– Быстро, Рома.
Они начали поднимать тяжелую пятиметровую лестницу. До верха она не достала почти на полметра. Волк матюгнулся.
– Быстро, Рома! – повторил команду Иван. – Перекинемся.
Волк полез наверх. Скрипели деревянные ступеньки, лестница вздрагивала.
– Побег! – закричал кто-то уже во дворе. – Тревога! Весь свет – на запретку!
Таранов понял, что вот-вот они будут обнаружены. Лучи фонарей побегут вдоль стены, высветят лестницу и тогда… Но еще до того, как их нащупали лучи, их обнаружил страж, которому не нужен был свет. Ему было достаточно запаха.
Этот страж – быстрый, сильный, умный, с крепкими клыками и лапами, с записью в аттестации «злобность отличная» – был специально натаскан на арестантов.
Таранов ощутил опасность спиной. Кожей. Затылком. Каждой клеточкой ощутил он рывок зверя сквозь разрыв в проволоке. Иван крутанулся и выставил локоть. Белые, покрытые слюной клыки сомкнулись на руке, как дуги капкана, прошили кожу куртки, свитер и вонзились в тело, разрывая мышцы, проникая до костей. Иван сдержал крик, но боль прожгла насквозь. Он ударил пса по голове кулаком. Пес зарычал, но хватки не ослабил. Иван спиной оттолкнулся от лестницы, упал на собаку сверху. Пес снова зарычал и еще сильнее сомкнул пасть. Боль была невероятной. Иван всем весом прижал голову пса к земле. Ударил кулаком раз, другой… третий. Никогда еще он не вкладывал в удар столько ненависти.
После пятого или шестого удара что-то хрустнуло в собачьем черепе. Пес взвизгнул, челюсти разжались… Таранов встал и, пошатываясь, сделал два шага к лестнице. По глазам ударил резкий свет, и несколько голосов разом закричали: вот! Вот он! Лестница! Второй наверху!
Иван поставил ногу на перекладину… еще несколько фонарей сошлись на лестнице… Таранов стиснул зубы, медленно полез вверх. Сверху что-то кричал Волк, сзади – охрана, прямо перед глазами Ивана карабкалась по коричневой кирпичной стене его собственная уродливая тень, внизу вытянулся мертвый пес. Перекладина лестницы… еще одна… еще… Он был уже почти на самом верху, когда грохнул одиночный выстрел. Пуля ударила в стену сантиметрах в тридцати от головы, брызнула кирпичной крошкой… обожгло лицо, отрезвило.
– Граната! – закричал Иван. Метнул, не оборачиваясь, за спину «гранату». В свете фонарей мелькнуло ребристое тело, перелетело через два ряда проволоки. Шарахнулась в стороны охрана. Разбежались лучи фонарей. «Граната» ударилась об асфальт и рассыпалась на куски.
– Руку! – кричал Волк сверху, со стены, из темноты. Иван протянул правую руку.
– Муляж, – произнес чей-то голос на дворе. – Хлебный муляж! Вот суки.
– Свет на стену! – требовательно крикнул кто-то.
Две руки встретились, и Волк сильно рванул Таранова вверх. От боли Иван застонал, оттолкнулся ногами и выкинул тело на гребень стены.
– Прыгай, Волк, – сказал Иван.
Фонари снова осветили лестницу, стену и двух человек на стене. Трижды ударили выстрелы: бах! бах! бах!
– Прыгаем! – сказал Иван. Волк неуверенно переминался на стене… В гребень ударила пуля, срикошетила, ушла вверх, в ночное небо над Князь-Владимирским собором.
– Прыгай! – закричал Таранов. Волк посмотрел дурными глазами. Таранов толкнул его в спину.
– А-а-а! – заорал Волк и полетел вниз, в темень. Иван оттолкнулся и тоже полетел вниз. Совершенно механически согнул ноги – как учили. Не оттаявшая земля встретила жестко, оглушающе. А впереди, в темени кладбищенской, непроглядной, трижды вспыхнул фонарик и чей-то голос произнес: – Сюда! Быстрей сюда!
* * *
Побег из Владимирского централа наделал много шума. О нем сообщали все телеканалы. Как местные, так и общероссийские… В Санкт-Петербурге вернувшаяся из университета Светлана включила НТВ и… увидела фотографию Ивана. А голос Татьяны Митковой сообщил:
– Второй беглец, фото которого вы сейчас видите на экране, – житель Санкт-Петербурга Иван Таранов. В следственном изоляторе Владимирского централа Таранов находился в связи с обвинением в совершении заказных убийств. Администрация централа неохотно общается с журналистами, однако, как удалось выяснить нашему корреспонденту, побег был совершен при помощи одного из сотрудников Владимирского централа. Имя, фамилия и должность этого человека не раскрывается. Но, по некоторой информации, он скрылся… Сейчас по всей территории Владимирской области проводятся широкомасштабные мероприятия по розыску бежавших преступников.
– Господи! – прошептала Светлана. – Господи, господи! Ванька! Что же ты делаешь, Ванька! Что же ты делаешь со мной?
Она опустилась на пол посредине комнаты и заплакала.
Глава 5
НА ВОЛЕ
Апрельское солнце обливало землю теплом. Земля слабо курилась. Еще черные, голые, неживые на вид вишни и невежинские рябины в саду впитывали тепло… Таранов сидел в плетеном кресле на террасе и подставлял лицо солнцу. Лицо было покрыто седоватой недельной растительностью.
Хлопнула дверь дома, и появился Волк. Он слегка прихрамывал, опирался на шикарную трость черного дерева и улыбался. Волк сел рядом с Иваном, взял со стола бутылку «Джека Дэниэлса» и налил полбокала… вылакал, выдохнул, засмеялся.
– А хорошо на воле, Пивовар, – сказал он, щурясь на солнце. – Ни кумовьев, ни пупкарей. Зато бабы! Баба – это вещь… Петушки, конечно, тоже сладенькие бывают, Ваня. Я в Таджикистане чалился, так там был один пупсик – ну баба бабой. Он по мокрому сидел. А замочил родного дядю как раз потому, что деньги были нужны на операцию по перемене пола… Так вот этот петушок – Света Монастыров – в большом уважении пребывал. У него попка женская, пухленькая. Как парик наденет и бельишко бабское – не отличишь…
– Ты со мной про петухов поговорить хочешь? – перебил Иван.
– Нет, – засмеялся Волк, – о бабах… Тебе которая больше понравилась – Лора или Катька?
Две проститутки – Лора и Катрин – приехали на виллу спустя два дня после появления там Ивана и Волка. Женщина для одичавшего в тюрьме мужика – это мечта… Оба беглеца, невзирая на травмы, оттянулись с проститутками на всю катушку.
– Мне все равно, – ответил Иван.
– А может, групповушку затеем? – спросил Волк.
– Нет, брат. Это не мое.
– Ну, как знаешь. – Волк закурил и сказал уже другим, серьезным тоном: – Будешь со мной работать, Пивовар?
– Что ты имеешь в виду? – спросил Иван небрежно.
– То и имею. Нас большие дела ждут, Ваня. Очень большие. И мне нужно, чтобы рядом со мной был надежный человек. Такой, как ты, Пивовар.
– А что делать-то нужно? – Иван плеснул себе бурбону.
– Ничего особенного – сопровождать меня.
– Телохранителем, что ли?
– Называй как хочешь. Но мне позарез нужен надежный человек. Много работы предстоит, много поездок.
– Надо подумать, – сказал Таранов.
– А что тут думать, Ваня? Ты же без работы теперь. Ты без бабок, ты в бегах. А я предлагаю тебе работу, пять штук в месяц, документы надежные… ну и все такое.
– Надо подумать, – повторил Иван. Волк скривил тонкие губы, поднялся из кресла и пошел к дому. На пороге обернулся, бросил:
– Долго не думай. Сегодня вечером Козырь приедет. Со мной поговорить да и с тобой познакомиться.
Волк ушел, а Иван остался сидеть. Он выглядел абсолютно спокойным. Только что он получил предложение, ради которого, собственно, совершил убийство, отсидел четыре месяца во Владимирском централе и бежал из него, рискуя жизнью… а теперь живет на бандитской даче, на нелегальном положении.
Таранов прикрыл глаза, вспоминая ночь побега.
…Он спрыгнул с четырехметровой высоты на мерзлую землю. Удар был жесткий, но профессиональный диверсант, прошедший парашютно-десантную подготовку, совершивший сотни прыжков, упал удачно. А Волк сломал ногу, но в горячке этого даже не понял.
Потом был бег по кладбищу – в темноте. Между могилами и островками нерастаявшего снега. Потом – салон автомобиля и стремительная езда по пустым ночным улицам. Иван помнил это плохо – слишком много сил и нервов съели последние полчаса. Страшно болела рука. Он сидел, откинувшись на упругую спинку сиденья, смотрел в окно. За тонированным стеклом была Свобода!… Впрочем, в тот момент он не испытывал никакого ликования. Была только безмерная усталость. Потом их «перегрузили» в грузовой отсек «ГАЗели». Тогда-то и выяснилось, что у Волка сломана нога. Его «грузили» в буквальном смысле слова. Таранов перетащился в железную коробку сам. Два мужика сноровисто заставили отсек коробками, и «ГАЗель» поехала, зазвенели бутылки в коробках.
– Выпьем, Иван? – спросил Волк.
– Чего? – не понял Таранов. Волк ткнул рукой в синекрасную этикетку на боку коробки: «ОАО „ВладАлко“ Владимирский ликероводочный завод».
…Они лежали на грязных ватниках и пили водку из горлышка. Потом Волк сунул руку в карман за сигаретами, но вытащил оттуда… «гранату». Они смотрели на эту «гранату» и хохотали как сумасшедшие… пришел отходняк от пережитого.
Потом «ГАЗель» остановилась… снаружи доносились чьи-то голоса. Те же два сноровистых мужика разгрузили ящики. В проеме Иван увидел большой кирпичный загородный дом среди деревьев. Он вылез сам и помог Волку.
К вечеру Танцор привез на виллу врача. Эскулап осмотрел Волка и Таранова, сказал, что надо бы сделать рентген…
– Исключено, доктор, – отрезал Танцор. – Лечить будете здесь.
Волку врач наложил гипс, Таранову обработал и зашил раны. Рука у Ивана болела очень сильно.
Доктор прожил на вилле два дня. Потом его увезли, но зато привезли двух проституток. Лора была миниатюрной блондинкой, Катрин – пышной брюнеткой.
Волк сразу вцепился в Катрин, Ивану, соответственно, досталась Лора… потом они неоднократно менялись партнершами, но в тот вечер Таранову досталась Лора. В первый раз он кончил очень быстро – сказалось четырехмесячное воздержание. Он испытал невероятное возбуждение от одного вида женского тела, от восхитительного запаха…
– О, как все запущено, – сказала Лора. – Будем лечиться.
И Таранов начал «лечиться». Лора была искушенной, покорной и страстной… отдавая себе отчет, что она всего лишь проститутка, Таранов испытывал к ней чувство благодарности. Возможно даже – своеобразной нежности.
…После третьей за вечер «лечебной процедуры», которую Лора исполнила губами, Таранов сказал:
– Ну хватит… хватит на сегодня. Давай просто посидим и выпьем. Принеси из бара чего-нибудь.
– Как скажешь… – согласилась она. Поднялась с колен и пошла к бару. Она была в чулках и туфлях и выглядела сзади весьма соблазнительно. Таранов расслабленно усмехнулся.
Потом они сидели и пили.
– Давно без бабы? – спросила Лора.
– Есть такое дело, – кивнул Иван. – В больнице я долго лежал.
– А что там – медсестер нет? – весело спросила она.
– Таких, как ты, – нет, детка.
– А ты женатый?
– Ага.
– Как жену-то зовут? Красивая она? – снова спросила она. Расслабленный алкоголем и сексом, Таранов уже собрался ответить, но что-то щелкнуло в нем, и включился сигнал: «Внимание! Внимание, тревога!» Он улыбнулся и сказал:
– Холостяк я, детка.
На другой день поменялись партнершами. Катрин после секса и выпивки задавала Ивану те же вопросы, что и Лора. Только делала это более прямолинейно… стало очевидно, что женщины появились на вилле не просто так, не потому, что этого захотел Волк, а по воле Танцора. Таранов обругал себя: дурак! Обыкновенный старый дурак! Чуть не рассопливился, чуть не открылся… и кому? – проститутке.
Иван жестко ограничил себя в выпивке и – частично – в сексе. А Волк оттягивался вовсю. Обыкновенный секс быстро приелся, и Волк стал придумывать что-нибудь остренькое: секс с обеими женщинами сразу или лесби-шоу… Тогда на свет божий извлекались вибраторы, фаллоимитаторы и прочие аксессуары из секс-шопа. Развалившись в кресле с бокалом в руке, Волк командовал женщинами. Вид лесбийских орально-анальных игр изрядно его возбуждал… Он похохатывал, делал скабрезные комментарии происходящему и руководил «процессом»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Они начали поднимать тяжелую пятиметровую лестницу. До верха она не достала почти на полметра. Волк матюгнулся.
– Быстро, Рома! – повторил команду Иван. – Перекинемся.
Волк полез наверх. Скрипели деревянные ступеньки, лестница вздрагивала.
– Побег! – закричал кто-то уже во дворе. – Тревога! Весь свет – на запретку!
Таранов понял, что вот-вот они будут обнаружены. Лучи фонарей побегут вдоль стены, высветят лестницу и тогда… Но еще до того, как их нащупали лучи, их обнаружил страж, которому не нужен был свет. Ему было достаточно запаха.
Этот страж – быстрый, сильный, умный, с крепкими клыками и лапами, с записью в аттестации «злобность отличная» – был специально натаскан на арестантов.
Таранов ощутил опасность спиной. Кожей. Затылком. Каждой клеточкой ощутил он рывок зверя сквозь разрыв в проволоке. Иван крутанулся и выставил локоть. Белые, покрытые слюной клыки сомкнулись на руке, как дуги капкана, прошили кожу куртки, свитер и вонзились в тело, разрывая мышцы, проникая до костей. Иван сдержал крик, но боль прожгла насквозь. Он ударил пса по голове кулаком. Пес зарычал, но хватки не ослабил. Иван спиной оттолкнулся от лестницы, упал на собаку сверху. Пес снова зарычал и еще сильнее сомкнул пасть. Боль была невероятной. Иван всем весом прижал голову пса к земле. Ударил кулаком раз, другой… третий. Никогда еще он не вкладывал в удар столько ненависти.
После пятого или шестого удара что-то хрустнуло в собачьем черепе. Пес взвизгнул, челюсти разжались… Таранов встал и, пошатываясь, сделал два шага к лестнице. По глазам ударил резкий свет, и несколько голосов разом закричали: вот! Вот он! Лестница! Второй наверху!
Иван поставил ногу на перекладину… еще несколько фонарей сошлись на лестнице… Таранов стиснул зубы, медленно полез вверх. Сверху что-то кричал Волк, сзади – охрана, прямо перед глазами Ивана карабкалась по коричневой кирпичной стене его собственная уродливая тень, внизу вытянулся мертвый пес. Перекладина лестницы… еще одна… еще… Он был уже почти на самом верху, когда грохнул одиночный выстрел. Пуля ударила в стену сантиметрах в тридцати от головы, брызнула кирпичной крошкой… обожгло лицо, отрезвило.
– Граната! – закричал Иван. Метнул, не оборачиваясь, за спину «гранату». В свете фонарей мелькнуло ребристое тело, перелетело через два ряда проволоки. Шарахнулась в стороны охрана. Разбежались лучи фонарей. «Граната» ударилась об асфальт и рассыпалась на куски.
– Руку! – кричал Волк сверху, со стены, из темноты. Иван протянул правую руку.
– Муляж, – произнес чей-то голос на дворе. – Хлебный муляж! Вот суки.
– Свет на стену! – требовательно крикнул кто-то.
Две руки встретились, и Волк сильно рванул Таранова вверх. От боли Иван застонал, оттолкнулся ногами и выкинул тело на гребень стены.
– Прыгай, Волк, – сказал Иван.
Фонари снова осветили лестницу, стену и двух человек на стене. Трижды ударили выстрелы: бах! бах! бах!
– Прыгаем! – сказал Иван. Волк неуверенно переминался на стене… В гребень ударила пуля, срикошетила, ушла вверх, в ночное небо над Князь-Владимирским собором.
– Прыгай! – закричал Таранов. Волк посмотрел дурными глазами. Таранов толкнул его в спину.
– А-а-а! – заорал Волк и полетел вниз, в темень. Иван оттолкнулся и тоже полетел вниз. Совершенно механически согнул ноги – как учили. Не оттаявшая земля встретила жестко, оглушающе. А впереди, в темени кладбищенской, непроглядной, трижды вспыхнул фонарик и чей-то голос произнес: – Сюда! Быстрей сюда!
* * *
Побег из Владимирского централа наделал много шума. О нем сообщали все телеканалы. Как местные, так и общероссийские… В Санкт-Петербурге вернувшаяся из университета Светлана включила НТВ и… увидела фотографию Ивана. А голос Татьяны Митковой сообщил:
– Второй беглец, фото которого вы сейчас видите на экране, – житель Санкт-Петербурга Иван Таранов. В следственном изоляторе Владимирского централа Таранов находился в связи с обвинением в совершении заказных убийств. Администрация централа неохотно общается с журналистами, однако, как удалось выяснить нашему корреспонденту, побег был совершен при помощи одного из сотрудников Владимирского централа. Имя, фамилия и должность этого человека не раскрывается. Но, по некоторой информации, он скрылся… Сейчас по всей территории Владимирской области проводятся широкомасштабные мероприятия по розыску бежавших преступников.
– Господи! – прошептала Светлана. – Господи, господи! Ванька! Что же ты делаешь, Ванька! Что же ты делаешь со мной?
Она опустилась на пол посредине комнаты и заплакала.
Глава 5
НА ВОЛЕ
Апрельское солнце обливало землю теплом. Земля слабо курилась. Еще черные, голые, неживые на вид вишни и невежинские рябины в саду впитывали тепло… Таранов сидел в плетеном кресле на террасе и подставлял лицо солнцу. Лицо было покрыто седоватой недельной растительностью.
Хлопнула дверь дома, и появился Волк. Он слегка прихрамывал, опирался на шикарную трость черного дерева и улыбался. Волк сел рядом с Иваном, взял со стола бутылку «Джека Дэниэлса» и налил полбокала… вылакал, выдохнул, засмеялся.
– А хорошо на воле, Пивовар, – сказал он, щурясь на солнце. – Ни кумовьев, ни пупкарей. Зато бабы! Баба – это вещь… Петушки, конечно, тоже сладенькие бывают, Ваня. Я в Таджикистане чалился, так там был один пупсик – ну баба бабой. Он по мокрому сидел. А замочил родного дядю как раз потому, что деньги были нужны на операцию по перемене пола… Так вот этот петушок – Света Монастыров – в большом уважении пребывал. У него попка женская, пухленькая. Как парик наденет и бельишко бабское – не отличишь…
– Ты со мной про петухов поговорить хочешь? – перебил Иван.
– Нет, – засмеялся Волк, – о бабах… Тебе которая больше понравилась – Лора или Катька?
Две проститутки – Лора и Катрин – приехали на виллу спустя два дня после появления там Ивана и Волка. Женщина для одичавшего в тюрьме мужика – это мечта… Оба беглеца, невзирая на травмы, оттянулись с проститутками на всю катушку.
– Мне все равно, – ответил Иван.
– А может, групповушку затеем? – спросил Волк.
– Нет, брат. Это не мое.
– Ну, как знаешь. – Волк закурил и сказал уже другим, серьезным тоном: – Будешь со мной работать, Пивовар?
– Что ты имеешь в виду? – спросил Иван небрежно.
– То и имею. Нас большие дела ждут, Ваня. Очень большие. И мне нужно, чтобы рядом со мной был надежный человек. Такой, как ты, Пивовар.
– А что делать-то нужно? – Иван плеснул себе бурбону.
– Ничего особенного – сопровождать меня.
– Телохранителем, что ли?
– Называй как хочешь. Но мне позарез нужен надежный человек. Много работы предстоит, много поездок.
– Надо подумать, – сказал Таранов.
– А что тут думать, Ваня? Ты же без работы теперь. Ты без бабок, ты в бегах. А я предлагаю тебе работу, пять штук в месяц, документы надежные… ну и все такое.
– Надо подумать, – повторил Иван. Волк скривил тонкие губы, поднялся из кресла и пошел к дому. На пороге обернулся, бросил:
– Долго не думай. Сегодня вечером Козырь приедет. Со мной поговорить да и с тобой познакомиться.
Волк ушел, а Иван остался сидеть. Он выглядел абсолютно спокойным. Только что он получил предложение, ради которого, собственно, совершил убийство, отсидел четыре месяца во Владимирском централе и бежал из него, рискуя жизнью… а теперь живет на бандитской даче, на нелегальном положении.
Таранов прикрыл глаза, вспоминая ночь побега.
…Он спрыгнул с четырехметровой высоты на мерзлую землю. Удар был жесткий, но профессиональный диверсант, прошедший парашютно-десантную подготовку, совершивший сотни прыжков, упал удачно. А Волк сломал ногу, но в горячке этого даже не понял.
Потом был бег по кладбищу – в темноте. Между могилами и островками нерастаявшего снега. Потом – салон автомобиля и стремительная езда по пустым ночным улицам. Иван помнил это плохо – слишком много сил и нервов съели последние полчаса. Страшно болела рука. Он сидел, откинувшись на упругую спинку сиденья, смотрел в окно. За тонированным стеклом была Свобода!… Впрочем, в тот момент он не испытывал никакого ликования. Была только безмерная усталость. Потом их «перегрузили» в грузовой отсек «ГАЗели». Тогда-то и выяснилось, что у Волка сломана нога. Его «грузили» в буквальном смысле слова. Таранов перетащился в железную коробку сам. Два мужика сноровисто заставили отсек коробками, и «ГАЗель» поехала, зазвенели бутылки в коробках.
– Выпьем, Иван? – спросил Волк.
– Чего? – не понял Таранов. Волк ткнул рукой в синекрасную этикетку на боку коробки: «ОАО „ВладАлко“ Владимирский ликероводочный завод».
…Они лежали на грязных ватниках и пили водку из горлышка. Потом Волк сунул руку в карман за сигаретами, но вытащил оттуда… «гранату». Они смотрели на эту «гранату» и хохотали как сумасшедшие… пришел отходняк от пережитого.
Потом «ГАЗель» остановилась… снаружи доносились чьи-то голоса. Те же два сноровистых мужика разгрузили ящики. В проеме Иван увидел большой кирпичный загородный дом среди деревьев. Он вылез сам и помог Волку.
К вечеру Танцор привез на виллу врача. Эскулап осмотрел Волка и Таранова, сказал, что надо бы сделать рентген…
– Исключено, доктор, – отрезал Танцор. – Лечить будете здесь.
Волку врач наложил гипс, Таранову обработал и зашил раны. Рука у Ивана болела очень сильно.
Доктор прожил на вилле два дня. Потом его увезли, но зато привезли двух проституток. Лора была миниатюрной блондинкой, Катрин – пышной брюнеткой.
Волк сразу вцепился в Катрин, Ивану, соответственно, досталась Лора… потом они неоднократно менялись партнершами, но в тот вечер Таранову досталась Лора. В первый раз он кончил очень быстро – сказалось четырехмесячное воздержание. Он испытал невероятное возбуждение от одного вида женского тела, от восхитительного запаха…
– О, как все запущено, – сказала Лора. – Будем лечиться.
И Таранов начал «лечиться». Лора была искушенной, покорной и страстной… отдавая себе отчет, что она всего лишь проститутка, Таранов испытывал к ней чувство благодарности. Возможно даже – своеобразной нежности.
…После третьей за вечер «лечебной процедуры», которую Лора исполнила губами, Таранов сказал:
– Ну хватит… хватит на сегодня. Давай просто посидим и выпьем. Принеси из бара чего-нибудь.
– Как скажешь… – согласилась она. Поднялась с колен и пошла к бару. Она была в чулках и туфлях и выглядела сзади весьма соблазнительно. Таранов расслабленно усмехнулся.
Потом они сидели и пили.
– Давно без бабы? – спросила Лора.
– Есть такое дело, – кивнул Иван. – В больнице я долго лежал.
– А что там – медсестер нет? – весело спросила она.
– Таких, как ты, – нет, детка.
– А ты женатый?
– Ага.
– Как жену-то зовут? Красивая она? – снова спросила она. Расслабленный алкоголем и сексом, Таранов уже собрался ответить, но что-то щелкнуло в нем, и включился сигнал: «Внимание! Внимание, тревога!» Он улыбнулся и сказал:
– Холостяк я, детка.
На другой день поменялись партнершами. Катрин после секса и выпивки задавала Ивану те же вопросы, что и Лора. Только делала это более прямолинейно… стало очевидно, что женщины появились на вилле не просто так, не потому, что этого захотел Волк, а по воле Танцора. Таранов обругал себя: дурак! Обыкновенный старый дурак! Чуть не рассопливился, чуть не открылся… и кому? – проститутке.
Иван жестко ограничил себя в выпивке и – частично – в сексе. А Волк оттягивался вовсю. Обыкновенный секс быстро приелся, и Волк стал придумывать что-нибудь остренькое: секс с обеими женщинами сразу или лесби-шоу… Тогда на свет божий извлекались вибраторы, фаллоимитаторы и прочие аксессуары из секс-шопа. Развалившись в кресле с бокалом в руке, Волк командовал женщинами. Вид лесбийских орально-анальных игр изрядно его возбуждал… Он похохатывал, делал скабрезные комментарии происходящему и руководил «процессом»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37