С этой позиции я мог также наблюдать и за выражением лица Генри, когда тот слушал версию Дэвида о том, что случилось в офисе тем холодным апрельским вечером. С учетом всех обстоятельств эта история не могла не показаться странной. Единственным свидетельством тех эмоций, которые переживал Генри во время рассказа Дэвида, было то, что он убрал руку ото рта и положил ее на стол. Но я догадывался, что думал адвокат в тот момент: «И вы полагаете, что я в состоянии убедить во всем этом суд?»
— Вы прикасались к ней? — спросил лишь однажды Генри.
— Только один раз, пытаясь остановить ее, когда она себя царапала, и чтобы защититься, когда она после этого бросилась на меня.
Для любого адвоката защиты история эта была совершенно идиотской, одной из тех нелепостей, которые и годы спустя защитники обсуждают между собой. Однажды я уже слышал ее, но сегодня Дэвид рассказывал обо всем с большими подробностями. В скором времени, заметив, что Генри так хорошо контролировал себя, что наблюдать за ним просто не имело смысла, я переключил все свое внимание на Дэвида. Он говорил серьезно, со спокойным выражением лица. Казалось, этого случая он давно дожидался. Дэвид подался вперед, руки его жестикулировали, изображая атаку и защиту, и вздымались вверх, показывая степень его изумления. Взглянув на обоих этих мужчин со стороны, я почувствовал что-то вроде желания извиниться перед Генри.
— Я снова находился в приемной, — рассказывал Дэвид, — когда пришел охранник, но Менди было видно и оттуда. Она к тому времени уже сорвала с себя почти всю одежду. Могу себе представить, что он тогда подумал.
— То, что подумал он, записано в полицейском протоколе, — почти без всякого выражения произнес Генри.
— Все ее поведение изменилось, как только прибыли другие люди. Она выглядела такой несчастной, что мне самому хотелось ей помочь. Даже после того, как она сказала то, что сказала...
— То есть, что вы изнасиловали ее?
— Тогда я подумал, что это была просто какая-то жестокая шутка. Казалось, что Менди сама все объяснит или вдруг войдет психиатр и сообщит, что она сбежала из клиники, не закончив курса интенсивного лечения. Я даже не знал, что предположить...
Дэвиду понадобилась еще минута, чтобы закончить, и все мы замолчали. В конце концов Дэвид обернулся, чтобы взглянуть на меня, как бы спрашивая: что же дальше? Я продолжал смотреть на адвоката — ответ был там. Дэвид понял и сам повернулся в сторону Генри.
Увидев, что наше внимание обращено к нему, Генри намеренно проговорил:
— Это самая плохая — с точки зрения защиты — история, которую я когда-либо слышал.
Немного погодя, он продолжил:
— Мне довелось защищать человека, схваченного в чужом доме с полными карманами хозяйских драгоценностей, и его история выглядела лучше. Я защищал мужчину, который приставал к малолетним, был сфотографирован в этот момент, и даже он имел версию, более пригодную для защиты, чем ваша.
— Я говорю правду, — мгновенно рассердившись, сказал Дэвид.
— А я и не утверждаю, что это неправда. Я говорю о том, как все это звучит. Да вы сами послушайте!
Он поднял руку, чтобы предупредить дальнейшие протесты Дэвида.
— Давайте сосредоточимся на деталях. Может быть, это даст нам нечто большее. Как хорошо вы знали Менди Джексон до этого?
— Вряд ли можно сказать, что я знал ее. Иногда я находился в кабинете, когда она заходила туда за мусорной корзиной. Мы говорили друг другу «хелло!» Знаете...
— Хорошо, она уборщица. А кто вы? Чем занимается эта компания?
— "Пермокорп"? Мы занимаемся программным обеспечением. Разрабатываем программы, продаем их...
— Компьютерные игры? — спросил Генри.
Дэвид, казалось, обиделся.
— Главным образом, программы для бизнеса. К примеру, нашим бестселлером является программа для мелких предприятий, вынужденных иметь дело с платежными ведомостями. Вы набираете код служащего и указываете среднюю сумму его заработной платы, а программа сообщает вам, каково должно быть его недельное или ежемесячное жалованье или какие-то другие выплаты с учетом всех необходимых удержаний. Эту программу создал я, — со сдержанной гордостью добавил Дэвид, так, словно его слушатели не были в состоянии понять всей значительности этого достижения.
— Значит, вы программист?
— Да, но я начинал как простой бухгалтер. Теперь я понемногу в курсе всех дел компании.
Генри приоткрыл рот.
— Следовательно, вы весьма важное лицо в этой компании? Только без ложной скромности.
— Вполне возможно, что я лучше кого бы то ни было осведомлен обо всех ее операциях. Но мы вряд ли считаемся крупным предприятием.
— Получается, что вы один из руководящих работников и, тем не менее, знаете, как зовут уборщицу. Как вы познакомились с Менди?
— Я не помню, но мне кажется, что я сам представился ей, когда впервые ее увидел.
— Сами представились уборщице?
— А почему нет? Это происходит машинально: кто-то к вам входит, и вы...
Взгляд Дэвида стал чуть жестче, но Генри атаковал его следующим вопросом, прежде чем он успевал оформить свое отношение к предыдущему.
— Как давно это произошло?
— Что?
— Ваше знакомство с нею. Как долго вы ее знаете?
— Мне думается, почти сразу же после того, как я начал работать в компании. Два года назад. Может быть, год с половиной. В сущности, я не поддерживал...
— Вы когда-нибудь встречались с нею вне работы?
Это был тот самый вопрос, который задал бы и я. Я даже отодвинул свое кресло подальше, как бы устраняясь. Хотя, впрочем, отвечая, Дэвид и не смотрел на меня. Казалось, в кабинете были только они двое.
— Нет, — сказал Дэвид, но этот его ответ прозвучал медленнее, чем остальные, и после него Дэвид сделал паузу.
— И все-таки, когда же это было? — спросил Генри.
— Однажды я, похоже, действительно встретил ее в аллее. Она тогда сказала мне «привет!», или это сделал я... Была ли со мною Виктория? Не могу вспомнить.
— Значит, кто-то мог видеть вас вместе за пределами офиса?
— Меня и Менди? Да, думаю, именно в тот раз. А разве это так важно?
— Извините. Давайте перейдем к серьезному вопросу. За что же Менди Джексон ненавидит вас?
— Ненавидит меня? У нее не может быть ко мне ненависти. Что заставляет вас...
— Тогда почему она с вами так поступила? Она сфальсифицировала преступление, за которое вас могут посадить на долгие годы. Это поступок чрезвычайно рассерженной женщины. Что же разозлило ее настолько, что она так с вами поступила?
— Я не знаю. — Впервые Дэвид выглядел так, будто не был уверен в своем ответе. — Я не знаю. Мы были едва знакомы друг с другом...
Было очевидно, что Дэвид уже думал над этим вопросом. Либо он не знал ответа на него, либо знал, но не хотел говорить этого нам. В любом случае его самозащита оказалась поколебленной.
— Тогда получается, что это было сделано просто так, — сказал Генри.
Не знаю, уловил ли Дэвид иронию в его голосе.
— А денег она с вас не требовала?
— Денег?
— Не было ли тут шантажа? Не предлагала ли она отказаться от своего обвинения за определенную сумму?
— Она не сказала мне ни слова.
— Человек, который вошел и обнаружил вас, был охранником, не так ли? А он не говорил с вами на подобную тему?
Дэвид выглядел так, будто заблудился в тумаке. Голос его медленно долетал откуда-то из переживаемой им сцены. Он отрицательно покачал головой.
— Джо Гарсия. Он просто все время держал пистолет направленным на меня. Мне он показался напуганным до смерти.
— Кто из вас позвонил в полицию?
— Джо. Он заставил меня сидеть в противоположном углу комнаты, пока говорил по телефону.
— Это произошло сразу же?
Дэвид кивнул.
— Через минуту, после того как он вошел. Секунд через тридцать. Было похоже на то, будто он не хотел нести какой-то ответственности за случившееся.
Генри сказал:
— Может быть, охранник никак не был в этом замешан, он просто зашел туда в неудачное для себя время. А может быть, предполагалось, что вас обнаружит кто-то другой. Кто-то, готовый за определенную сумму отказаться от звонка в полицию. Или, возможно, Джо Гарсия тоже был в сговоре, но в последнюю минуту струсил. По крайней мере это не исключено. Будем надеяться, что кто-нибудь вступит с вами в контакт и предложит снять выдвинутое против вас обвинение. — Генри взглянул на меня. — Придется нанимать кого-то для расследования.
Я согласно кивнул.
— А может быть, раз уж все зашло так далеко, она побоится потребовать денег, — сказал Дэвид, — это вовсе не значит, что рассказанное мной неправда.
Генри смерил его резким, злым взглядом, отчего сразу стал ужасно некрасивым и властным.
— Не питайте слишком радужных иллюзий. Ваша история истощилась, не оставив после себя никаких доказательств. Давайте просмотрим ее еще раз.
Генри прогнал Дэвида сквозь его историю, словно гончая собака, которая мчится за преступником сквозь чащу. На этот раз он углубился в детали, о которых ничего не было сказано прежде. Почему в тот день Дэвид задержался на работе так поздно? Что думает обо всем этом его жена? Часто ли он задерживается? Почему он побоялся сразу же уйти домой? Когда Дэвид начал впадать в бешенство, Генри снял напряжение, смерив его таким взглядом, который говорил, что уже сам гнев Дэвида мог бы служить определенным доказательством его вины.
— Вы боитесь этого вопроса? — сказал он. — Вряд ли вы слышите его в последний раз.
Мне там делать было нечего. Я просто сидел, восхищаясь техническим мастерством Генри. Когда я только стал адвокатом, я обычно проводил первую встречу с клиентом, на все лады уверяя его, что все у него будет о'кей. Это было на редкость глупо. Намного разумнее показать клиенту, как мрачно выглядит его будущее. Тогда, если все обернется к лучшему, клиент будет тебе благодарен. Если нет, то ты ведь его и не обманывал.
После часа беседы и Генри и Дэвид выглядели разбитыми. Генри впервые за все время обернулся ко мне. Я подумал, что он собирается меня о чем-то спросить. Он почти так и сделал.
— Марк, не будешь ли ты любезен выйти на минуту в приемную? Мне бы хотелось поговорить с Дэвидом наедине.
Я вовсе не собирался показывать свое изумление. В то же время я поспешно вскочил с кресла, так, словно меня застали за подглядыванием в замочную скважину.
— Всего лишь на минуту, — извиняющимся тоном сказал Генри.
Дэвид даже не поднял глаз. Следующие десять минут я провел в приемной, уставившись в стену, чтобы не пришлось заводить короткой беседы с секретаршей, и ломая голову над тем, о чем могли говорить Генри с Дэвидом.
Должно быть, обо мне, подумал я.
* * *
— Когда они оба вышли, — рассказывал я Лоис в тот вечер, — ни один из них не выглядел хоть сколько-нибудь счастливее.
Я не сказал ей о том, какие это имело последствия. Когда я пригласил Дэвида на ленч, то начал задавать ему те же самые вопросы, что и Генри, только, как мне казалось, более дружелюбным тоном. Это продолжалось до тех пор, пока Дэвид не положил вилку и, быстро взглянув на меня, не сказал:
— Значит, ты тоже не веришь мне, не так ли?
Возможно, он сам предпочтет рассказать об этом матери. Я думал: позвонил ли он ей уже в тот день или нет? Дина смотрела на Лоис так, будто слово было предоставлено лишь взрослым, но у Дины у самой вертелся на языке один вопрос. Еще немного подождав, она задала его:
— Папа, а почему бы тебе просто не подобрать для Дэвида какого-нибудь обвинителя поплоше? Разве ты не можешь сделать этого?
Самым коротким ответом было «нет». Более неприятный ответ заключался в том, что в моем штате не было настолько бездарного обвинителя, чтобы он мог проиграть дело Дэвида. Я не стал давать Дине ни того, ни другого ответа. Я подхватил ее на руки и отнес к ней в спальню, где рассказал о специальных обвинителях так, как рассказывают сказки на ночь. Потом я вышел, чтобы дать ей возможность переодеться в пижаму, а когда вернулся, застал ее на коленях рядом с кроватью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Вы прикасались к ней? — спросил лишь однажды Генри.
— Только один раз, пытаясь остановить ее, когда она себя царапала, и чтобы защититься, когда она после этого бросилась на меня.
Для любого адвоката защиты история эта была совершенно идиотской, одной из тех нелепостей, которые и годы спустя защитники обсуждают между собой. Однажды я уже слышал ее, но сегодня Дэвид рассказывал обо всем с большими подробностями. В скором времени, заметив, что Генри так хорошо контролировал себя, что наблюдать за ним просто не имело смысла, я переключил все свое внимание на Дэвида. Он говорил серьезно, со спокойным выражением лица. Казалось, этого случая он давно дожидался. Дэвид подался вперед, руки его жестикулировали, изображая атаку и защиту, и вздымались вверх, показывая степень его изумления. Взглянув на обоих этих мужчин со стороны, я почувствовал что-то вроде желания извиниться перед Генри.
— Я снова находился в приемной, — рассказывал Дэвид, — когда пришел охранник, но Менди было видно и оттуда. Она к тому времени уже сорвала с себя почти всю одежду. Могу себе представить, что он тогда подумал.
— То, что подумал он, записано в полицейском протоколе, — почти без всякого выражения произнес Генри.
— Все ее поведение изменилось, как только прибыли другие люди. Она выглядела такой несчастной, что мне самому хотелось ей помочь. Даже после того, как она сказала то, что сказала...
— То есть, что вы изнасиловали ее?
— Тогда я подумал, что это была просто какая-то жестокая шутка. Казалось, что Менди сама все объяснит или вдруг войдет психиатр и сообщит, что она сбежала из клиники, не закончив курса интенсивного лечения. Я даже не знал, что предположить...
Дэвиду понадобилась еще минута, чтобы закончить, и все мы замолчали. В конце концов Дэвид обернулся, чтобы взглянуть на меня, как бы спрашивая: что же дальше? Я продолжал смотреть на адвоката — ответ был там. Дэвид понял и сам повернулся в сторону Генри.
Увидев, что наше внимание обращено к нему, Генри намеренно проговорил:
— Это самая плохая — с точки зрения защиты — история, которую я когда-либо слышал.
Немного погодя, он продолжил:
— Мне довелось защищать человека, схваченного в чужом доме с полными карманами хозяйских драгоценностей, и его история выглядела лучше. Я защищал мужчину, который приставал к малолетним, был сфотографирован в этот момент, и даже он имел версию, более пригодную для защиты, чем ваша.
— Я говорю правду, — мгновенно рассердившись, сказал Дэвид.
— А я и не утверждаю, что это неправда. Я говорю о том, как все это звучит. Да вы сами послушайте!
Он поднял руку, чтобы предупредить дальнейшие протесты Дэвида.
— Давайте сосредоточимся на деталях. Может быть, это даст нам нечто большее. Как хорошо вы знали Менди Джексон до этого?
— Вряд ли можно сказать, что я знал ее. Иногда я находился в кабинете, когда она заходила туда за мусорной корзиной. Мы говорили друг другу «хелло!» Знаете...
— Хорошо, она уборщица. А кто вы? Чем занимается эта компания?
— "Пермокорп"? Мы занимаемся программным обеспечением. Разрабатываем программы, продаем их...
— Компьютерные игры? — спросил Генри.
Дэвид, казалось, обиделся.
— Главным образом, программы для бизнеса. К примеру, нашим бестселлером является программа для мелких предприятий, вынужденных иметь дело с платежными ведомостями. Вы набираете код служащего и указываете среднюю сумму его заработной платы, а программа сообщает вам, каково должно быть его недельное или ежемесячное жалованье или какие-то другие выплаты с учетом всех необходимых удержаний. Эту программу создал я, — со сдержанной гордостью добавил Дэвид, так, словно его слушатели не были в состоянии понять всей значительности этого достижения.
— Значит, вы программист?
— Да, но я начинал как простой бухгалтер. Теперь я понемногу в курсе всех дел компании.
Генри приоткрыл рот.
— Следовательно, вы весьма важное лицо в этой компании? Только без ложной скромности.
— Вполне возможно, что я лучше кого бы то ни было осведомлен обо всех ее операциях. Но мы вряд ли считаемся крупным предприятием.
— Получается, что вы один из руководящих работников и, тем не менее, знаете, как зовут уборщицу. Как вы познакомились с Менди?
— Я не помню, но мне кажется, что я сам представился ей, когда впервые ее увидел.
— Сами представились уборщице?
— А почему нет? Это происходит машинально: кто-то к вам входит, и вы...
Взгляд Дэвида стал чуть жестче, но Генри атаковал его следующим вопросом, прежде чем он успевал оформить свое отношение к предыдущему.
— Как давно это произошло?
— Что?
— Ваше знакомство с нею. Как долго вы ее знаете?
— Мне думается, почти сразу же после того, как я начал работать в компании. Два года назад. Может быть, год с половиной. В сущности, я не поддерживал...
— Вы когда-нибудь встречались с нею вне работы?
Это был тот самый вопрос, который задал бы и я. Я даже отодвинул свое кресло подальше, как бы устраняясь. Хотя, впрочем, отвечая, Дэвид и не смотрел на меня. Казалось, в кабинете были только они двое.
— Нет, — сказал Дэвид, но этот его ответ прозвучал медленнее, чем остальные, и после него Дэвид сделал паузу.
— И все-таки, когда же это было? — спросил Генри.
— Однажды я, похоже, действительно встретил ее в аллее. Она тогда сказала мне «привет!», или это сделал я... Была ли со мною Виктория? Не могу вспомнить.
— Значит, кто-то мог видеть вас вместе за пределами офиса?
— Меня и Менди? Да, думаю, именно в тот раз. А разве это так важно?
— Извините. Давайте перейдем к серьезному вопросу. За что же Менди Джексон ненавидит вас?
— Ненавидит меня? У нее не может быть ко мне ненависти. Что заставляет вас...
— Тогда почему она с вами так поступила? Она сфальсифицировала преступление, за которое вас могут посадить на долгие годы. Это поступок чрезвычайно рассерженной женщины. Что же разозлило ее настолько, что она так с вами поступила?
— Я не знаю. — Впервые Дэвид выглядел так, будто не был уверен в своем ответе. — Я не знаю. Мы были едва знакомы друг с другом...
Было очевидно, что Дэвид уже думал над этим вопросом. Либо он не знал ответа на него, либо знал, но не хотел говорить этого нам. В любом случае его самозащита оказалась поколебленной.
— Тогда получается, что это было сделано просто так, — сказал Генри.
Не знаю, уловил ли Дэвид иронию в его голосе.
— А денег она с вас не требовала?
— Денег?
— Не было ли тут шантажа? Не предлагала ли она отказаться от своего обвинения за определенную сумму?
— Она не сказала мне ни слова.
— Человек, который вошел и обнаружил вас, был охранником, не так ли? А он не говорил с вами на подобную тему?
Дэвид выглядел так, будто заблудился в тумаке. Голос его медленно долетал откуда-то из переживаемой им сцены. Он отрицательно покачал головой.
— Джо Гарсия. Он просто все время держал пистолет направленным на меня. Мне он показался напуганным до смерти.
— Кто из вас позвонил в полицию?
— Джо. Он заставил меня сидеть в противоположном углу комнаты, пока говорил по телефону.
— Это произошло сразу же?
Дэвид кивнул.
— Через минуту, после того как он вошел. Секунд через тридцать. Было похоже на то, будто он не хотел нести какой-то ответственности за случившееся.
Генри сказал:
— Может быть, охранник никак не был в этом замешан, он просто зашел туда в неудачное для себя время. А может быть, предполагалось, что вас обнаружит кто-то другой. Кто-то, готовый за определенную сумму отказаться от звонка в полицию. Или, возможно, Джо Гарсия тоже был в сговоре, но в последнюю минуту струсил. По крайней мере это не исключено. Будем надеяться, что кто-нибудь вступит с вами в контакт и предложит снять выдвинутое против вас обвинение. — Генри взглянул на меня. — Придется нанимать кого-то для расследования.
Я согласно кивнул.
— А может быть, раз уж все зашло так далеко, она побоится потребовать денег, — сказал Дэвид, — это вовсе не значит, что рассказанное мной неправда.
Генри смерил его резким, злым взглядом, отчего сразу стал ужасно некрасивым и властным.
— Не питайте слишком радужных иллюзий. Ваша история истощилась, не оставив после себя никаких доказательств. Давайте просмотрим ее еще раз.
Генри прогнал Дэвида сквозь его историю, словно гончая собака, которая мчится за преступником сквозь чащу. На этот раз он углубился в детали, о которых ничего не было сказано прежде. Почему в тот день Дэвид задержался на работе так поздно? Что думает обо всем этом его жена? Часто ли он задерживается? Почему он побоялся сразу же уйти домой? Когда Дэвид начал впадать в бешенство, Генри снял напряжение, смерив его таким взглядом, который говорил, что уже сам гнев Дэвида мог бы служить определенным доказательством его вины.
— Вы боитесь этого вопроса? — сказал он. — Вряд ли вы слышите его в последний раз.
Мне там делать было нечего. Я просто сидел, восхищаясь техническим мастерством Генри. Когда я только стал адвокатом, я обычно проводил первую встречу с клиентом, на все лады уверяя его, что все у него будет о'кей. Это было на редкость глупо. Намного разумнее показать клиенту, как мрачно выглядит его будущее. Тогда, если все обернется к лучшему, клиент будет тебе благодарен. Если нет, то ты ведь его и не обманывал.
После часа беседы и Генри и Дэвид выглядели разбитыми. Генри впервые за все время обернулся ко мне. Я подумал, что он собирается меня о чем-то спросить. Он почти так и сделал.
— Марк, не будешь ли ты любезен выйти на минуту в приемную? Мне бы хотелось поговорить с Дэвидом наедине.
Я вовсе не собирался показывать свое изумление. В то же время я поспешно вскочил с кресла, так, словно меня застали за подглядыванием в замочную скважину.
— Всего лишь на минуту, — извиняющимся тоном сказал Генри.
Дэвид даже не поднял глаз. Следующие десять минут я провел в приемной, уставившись в стену, чтобы не пришлось заводить короткой беседы с секретаршей, и ломая голову над тем, о чем могли говорить Генри с Дэвидом.
Должно быть, обо мне, подумал я.
* * *
— Когда они оба вышли, — рассказывал я Лоис в тот вечер, — ни один из них не выглядел хоть сколько-нибудь счастливее.
Я не сказал ей о том, какие это имело последствия. Когда я пригласил Дэвида на ленч, то начал задавать ему те же самые вопросы, что и Генри, только, как мне казалось, более дружелюбным тоном. Это продолжалось до тех пор, пока Дэвид не положил вилку и, быстро взглянув на меня, не сказал:
— Значит, ты тоже не веришь мне, не так ли?
Возможно, он сам предпочтет рассказать об этом матери. Я думал: позвонил ли он ей уже в тот день или нет? Дина смотрела на Лоис так, будто слово было предоставлено лишь взрослым, но у Дины у самой вертелся на языке один вопрос. Еще немного подождав, она задала его:
— Папа, а почему бы тебе просто не подобрать для Дэвида какого-нибудь обвинителя поплоше? Разве ты не можешь сделать этого?
Самым коротким ответом было «нет». Более неприятный ответ заключался в том, что в моем штате не было настолько бездарного обвинителя, чтобы он мог проиграть дело Дэвида. Я не стал давать Дине ни того, ни другого ответа. Я подхватил ее на руки и отнес к ней в спальню, где рассказал о специальных обвинителях так, как рассказывают сказки на ночь. Потом я вышел, чтобы дать ей возможность переодеться в пижаму, а когда вернулся, застал ее на коленях рядом с кроватью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60