За ним почти от самой гостиницы следовал «хвост» на стареньком «Фиате». Это уже, пожалуй, что-то новое.
Возможно, более неприятное, чем вчерашнее происшествие. Таких машин американцы на вооружении в своей армии не держат. И потому Серж сбросил скорость, свернул за угол и остановился, якобы для покупки газеты в киоске. «Хвост», боясь упустить его за углом, после которого следовал следующий угол и еще десятки подобных — где легко потеряться, выскочил на скорости. Водитель озирался суетливо.
Валомбрез был профессионалом, и потому ему не надо было внимательно всматриваться в машину. Он и одним глазом сфотографировал, словно неделю рассматривал — за рулем сидит человек в камуфлированной одежде, но с длинными волосами. Это не американец. Не военный. По внешности Серж принял бы его за албанского боевика. А на заднем сиденье — уже американский офицер. Даже переодеться в гражданское не пожелал. Неприкрытый идиотизм? Хотя, возможно, это простая демонстрация с целью испугать, заставить нервничать. Но какого же рожна его пугать после того, как пытались выкрасть, планировали убить. Он и так напуган до предела, штаны менять не успевает.
А ведь американцы даже не знают, что за сведения у него имеются. И это скорее всего заставляет их нервничать. Если бы знали, что в наличии только разговор со знакомым полковником, которого не пустили дальше ворот в американский военный городок, да еще беседа с теми ребятами, которых привел Тарханов, то они не стали бы так суетиться. Отвязались бы, да и все. Или... Или уже убили бы, что более вероятно. Они же понимают психологию журналиста — где пахнет паленым, там надо и брать материал.
Даже при всей своей армейской прямолинейности понимают. Убили бы без сомнений. Чтобы не лез не в свое дело.
Они не знают, что это именно его дело.
«Фиат» проехал, не желая «светиться». Автомобиль герцога, стоящий вплотную к тротуару, не заметить было нельзя. Значит, это не демонстрация, а откровенное неумение вести слежку. Опять армейские манеры, армейская самоуверенность. Ну, хоть бы подключили своих контрразведчиков, у тех опыта должно быть побольше. Но, похоже, они даже от натовской контрразведки держатся в стороне. Не доверяют даже своим. Это очень хорошо. Значит, дело того стоит.
У здания ресторана стоянка была бесплатная, не охраняемая, хотя и обнесенная металлическим витым забором. Надо выбрать удобное место в зале, чтобы следить в окно за машиной. Поставить взрывное устройство под капот смогут даже вояки.
О том, что подошел к своей удаче очень близко, он понял, когда получил данные на русских слецназовцев. Это очень удобно — воспользоваться плодами чужого труда. Пусть русские работают, как могут.
Пусть себе выполняют задачу. Они очень легко делятся сведениями. И просить даже не надо. Подогнали целый отряд сербов, побывавших в зоне действия генератора. Самим русским эти данные, вероятно, не слишком и важны, а вот Валомбрез ищет именно их.
И надо продумать вариант, при котором русские захотят делиться сведениями более охотно. Естественно, они поддерживают в конфликте сербскую сторону. И захотят, чтобы мировая пресса, в том числе и французская, пресса страны — члена НАТО заговорила об американских античеловеческих методах ведения войны. Заговорила о том, что американцы только прикрываются высказываниями о миротворческой миссии, а на самом деле активно используют Югославию как полигон для испытания новых видов оружия. Следует провести эту мысль очень ненавязчиво. Показать лояльное к Югославии отношение.
Даже сочувствие. Сообщить, что газета требует от Сержа материалы пацифистского толка.
Полутемный зал ресторана был в эти часы почти пуст, только пара военных сидела в углу и четверо из журналистской братии обедали за столиком в центре зала. Это хорошо, что их четверо. Столько же, сколько мест за столиком. Не пригласят к себе.
— Привет, Ригана! — крикнули ему.
Он ответно помахал рукой и прошел к столику около окна, откуда мог бы наблюдать за своей машиной.
Плетеное кресло, лампа с плетеным абажуром над столиком. Глиняная посуда. Даже рюмки глиняные. Все оформлено под национальный стиль. И официанты в национальных одеждах. Для востока Европы достаточно вежливые и услужливые. Валомбрез заказал суп-пити и горшочек тушеного картофеля с грибами. Официант ушел, а он отодвинул на окне шторку, чтобы видеть свою машину. Если раньше, когда он ставил ее, рядом было только две, то теперь добавилось еще две. Эти машины были знакомы, и Серж обернулся к дверям. Он не ошибся. Пришли еще трое журналистов, и герцог помахал рукой, приглашая за свой столик.
— Вот и Ригана, — сказал маленький и шустрый итальянец Ватерро, у которого из-за пазухи волосы лезли наружу, словно он их туда с силой затолкнул.
— Тобой интересовался полковник Пирке, — добавил Боб Тейлор, двухметровый спортивный американец. — Я навестил его с утра, что-то наш полковник сегодня слишком нервный. Не стал со мной беседовать. Похоже, у НАТО дела идут не слишком хорошо. Вчера опять сбили самолет. Итальянский.
Русский журналист Антон Раковский только поправил тонкие изящные очки и улыбнулся довольно криво.
— И вчера сбили. А сегодня, насколько я знаю, Пирксу приказано поставить журналистов в известность, что 27 марта «невидимка» не потерпел аварию, а тоже был сбит. Сербское телевидение показывает каждый час обломки этого самолета. И пленного летчика тоже. И пленных американских спецназовцев, которые отправились его спасать.
— Серьезно? — вскинул руки экспансивный итальянец. — В хорошенькое положение попал Пирке.
Только вчера все это отрицал. Югославская, говорил, пропаганда...
— А ему от этого... — Раковский относился к Пирксу с неприязнью, — В лицо плюнут, он умоется и с чистой совестью будет врать дальше.
— Нет, это ты зря, — не согласился Тейлор. — Я его знаю уже несколько лет. Он парень хороший.
— Этот хороший парень, — решил герцог, что пора ему уже обезопасить себя на будущее и поднять небольшую бучу по поводу вчерашнего происшествия, — прислал вчера вечером ко мне трех убийц. Как я понял, ему очень не понравилось, что я заинтересовался психотронным оружием.
— Убийц?.. — недоверчиво скривил губы Тейлор. — Нет, так думать — это глупо. Может быть, просто какие-то ублюдки к тебе пристали... А ты на Пиркса все валишь.
— А что случилось? — Ватерро даже привстал.
Подошел официант за заказом. Серж начал рассказывать при нем. Специально, чтобы и по городу слухи пошли.
— Вчера подходит ко мне в пресс-баре американец, стопроцентный сержант спецназа. Я их за километр по запаху отличу. Говорит, чтобы я вышел полюбоваться своей машиной — что с ней стало. Я, естественно, не просто вышел, я вылетел. Про коньяк даже забыл. А тут двое таких же сержантов — внешне под стать Тейлору — хватают меня и пытаются в микроавтобус затолкать.
Серж говорил только то, о чем договорился утром с русскими. Минимум информации и как можно больше эмоций. Даже немного обиженной злости.
— Ну и что? — Тейлор опять только усмехнулся. — Ты хочешь сказать, что трое спецназовцев с тобой не справились?
Вот теперь проявился его злобный и знаменитый американский патриотизм.
— Нет, со мной-то они справились бы. Но тут подоспели коллеги, Салех Абдул — турок, и Иван Иващенко с Украины. Они так врезали вашим хваленым спецназовцам, что тем мало не показалось.
— Журналисты — нашим спецназовцам... — Американец откровенно смеялся.
— А потом подвалила толпа молодых македонцев.
И от этих самоуверенных, как Тейлор, дуболомов осталась только куча дерьма. Их самих забросили в этот же микроавтобус и увезли. Думаю, им добавили потом еще. И слава богу. Таких ублюдков надо учить.
— Куда же их увезли? — американец по-прежнему не верил. Тем более что слово «дуболом» он воспринял и на свой счет. — Прямо так вот загрузили в машину и увезли? И не побоялись, что армия это дело так не оставит?
— Вот куда увезли, этого я не знаю. — Герцог сохранял легкую иронию. — А на твою армию они плевали.
— Да, это точно, — сказал Раковский. — Вчера в разных районах Македонии забросали камнями два американских джипа.
— Кто забросал? — презрительно, зло и откровенно показывая неверие, усмехнулся американец.
— Македонцы. Не солдаты, а местные жители.
Они вашу армию терпеть не могут. Скоро начнут, возможно, и постреливать.
— Да, американцев нигде не любят, — на плохом английском сказал официант-македонец. — Они слишком наглые.
— Я тоже такое слышал, — добавил Ватерро. — Мне рассказывали, что македонский танковый корпус в случае начала наземной операции готовится атаковать натовские силы с тыла.
— Ерунда. — Тейлор, похоже, искренне не понимал, как можно не любить Америку, такую богатую и такую для кого-то родную, заботливую. Он слепо верил, что заботливой она может стать для любого.
— Очень может быть, что так случится, — бесстрастно сказал официант. — Американцев здесь не любят, американцы не хотят понимать, что у кого-то есть своя родина, которая людям дороже десяти Америк.
— Была бы ерунда, если бы это был единичный случай, — сказал герцог. — А это уже система. Как и в истории с твоими спецназовцами. Сила — не всегда правда.
— Не верю я в это. Трое спецназовцев даже без оружия отделали бы македонцев...
— А вон идет турок, — сказал Раковский. — Спросим его. С ним, кстати, и второй — господин хохол Иващенко.
— Ваш соотечественник? — заметил итальянец.
— Бывший соотечественник. Настолько же бывший, насколько сербы бывшие для македонцев. И как они готовы поддержать сербов, так же я готов поддержать хохла. Я верю, что он вломил по первое число твоим, Тейлор, хваленым спецназовцам.
Серж приветливо и настойчиво замахал рукой, обращая на себя внимание вошедших. Артем, еще внизу заметивший машину француза, помахал ответно. Вместе с ними в ресторан зашло еще пять человек. И, судя по тому, что все направились к столику у окна, история, как и договаривались утром, получила огласку. В той компании разговор, похоже, шел синхронный ресторанному.
Стали расспрашивать Сержа, Салех-Артем и Иван подтверждали каждое его слово. Над американцами стали смеяться уже все. Тейлор не выдержал.
Он встал рядом с Иваном горой — на полголовы выше, гораздо шире в плечах, разница в весе килограмм в двадцать — двадцать пять. На Артема Тейлор внимания не обратил, все-таки турок, а этот — этот из страны, входившей раньше в СССР, в оплот зла.
Им, всем бывшим советским, Тейлор не доверял.
— Послушай, ты... — он взял Ивана за лацканы пиджака и встряхнул, как медведь лягушку. — Неужели ты хочешь, чтобы я поверил, что ты смог справиться с американским спецназовцем? Вся толпа настороженно затихла.
— Угомонитесь, господин американец, иначе вас точно так же, как скоро и всех американцев, вышвырнут отсюда и дадут под зад большого пинка, — сказал вдруг маленький и тщедушный официант. Он был настолько маленький, что Тейлор не обратил на него внимания, словно это был воробей. Он вообще не чувствовал общей поддержки, но это его смущало мало.
Иван же в сложной ситуации сохранил спокойствие и невозмутимость.
Что произошло дальше, никто толком и не понял, кроме Артема и герцога, готовых к такому развитию событий. Иван, казалось, не бил. По крайней мере, он ни разу не размахнулся. Просто произвел какое-то полукруговое движение локтевым суставом, одновременно с этим круговое движение кистью, рука его оказалась между двух рук американца, а кисть коротко и резко ударила костяшками пальцев точно в челюсть Тейлору. Тот не упал, только отступил на шаг назад и выпустил захват. И тут же последовал второй точно такой же удар — с другой руки. Теперь Тейлор, как сдувшийся воздушный шарик, опустился на пол всей громадной массой своего более чем центнерового тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63