Они вышли точно к месту. И вовремя. Едва успели рассредоточиться, как послышался шум вертолетных винтов. Рядом с границей в военное время нельзя полагаться ни на что.
И потому отряд занял боевую позицию. И только когда вертолет приземлился, когда из него один за другим посыпались первые пассажиры — бойцы «Команды теней», Слава дал команду своей группе выйти на открытое место.
Первую группу привез Саша Юрьев, вторую — Ежи. Внешне обе уже сильно отличались от ребят самого Макарова. Тобако слово сдержал и прислал кевларовые бронежилеты, кевларовые каски с радиостанциями, вмонтированными в пробковые подшлемники. Внешне эти каски слегка отличались от привычных глазу российских и сербских металлических. Больше походили на каски немцев во Второй мировой войне. Но это не мешало делу. Радиосвязь в пределах пятнадцати километров поддерживалась устойчивая. Только вот командиру группы приходилось тащить на себе небольшую базовую рацию, без которой связь невозможна. Правда, не очень тяжелую — всего два с половиной килограмма.
Комплект обмундирования и дополнительный боекомплект доставили и для группы Макарова.
Очень кстати, потому что задуманный им рейд без связи проводить было бы трудно. А что касается запаса патронов, то Слава уже подумывал, где бы можно было ими разжиться. Предполагал потрясти отзывчивых в таких делах сербов.
Саша Юрьев, понятно, рвался как раз туда, в самую гущу, где можно было найти следы таинственного оружия, которое так на него подействовало и, что греха таить, действовало до сих пор. Иначе не пытался бы он всеми правдами и не правдами реабилитировать собственное бегство. Но Макаров снова рассудил по-своему. Он сразу же сделал большие перестановки в группах, пришлось задействовать и ребят своей десятки, чтобы у Юрьева оказались только русские, причем из старых вояк, которые «прошли» Боснию и лучше знали местные языки. Достаточно, по крайней мере, для того, чтобы сойти за местного жителя перед каким-нибудь иностранцем.
Перед тем же французским журналистом. Инструктаж этой группе Слава давал отдельно. Совершенно ни к чему, чтобы кто-то, кроме русских, бойцов проверенных и все-таки своих, знал, что они сотрудничают с российскими разведчиками. Конечно, при первой встрече присутствовали и другие члены группы Макарова. Но о чем шел разговор командира с посторонними — никто не знает. Получал сведения...
Делился сведениями... Журналисты просили о встрече... Это выглядело естественно. И даже запись Тархановым на диктофон это косвенно подтверждает.
Вот и все. Дальше — сам Юрьев и его ребята могут дать показания для Тарханова и француза. Пусть записывают. Но — по-русски ни слова. Строго. Соблюдать абсолютную секретность. Не хватало еще, чтобы француз написал в своей газете, что на территории Македонии он встречался с русскими наемниками, воюющими за сербов. Это будет скандалом.
Сам того не подозревая, Слава придумал лучшую страховку для Тарханова, прикрывая его перед желающим все знать дотошным французом. Более того, даже не думая об этом, он начал действовать, как действовал бы, будучи российским разведчиком. Соблюдал интересы своей страны. И уже попутно заботился об интересах Югославии. Одно другому, впрочем, не мешало. Он сам не знал, к кому себя причислить.
Российского гражданства его никто официально не лишал. Югославское он сумел получить совсем недавно. Такое двоякое положение всегда могло оказаться ему на руку. Когда выгодно, он мог стать русским, при надобности — сербом. И в том и в ином случае может говорит, не солгав.
Группу Ежи Слава инструктировал совсем иначе.
— Видел хоть кто-нибудь, как голодные волки ищут добычу? Нет? Носом тянут во все стороны, рыскают в свободном поиске... Сегодня вы должны стать голодными волками. И завтра, и послезавтра. Пока добычу не найдете. Пока не нажретесь. Разбиться на тройки, и в свободный поиск. Цель поиска ясна?
— Ясна.
— Район определим мы с Ежи. В остальном — как обычно. Осторожнее на минах. Горы ими усыпаны. Постарайтесь найти албанцев, которые во время вашего наступления стояли в нужном месте. Все. Теперь — завтрак, и в путь.
* * *
Тарханов еще ночью подъехал к месту, где должен был встречаться с посланными Славой людьми.
О встрече они договорились по телефону. Артем позвонил прямо с дороги, только отойдя на несколько шагов от машины на заправке. Хорошо, что дорога шла в нужном направлении. Старая, разбитая, которой редко пользовались. Это даже и не дорога, а просто широкая тропа. Несколько раз микроавтобус чувствительно ударялся поддоном о землю, однако проехали без происшествий, даже полицейский патруль не попался навстречу. Машина без номеров могла бы их заинтересовать, и тогда пришлось бы полицейских нейтрализовать. А в присутствии француза это нежелательно.
Темнота не способствовала быстрому определению ориентиров. Но карта все же показала, что они вышли в нужный квадрат. Разминуться с посланцами теперь уже никак не могли.
— Здесь заночуем, — сказал Артем, заглушив двигатель и выключив фары. В приграничной зоне вовсе ни к чему лишний раз привлекать к себе внимание светом.
— Но у меня машина осталась перед баром, — посетовал Ригана. — Ты же знаешь, в местной обстановке оставлять машину на улице на ночь — значит попрощаться с ней. Албанцы только и ищут, на чем бы им перевозить свои пожитки с места на место.
И на иностранные номера не посмотрят.
Но этот вопрос был уже продуман.
— Позаботимся о твоей машине. Тезка твой заберет и оставит у нас во дворе.
Тарханов набрал номер Яблочкина. Сергей дожидался их дома и начал уже беспокоиться.
— Серж, возле пресс-бара стоит машина с французским номером. Без ключей, кажется... — Он посмотрел на француза. Тот достал связку и в объяснение слегка погремел ею. — Сможешь в наш двор перегнать? Хорошо. Нет, мы сегодня заночуем в другом месте. Месье Ригана с нами. Да, отдыхай, как можешь. В бар куда-нибудь сходи. Навести подружку.
Завтра прибудем. Если что новое появится, звони...
Француз смотрел выжидающе.
— Все в порядке, Серж. Он перегонит. Не беспокойся, парень надежный.
— А кто такой?
— Местный. Помогает нам. Техническое обеспечение, связи внутри страны. По всей бывшей Югославии связи. Очень полезный человек. Он по телефону дает нам больше информации, чем все местные агентства, вместе взятые.
— Журналист?
— Нет. Просто мой друг.
За спинами у них снова заворочался и заругался американец. Он уже несколько часов назад пришел в себя, как и его напарник. Но если напарник угрюмо молчал и изредка только плевал кровью в угол салона — Тарханов сильно разбил ему физиономию, когда стукнул лицом о пол кузова, то первый ругался и грозил раздавить, размазать, покалечить, как только его освободят. Странное у него сложилось мнение о соотношении сил. Об освобождении ни Тарханов, ни Иван с ним не заговаривали. Голова у парня должна изрядно побаливать после мощного удара капитана.
Поэтому его пока, почти как инвалида, прощали.
Третий американец говорить и ругаться уже, естественно, не мог.
— А теперь объясни, что мы будем делать с этими друзьями.
— Беседовать. Очень мило побеседуем о сути профессионализма. И постараемся углубиться в технологические детали. Третьего придется закопать.
И забыть...
Буйный американец за спиной замолчал. Прислушивался, стараясь понять суть разговора. До него, видимо, только что дошло, что третий их товарищ мертв. И он сделал правильный вывод, что ему хорошего ждать тоже не придется.
— Развяжите! — рявкнул он уже не с прежним задором, почти просяще. — У меня нога затекла.
— Для того тебя и связывали, — подал голос Иван. — Ноги затекают, кровь приливает к голове.
Лучше думать будешь. Может, и сообразишь, что тебе лучше забыть свой гонор.
— Ох, попался бы ты мне чуть раньше... — американец все же не выдержал. — Что бы я из тебя сделал, парень... Ты в самом страшном сне такого не видел.
Ты всю оставшуюся жизнь меня вспоминал бы, когда в аптеку за лекарствами соберешься.
Иван оставался невозмутим. Американец, видимо, оценивал свои перекачанные мышцы очень высоко. Капитан смотрелся рядом с ним не столь эффектно. Это американца злило, потому что он не успел даже оценить профессиональность и четкость нанесенного удара — единственного, которого хватило с достатком.
— Раньше или позже, но ты сам-то мне уже попался. Так что подумай — в следующий раз, как и в предыдущий, результат был бы тем же самым.
— Ты, писака, меня сзади ударил.
— А кто тебе сказал, что на войне грудью в грудь идут? Для того и придуманы засады. И побеждает тот, кто головой быстрее и лучше соображает. Если ты подставил свою тупую башку, значит, ты плохой солдат. И не научили тебя как следует воевать. Усвой, что здесь ты не в своей части, не в спортивном зале.
И вообще не в Америке. Здесь с тобой будут обращаться только так, как ты того заслуживаешь.
Иван говорил спокойно, раздумчиво, с издевкой.
Американца такая манера речи задевала сильнее, чем задели бы новые побои.
— А все-таки... — Ригана хотел спросить, но оглянулся и не произнес вопрос в присутствии американцев. — Пойдем прогуляемся.
— Пойдем, — согласился Артем.
Иван остался беседовать с американцем.
Дверцы хлопнули в ночной тишине особенно громко. В лесу было светлее, чем в машине. Яркая растущая луна располагала к сокровенному. Француз осмотрелся, отошел на десяток шагов и сел на поваленный ствол сосны. Нервно закурил, сделал несколько затяжек, выпуская особенно белый в ночи дым перед собой.
— Скажи мне, что будет дальше. Я понимаю, что ты выручил меня. Можно сказать — спас... Я тебе благодарен. Но я человек в достаточной степени благоразумный. На риск пойти я могу и люблю это делать. Но я не хочу быть преступником. А мы уже убили одного.
— Спас — без «можно сказать»... — с улыбкой уточнил Тарханов. — Тебя бы к этому часу уже закопали. Это несомненно. Что касается нашего трупа, то это трудно назвать убийством. Скорее — необходимая мера самозащиты. И не бери это на себя. Не говори — «мы». Это сделал не ты, а мы с Иваном.
Француз не хотел этого показать, но от таких слов он явно почувствовал облегчение.
— Я понимаю. Они хотели меня убить. Но это — они... А я не хочу быть таким же, как они. Я не хочу их убивать. Хотя, честно говоря, не знаю, как из такой ситуации выбраться. Я впервые так вот попал.
Если отпустим — нас все равно достанут. Не отпустим — их будут искать. И опять выйдут на нас. Но не убивать же их, в самом деле... А ты, как я понимаю, на это и настроен?
— Нет, Серж. Успокойся. Мы только допросим их. Серьезно допросим. Если уж пошли на такое отчаянное дело, как схватка с американцами, то надо до конца выработать эту жилу. Понимаешь? Надо все узнать, что сможем. А потом сюда придут люди, которых я вызвал по телефону. Помнишь, я на заправке звонил? Они американцев заберут с собой. Заодно и ты с этими людьми побеседуешь. По той же самой теме.
— Что это за люди?
— Из тех, кто попал под действие звукового излучения генератора.
— Сербы?
— Да.
— А что они делают на этой стороне?
— Я специально пригласил их на встречу с тобой.
— Серь-езно?
— Куда уж серьезнее. Получишь материал из первых рук. Я же обещал. Кстати, ты тоже что-то обещал...
Француз помялся.
— У меня, вообще-то, пустяковый случай. Встретил я полковника знакомого. Француз, наш... Мы с ним в одном квартале живем. На улице здороваемся, а так почти не знакомы. Он рассказал. Ехал по делу.
Заклинило у него двигатель в машине. Масло не проверил, и заклинило. Прямо рядом с американской частью Хотел туда зайти, попросить механика машину посмотреть. Его не пускают. Дальше проходной ни на шаг. Обычно такого не бывает. Он и в Боснии много раз, говорит, к союзникам и заходил, и заезжал. А тут — ни в какую. Полковник подумал, что просто на посту в этот раз дурак стоит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63