Поэтому Согрин решил двигаться медленнее и осматривать местность в бинокль с ПНВ. И это сразу же дало результат. В стороне, прямо по степи, без дороги проехал закрытый «КамАЗ».
На таких, Сохно это хорошо знал, разъезжают чеченские пограничные патрули.
Кеньюрт они обошли левее на несколько километров, вдоволь поспотыкавшись на пашне, и приблизились к хорошо утрамбованной грунтовой дороге только на три километра дальше. Последний привал сделали как раз в этом месте. В дальнейшем приближаться к объекту следовало осторожнее. Приборы ночного видения должны быть и у чеченской стороны, если они так дорожат своим пленником.
Переводили дыхание молча. Лежали, рассматривая звезды в просветах неба, которое все больше и больше затягивалось тучами. Поднимался ветер и приносил с востока — с Каспия, сырость. Чувствовался близкий снегопад, хотя на дворе уже разгулялся апрель и в полях уже вовсю шли посевные работы.
Последний привал Согрин сделал на пять минут дольше.
Дальше двинулись уже шагом. Через каждые сто метров — остановка и внимательный обзор окрестностей. Не только впереди, но и по бокам, чтобы не подкралась оттуда опасность. Да и в тылы несколько раз бросались инфракрасные «взгляды».
Сборный забор из стандартных бетонных звеньев вырос неожиданно в трехстах метрах впереди, как только они поднялись на очередной холм. Оставалось только удивляться, как «хозяйственные» жители окрестных сел, которые всегда высматривают, что лежит плохо, не разобрали его на собственные нужды. Видимо, война помешала.
Не подходя ближе сорока-тридцати метров, медленно двинулись по периметру, внимательно все осматривая и изучая. Конечно, установить сигнализацию для охраны такой большой площади невозможно. Да и надобности такой, судя по всему, у чеченцев нет. Это же не ракетная база. И даже не государственная граница, чтобы провести вдоль нее КСП. Даже колючая проволока, когда-то «украшавшая» забор тремя рядами, во многих местах была срезана — кому-то сгодилась. Естественно было бы поставить по углам вышки для часовых. Но и их не было. Вообще ощущения обжитости не создавалось, если бы не легкий дымок, который ветер приносил со стороны забора. И запах чего-то жарящегося. Скорее всего кухня готовила завтрак.
Это запустение, с одной стороны, было и понятно. Существуй здесь серьезная система защиты, объект привлек бы внимание российских спецслужб.
А похитители мальчика прятались и от них. Но с другой стороны — почему они не стали прятать его в более насыщенных войсками районах? Там же надежнее. Хотя как на это посмотреть... Где много народа, там много глаз и много языков.
Зная «стоимость» мальчика, много найдется желающих переселить его в свой подвал. И ради этого, ради обладания психотронным оружием, стоит положить не одну сотню людей из своего отряда. Потому что тот, у кого будет это оружие, автоматически становится хозяином не только республики, а всего Северного Кавказа. И уже в состоянии будет диктовать свои условия.
Запах кухни давал надежду, что здесь все без изменений. Мальчика вывезти не успели. Может быть, понадеялись, что Спартак передать ничего не сумел.
Может быть, ждут еще сообщения от группы захвата, которая пыталась добраться до осведомителя. А может быть, ждут рассвета, чтобы сменить дислокацию.
Западная стена бывшей базы была уже без забора.
Но стены металлических ангаров с успехом заменяли его. Здесь же были и ворота. Замок висел снаружи.
Большой, амбарный, на толстых цепях. Это тоже приятно порадовало. На разграбленной базе замка быть не должно. Значит, кто-то повесил его. Кто-то заинтересованный в том, чтобы его не побеспокоили с ходу. А почему снаружи — дурацкая маскировка?
На наивного простачка рассчитанная? Скорее всего это именно так.
За КПП они наблюдали издали. Там стояла тишина. Дверь притворена. За небольшим зарешеченным окном света нет. Слабый ПНВ бинокля не дает возможности присмотреться более тщательно. И потому почти полчаса потратили на то, чтобы рассматривать окно. Окуляры засекли одну зеленую тень, прошедшую за стеклом, потом вторую. Возможно, там и еще кто-то есть. Но подобраться к ним с этой стороны незамеченным, неслышимым — трудно. Решили пока обойти стороной.
Опять забор. Почти весь периметр прошли. Теперь пора действовать более решительно. Планировка всех военных городков, построенных в советские времена, в чем-то схожа. Согрин примерно определил, что за участком забора, против которого они сейчас находились, должен быть склад ГСМ. В землю вкопаны большие емкости, когда-то заполненные соляркой, а сейчас, естественно, пустые. Раньше здесь ходил отдельный часовой. Сейчас его быть не должно. Нечего охранять.
Игорь показал рукой — вперед! Они уже поднялись, когда Сохно поднял руку, останавливая. И шумно, более шумно, чем они передвигались вдоль забора, потянул носом.
Командир спросил кивком головы — что?
— Бензин, — едва шевельнул губами Толик.
Его поняли без слов. Чеченцы решили использовать готовый склад ГСМ в своих целях. Дешевый самодельный бензин изготавливал чуть не каждый полевой командир. Мини-заводов по республике расплодилось неимоверно много. И сейчас они попали на такой завод. Наверняка бензин здесь должен охраняться. Так могли бы сразу попасть под обстрел.
— Проверь, — шепнул Игорь.
Сохно бесшумно сложил снаряжение и оружие на землю и шагнул вперед.
Время подошло к рассвету. И, как всегда бывает в эти часы, на какое-то мгновение наступила самая полная темнота, когда уже не видно звезд и луны.
К тому же тучи закрыли небо полностью и ветер скрывал любое неосторожное движение. Они наблюдали за Сохно в бинокли. Вот его фигура вынырнула прямо около забора, как раз на месте соединения двух бетонных звеньев. Колючая проволока здесь сохранилась, но она проходила поверху на растяжках.
Толик слегка подпрыгнул и ухватился за верхний край. Легко подтянулся, уперся в поверхность ногами и слегка выглянул. Всего секунду рассматривал он территорию базы за забором, потом разжал пальцы и бесшумно приземлился. Но быстрыми скачками побежал в сторону. В тридцати метрах по ту сторону забора росли три больших тополя. И проволоки там не было. Сохно опять подтянулся, выглянул, теперь присматривался дольше, и перемахнул на ту сторону.
Согрину с Кордебалетом показалось, что они ждут целую вечность. Ждут и вслушиваются, пытаются уловить хоть какой-то звук, хотя оба знали, что лучше бы ни одного звука до них не донеслось. «Командирские» часы показали, что прошло семь минут, когда над забором, как раз против их позиции, появилась голова. Потом Сохно выглянул на половину корпуса, навалился грудью на забор, какой-то палкой поднял колючую проволоку и махнул рукой. Он встретил их, уже удобно усевшись, и принял оружие.
Согрин с Кордебалетом легко перебрались на ту сторону и, в свою очередь, приняли оружие из рук Сохно. Он спрыгнул.
В самом деле, здесь располагался склад ГСМ. Обнесен двумя дополнительными рядами колючей проволоки.
— Что было? — взглядом спросил командир.
— Смена поста. Разводящий привел, — и показал на нож, уже спрятанный в ножны.
Он мог бы и не показывать. Согрин достаточно хорошо знал, что представляет из себя новоиспеченный майор.
— Сколько?
Три пальца подняты.
— Разведка, — коротко распоряжается Игорь. — «Губа» — я, состав, посты — Сохно, транспорт — Шурик. Сбор, — ткнул пальцем в сторону недалекой трибуны, расположенной с краю большого асфальтированного плаца.
И показал растопыренные пальцы. Сохно исчез в одной стороне, Кордебалет в другой. Сам командир двинулся прямо, вдоль тополиной аллеи.
Он сразу предположил, что мальчика содержат на бывшей гарнизонной гауптвахте. Там же должен помещаться и караул. Чеченцы тоже служили в советской армии и установленные порядки помнят, понимают, что эти порядки, вполне рациональные, вырабатывались долгие годы в различных армиях мира и нет смысла выдумывать новые. Здание казармы определилось сразу. Даже без бинокля. Трехэтажное строение. Чуть в стороне — одноэтажное, но большое.
Это бывший штаб. В казарме окна не светятся. В штабном окне слабый огонек за одним из стекол. Игорь направился туда, зная, что казарму возьмет на себя Сохно. С пяти шагов из-за дерева он пытался рассмотреть, что происходит в комнате. Заметен был только угол стола. Мебель, видимо, не вывезли. Никакого движения за окном не наблюдалось.
Прямо под стеной проходила гравиевая дорожка.
Гравий сырой. Это хорошо, не будет слышно шороха шагов. Он осторожно продвинулся к окну, понимая, что под окном, на пусть слабом, но свету, его издали заметно. И потому не задержался здесь более секунды. Но успел рассмотреть, что на столе стоит рация, а сам радист спит здесь же, положив голову на руки.
Рация старая, армейская. Значит, со средствами связи у них не слишком хорошо. Возможно, еще не успели связаться со своим командованием и не знают, что кто-то интересуется мальчиком.
Согрин проскользнул к торцу здания, где, как он предполагал, находится дверь. Так и оказалось. Дверь была заперта изнутри. Но под осторожными движениями руки она слегка подавалась. Похоже было, что изнутри закрылись на крючок. Щели, в которую можно было просунуть нож, не было. И Игорь напрасно потратил минуту. Он уже собрался было пройти вдоль окон, отыскивая возможность проникнуть в здание, начал поворачиваться, когда услышал за спиной едва слышный стон и звук падающего тела. Не успев понять, что произошло, он моментально сменил позицию на случай нападения и только потом обернулся.
Сохно вытаскивал метательный нож из шеи лежащего человека.
Игорь подошел.
— Прозевал, командир... — почти укоризненно прошептал майор. И показал на лежащего. — Часовой. Ты в полосу света попал. Я тебя издали заметил.
И он тоже. Он потихоньку к тебе, я за ним. Еле догнал. Как раз вовремя. Ему бы, дураку, тревогу поднимать. А он геройство решил проявить. Ничему их война не научила.
Согрин вопросительно вскинул подбородок. Ему не понравилось, что Сохно так много разговаривает.
— На территории часовых было двое. Этот второй, а с первым я побеседовал. Тоже шепотом. Мальчик в казарме. Держат в оружейной комнате. Тридцать человек. Из них десять в караулке — в здании «губы». Дневальных в казарме двое. Из остальных восемь человек — рабочие. Гонят бензин. Оставшиеся — боевики.
Подполковник кивком показал, что оценил добытые Сохно данные. Толик с первых операций отдельной мобильной группы проводил допросы «языков». И делать это умел. Не оплошал и сейчас. Всего за пять минут, никого не потревожив, в самом логове противника провести допрос — это высокая квалификация разведчика. Сам Согрин за время пенсионного бездействия форму подрастерял.
Прячась за тополями, они двинулись к плацу.
Кордебалет уже ждал их там.
— Три бензовоза, «уазик», «Нива» и бортовой «КамАЗ». На КПП два человека. Внутренняя дверь распахнута.
Согрин коротко обрисовал Шурику обстановку.
— Действуем так. Пятеро часовых уже «ушло».
Сначала на КПП. Без звука. В караулке осталось трое. Там тоже надо быстрее. Радист в штабе. В казарме девятнадцать человек. Двое дневальных не спят.
Бой там — бесполезное дело. Поджигаем склад ГСМ.
Они побегут греться. Мы — в казарму. С машинами поступаем так. Сами садимся на «уазик». Только сначала проверить заправку. Остальные надо вывести из строя.
Молча двинулись вперед. Теперь, когда началась работа, не произносилось ни слова. Вдоль забора прошли до КПП, поднырнули под окном во двор. За распахнутой дверью перевели дыхание, дожидаясь кивка командира. Тот кивнул — Сохно с Кордебалетом влетели в тесное помещение с подготовленными ножами. Согрин с поднятым «винторезом» страховал с улицы, спрятавшись за угол. Единственное, что он услышал, кто-то задел ногой табуретку и та упала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63