Пришедшие в движение стрелки зажали его ногу, как раз когда он собирался выстрелить, а падение повлекло за собой спиральный перелом зажатой ноги. Кто бы ни был тот, кто привел в движение стрелку, он не сообразил, что это действие приведет к высвобождению поезда с тяжело груженными вагонами и позволит ему тем самым съехать вниз по наклонной запасной ветке к основному пути. Распростертый у самых рельсов, Синклер со своей изувеченной ногой не мог даже откатиться. Его останки представляли собой чудовищное зрелище.
Люди Майкрофта занялись своим делом, и с этим мы их оставили. Погрузив велосипед Эмили в кабриолет, мы выехали в Ньюбери. Последний раз взглянув на Мэнор, я заметил, что старый бульдог так и спит на лужайке, окруженный слегка колышущимися полуденными тенями.
В Сэндлфорде в старой деревенской гостинице мы заказали чай на хемпширском берегу Инборна. Его подали в маленьком садике с крошечным ручейком - притоком Инборна, под узловатыми яблонями, на которых уже красовались плоды. Рядом возвышалась деревенская церковь, а вокруг раскинувшейся неподалеку зеленой полянки из дверей своих домиков на солнышко высыпали сельские жители. Мы уселись вокруг простого, грубо обработанного чайного столика - ни дать ни взять трое друзей на загородной прогулке, - и если бы не боль в плече, я бы не поверил в события сегодняшнего дня.
- Итак, господа, - сказала Эмили, разлив чай по чашкам, - может ли мне кто-нибудь объяснить, в чем было дело?
Холмс улыбнулся ей поверх чашки с чаем:
- Я думаю, что прекрасному полу надо предоставить право первенства. Может, вам будет угодно просветить нас по поводу вашего неожиданного и весьма своевременного появления в Сиддентоне?
- Хотела бы я напустить туману, как вы, когда мистифицируете других и получаете от этого удовольствие, - ответила она, - но все было до нелепости просто. Новости оказались слишком тревожными, и мне захотелось узнать, есть ли у вас какие-то сдвиги. Этим утром я заехала в «Клэридж» и едва не столкнулась с вами, когда вы выскочили из гостиницы и схватили кеб до Пэддингтона.
- Вы поехали за нами! - воскликнул я. - Это было очень рискованно!
- Чепуха, доктор! Я просто подумала, что если вы так спешите, то, должно быть, не без причины, и помчалась за вами без всяких раздумий. На Пэддингтоне я вскочила в тот же поезд и доехала до Ньюбери.
- Но как же вы не потеряли нас после Ньюбери? - спросил Холмс.
- Я вспомнила, что в вашем списке числился Сиддентон-Мэнор, и, пока вы были в конюшне, взяла напрокат велосипед. Вы обогнали меня у станции в Сиддентоне.
- Точно! - воскликнул я.
- Когда вы свернули на подъездную дорогу, я оставила велосипед на обочине и стала осматривать окрестности. Увидев шахты и запасной путь, я подумала, что здесь кто-то явно разбирается во взрывных работах и в железных дорогах, и как раз подошла к вагонам с другой стороны, когда послышались голоса. Я видела вас на мостках, но не могла расслышать, что происходит, и не заметила у него оружие, пока вы не повернулись. Тут я решила, что самое время вмешаться.
- Очень своевременное решение! - одобрил Холмс.
- Он полетел со ступенек после моего выстрела, и я стала осторожно перемещаться, скрываясь за вагонами и пытаясь настичь его, но увидела лишь когда он поднялся во весь рост прямо на путях. Доктор заслонял его, и стрелять я не могла. Я перевела рычаг, увидев, что он стоит как раз рядом со стрелкой, и стараясь отвлечь, чтобы у доктора Ватсона появился шанс. О, то была чистая случайность, что ему зажало ногу. Я вовсе не рассчитывала на это!
- И я тоже! - заметил я с искренним сожалением.
- Затем я побежала к вам, оставаясь за вагонами. Увидела, что он вторично ранил вас, доктор, и только тут поняла, что вагоны катятся по направлению к вам обоим. Как это произошло, и что теперь делать, я не знала!
- Что касается этого, - вмешался Холмс, - то я выбил тормозную колодку из-под первого вагона, и состав двинулся сам собой.
Эмили удивленно посмотрела на него:
- Так вы утверждаете, что они поехали не из-за меня? Я его не убивала?
- Нет, мисс Нортон, - отозвался Холмс. - Груженые вагоны держались на спуске с помощью башмака под передними колесами. Как только его убрали, они волей-неволей поехали вниз. Это распространенный способ передвижения вагонов без паровоза. Я намеревался отвлечь внимание Синклера, но мне и в голову не приходило, что он не способен передвигаться. Таким образом, он погиб в результате стечения обстоятельств, но он умер бы в любом случае, а то, что вы действовали без промедления, спасло гораздо более ценную жизнь - жизнь доктора Ватсона.
Эмили улыбнулась нам обоим, и глаза ее засияли.
- О, я так рада, что это не я! Я думала, это моя вина, и мне невыносимо думать, что кто-либо - даже он - погиб такой смертью.
- Он был безумно опасен, - заметил Холмс, - и его дьявольским планам необходимо было воспрепятствовать любыми средствами.
- Как мог человек с таким образованием стать безжалостным убийцей? - спросил я.
Холмс усмехнулся:
- Вы спрашиваете вслед за Вергилием - Tantaene animis caelestibus irae? Может ли быть столько жестокости в божественном разуме? Кто знает, каковы были источники его безумия? Современные психиатры сказали бы, что он винил своего отца в смерти матери, но я сомневаюсь, что они могли бы объяснить, почему любовь мальчика к матери должна была превратиться в кровожадное безумие. Кроме того, он очевидным образом был привязан к родной стране своей умершей матери и готов был уничтожать символы отцовской работы. Вы помните, фон Борк говорил, что Синклер никогда не получал платы?
- Но как он сделался агентом кайзера? - удивилась Эмили.
- В его бумагах встречается переписка с профессором астрономии из университета Антверпена, он часто бывал там. В этом городе находится одна из самых больших шпионских школ Германии, и, возможно, именно там он был завербован и подготовлен. Без сомнения, они ценили его знания взрывных работ и поручали ему разработку исключительно изощренных устройств, которые использовались в Бэрроу и Портленде.
- Вы так и не сказали, как все-таки вычислили его, - сказала Эмили.
- С помощью случайного замечания Ватсона, - ответил Холмс, - Я вспомнил некий факт, на который в свое время не обратил внимания и почти забыл о нем. Начиная это дело, я был уверен, что нет особых причин рассматривать его как преступление. Сбитый с толку этим преждевременным допущением, я пропустил мимо ушей замечание нашей хозяйки в Тэмпл-Коумбе, когда она расписывала своего постояльца-астронома. Когда я узнал, что крушение было спровоцировано, я многое вспомнил из ее рассказа, и это позволило мне напасть на след астронома, но я проглядел самый существенный момент.
- Что бы это могло быть? - поинтересовался я.
- Наша словоохотливая хозяйка, которая так восхищалась вашими произведениями, Ватсон, сообщила, что муж ее читал журналы, которые ему дал викарий, и в одном из них прочел о том, что астроном был «знаменит чем-то еще». Когда вы напомнили мне о Тэмпл-Коумбе, проще простого было выяснить читательские пристрастия пастыря Тэмпл-Коумба, после чего небольшое нарушение порядка в читальне «Клэриджа» - и я стал владельцем вот этого.
Он вытащил из кармана две смятые страницы и разложил их на столе:
- Это интервью с Эдмундом Синклером, в то время знаменитым адвокатом, который с триумфом выиграл дело Энсли Брутона, обвинявшегося в мошенничестве с банком «Чэннел-Айлендс». Он удивил мир, объявив о том, что удаляется от дел, чтобы посвятить себя звездам. Здесь есть его портрет и краткое описание жизни и общественной карьеры. Эти страницы годами пылились в библиотеке, а я ничего об этом не знал, потому что нарушил свое собственное правило и теоретизировал, не располагая данными. Хороший урок для меня. А дело это, думаю, нельзя назвать удачным.
- Но в конце концов вы же расправились с ним, - резонно заметила Эмили.
На мосту появился мальчик, развозящий газеты, и мне удалось добыть вечерний выпуск. Шесть немецких пехотных бригад и две кавалерийские дивизии перешли границу Бельгии. Британия напоминала Германии, что обе страны были гарантами бельгийского нейтралитета, и требовала ответа до полуночи. В Германии это уже рассматривали как декларацию войны, и толпа штурмовала Британское посольство.
Суровые вести омрачили сияющий день. Неподалеку от нас, на другом конце лужайки, кто-то из местных жителей зачитывал отрывок из газеты встревоженным соседям, и те, подзывая к себе детишек, отрывали их от игры, будто над ними нависла непосредственная угроза. Мы расплатились и направились в Лондон.
На Пэддингтонском вокзале нам удалось найти кеб только благодаря нашим особым проездным документам. Вокзал был полон перепуганными людьми, возвращающимися после праздников с запада, и резервистами, направляющимися в часть. Цвет хаки казался теперь неотъемлемой частью жизни.
Народу в городе заметно прибавилось, толпы переполняли все улицы в районе Вестминстера. В сгущавшихся сумерках свет фонарей мерцал особым свечением, характерным для теплого летнего воздуха, придавая золотистый оттенок листьям на деревьях и отражаясь от древней каменной кладки, выхватывая из темноты бледные встревоженные лица людей.
В департаменте Майкрофта на всех этажах ярко светились окна, как и в других правительственных учреждениях во всем районе. Старший брат Холмса сидел за своим столом и, когда мы вошли, отпустил сотрудников. Прошло немногим более суток с тех пор, как мы виделись, но теперь у него под глазами залегли темные тени, а черты его лица, всегда контрастировавшие с округлыми его формами, казалось, еще больше заострились.
- Мисс Нортон, Шерлок, доктор, - сказал он, - ваши новости хоть немного развеяли мрачную атмосферу сегодняшнего дня. Вы должны мне все рассказать. Я, похоже, несколько дней не вставал из-за этого стола и уверен, подготовка к войне несколько минут может продолжаться и без меня.
Он послал за чаем, и, когда его принесли, Холмс изложил последнюю стадию своих дедуктивных умозаключений. Майкрофт медленно покачал головой, когда Холмс описал смерть астронома.
- Итак, с этим покончено, - сказал он, - и нам не придется напрягать силы, чтобы не дать ему развернуться в военное время. Я не знаю, как вас и благодарить. Все вы сослужили нашему народу неоценимую службу, но она никогда, боюсь, не сможет получить общественного признания.
Мы с Эмили что-то невнятно забормотали, а Холмс объявил:
- Я просто сделал то, что обязан был сделать, брат. Из-за того, что я был слеп вначале, дело затянулось, и это стоило стране жизней, которые можно было бы сохранить.
- Ты несправедлив к себе, - запротестовал Майкрофт. - Это моя ошибка - я с самого начала считал, что крушение плимутского поезда было спровоцировано, но пытался ввести тебя в заблуждение. Затем король Эдуард из лучших побуждений, которые, как показали сегодняшние события, были весьма оправданны, отвел твою карающую десницу. Но факт остается фактом, Шерлок, - именно ты помешал Синклеру и его хозяевам разрушить планы короля Эдуарда - и только одним этим ты оттянул войну и помог нам подготовиться, собрать силы и союзников. Ты нейтрализовал работу фон Борка, и все его агенты будут вот-вот арестованы. И наконец, ты поставил точку в истории этого предателя и безумца Синклера. Нет, Шерлок, ты не должен расценивать это как неудачу. Осмелюсь сказать, что, какие бы подвиги ни совершали люди под нашим флагом в грядущем, ни один из них не будет иметь больших заслуг перед своей страной, чем ты.
Я редко видел, чтобы Холмса смущали какие-либо слова, но хвалебная речь брата оказала на него именно такое воздействие.
Молчание, которое последовало за этим, нарушила Эмили.
- Теперь уже нет надежды? - спросила она. Майкрофт взглянул на часы:
- Наш ультиматум кайзеру истекает в полночь по берлинскому времени - одиннадцать часов по здешнему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31