- Нет, это сказывается твой врожденный вкус. Цвета гнусные, а техника рисунка еще гнуснее.
- А кого в наше время волнует техника?
- Ах, но ведь есть же разница между человеком, который может рисовать нормально, но не хочет, и человеком, который к рисованию вообще не способен. Ладно, давайте взглянем на остальное.
Паркер демонстрировал картину за картиной; Уимзи бегло оглядывал каждую и брался за следующую.
- Перед нами, - произнес Уимзи, вертя в руках палитру и кисть, подобранные минутой раньше, - полотна полнейшей бездарности, которая, тем не менее, пытается подражать манере весьма передовой школы. Кстати, ты, конечно, заметил, что в течение последних нескольких дней мисс Дорланд рисовала - а потом вдруг все бросила, преисполнившись внезапного отвращения к живописи. Палитра вся в краске, а кисти так и остались стоять в скипидаре, причем вот-вот окончательно испортятся: кончики-то уже изогнулись. Пожалуй, это наводит на определенные мысли. Я... Одну минуточку! Покажи-ка мне эту картину еще раз!
Паркер выставил вперед портрет косоглазого мужчины с болезненной желтоватой кожей; об этом полотне детектив уже поминал.
- Поставь-ка на мольберт. Очень, очень любопытно. Видишь ли, все прочие картины - лишь плод подражания чужому искусству, в то время как эта - попытка подражать природе. Почему? Картина весьма скверная, но ведь предназначалась же для кого-то! И над ней немало поработали. Что же вдохновляло мисс Дорланд?
- Ну, уж никак не красота этого типа!
- Нет? Но ведь должна же быть какая-то причина! Вот Данте - ты, должно быть, помнишь, - однажды нарисовал ангела. Знаешь этот лимерик насчет старика из Хартума?
- А что он сделал?
- Держал у себя в комнате двух паршивых овец. По его словам, овцы напоминали ему покойных друзей; только сам он уже позабыл, кого именно.
- Если этот портрет напоминает тебе кого-то знакомого, то невысокого мнения я о твоих приятелях. В жизни не видал более мерзкой рожи.
- Да, не красавец. Но, сдается мне, это зловещее косоглазие возникает только за счет скверной техники. Если не умеешь рисовать, очень трудно добиться, чтобы глаза смотрели в одну точку. Ну-ка, Чарльз, прикрой один глаз - да не себе, а портрету.
Паркер повиновался.
Уимзи присмотрелся повнимательнее - и покачал головой.
- Нет, ничего не приходит в голову, - сказал он. - Возможно, я его вообще не имею чести знать. Впрочем, кто бы он ни был, эта комната наверняка тебе кое о чем порассказала.
- Здешняя обстановка наводит меня на мысль, - отозвался Паркер, - что девушка очень интересовалась криминалистикой и химией, - и в данных обстоятельствах это сочетание не удивляет.
Уимзи вскинул глаза.
- Хотел бы я уметь думать так, как ты.
- А что думаешь ты сам? - нетерпеливо потребовал Паркер.
- Увы, - вздохнул Уимзи. - Сегодня утром я рассказал тебе про Джорджа, поскольку стеклянный пузырек - это факт, а утаивать факты непозволительно. Но вот мысли свои я тебе сообщать не обязан.
- Так значит, ты считаешь, что Анна Дорланд преступления не совершала?
- Насчет этого ничего не могу сказать, Чарльз. Я пришел сюда в надежде, что комната подскажет мне то же, что и тебе. Но - увы! Я увидел нечто совсем другое. Увидел именно то, чего ожидал все это время.
- Ну, так о чем же ты подумал? Ежели хоть на пенни ума прибавилось, может, поделишься? - поддразнил Паркер, отчаянно пытаясь удержаться на шутливой ноте.
- И за тридцать серебренников не поделюсь, - мрачно заверил его светлость.
Не говоря ни слова, Паркер принялся собирать картины.
Глава XIX.
Игра с "болваном".
- Не хотите пойти со мной к этой Армстронг?
- Почему бы нет? - ответил Уимзи. - Никогда не знаешь, где что выплывет.
Сестра Армстронг работала в дорогой частной клинике на Грейт-Уимпоул-Стрит. Ее еще не успели допросить, так как медсестра лишь накануне вечером вернулась из поездки по Италии, куда сопровождала очередную подопечную. Она оказалась крупной невозмутимой женщиной приятной внешности, чем-то похожей на Венеру Милосскую. На вопросы Паркера она отвечала бодрым и ровным тоном, как будто речь шла о бандажах или температуре.
- Да, констебль, я прекрасно помню визит старого джентльмена.
Паркер терпеть не мог, когда его называли констеблем. Однако детектив не может позволить себе раздражаться из-за мелочей.
- Мисс Дорланд присутствовала при разговоре между вашей пациенткой и ее братом?
- Очень недолго. Она поздоровалась со старым джентльменом, провела его к кровати, а когда увидела, что они удобно устроились, вышла из комнаты.
- Что вы имеете в виду под "удобно устроились"?
- Ну, моя пациентка назвала старого джентльмена по имени, и он ей ответил, а потом взял ее за руку и сказал: "Прости, Фелисити, мне так жаль" или что-то в этом роде, а она ответила: "Нечего тут прощать, не терзай себя, Артур", и он прослезился, бедняга. Потом он сел на стул у кровати и мисс Дорланд вышла.
- Они не обсуждали завещание?
- Не в присутствии мисс Дорланд, если вас интересует именно это.
- Предположим, кто-то подслушивал под дверью. Мог он услышать, о чем шла речь?
- Исключено. Больная была очень слаба и говорила крайне тихо. Я сама с трудом могла расслышать ее слова.
- А где были Вы?
- Ну, я вышла, потому что мне показалось, им хочется побыть наедине. Но я сидела у себя в комнате и наблюдала за ними через открытую дверь. Понимаете, она была так больна, а старый джентльмен выглядел совсем немощным, так что мне не хотелось оставлять их без присмотра. Знаете, в нашей работе часто приходится видеть и слышать такое, о чем не стоит распространяться.
- Разумеется, сестра, я уверен, что вы поступили совершенно правильно. А когда мисс Дорланд принесла бренди, генералу было совсем худо?
- Да, у него приключился ужасный приступ. Я усадила пациента в большое кресло и поддерживала в согнутом положении, пока спазм не прошел. Он попросил свое лекарство, и я принесла его. Нет, не капли, это был амилнитрит, его нюхают. Потом я позвонила и послала служанку за бренди.
- Вы уверены, что кроме амилнитрита у него ничего при себе не было?
- Совершенно уверена, больше ничего. Леди Дормер делали инъекции стрихнина для поддержания сердечной деятельности; кроме того, мы применяли кислород. Но, разумеется, мы не стали бы давать ничего из этого ее брату.
Сиделка улыбнулась снисходительной улыбкой человека, знающего свое дело.
- Итак, вы говорите, что леди Дормер пользовали то одним, то другим средством. Не было ли в пределах досягаемости генерала Фентимана каких-либо лекарств, которые он мог бы принять по ошибке?
- Разумеется, нет.
- Ни капель, ни таблеток, ничего в этом роде?
- Нет, конечно. Все лекарства хранились в моей комнате.
- Ни на столике у изголовья кровати, ни на каминной полке?
- У кровати стоял стакан раствора листерина для полоскания рта. Это все.
- Да, листерин не содержит дигиталина... ну разумеется, нет. Хорошо, а кто принес бренди?
- Горничная пошла за ним к миссис Митчэм. Разумеется, мне бы следовало держать немного при себе, но больную от него тошнило. Знаете, некоторые не терпят в доме алкоголя.
- Горничная принесла бренди прямо вам?
- Нет, она зашла оповестить мисс Дорланд. Конечно, ей бы надо было сразу принести бренди, а потом уже идти за мисс Дорланд, но вы, верно, и без меня знаете: эти девицы не любят лишних хлопот.
- Мисс Дорланд сразу же принесла?.. - начал было Паркер, но сестра Армстронг перебила его.
- Если вы думаете, что это она добавила дигиталин в бренди, то выкиньте это из головы, констебль. Если бы пациент принял такую огромную дозу в половине пятого, ему бы сделалось худо гораздо раньше.
- Похоже, вы неплохо осведомлены, сестра.
- О да. Естественно, я заинтересована в этом деле, ведь леди Дормер была моей пациенткой и.... ну, вы понимаете.
- Разумеется. Но тем не менее, ответьте: мисс Дорланд сразу же принесла бренди вам?
- Думаю, да. Я услышала шаги Нелли в коридоре и выглянула, чтобы позвать ее, но когда я открыла дверь, мисс Дорланд уже выходила из студии со стаканом в руках.
- А где была Нелли?
- Она дошла до конца коридора и спустилась вниз по лестнице, к телефону.
- В таком случае, мисс Дорланд оставалась одна с бренди не больше десяти секунд. А кто дал его генералу Фентиману?
- Я дала. Я забрала стакан у мисс Дорланд прямо в дверях и немедленно передала ему. К тому моменту пациенту уже полегчало, так что выпил он совсем немного.
- После этого вы снова его покинули?
- Нет. Мисс Дорланд вышла на лестничную площадку посмотреть, не приехало ли такси.
- Она не оставалась с ним наедине?
- Ни минуты.
- Вам понравилась мисс Дорланд, сестра? Я имею в виду, она славная девушка? - Уимзи так долго хранил молчание, что Паркер даже вздрогнул от неожиданности.
- Со мною она была неизменно любезна, - отвечала сестра Армстронг. Но вот привлекательной я бы ее не назвала.
- Анна Дорланд когда-либо упоминала при вас о завещании леди Дормер? - осведомился Паркер, полагая, что уловил ход мыслей его светлости.
- Ну, не совсем о завещании. Но я помню, как однажды она рассказывала о своих занятиях живописью и помянула, что для нее это хобби, не более, и что тетушка позаботится, чтобы ей было на что жить.
- И это правда. Даже в самом худшем случае она получит пятнадцать тысяч, что, при грамотном вложении, может дать шесть или семь сотен годового дохода, - пояснил Паркер. - Она, случайно, не говорила, что рассчитывает на баснословное богатство?
- Нет.
- И не упоминала о генерале?
- Ни словом.
- Была ли она счастлива? - спросил Уимзи.
- Разумеется, она очень переживала из-за болезни тетушки.
- Я не об этом. Вы ведь относитесь к тому типу людей, которые все всегда подмечают - я давно понял, что сиделки очень наблюдательны. Производила ли она на вас впечатление человека, довольного жизнью?
- Анна Дорланд - девушка тихая и замкнутая. Я бы сказала, что скорее да, все ее вполне устраивало.
- Она хорошо спала?
- Да, очень крепко. Если ночью что-то вдруг потребуется, так ее попробуй добудись!
- Она много плакала?
- Она плакала, когда умерла старая леди; девушка была к ней искренне привязана.
- Ну да, такие слезы вполне естественны. Но она не каталась по полу, не закатывала шумных истерик и тому подобное?
- Бог ты мой, конечно, нет!
- Опишите ее походку.
- Походку?
- Ну да, походку. Вы бы назвали ее вялой или мешкотной?
- Да нет - скорее, энергичной и стремительной.
- Какой у нее голос?
- Знаете, это одно из главных ее достоинств. Довольно низкий для женщины, но в нем есть какая-то музыка. В романах такой голос обычно называют певучим, - усмехнулась сестра Армстронг.
Паркер открыл было рот, но тут же закрыл его снова.
- Как долго вы оставались в доме после смерти леди Дормер? - продолжал Уимзи.
- Я дождалась, пока закончатся похороны, просто чтобы не бросать мисс Дорланд одну.
- Перед тем, как покинуть дом, вы ничего не слышали обо всех этих неприятностях с адвокатами и завещанием?
- Это обсуждалось внизу. Лично мне мисс Дорланд ничего не говорила.
- Она казалась обеспокоенной?
- Признаков беспокойства я не заметила.
- Все это время с ней был кто-нибудь из друзей?
- Не в доме. Как-то вечером она отправилась повидаться с друзьями, по-моему, как раз накануне моего ухода. Но не сказала, с кем именно.
- Все понятно. Спасибо, сестра.
У Паркера тоже вопросов не осталось, так что друзья поспешили откланяться.
- Ничего себе! - заметил Паркер. - Чтобы кто-то, да восхитился голосом этой девицы!..
- А, вы заметили! Моя теория подтверждается, Чарльз. А лучше бы не подтверждалась. Ох, как хотел бы я ошибиться! Ох, если бы ты только глянул на меня с жалостью и позлорадствовал: "Ну, что я говорил!" Прости, определеннее выразиться не могу.
- Пропади пропадом все твои теории! - воскликнул Паркер. - Похоже, нам придется отказаться от мысли, что генералу Фентиману дали яд на Портмэн-Сквер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37