая деревня». Ресторан, а также расположенные неподалеку автосалон, заправки и авторынок платили Козырю. Он бывал в «деревне» довольно часто. Сегодня его вело в ресторан не желание отвлечься, а дело. Прошла уже неделя, как Волк сорвался с централа. А личной встречи Волка с Козырем пока не произошло – на этом настаивал Танцор. Он совершенно здраво предполагал, что возьмут под наблюдение все адреса, где может появиться беглец, поставят наружку за всеми, кто мог быть причастен к побегу… И в первую очередь за самим Козырем. Контрнаблюдение показало, что так оно и есть. Личная встреча была необходима позарез, но ее решили отложить.
Прошла неделя, и Козырь сказал: «Хватит. Мне нужен Волк». Танцор взялся за организацию встречи.
В ресторане Козырь, Танцор и двое охранников прошли в отдельный кабинет. Вернее, прошли Козырь и Танцор. Охрана осталась снаружи. Не задержавшись ни на минуту, вор и подручный покинули кабинет через запасной выход, прошли «огородами» сотню метров и сели в ожидавший их скромный «жигуленок».
В дороге Танцор вернулся к разговору, который начал три дня назад:
– Надо с этим Пивоваром решать, Владимир Дмитриевич. Чувствую – подстава.
Козырь усмехнулся:
– Про тебя мне тоже говорили: подстава. Говорили: цветной! Нет цветному веры… А, Никита?
– За меня Рафик подписку дал, – возразил Танцор.
– А за него Волк ручается, – с усмешкой ответил Козырь.
– За мной четыре с лишком года зоны.
– Ментовской… а за ним четыре месяца централа. Плюс мокруха, плюс побег. Мало? – Танцор не ответил. Козырь ухмыльнулся: – Ты не разводи хипеж, Никита. Сомневаешься – проверяй этого Пивовара. Я разве против? Дело большое затеваем, люди в нем должны быть проверенные. Есть у тебя соображения на этот счет?
– Есть, – уверенно ответил Танцор. – Я его расколю.
– Ну-ну… – скептически произнес Козырь. – Только не тяни, нам тянуть-то некогда.
Машина летела на север, на виллу, где отлеживались беглецы. Через сорок минут были на месте.
* * *
– Как здоровье-то, Рома? – спросил Козырь, не отвечая на приветствие. Волк засмеялся и сказал:
– Волчье, Дмитрич.
Козырь опустился в кресло, вставил в мундштук сигарету.
– А лапу-то тебе капканом защемили…
– Лапа – что? Лапа заживет. Могло хуже быть.
– Хуже?
– Хуже. Уже шмаляли по нам. Собаку пустили… В общем, если бы не Пивовар… Я же высоты не переношу. Уже шмаляют, прыгать надо, а не могу. Все понимаю, а не могу. – Волк говорил, Козырь слушал, кивал и пускал ароматный дым длинной черной сигареты. – В общем, если б не Пивовар, могло бы быть совсем худо…
– Худо? – рассеянно произнес Козырь и взорвался: – Хуже не бывает, цепень бычий! Ты дело сорвал, фраер! Перед таджиками меня облажал!
– Дмитрич, да я…
– Молчать! – Козырь ударил по столику ладонью так, что тонко запели бокалы. Он был зол, но не настолько, как хотел показать. Он имитировал гнев с «профилактической» целью. – Молчать, щенок! Ты косяка упорол, общак разорил, людей подставил… Могло быть хуже?! Еврей всю бухгалтерию разложил: каждый месяц «простоя» по двести косарей в трубу вылетали. Ты сколько на шконке пролежал?
Волк молчал. Он и так знал, что по голове не погладят. Но такого наката не ожидал. Со слов Козыря выходило, что Волк нанес группировке огромный, колоссальный – миллионный! – ущерб.
– Отвечай, – сухо произнес Козырь.
– Пять месяцев, – ответил Волк.
– Пять на двести – сколько будет?
– Лимон.
– Вот то-то, что лимон, – «остывая», произнес Козырь. Он вытащил наполовину сгоревшую сигарету из мундштука, бросил ее в пепельницу. В комнате было очень тихо. – Что делать-то будем, Рома?
– Я поеду в Куляб, решу все вопросы, – твердо сказал Волк.
– Эва как! Ты, значит, все вопросы решишь?
– Решу. У меня с Ниезом тип-топ.
– Было тип-топ, Рома… было. Не знаю, станут ли нынче азиаты с тобой разговаривать. Они ребята-то непростые. Улыбаться тебе будут, братом называть и – держать нож в рукаве. Ох, непростые они ребята, Рома. Но ехать надо, надо решать.
Козырь отошел, помягчал, разгладились морщины на лбу.
– Налей, – сказал он. – Надо же отметить твое возвращение-то.
Волк споро налил коньяку Козырю и себе, Танцору – водки.
– С возвращением тебя, Роман, – поднял Козырь бокал.
– Спасибо, Дмитрич, – прочувствованно произнес Волк. Пропели нежно бокалы с коньяком, звякнула стопка с водкой.
– Ну ладно, – сказал Козырь, пригубив. – Давай-ка о деле поговорим, Роман.
Разговор по существу продолжался около часа. Козырь был им, кажется, удовлетворен.
– Хорошо, через недельку-другую и отправишься. Кого с собой возьмешь?
– Я думаю – Пивовара.
– Пивовара? – удивился Козырь. – А мне вот Танцор говорит: подстава твой Пивовар, гасить его надо.
Волк метнул взгляд на Танцора – он его давно и искренне не любил, не раз говорил: мент – он мент и есть… Танцор в ответ улыбнулся. Он тоже не слишком жаловал Волка.
– Танцор с ним на киче не парился. А я знаю. Пивовар – кремень, из ШИЗО не вылезал. Не Танцору судить.
– Не Танцору, – согласно кивнул Козырь. – Мне. Вот я и хочу быть уверен, что не подставной человечек-то.
– Дмитрич, я тебе так скажу: если бы не Пивовар – я бы здесь не сидел. Меня в централе завалить хотели. Он, считай, спас.
– А с чего он тебя спасал-то? – спросил Танцор.
– Не мути, не мути, Никита… ему собака чуть руку не отгрызла. Ты же знаешь.
– Знаю, Волчок, знаю. Вот только не знаю, откуда он взялся. Кто ему на Колобка заказ выписал? Почему в одной хате с тобой оказался – случайно? Почему его через пресс-хату не прогнали?
– А тебя, Танцор, пропускали через пресс-хату?
– Не обо мне речь сейчас, Рома. О корешке твоем.
Волк встал, прошелся нервно по ковру. Остановился у окна, спросил:
– А почему ты сейчас об этом заговорил, Танцор? Если он, по-твоему, подстава ментовская…
– Не ментовская, Волк. Мента я бы просек.
– А чья? – озадаченно спросил Волк, а Козырь посмотрел на Танцора с интересом.
– Не знаю. Возможно, чекистская… или еще чья-то.
– Э-э, куда тебя понесло, – сказал Волк. Он плеснул себе коньяку, выпил и добавил: – Что же, по-твоему, чекисты своего человека под мокруху подвели? Потом морили в ШИЗО, а потом еще и травили собакой? Нет, брат, Александры Матросовы перевелись.
– Пожалуй, прав Волк, – сказал Козырь. – Шибко мудрено… А где сам-то Пивовар?
– Позвать?
– Зови, посмотрим, что он за Пивовар.
Волк сделал глоток и вышел. Танцор сказал:
– Может, зря, Владимир Дмитриевич? Если он внедренный агент, то его в первую очередь интересуете вы.
– Вот и посмотрим. У меня, Никита, тоже нюх есть. Увижу, что парнишка стремный, – здесь и закопаем.
* * *
Таранов лежал на диване, читал областную газету «Призыв». На пятой полосе в рубрике «Суд да дело» была заметка: «Первый побег в истории Владимирского централа»:
«Вчера, около часа ночи, совершен первый удавшийся побег из СИЗО Владимирского централа. Как удалось выяснить нашему корреспонденту, из следственного изолятора бежали два особо опасных преступника – некто Таранов и Собакин. Таранов, житель СанктПетербурга, подозревается в совершении заказных убийств, одно из которых он совершил во Владимире в конце прошлого года. Второй беглец – ранее судимый владимирец Р. Собакин, член известной в нашем городе преступной группировки. Побег, по мнению начальника учреждения ОД-1/Т-2 С. А. Калинина, готовился длительное время и был осуществлен при пособничестве одного из сотрудников СИЗО, который в настоящее время скрылся. Калинин считает также, что действия беглецов координировались сообщниками на свободе.
Напомним, что это первый (и, будем надеяться, последний) удавшийся побег из централа. В настоящее время ведется интенсивный розыск преступников».
Иван швырнул газету за диван, закурил и закинул руки за голову… Без стука распахнулась дверь, вошел Волк.
– Пойдем, Пивовар. С тобой хотят поговорить.
* * *
Иван вошел в зал – сразу узнал Козыря. Не видев никогда вора «вживую», Таранов помнил его по фотографиям, слышал записанный на магнитофон голос и неплохо знал богатую криминальную биографию Козыря.
– Ну, здравствуй, Пивовар, – сказал Козырь. Руки, однако, не протянул.
– Здравствуйте.
– Много разговоров о тебе слышал. Серьезный, говорят, человек. Никого не боится. Из ШИЗО не вылезает.
– Наговаривают на меня, – ответил Иван.
– Наговаривают? Ну а сам что о себе расскажешь?
– Да что рассказать? Родился, учился, служил…
– А где служил? – спросил Танцор.
– Спецназ ГРУ.
– Почему ушел со службы?
– Надоело. Надоело за копейки горбатиться, под пули лезть.
– А на гражданке чем занимался?
– Да так, по мелочи.
– А конкретней? – сказал Танцор.
Иван усмехнулся:
– Как вас величать, уважаемый?
– Танцор меня величать.
– Так я, господин Танцор, вроде бы не обязан на твои вопросы отвечать… верно? Я ведь тебе ничего не должен.
– Характер, – произнес Козырь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37