Отчего сильно падает боеспособность важного, возможно, стратегического объекта.
Клюнут они на это?
Вполне.
Потребуется им встреча с человеком, передавшим данную информацию?
Безусловно.
Можно с ними торговаться и просить у них защиты взамен информации?
Наверное.
Ну и, значит, вопрос решен. Надо вводить в дело военных! Все-таки у них армия и военно-морской флот. Против которых возражать затруднительно.
Вот только к кому в этой армии обратиться? Очень хочется к министру обороны. Но затруднительно даже к местному военкому. Нужна протекция. Или гарантированно работающий канал передачи информации.
Какой?
Приемная министра? Через этих не прорвешься. Они для того и созданы, чтобы переправлять информацию в мусорную корзину. Министр недосягаем, как Эверест для паралитика.
Может быть, попробовать дотянуться до каких-нибудь менее защищенных бюрократическими препонами замов? Мол, здрасьте, я хочу вам сообщить важные сведения, но приехать не могу, так как пребываю в КПЗ по подозрению в убийстве… Погоди, погоди, а почему каких-нибудь? Когда есть именно те, что нужны. Ведь армия — это отдельное государство, у которого есть свои собственные службы безопасности.
Есть прокуратура.
И есть Главное разведывательное управление. ГРУ!
Вот к кому следует обращаться! А чтобы сообщение привлекло к себе внимание, обращаться к конкретному лицу. Желательно — к знакомому лицу. К очень хорошо знакомому лицу. К тому, что однажды уже спасал его. Вначале — переиграв по всем статьям.
Полковник дернулся, вспомнив ослепительные огни десятков зависших над точкой вертолетов и громовой голос, звучащий с небес.
Деваться некуда. Помочь, если захочет, может только Он. Он один!
Адресат был найден.
Осталось дать ему весточку. Чего бы это ни стоило — дать… Полковник забарабанил в дверь камеры.
— Чего тебе?
— Позовите мне следователя!
— Он уже домой ушел.
— Звоните домой, — Ты что, до утра потерпеть не можешь?
— Не могу. Приспичило показания давать.
— Потерпишь.
— Если ты сейчас не вызовешь следователя, завтра я скажу, что ты отговаривал меня от чистосердечного признания. И начальство тебя как самого крайнего… — Ладно. Заткнись.
Надзиратель с грохотом захлопнул кормушку.
— Вас вызывают, — позвонил он только пришедшему домой следователю.
— Чего?
— Вас просит прийти подследственный Зубанов.
— Чего?!
— Он сказал, что, если вы придете сейчас, он даст показания.
— Ладно, сейчас приеду.
Следователь, вернувшийся с порога дома назад, матерясь про себя, вошел в КПЗ.
— Где он?
— Как где? В камере.
— Ах, ну да… Следователь прошел по коридору и остановился возле камеры, ожидая, пока надзиратель ее откроет.
— Ты меня звал? — усмиряя свою злобу, спросил следователь.
— Я?
— Ну да… Ты сказал, что, если я приду теперь, ты будешь давать показания?
— Я так сказал?
— Не изображай дурака! Я из дома вернулся!
— Насчет показаний я ничего не говорил. Мне нужно передать информацию фээсбэшному майору. Который приходил ко мне. Ему нужно сказать, что я хочу с ним переговорить.
— Я только для этого… — Да.
Маленькая месть состоялась.
— Ну ты паразит!
— В таком случае я могу передумать. Следователь сцепил зубы и повернулся к выходу.
— Я хочу поговорить с ним сегодня. Сейчас.
— Ну ты!..
Через полчаса в камеру зашел знакомый Зубанову майор ФСБ.
— Привет энкавэдэшникам!
— Здравствуйте. Мне сказали… — Правильно сказали. Я готов ответить на ваши вопросы.
— Я рад, что вы сделали правильный выбор.
— Готов, но не здесь, не в камере.
— Хорошо, я договорюсь сейчас с кабинетом.
— Только там должен быть телефон.
— Зачем?
— Зачем может быть нужен телефон? Орехи колоть.
— Извините, я не правильно выразился. Я хотел спросить — вы хотите кому-нибудь позвонить?
— Хочу.
— Можно спросить кому?
— Жене.
— У вас есть жена?
— У меня была жена. И я хотел бы ей позвонить. Надеюсь, это не самая большая плата за мои признания?
— Ну что вы? Разговор не идет о торговле. Мы просто хотим вам помочь… — Ну вот и помогите. Поговорить с женой.
— Ты бы не выдрючивался! — подал голос стоящий в стороне милицейский следователь. — А то… — Погодите, — повернулся к нему майор И вновь обратился к Зубанову:
— Можно узнать, о чем вы хотите поговорить с женой?
— Об интимном.
— Дело в том, что разговоры подследственных с кем бы то ни было запрещены. И, помогая вам в этом вопросе, я беру на себя ответственность. Поэтому хотел бы знать о содержании разговора. Хотя бы в общих чертах.
— Я хочу попросить приюта. Потому что после того, что я вам здесь скажу, в этом городе мне не жить.
— Мне кажется, вы преувеличиваете.
— Да? Мой прежний шеф Боровицкий думал так же.
— Хорошо, я постараюсь выполнить вашу просьбу.
— Я не сомневался, что вы проявите великодушие. Фээсбэшник и следователь вышли. И зашли через пять минут.
— Ваша просьба будет удовлетворена.
— Когда?
— Когда вы пожелаете. Хоть даже сейчас.
— Тогда сейчас.
— Прошу.
Майор отступил в сторону Зубанов вышел из камеры. К нему подступил надзиратель.
— Руки за спину. Пошли.
Зубанов шагнул вперед. За ним надзиратель. За надзирателем фээсбэшный майор. За майором следователь.
— Направо. Прямо. Стой Дверь была незнакомая. — Заходи!
Полковник переступил порог предупредительно распахнутой двери.
— Что мне делать теперь9 — спросил надзиратель.
— Подождать. В кабинете подождать.
— Я бы хотел быть в кабинете один, — попросил Зубанов.
— Это невозможно, — ответил майор.
— Тогда без этих, — показал Зубанов на надзирателя и следователя.
— Почему без них?
— В их присутствии я не могу говорить нежно. В их присутствии я могу разговаривать только матом.
— Ты бы заткнулся, пока мы!.. — рявкнул следователь.
— Помолчите! — потребовал майор. — Я не могу их убрать. Это их кабинет.
Три здоровых, натасканных на драку мужика против одного полковника было много. Слишком много.
— В таком случае я не буду никуда звонить.
— Как угодно.
— И не буду давать никаких показаний.
— Ну я же говорил! — почти радостно сказал следователь. — Он просто издевается над нами! Из дома непонятно за каким выдернул!..
— К сожалению, я ничего не могу сделать, — с подчеркнутым сожалением сказал майор.
— Я тоже.
Разговор зашел в тупик. Но закончиться не мог, потому что стороны были заинтересованы друг в друге. Майор в Зубанове и его показаниях. Зубанов в майоре и стоящем за ним на столе телефоне.
— Хорошо, давайте придем к компромиссу. Мы с вами остаемся в кабинете, все прочие находятся в коридоре за открытой дверью.
— Лучше закрытой. На ключ.
— Я не понимаю, чего вы добиваетесь. Но я начинаю подозревать, что вы чего-то добиваетесь.
— Ладно, но пусть не заглядывают. А то мне их рожи… — Вот падла!
— Хорошо, заглядывать они не будут. Прошу вас на время выйти.
— Мы-то выйдем, нам нетрудно. Только что вы делать будете, если он за рамки выйдет?
— Вы будете рядом.
Следователь и надзиратель, недовольно оглядываясь, вышли за дверь.
— Вы удовлетворены?
— Нет. Но деваться мне, кроме камеры, некуда.
— Тогда — прошу, — показал майор на телефон.
— Вы будете здесь?
— Да. Мне придется быть рядом с вами. Такой порядок. Сами понимаете.
— Ну вы хоть отвернетесь?
— Зачем?
— Затем, что я не хочу, чтобы посторонние знали телефон моей жены.
— Вообще-то это не положено. Но в данном конкретном случае… Майор сделал вид, что отвернулся, удерживая полковника краем глаза в поле зрения.
— Чур — не подглядывать, — погрозил пальцем Зубанов и набрал код Москвы и первый пришедший в голову номер.
— Слушаю.
Полковник положил трубку и набрал другой номер.
Гудки.
Гудки… — Это я, — сказал он. — Здравствуй. Выждал паузу.
— Собственного мужа не узнаешь? Пауза.
— Неужели мой голос так изменился? Пауза.
— Как твое здоровье? Длинная, минуты на три, пауза.
— У меня тоже… Долгий, с подробным перечислением симптомов разговор о пошатнувшемся здоровье полковника. На пять минут.
— Как твои родители?..
Майор зашевелился.
Зубанов прикрыл трубку рукой.
— Это ничего, что я так долго?
— Нет, нет. Пожалуйста, — заулыбался, закивал головой майор.
— Тогда я с вашего позволения… А соседка? Та, что напротив. У нее, кажется, было не в порядке с давлением… Еще три минуты. Для того, чтобы усыпить бдительность охраны.
— А собака как? Рекс мой любимый… Из коридора потянуло дымком. Следователь и надзиратель расслабились, закурили по одной.
Майор тоже оказался не железный, стал ерзать на стуле, закрутил головой, принялся рассматривать казенную мебель.
— А попугай как? Жив?..
Майор переключился на развязавшийся на правом ботинке шнурок. Потянулся к нему руками.
Зря потянулся.
Зубанов, оставив телефон, но не прекращая говорить, бесшумно приблизился к проявившему беспечность майору, потянулся к нему рукой.
— У попугая приплод? Ну я рад! Как птенцов назвали?..
Дотянулся почти до затылка и, резко выбросив правую руку вперед, прикрыл майору рот ладонью. Тот замычал, попробовал оторвать руку от лица.
— Да ты что! — очень громко, чтобы заглушить возню, воскликнул он. — Кошка съела?
Пальцами левой руки мгновенно пробежал по шее противника и нажал пальцами на сонную артерию.
Секунда.
Другая… Майор осел, сполз по стулу вниз. Зубанов осторожно поддержал его, положил на пол. Снял с шеи пальцы. Быстро обыскал.
Оружия не было! Вообще ничего не было, даже перочинного ножа. Нашлось только удостоверение подполковника ФСБ.
Майор-подполковник начал приходить в себя, зашевелился, но по-настоящему очухаться не успел. Зубанов коротко и сильно ударил его кулаком в висок. Майор отключился окончательно.
Голоса за дверью затихли. Наверное, там услышали шум борьбы.
— Нет! — громко сказал Зубанов. — Я далеко. Но надеюсь скоро объявиться. Если с друзьями договорюсь.
За дверью снова забубнили голоса.
Друзей. С которыми надо было договариваться. Причем немедленно, пока их приятели не подоспели.
Полковник прошел к двери, встал за косяком. Прикинул расстояния и траектории ударов. Шанс был, если работать жестко. Примерно так, как на спецоперациях. Как в тылу врага. Но если так — то неизбежно с жертвами. Что ему не простят.
А если без жертв, то с риском получить сдачи. Потому что противник имеет численное преимущество и имеет преимущество лет. Они моложе и, значит, сильнее.
— Нет. Не переживай. Приеду, все расскажу, — сказал полковник.
Тянуть дальше было невозможно.
Зубанов взял со стола лампу и, размахнувшись, бросил ее в дальний угол комнаты. Раздался грохот и звон.
Голоса мгновенно оборвались.
Вот. Сейчас!
Дверь распахнулась. Вошедшие мгновенно увидели лежащего на полу майора. И, подчинясь эмоциональному порыву, бросились к нему.
Первым был следователь. Вторым надзиратель.
Следователя Зубанов пропустил в кабинет, чтобы он, оставшись в коридоре, не поднял шум. Надзирателя, выступившего фигурой за срез двери, ударил ногой в пах. Очень сильно ударил, чтобы с гарантией. Надзиратель вскрикнул, сломался в поясе и упал, зажимая руками низ живота.
Теперь пришла очередь следователя. Которого следовало бить немедленно, пока он не очухался! Пока не попытался защититься!
Полковник прыгнул вперед, чтобы сократить разделяющее их расстояние. Всего каких-то три шага! Прыгнул и одновременно отвел назад правую руку.
Но следователь оказался не промах. Он мгновенно повернулся и встретил напавшего на него подследственного прямым ударом в челюсть. У следователя была хорошая реакция, первый взрослый разряд по боксу и опыт многочисленных подростковых драк.
Зубанов скользнул кулаком по плечу противника и услышал, как хрустнула его челюсть. Он мотнул головой, пытаясь сбросить с глаз мгновенную пелену, и тут же получил второй удар.
Не повезло полковнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Клюнут они на это?
Вполне.
Потребуется им встреча с человеком, передавшим данную информацию?
Безусловно.
Можно с ними торговаться и просить у них защиты взамен информации?
Наверное.
Ну и, значит, вопрос решен. Надо вводить в дело военных! Все-таки у них армия и военно-морской флот. Против которых возражать затруднительно.
Вот только к кому в этой армии обратиться? Очень хочется к министру обороны. Но затруднительно даже к местному военкому. Нужна протекция. Или гарантированно работающий канал передачи информации.
Какой?
Приемная министра? Через этих не прорвешься. Они для того и созданы, чтобы переправлять информацию в мусорную корзину. Министр недосягаем, как Эверест для паралитика.
Может быть, попробовать дотянуться до каких-нибудь менее защищенных бюрократическими препонами замов? Мол, здрасьте, я хочу вам сообщить важные сведения, но приехать не могу, так как пребываю в КПЗ по подозрению в убийстве… Погоди, погоди, а почему каких-нибудь? Когда есть именно те, что нужны. Ведь армия — это отдельное государство, у которого есть свои собственные службы безопасности.
Есть прокуратура.
И есть Главное разведывательное управление. ГРУ!
Вот к кому следует обращаться! А чтобы сообщение привлекло к себе внимание, обращаться к конкретному лицу. Желательно — к знакомому лицу. К очень хорошо знакомому лицу. К тому, что однажды уже спасал его. Вначале — переиграв по всем статьям.
Полковник дернулся, вспомнив ослепительные огни десятков зависших над точкой вертолетов и громовой голос, звучащий с небес.
Деваться некуда. Помочь, если захочет, может только Он. Он один!
Адресат был найден.
Осталось дать ему весточку. Чего бы это ни стоило — дать… Полковник забарабанил в дверь камеры.
— Чего тебе?
— Позовите мне следователя!
— Он уже домой ушел.
— Звоните домой, — Ты что, до утра потерпеть не можешь?
— Не могу. Приспичило показания давать.
— Потерпишь.
— Если ты сейчас не вызовешь следователя, завтра я скажу, что ты отговаривал меня от чистосердечного признания. И начальство тебя как самого крайнего… — Ладно. Заткнись.
Надзиратель с грохотом захлопнул кормушку.
— Вас вызывают, — позвонил он только пришедшему домой следователю.
— Чего?
— Вас просит прийти подследственный Зубанов.
— Чего?!
— Он сказал, что, если вы придете сейчас, он даст показания.
— Ладно, сейчас приеду.
Следователь, вернувшийся с порога дома назад, матерясь про себя, вошел в КПЗ.
— Где он?
— Как где? В камере.
— Ах, ну да… Следователь прошел по коридору и остановился возле камеры, ожидая, пока надзиратель ее откроет.
— Ты меня звал? — усмиряя свою злобу, спросил следователь.
— Я?
— Ну да… Ты сказал, что, если я приду теперь, ты будешь давать показания?
— Я так сказал?
— Не изображай дурака! Я из дома вернулся!
— Насчет показаний я ничего не говорил. Мне нужно передать информацию фээсбэшному майору. Который приходил ко мне. Ему нужно сказать, что я хочу с ним переговорить.
— Я только для этого… — Да.
Маленькая месть состоялась.
— Ну ты паразит!
— В таком случае я могу передумать. Следователь сцепил зубы и повернулся к выходу.
— Я хочу поговорить с ним сегодня. Сейчас.
— Ну ты!..
Через полчаса в камеру зашел знакомый Зубанову майор ФСБ.
— Привет энкавэдэшникам!
— Здравствуйте. Мне сказали… — Правильно сказали. Я готов ответить на ваши вопросы.
— Я рад, что вы сделали правильный выбор.
— Готов, но не здесь, не в камере.
— Хорошо, я договорюсь сейчас с кабинетом.
— Только там должен быть телефон.
— Зачем?
— Зачем может быть нужен телефон? Орехи колоть.
— Извините, я не правильно выразился. Я хотел спросить — вы хотите кому-нибудь позвонить?
— Хочу.
— Можно спросить кому?
— Жене.
— У вас есть жена?
— У меня была жена. И я хотел бы ей позвонить. Надеюсь, это не самая большая плата за мои признания?
— Ну что вы? Разговор не идет о торговле. Мы просто хотим вам помочь… — Ну вот и помогите. Поговорить с женой.
— Ты бы не выдрючивался! — подал голос стоящий в стороне милицейский следователь. — А то… — Погодите, — повернулся к нему майор И вновь обратился к Зубанову:
— Можно узнать, о чем вы хотите поговорить с женой?
— Об интимном.
— Дело в том, что разговоры подследственных с кем бы то ни было запрещены. И, помогая вам в этом вопросе, я беру на себя ответственность. Поэтому хотел бы знать о содержании разговора. Хотя бы в общих чертах.
— Я хочу попросить приюта. Потому что после того, что я вам здесь скажу, в этом городе мне не жить.
— Мне кажется, вы преувеличиваете.
— Да? Мой прежний шеф Боровицкий думал так же.
— Хорошо, я постараюсь выполнить вашу просьбу.
— Я не сомневался, что вы проявите великодушие. Фээсбэшник и следователь вышли. И зашли через пять минут.
— Ваша просьба будет удовлетворена.
— Когда?
— Когда вы пожелаете. Хоть даже сейчас.
— Тогда сейчас.
— Прошу.
Майор отступил в сторону Зубанов вышел из камеры. К нему подступил надзиратель.
— Руки за спину. Пошли.
Зубанов шагнул вперед. За ним надзиратель. За надзирателем фээсбэшный майор. За майором следователь.
— Направо. Прямо. Стой Дверь была незнакомая. — Заходи!
Полковник переступил порог предупредительно распахнутой двери.
— Что мне делать теперь9 — спросил надзиратель.
— Подождать. В кабинете подождать.
— Я бы хотел быть в кабинете один, — попросил Зубанов.
— Это невозможно, — ответил майор.
— Тогда без этих, — показал Зубанов на надзирателя и следователя.
— Почему без них?
— В их присутствии я не могу говорить нежно. В их присутствии я могу разговаривать только матом.
— Ты бы заткнулся, пока мы!.. — рявкнул следователь.
— Помолчите! — потребовал майор. — Я не могу их убрать. Это их кабинет.
Три здоровых, натасканных на драку мужика против одного полковника было много. Слишком много.
— В таком случае я не буду никуда звонить.
— Как угодно.
— И не буду давать никаких показаний.
— Ну я же говорил! — почти радостно сказал следователь. — Он просто издевается над нами! Из дома непонятно за каким выдернул!..
— К сожалению, я ничего не могу сделать, — с подчеркнутым сожалением сказал майор.
— Я тоже.
Разговор зашел в тупик. Но закончиться не мог, потому что стороны были заинтересованы друг в друге. Майор в Зубанове и его показаниях. Зубанов в майоре и стоящем за ним на столе телефоне.
— Хорошо, давайте придем к компромиссу. Мы с вами остаемся в кабинете, все прочие находятся в коридоре за открытой дверью.
— Лучше закрытой. На ключ.
— Я не понимаю, чего вы добиваетесь. Но я начинаю подозревать, что вы чего-то добиваетесь.
— Ладно, но пусть не заглядывают. А то мне их рожи… — Вот падла!
— Хорошо, заглядывать они не будут. Прошу вас на время выйти.
— Мы-то выйдем, нам нетрудно. Только что вы делать будете, если он за рамки выйдет?
— Вы будете рядом.
Следователь и надзиратель, недовольно оглядываясь, вышли за дверь.
— Вы удовлетворены?
— Нет. Но деваться мне, кроме камеры, некуда.
— Тогда — прошу, — показал майор на телефон.
— Вы будете здесь?
— Да. Мне придется быть рядом с вами. Такой порядок. Сами понимаете.
— Ну вы хоть отвернетесь?
— Зачем?
— Затем, что я не хочу, чтобы посторонние знали телефон моей жены.
— Вообще-то это не положено. Но в данном конкретном случае… Майор сделал вид, что отвернулся, удерживая полковника краем глаза в поле зрения.
— Чур — не подглядывать, — погрозил пальцем Зубанов и набрал код Москвы и первый пришедший в голову номер.
— Слушаю.
Полковник положил трубку и набрал другой номер.
Гудки.
Гудки… — Это я, — сказал он. — Здравствуй. Выждал паузу.
— Собственного мужа не узнаешь? Пауза.
— Неужели мой голос так изменился? Пауза.
— Как твое здоровье? Длинная, минуты на три, пауза.
— У меня тоже… Долгий, с подробным перечислением симптомов разговор о пошатнувшемся здоровье полковника. На пять минут.
— Как твои родители?..
Майор зашевелился.
Зубанов прикрыл трубку рукой.
— Это ничего, что я так долго?
— Нет, нет. Пожалуйста, — заулыбался, закивал головой майор.
— Тогда я с вашего позволения… А соседка? Та, что напротив. У нее, кажется, было не в порядке с давлением… Еще три минуты. Для того, чтобы усыпить бдительность охраны.
— А собака как? Рекс мой любимый… Из коридора потянуло дымком. Следователь и надзиратель расслабились, закурили по одной.
Майор тоже оказался не железный, стал ерзать на стуле, закрутил головой, принялся рассматривать казенную мебель.
— А попугай как? Жив?..
Майор переключился на развязавшийся на правом ботинке шнурок. Потянулся к нему руками.
Зря потянулся.
Зубанов, оставив телефон, но не прекращая говорить, бесшумно приблизился к проявившему беспечность майору, потянулся к нему рукой.
— У попугая приплод? Ну я рад! Как птенцов назвали?..
Дотянулся почти до затылка и, резко выбросив правую руку вперед, прикрыл майору рот ладонью. Тот замычал, попробовал оторвать руку от лица.
— Да ты что! — очень громко, чтобы заглушить возню, воскликнул он. — Кошка съела?
Пальцами левой руки мгновенно пробежал по шее противника и нажал пальцами на сонную артерию.
Секунда.
Другая… Майор осел, сполз по стулу вниз. Зубанов осторожно поддержал его, положил на пол. Снял с шеи пальцы. Быстро обыскал.
Оружия не было! Вообще ничего не было, даже перочинного ножа. Нашлось только удостоверение подполковника ФСБ.
Майор-подполковник начал приходить в себя, зашевелился, но по-настоящему очухаться не успел. Зубанов коротко и сильно ударил его кулаком в висок. Майор отключился окончательно.
Голоса за дверью затихли. Наверное, там услышали шум борьбы.
— Нет! — громко сказал Зубанов. — Я далеко. Но надеюсь скоро объявиться. Если с друзьями договорюсь.
За дверью снова забубнили голоса.
Друзей. С которыми надо было договариваться. Причем немедленно, пока их приятели не подоспели.
Полковник прошел к двери, встал за косяком. Прикинул расстояния и траектории ударов. Шанс был, если работать жестко. Примерно так, как на спецоперациях. Как в тылу врага. Но если так — то неизбежно с жертвами. Что ему не простят.
А если без жертв, то с риском получить сдачи. Потому что противник имеет численное преимущество и имеет преимущество лет. Они моложе и, значит, сильнее.
— Нет. Не переживай. Приеду, все расскажу, — сказал полковник.
Тянуть дальше было невозможно.
Зубанов взял со стола лампу и, размахнувшись, бросил ее в дальний угол комнаты. Раздался грохот и звон.
Голоса мгновенно оборвались.
Вот. Сейчас!
Дверь распахнулась. Вошедшие мгновенно увидели лежащего на полу майора. И, подчинясь эмоциональному порыву, бросились к нему.
Первым был следователь. Вторым надзиратель.
Следователя Зубанов пропустил в кабинет, чтобы он, оставшись в коридоре, не поднял шум. Надзирателя, выступившего фигурой за срез двери, ударил ногой в пах. Очень сильно ударил, чтобы с гарантией. Надзиратель вскрикнул, сломался в поясе и упал, зажимая руками низ живота.
Теперь пришла очередь следователя. Которого следовало бить немедленно, пока он не очухался! Пока не попытался защититься!
Полковник прыгнул вперед, чтобы сократить разделяющее их расстояние. Всего каких-то три шага! Прыгнул и одновременно отвел назад правую руку.
Но следователь оказался не промах. Он мгновенно повернулся и встретил напавшего на него подследственного прямым ударом в челюсть. У следователя была хорошая реакция, первый взрослый разряд по боксу и опыт многочисленных подростковых драк.
Зубанов скользнул кулаком по плечу противника и услышал, как хрустнула его челюсть. Он мотнул головой, пытаясь сбросить с глаз мгновенную пелену, и тут же получил второй удар.
Не повезло полковнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53