Да входите же, пожалуйста.
Он впустил нас в длинную прихожую, где на стеклянных ящиках с экспонатами играл солнечный свет, проникающий через старинные окна со свинцовыми переплетами. Холмс устремился к одному из ящиков, на ходу вытаскивая из кармана маленькую красную книжечку.
- Простите меня, мистер Синклер, - начал он. - Вы ведь мистер Синклер, не так ли? Это именно те образцы, о которых я пришел навести справки? Путеводитель железных дорог упоминает, что образцы раскопок из меловых карьеров выставлены в музее графства, но самые лучшие экземпляры находятся в вашей коллекции. Мы с другом пришли сюда со станции, чтобы осмотреть знаменитые Семь курганов, эти великолепные свидетельства славного прошлого Британии. К тому же мы хотели рискнуть - потревожить Вас, чтобы посмотреть на экземпляры ископаемых из вашей коллекции!
Синклер улыбнулся таким излияниям моего друга.
- Я с удовольствием покажу их, - сказал он. - Не совершить ли нам короткую прогулку к карьерам, откуда они были извлечены? Возможно, осмотрев их, вы могли бы составить себе полную картину раскопок.
- Это было бы просто прекрасно, мистер Синклер, - ответил Холмс, и они стали обсуждать ископаемые, тем самым повергнув меня в полное смятение. В течение получаса я поддерживал в себе притворный интерес к предмету разговора, затем Синклер предложил нам пройтись к карьерам.
Мы вышли через черный ход и прошли вдоль стены старомодного кухонного садика. В самом конце оказалась калитка, которая открывалась на заросшую тропу, ведущую к железной дороге.
- Мой отец, - начал объяснять он, - был железнодорожным инженером. Он много лет провел в Южной Америке, где прошла и моя юность. Когда же пришла пора заняться моим образованием, он удалился сюда, забросив дела, но не полностью. Меловые карьеры относились к поместью и благодаря им у отца появилось увлечение на старости лет. Хотя по образованию я юрист, несколько лет спустя я бросил практику. Теперь я посвятил себя тому, что всю жизнь было моей страстью, - науке о звездах и науке о земле. Между такими гармонирующими друг с другом занятиями я управляюсь со своими делами. Вообще-то здесь должно было быть трое-четверо моих слуг, но они так встревожены последними новостями, что я отпустил их в Личфилд, дабы они оставались в курсе событий.
Мы добрались до железнодорожной насыпи, за ней виднелись склоны холмов, изрезанные огромными зияющими провалами, в которых открывался необработанный мел. За железными воротцами в футе от насыпи были деревянные ступени, ведущие вверх по откосу к простым деревянным мосткам. Синклер вежливо придержал дверцу и подождал, пока мы поднимемся.
Мы ступили на железнодорожный путь, и тут любезное воркование Синклера закончилось. Когда его голос раздался вновь, в нем слышались совсем другие интонации.
- Не оборачиваться, господа! - скомандовал он. - У меня в кармане заряженный пистолет!
- О чем это вы, мистер Синклер? - начал было Холмс, но Синклер перебил его.
- Можете отбросить притворство, мистер Холмс, - сказал он. - Я знаю, кто вы, и знаю, что вы выслеживали меня в течение долгого времени, а сейчас дело зашло слишком далеко, чтобы ошибаться. Без сомнения, в один прекрасный момент мы должны были встретиться.
- И теперь, когда это случилось, - отозвался Холмс, - что вы намерены делать?
- Вы и ваш славный доктор станете средоточием одной финальной загадки, мистер Холмс. Увы, доктор Ватсон никогда не внесет ее в свои отчеты, и она навсегда останется неразрешенной. Когда вон та известняковая яма поглотит вас, не останется вообще никаких следов.
- Не делайте глупостей! - ничуть не испугался Холмс, поворачиваясь лицом к Синклеру. - Вы полагаете, полиция графства дремлет?
Синклер вызывающе расхохотался.
- Вы не проезжали ни одного полицейского участка по дороге сюда. Вы в полном одиночестве, - добавил он.
- О том, что мы здесь, известно в департаменте моего брата, - возразил Холмс, - и возможности этого департамента иногда воистину безграничны.
Безумец опять рассмеялся.
- Сотрудники вашего брата безуспешно охотились за мной в течение нескольких лет. Они не спасут вас - и как только вы будете устранены с дороги, они не смогут помешать моей работе - работе, которая наконец может стать по-настоящему полезной!
- Вы называете убийство невинных людей своей «работой»?! - воскликнул я.
- Послушайте, Ватсон! - подхватил Холмс. - Вы в конце концов врач. Могли бы принять во внимание, что мистер Синклер не совсем в здравом уме, хотя не слишком, я надеюсь, для виселицы в Пентонвилле.
Синклер дернулся в сторону Холмса и вытащил из кармана пистолет.
- Что вам известно обо мне? Как вы посмели назвать меня сумасшедшим? - рявкнул он с побелевшим от гнева лицом.
- Мне представляется, я знаю о вас достаточно, - заметил Холмс спокойным тоном. - Знаю, например, что ваше влечение к Германии возникло в связи с тем, что ваш отец женился на немке, когда работал в этой стране, и вы на самом деле родились в Дрездене. Знаю, что вы с вашей матерью следовали за отцом и его работой по всему миру, пока она не умерла от эпидемии холеры в Аргентине в 1881 году…
- Ни слова больше о матери! - угрожающе завопил Синклер. По лицу его струился пот, а бархатистые карие глаза теперь светились странным желтым светом. - Она не умерла, Холмс! Ее замучило бессердечное и самовлюбленное животное, которое больше заботило давление пара и коэффициенты расширения, чем его преданная жена! - самодовольный маньяк, который таскал эту хрупкую леди по местам, не подходящим для любой женщины, и она следовала за ним без слова упрека, и это все больше подтачивало ее тело и дух! Прекратите эту чертову болтовню и поворачивайтесь! Cuando se acabo la cosa, se acabo la cosa! С этим покончено, пусть так и будет! А теперь поворачивайтесь! - И он направил пистолет на Холмса.
Пока Холмс выводил Синклера из себя, мне удалось незаметно сунуть руку в карман и нащупать свой пистолет. Теперь я собирался отвлечь его внимание и попытаться убить, но меня опередили.
Звук выстрела прогремел со стороны подлеска слева от нас, и Синклер, покачнувшись, упал, а затем кубарем скатился вниз по ступенькам за нашей спиной.
- Быстро, Ватсон! - крикнул Холмс. - Ваш пистолет!
Выхватив свой «адамс», я пальнул в Синклера, который пытался подняться на ноги где-то под насыпью. Я промахнулся, но и он в меня не попал и метнулся куда-то назад, в укрытие.
Мы с Холмсом скатились вниз по откосу в нескольких ярдах от ступенек и стали обследовать территорию. Между нами и меловыми карьерами изгибалась запасная ветка, заполненная вереницей вагонов, груженных мелом. Рельсы сходились, соединяясь с основной веткой сразу за пешеходными мостками, и пространство между запасным и основным путями было заполнено густым подлеском и кустарником, где скрывалась узкая тропа. Наш неизвестный союзник стрелял, по всей видимости, с запасной ветки. Синклер же теперь прятался где-то в кустарнике.
Мы с Холмсом осторожно пробирались по тропинке, всматриваясь в заросли по сторонам. Мы прошли всего несколько ярдов, когда раздался щелчок пистолета и у моего виска просвистела пуля. Повернувшись на звук, я почувствовал, как вторая пуля задела мне левую руку, и одновременно послышался выстрел.
- Сюда, Холмс! - крикнул я, поскольку Синклер каким-то образом занял удобную позицию у главного пути и затаился где-то у стрелки.
Холмс нырнул в заросли, когда безумец опять прицелился. Я выстрелил и опять промазал, его же пуля прошла неприятно близко.
Распластавшись и вжавшись в землю, насколько возможно, я пополз вверх по насыпи, что сильно осложнялось из-за моей раненой руки. Когда я достиг вершины и попытался подняться на ноги, перед глазами предстал Синклер, всего в нескольких ярдах от меня; пистолет его нацелен прямо мне в сердце. Я поднял оружие, но было уже поздно.
Прежде чем он смог выстрелить, произошло нечто удивительное. Рельсы под его ногами задвигались, он потерял равновесие и в мгновение ока растянулся рядом с железнодорожными путями.
Я осторожно поднялся на ноги и пошел к нему. Его пистолет валялся на расстоянии вытянутой руки, и он как сумасшедший скреб землю, пытаясь до него дотянуться. Я не мог понять, почему он не может подползти, пока наконец до меня не дошло, что его правая нога накрепко зажата между рельсом и подвижной частью основной ветки, которая сочленялась с запасной.
Я находился всего лишь футах в двадцати от него, когда он схватил свое оружие. Я тотчас выстрелил, но снова промахнулся. Его первый выстрел оказался неудачным, но вторая пуля угодила мне в левое плечо, пронзив такой острой болью, что я выпустил из рук свой пистолет, повалился на колени; слабость и боль завладели мною. Голова закружилась, и я опять услышал ритмичный стук колес, как будто вернулся на площадку машиниста в Солсбери. Я знал, что надо найти свой пистолет и начал в полузабытье шарить вокруг себя. Солнце полыхнуло мне в глаза, и я услышал крик Холмса: «Прыгайте, Ватсон, погибнете!»
Секундой позже откуда-то выскочил Холмс, как будто появился прямо из солнечной вспышки, и, вцепившись в меня захватом регбиста, метнулся в сторону, на склон насыпи. Пространство над моей головой наполнилось ревом и темными очертаниями, мелькающими вдоль запасной ветки и громыхающими в сторону стрелки, где лежал зажатый рельсами Синклер.
Когда астроном понял свою участь, он громко, пронзительно закричал, криком, ужаснее которого я ничего не слышал, но голос его тотчас оборвался с ужасающим бульканьем, когда поезд с тяжелыми, груженными известью вагонами неумолимо пересек стрелки, превращая несчастного в кровавые лохмотья своими безжалостными стальными колесами.
- О Боже, - раздался потрясенный голос Эмили Нортон. - Я вовсе не хотела этого!
26
ВЕТЕР ВОЙНЫ
На некоторое время я потерял сознание, и следующее, что я помню, это склонившееся надо мной встревоженное лицо Эмили, перевязывающей мои раны. Вместе с Холмсом они каким-то образом перенесли меня подальше от железнодорожного пути, и теперь я лежал на кушетке, должно быть, в кабинете Синклера. Когда Эмили увидела, что я пришел в себя, она подозвала Холмса.
- Как вы себя чувствуете, Ватсон? - спросил он. - Мисс Нортон говорит, что обе пули задели только мышечную ткань.
С помощью Эмили мне удалось сесть.
- Со мной все будет в порядке, Холмс, - заверил я, - но что же с Синклером? Что произошло с ним?
- Его больше нет, Ватсон. Желание короля Эдуарда исполнено, но не нами, а рукой судьбы. Погибшие в Солсбери, Грэнтэме и Шрюсбери отомщены в какой-то мере, и наша страна не будет страдать от его зверств в грядущей войне.
Мой друг вскоре ушел, чтобы связаться с Майкрофтом, а Эмили занялась исследованием кухни Мэнора, разыскивая, чем бы мы могли подкрепиться. Я лежал, оберегая больное плечо, в самом обиталище астронома, и глазел по сторонам. Тихая уютная комната всем своим видом говорила о вкусе образованного сельского джентльмена. Здесь были выставлены ящики с ископаемыми из меловых холмов, кусочки метеорита, бесконечные полки с книгами по астрономии, геологии… У окна, поблескивая медной трубой, устремленной в голубое небо, стоял его телескоп на своих неуклюже растопыренных ножках. Я не мог представить, как безумие, подобное безумию Синклера, могло быть вскормлено в этом гнезде учености, вернее, как человек, который выбрал своим занятием познание Вселенной, мог опуститься до тех кошмаров, которые он изобретал и конструировал.
Эмили принесла чай, а вскоре вернулся и Холмс и, роясь в бумагах Синклера, время от времени стал издавать ликующие возгласы, обнаружив какой-нибудь очередной особенно важный документ.
На автомобиле прибыла группа работников Майкрофта, и я настоял на том, чтобы пойти вместе с ними к запасной железнодорожной ветке.
Оказавшись там, я понял наконец, как погиб Синклер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Он впустил нас в длинную прихожую, где на стеклянных ящиках с экспонатами играл солнечный свет, проникающий через старинные окна со свинцовыми переплетами. Холмс устремился к одному из ящиков, на ходу вытаскивая из кармана маленькую красную книжечку.
- Простите меня, мистер Синклер, - начал он. - Вы ведь мистер Синклер, не так ли? Это именно те образцы, о которых я пришел навести справки? Путеводитель железных дорог упоминает, что образцы раскопок из меловых карьеров выставлены в музее графства, но самые лучшие экземпляры находятся в вашей коллекции. Мы с другом пришли сюда со станции, чтобы осмотреть знаменитые Семь курганов, эти великолепные свидетельства славного прошлого Британии. К тому же мы хотели рискнуть - потревожить Вас, чтобы посмотреть на экземпляры ископаемых из вашей коллекции!
Синклер улыбнулся таким излияниям моего друга.
- Я с удовольствием покажу их, - сказал он. - Не совершить ли нам короткую прогулку к карьерам, откуда они были извлечены? Возможно, осмотрев их, вы могли бы составить себе полную картину раскопок.
- Это было бы просто прекрасно, мистер Синклер, - ответил Холмс, и они стали обсуждать ископаемые, тем самым повергнув меня в полное смятение. В течение получаса я поддерживал в себе притворный интерес к предмету разговора, затем Синклер предложил нам пройтись к карьерам.
Мы вышли через черный ход и прошли вдоль стены старомодного кухонного садика. В самом конце оказалась калитка, которая открывалась на заросшую тропу, ведущую к железной дороге.
- Мой отец, - начал объяснять он, - был железнодорожным инженером. Он много лет провел в Южной Америке, где прошла и моя юность. Когда же пришла пора заняться моим образованием, он удалился сюда, забросив дела, но не полностью. Меловые карьеры относились к поместью и благодаря им у отца появилось увлечение на старости лет. Хотя по образованию я юрист, несколько лет спустя я бросил практику. Теперь я посвятил себя тому, что всю жизнь было моей страстью, - науке о звездах и науке о земле. Между такими гармонирующими друг с другом занятиями я управляюсь со своими делами. Вообще-то здесь должно было быть трое-четверо моих слуг, но они так встревожены последними новостями, что я отпустил их в Личфилд, дабы они оставались в курсе событий.
Мы добрались до железнодорожной насыпи, за ней виднелись склоны холмов, изрезанные огромными зияющими провалами, в которых открывался необработанный мел. За железными воротцами в футе от насыпи были деревянные ступени, ведущие вверх по откосу к простым деревянным мосткам. Синклер вежливо придержал дверцу и подождал, пока мы поднимемся.
Мы ступили на железнодорожный путь, и тут любезное воркование Синклера закончилось. Когда его голос раздался вновь, в нем слышались совсем другие интонации.
- Не оборачиваться, господа! - скомандовал он. - У меня в кармане заряженный пистолет!
- О чем это вы, мистер Синклер? - начал было Холмс, но Синклер перебил его.
- Можете отбросить притворство, мистер Холмс, - сказал он. - Я знаю, кто вы, и знаю, что вы выслеживали меня в течение долгого времени, а сейчас дело зашло слишком далеко, чтобы ошибаться. Без сомнения, в один прекрасный момент мы должны были встретиться.
- И теперь, когда это случилось, - отозвался Холмс, - что вы намерены делать?
- Вы и ваш славный доктор станете средоточием одной финальной загадки, мистер Холмс. Увы, доктор Ватсон никогда не внесет ее в свои отчеты, и она навсегда останется неразрешенной. Когда вон та известняковая яма поглотит вас, не останется вообще никаких следов.
- Не делайте глупостей! - ничуть не испугался Холмс, поворачиваясь лицом к Синклеру. - Вы полагаете, полиция графства дремлет?
Синклер вызывающе расхохотался.
- Вы не проезжали ни одного полицейского участка по дороге сюда. Вы в полном одиночестве, - добавил он.
- О том, что мы здесь, известно в департаменте моего брата, - возразил Холмс, - и возможности этого департамента иногда воистину безграничны.
Безумец опять рассмеялся.
- Сотрудники вашего брата безуспешно охотились за мной в течение нескольких лет. Они не спасут вас - и как только вы будете устранены с дороги, они не смогут помешать моей работе - работе, которая наконец может стать по-настоящему полезной!
- Вы называете убийство невинных людей своей «работой»?! - воскликнул я.
- Послушайте, Ватсон! - подхватил Холмс. - Вы в конце концов врач. Могли бы принять во внимание, что мистер Синклер не совсем в здравом уме, хотя не слишком, я надеюсь, для виселицы в Пентонвилле.
Синклер дернулся в сторону Холмса и вытащил из кармана пистолет.
- Что вам известно обо мне? Как вы посмели назвать меня сумасшедшим? - рявкнул он с побелевшим от гнева лицом.
- Мне представляется, я знаю о вас достаточно, - заметил Холмс спокойным тоном. - Знаю, например, что ваше влечение к Германии возникло в связи с тем, что ваш отец женился на немке, когда работал в этой стране, и вы на самом деле родились в Дрездене. Знаю, что вы с вашей матерью следовали за отцом и его работой по всему миру, пока она не умерла от эпидемии холеры в Аргентине в 1881 году…
- Ни слова больше о матери! - угрожающе завопил Синклер. По лицу его струился пот, а бархатистые карие глаза теперь светились странным желтым светом. - Она не умерла, Холмс! Ее замучило бессердечное и самовлюбленное животное, которое больше заботило давление пара и коэффициенты расширения, чем его преданная жена! - самодовольный маньяк, который таскал эту хрупкую леди по местам, не подходящим для любой женщины, и она следовала за ним без слова упрека, и это все больше подтачивало ее тело и дух! Прекратите эту чертову болтовню и поворачивайтесь! Cuando se acabo la cosa, se acabo la cosa! С этим покончено, пусть так и будет! А теперь поворачивайтесь! - И он направил пистолет на Холмса.
Пока Холмс выводил Синклера из себя, мне удалось незаметно сунуть руку в карман и нащупать свой пистолет. Теперь я собирался отвлечь его внимание и попытаться убить, но меня опередили.
Звук выстрела прогремел со стороны подлеска слева от нас, и Синклер, покачнувшись, упал, а затем кубарем скатился вниз по ступенькам за нашей спиной.
- Быстро, Ватсон! - крикнул Холмс. - Ваш пистолет!
Выхватив свой «адамс», я пальнул в Синклера, который пытался подняться на ноги где-то под насыпью. Я промахнулся, но и он в меня не попал и метнулся куда-то назад, в укрытие.
Мы с Холмсом скатились вниз по откосу в нескольких ярдах от ступенек и стали обследовать территорию. Между нами и меловыми карьерами изгибалась запасная ветка, заполненная вереницей вагонов, груженных мелом. Рельсы сходились, соединяясь с основной веткой сразу за пешеходными мостками, и пространство между запасным и основным путями было заполнено густым подлеском и кустарником, где скрывалась узкая тропа. Наш неизвестный союзник стрелял, по всей видимости, с запасной ветки. Синклер же теперь прятался где-то в кустарнике.
Мы с Холмсом осторожно пробирались по тропинке, всматриваясь в заросли по сторонам. Мы прошли всего несколько ярдов, когда раздался щелчок пистолета и у моего виска просвистела пуля. Повернувшись на звук, я почувствовал, как вторая пуля задела мне левую руку, и одновременно послышался выстрел.
- Сюда, Холмс! - крикнул я, поскольку Синклер каким-то образом занял удобную позицию у главного пути и затаился где-то у стрелки.
Холмс нырнул в заросли, когда безумец опять прицелился. Я выстрелил и опять промазал, его же пуля прошла неприятно близко.
Распластавшись и вжавшись в землю, насколько возможно, я пополз вверх по насыпи, что сильно осложнялось из-за моей раненой руки. Когда я достиг вершины и попытался подняться на ноги, перед глазами предстал Синклер, всего в нескольких ярдах от меня; пистолет его нацелен прямо мне в сердце. Я поднял оружие, но было уже поздно.
Прежде чем он смог выстрелить, произошло нечто удивительное. Рельсы под его ногами задвигались, он потерял равновесие и в мгновение ока растянулся рядом с железнодорожными путями.
Я осторожно поднялся на ноги и пошел к нему. Его пистолет валялся на расстоянии вытянутой руки, и он как сумасшедший скреб землю, пытаясь до него дотянуться. Я не мог понять, почему он не может подползти, пока наконец до меня не дошло, что его правая нога накрепко зажата между рельсом и подвижной частью основной ветки, которая сочленялась с запасной.
Я находился всего лишь футах в двадцати от него, когда он схватил свое оружие. Я тотчас выстрелил, но снова промахнулся. Его первый выстрел оказался неудачным, но вторая пуля угодила мне в левое плечо, пронзив такой острой болью, что я выпустил из рук свой пистолет, повалился на колени; слабость и боль завладели мною. Голова закружилась, и я опять услышал ритмичный стук колес, как будто вернулся на площадку машиниста в Солсбери. Я знал, что надо найти свой пистолет и начал в полузабытье шарить вокруг себя. Солнце полыхнуло мне в глаза, и я услышал крик Холмса: «Прыгайте, Ватсон, погибнете!»
Секундой позже откуда-то выскочил Холмс, как будто появился прямо из солнечной вспышки, и, вцепившись в меня захватом регбиста, метнулся в сторону, на склон насыпи. Пространство над моей головой наполнилось ревом и темными очертаниями, мелькающими вдоль запасной ветки и громыхающими в сторону стрелки, где лежал зажатый рельсами Синклер.
Когда астроном понял свою участь, он громко, пронзительно закричал, криком, ужаснее которого я ничего не слышал, но голос его тотчас оборвался с ужасающим бульканьем, когда поезд с тяжелыми, груженными известью вагонами неумолимо пересек стрелки, превращая несчастного в кровавые лохмотья своими безжалостными стальными колесами.
- О Боже, - раздался потрясенный голос Эмили Нортон. - Я вовсе не хотела этого!
26
ВЕТЕР ВОЙНЫ
На некоторое время я потерял сознание, и следующее, что я помню, это склонившееся надо мной встревоженное лицо Эмили, перевязывающей мои раны. Вместе с Холмсом они каким-то образом перенесли меня подальше от железнодорожного пути, и теперь я лежал на кушетке, должно быть, в кабинете Синклера. Когда Эмили увидела, что я пришел в себя, она подозвала Холмса.
- Как вы себя чувствуете, Ватсон? - спросил он. - Мисс Нортон говорит, что обе пули задели только мышечную ткань.
С помощью Эмили мне удалось сесть.
- Со мной все будет в порядке, Холмс, - заверил я, - но что же с Синклером? Что произошло с ним?
- Его больше нет, Ватсон. Желание короля Эдуарда исполнено, но не нами, а рукой судьбы. Погибшие в Солсбери, Грэнтэме и Шрюсбери отомщены в какой-то мере, и наша страна не будет страдать от его зверств в грядущей войне.
Мой друг вскоре ушел, чтобы связаться с Майкрофтом, а Эмили занялась исследованием кухни Мэнора, разыскивая, чем бы мы могли подкрепиться. Я лежал, оберегая больное плечо, в самом обиталище астронома, и глазел по сторонам. Тихая уютная комната всем своим видом говорила о вкусе образованного сельского джентльмена. Здесь были выставлены ящики с ископаемыми из меловых холмов, кусочки метеорита, бесконечные полки с книгами по астрономии, геологии… У окна, поблескивая медной трубой, устремленной в голубое небо, стоял его телескоп на своих неуклюже растопыренных ножках. Я не мог представить, как безумие, подобное безумию Синклера, могло быть вскормлено в этом гнезде учености, вернее, как человек, который выбрал своим занятием познание Вселенной, мог опуститься до тех кошмаров, которые он изобретал и конструировал.
Эмили принесла чай, а вскоре вернулся и Холмс и, роясь в бумагах Синклера, время от времени стал издавать ликующие возгласы, обнаружив какой-нибудь очередной особенно важный документ.
На автомобиле прибыла группа работников Майкрофта, и я настоял на том, чтобы пойти вместе с ними к запасной железнодорожной ветке.
Оказавшись там, я понял наконец, как погиб Синклер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31