Затем из окна ходовой рубки яхты высунулся бородатый мужчина и с сильным акцентом южных штатов США произнес в мегафон:
– Всем, кто меня слышит. Если вы не покинете вашу посудину, мы разнесем ее в щепки. Не пытайтесь воспользоваться какими бы то ни было средствами связи. Повторяю, не выходите на связь. У нас на борту есть детекторы, и мы немедленно узнаем, если вы начнете что-либо передавать в эфир. У вас ровно шестьдесят секунд, чтобы покинуть судно. Я обещаю доставить вас всех в целости и сохранности в ближайший порт.
– Будем отвечать? – спросил Ганн.
– Может быть, нам следует подчиниться? – пробормотал Додж. – Я хочу вновь увидеть своих детей и внуков.
– Если вы способны поверить слову пирата, – холодно ответил Питт, – то я скажу вам, что у меня в Ньюарке, штат Нью-Джерси, есть золотая шахта и я продам ее вам задешево.
Не обращая, казалось бы, никакого внимания на яхту, Питт встал и пробрался через завалы всевозможных вещей на корму к гюйс-штоку, на котором до этого момента развевался никарагуанский флаг. Он спустил его, отстегнул крепления и снял полотнище. Затем достал из-за пазухи сверток. Через несколько мгновений над кормой «Поко-Бонито» уже развевалось новое шелковое полотнище размером три на пять футов.
– Теперь они знают, откуда мы, – сказал Питт. Остальные благоговейно смотрели на звездно-полосатый флаг, дерзко полоскавшийся на ветру.
Рене вернулась на палубу с двумя стеклянными банками и винной бутылкой, наполненными бензином. Быстро оценив ситуацию, она внезапно ахнула:
– Вы же не собираетесь таранить его?! – воскликнула она.
– Командуй, когда будет пора! – завопил в это время Ганн. В его голосе прозвучало нетерпение, а каменное выражение лица было достойно игрока в покер, рассчитывающего с помощью блефа сорвать банк.
– Нет! – простонала Рене. – Это же не голограмма! Это твердый объект. Если его таранить, наше суденышко сложится гармошкой.
– Я на это и рассчитываю, – отрезал Питт. – Вы с Патриком зажгите фитили и, как только произойдет столкновение, будьте готовы метнуть коктейль.
Больше колебаний не было. Яхта медленно ползла перед носом «Поко-Бонито» поперек его курса. До нее оставалось не больше сотни футов.
Джордино швырнул Питту один из карабинов М-4, и оба они открыли по яхте огонь. Джордино стрелял длинными очередями, безостановочно поливая ходовую рубку яхты натовскими пулями калибра 5,56 мм. Питт, напротив, тщательно прицеливался и стрелял одиночными. Его целью был человек с ракетной пусковой установкой. Снять его удалось со второго выстрела. К оружию тут же наклонился другой член экипажа яхты, но Питт вырубил и его...
Экипаж яхты, пораженный неожиданным сопротивлением со стороны «Поко-Бонито», бросился в укрытие, не пытаясь ответить огнем на огонь. Джордино, сам того не зная, всадил пулю в плечо капитана, тот упал в рубке на пол и пропал из глаз. В то же мгновение и на рулевого обрушился целый град пуль. Яхта начала терять ход и отворачивать в сторону. У «Поко-Бонито» работал лишь один двигатель, так что разогнаться он сумел всего лишь до половины максимальной скорости. Тем не менее маленький кораблик храбро резал носом воду, и для задуманного Питтом его мощности должно было оказаться более чем достаточно.
Никому не пришлось объяснять, что нужно сесть к переборке и прикрыть голову руками. Рене и Додж встретили оранжевые спасательные жилеты, которые выдал им Ганн, одинаково испуганными взглядами. Сам Ганн уверенно стоял в рубке, крепко сжимая штурвал побелевшими пальцами. Единственный винт пенил воду за кормой и гнал «Поко-Бонито» прямо на огромную роскошную яхту. Ее экипаж с ужасом и неверием в глазах уставился на приближающееся суденышко. Они поняли наконец, что безобидная с виду рыбацкая посудина не собирается сдаваться – скорее она идет на таран! Изумление пиратского экипажа было полным. До сих пор ни одно судно – ни большое, ни маленькое – не пыталось при захвате оказать сопротивление. Да еще неожиданное появление американского флага...
Питт и Джордино продолжали вести опустошительный огонь. Они поливали палубы яхты свинцом, не позволяя экипажу высунуться, а тем временем «Поко-Бонито» полным ходом несся к противнику. Ганн нацелил свое небольшое судно в середину корпуса яхты, сразу за ходовой рубкой. Теперь, когда «Поко-Бонито» подошел почти вплотную, яхта казалась еще огромнее. Ее палубы были пусты. Члены экипажа, как испуганные кролики, забились в трюм, не рискуя подставляться под огонь с приближающегося суденышка.
Налетающий «Поко-Бонито» шел навстречу судьбе. Выхлоп двигателя вместе с густым дымом поднимался вверх непосредственно через люк машинного отделения. Встречный ветер тут же сносил его назад и укладывал горизонтальной полосой дыма. Ганн служил в свое время старшим помощником на ракетном эсминце, который таранил иракскую подводную лодку. Дело было в Средиземном море, когда этот регион чистили от войск Саддама Хусейна. Но тогда над водой видна была только рулевая башня субмарины. Теперь же он видел не только перед собой, но и практически над собой большое крепкое судно.
Десять секунд до столкновения.
23
Питт и Джордино отложили карабины и приготовились к удару. Рене сидела скорчившись за переборкой позади ходовой рубки. Со своего места она различала бесстрастные лица мужчин без малейших признаков напряжения или страха на них. Питт и Джордино казались безразличными, как пара селезней под проливным дождем.
Ганн в рубке был занят тем, что тщательно обдумывал последовательность своих действий. Он намеревался ударить носом «Поко-Бонито» в машинное отделение яхты сразу за главным обеденным салоном. После удара самое хитрое будет мгновенно дать задний ход и молиться, чтобы судно сумело выскочить из только что проделанной дыры и продержаться на воде, пока враг не отправится на дно. Отполированный корпус «Эпоны» был уже настолько близко, что Ганн, казалось, мог высунуть руку через разбитое вдребезги лобовое стекло и дотронуться до вытянутого изображения скачущего коня.
Яхта нависла над «Поко-Бонито» и заслонила собой солнце. Затем время как будто замедлилось. Раздался глухой продолжительный скрежет. Он заполнил собой воздух вокруг и, казалось, длился целую вечность. «Поко-Бонито» вломился во вражеское судно, значительно превосходившее его по размеру, и пробил в его борту огромную треугольную дыру. При этом нос суденышка снес переборки машинного отделения правого корпуса катамарана и убил всех, кто в это время работал внутри.
Рене и Додж поднялись и швырнули свои наполненные бензином бутылки с торчащими из горлышка зажженными тряпками. Одна из них, не разбившись, покатилась по тиковой палубе яхты, зато вторая разбилась вдребезги. На краю палубы образовался огненный шар, вниз по борту яхты обрушился яростный водопад пламени. Не останавливаясь, они швырнули следом две стеклянных банки и винную бутылку. Это сошло удачно. Половину яхты охватил огненный вихрь. Прекрасное когда-то судно выглядело так, как будто вышло из кошмарного сна безумца.
Исследовательское судно не успело еще даже остановиться, а Ганн уже переключил двигатель на полный назад. Несколько ужасающих секунд «Поко-Бонито» висел на месте. Его разбитый нос вошел в корпус «Эпоны» на добрых шесть футов и оказался зажат там, как в тисках. Его винт лихорадочно вращался. Так прошло десять секунд, затем пятнадцать, затем двадцать. Наконец с жутким визгом рвущегося железа корпус «Поко-Бонито» медленно сдвинулся назад. Его искореженный нос перестал затыкать дыру в корпусе яхты, и туда ревущей рекой хлынула коричневая муть. Яхта резко накренилась.
Двое из моряков «Эпоны», находившиеся в безопасности на палубе второго корпуса, немного пришли в себя и начали стрелять по «Поко-Бонито» из автоматов. Они не могли как следует прицелиться, так как крен правого корпуса яхты лишал их верных ориентиров. Пули шли ниже, чем было нужно. Они плясали в воде вокруг корпуса исследовательского судна. Некоторые из них пробили корпус, и в маленькие дырки внутрь ручейками хлынула вода.
Питт и Джордино тоже стреляли наугад в густое облако дыма и огня, пока сопротивление на яхте наконец не утихло. Ее надстройка полностью исчезла за густой завесой пламени и дыма. Откуда-то из глубины слышны были крики и вопли людей. Легкий ветерок раздувал огонь не только снаружи, но и внутри, в глубине правого корпуса. Через огромную дыру, пробитую носом «Поко-Бонито», тоже виднелись проблески пламени. Катамаран все сильнее кренился вправо. Его неповрежденный левый корпус полностью поднялся над водой.
На борту «Поко-Бонито» все столпились у релингов и завороженно наблюдали за агонией гибнущей яхты. Экипаж «Эпоны» лихорадочно спешил забраться в вертолет. Пилот запустил двигатель и увеличил обороты. Скомпенсировав крен палубы, пилот поднял машину с пылающего судна, заложил вираж и направил вертолет в сторону берега, бросив раненых на яхте – гореть заживо или тонуть, как получится.
– Подойди к ней поближе, – приказал Питт Ганну.
– Насколько близко? – с беспокойством спросил маленький моряк.
– Достаточно, чтобы я мог перепрыгнуть туда.
Зная, что спорить с Питтом бесполезно, Ганн пожал плечами и осторожно повел покореженное судно к яхте, которая уже пылала от носа до середины. Он держал двигатель на заднем ходу и двигался кормой вперед, чтобы не увеличивать давление воды и ее приток в разбитый носовой отсек.
Тем временем Джордино лихорадочно работал в жуткой мешанине, в которую превратилось машинное отделение «Поко-Бонито», пытаясь сделать так, чтобы судно осталось на плаву и было способно передвигаться. Рене расчищала палубу, попросту выбрасывая за борт теперь уже бесполезное оборудование. Додж, почерневший от копоти, спустился вниз, перетащил портативную помпу в носовой отсек и принялся сражаться с прибывающей водой. Нос несчастного суденышка был вдавлен внутрь буквально до переборки.
Пока Ганн осторожно маневрировал, чтобы подвести «Поко-Бонито» поближе к «Эпоне», Питт ждал. Но вот корпуса судов сошлись почти вплотную. Питт встал на релинг и прыгнул вперед. Он приземлился на открытую тиковую палубу яхты позади главного обеденного салона. К счастью, ветер продолжал сносить пламя вперед, к носу яхты, и кормовая ее часть не успела еще пострадать от пожара. Но если Питт хотел найти кого-то живым, ему следовало спешить: роскошное когда-то судно вот-вот должно было затонуть. Разгулявшееся пламя гудело, как летящий по рельсам паровоз.
Питт вбежал в обеденный салон, но никого там не обнаружил. Торопливый осмотр кают этажом ниже также не дал результатов. Никого не было видно. Он попытался подняться по покрытому роскошным ковром трапу в ходовую рубку, но наткнулся на стену огня и повернул назад. Дышать было нечем. Легкие, казалось, были полны дыма. Глаза слезились так, как будто собирались вылезти из орбит. Питт опалил волосы и ресницы и собирался уже сдаться и прекратить поиски, как вдруг в коридоре буквально споткнулся о лежащее тело. Он наклонился к нему и был поражен, обнаружив, что это женщина в одном только крохотном купальнике. Он взвалил ее на плечо и, спотыкаясь, кашляя и вытирая слезы рукавом, выбрался на кормовую палубу.
Ганн мгновенно оценил ситуацию и придвинул суденышко еще ближе к корпусу яхты. Корпуса с громким стуком соприкоснулись. Затем он бросился к борту и через релинги принял из рук Питта безжизненное тело женщины. Жар был такой, что краска на бортах исследовательского судна начала пузыриться. Ганн быстро, но осторожно положил женщину на палубу. Он успел заметить только, что у нее длинные рыжие прямые волосы. Он метнулся обратно к штурвалу и отвел «Поко-Бонито» от пылающей яхты.
Глаза Питта почти ничего не видели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Всем, кто меня слышит. Если вы не покинете вашу посудину, мы разнесем ее в щепки. Не пытайтесь воспользоваться какими бы то ни было средствами связи. Повторяю, не выходите на связь. У нас на борту есть детекторы, и мы немедленно узнаем, если вы начнете что-либо передавать в эфир. У вас ровно шестьдесят секунд, чтобы покинуть судно. Я обещаю доставить вас всех в целости и сохранности в ближайший порт.
– Будем отвечать? – спросил Ганн.
– Может быть, нам следует подчиниться? – пробормотал Додж. – Я хочу вновь увидеть своих детей и внуков.
– Если вы способны поверить слову пирата, – холодно ответил Питт, – то я скажу вам, что у меня в Ньюарке, штат Нью-Джерси, есть золотая шахта и я продам ее вам задешево.
Не обращая, казалось бы, никакого внимания на яхту, Питт встал и пробрался через завалы всевозможных вещей на корму к гюйс-штоку, на котором до этого момента развевался никарагуанский флаг. Он спустил его, отстегнул крепления и снял полотнище. Затем достал из-за пазухи сверток. Через несколько мгновений над кормой «Поко-Бонито» уже развевалось новое шелковое полотнище размером три на пять футов.
– Теперь они знают, откуда мы, – сказал Питт. Остальные благоговейно смотрели на звездно-полосатый флаг, дерзко полоскавшийся на ветру.
Рене вернулась на палубу с двумя стеклянными банками и винной бутылкой, наполненными бензином. Быстро оценив ситуацию, она внезапно ахнула:
– Вы же не собираетесь таранить его?! – воскликнула она.
– Командуй, когда будет пора! – завопил в это время Ганн. В его голосе прозвучало нетерпение, а каменное выражение лица было достойно игрока в покер, рассчитывающего с помощью блефа сорвать банк.
– Нет! – простонала Рене. – Это же не голограмма! Это твердый объект. Если его таранить, наше суденышко сложится гармошкой.
– Я на это и рассчитываю, – отрезал Питт. – Вы с Патриком зажгите фитили и, как только произойдет столкновение, будьте готовы метнуть коктейль.
Больше колебаний не было. Яхта медленно ползла перед носом «Поко-Бонито» поперек его курса. До нее оставалось не больше сотни футов.
Джордино швырнул Питту один из карабинов М-4, и оба они открыли по яхте огонь. Джордино стрелял длинными очередями, безостановочно поливая ходовую рубку яхты натовскими пулями калибра 5,56 мм. Питт, напротив, тщательно прицеливался и стрелял одиночными. Его целью был человек с ракетной пусковой установкой. Снять его удалось со второго выстрела. К оружию тут же наклонился другой член экипажа яхты, но Питт вырубил и его...
Экипаж яхты, пораженный неожиданным сопротивлением со стороны «Поко-Бонито», бросился в укрытие, не пытаясь ответить огнем на огонь. Джордино, сам того не зная, всадил пулю в плечо капитана, тот упал в рубке на пол и пропал из глаз. В то же мгновение и на рулевого обрушился целый град пуль. Яхта начала терять ход и отворачивать в сторону. У «Поко-Бонито» работал лишь один двигатель, так что разогнаться он сумел всего лишь до половины максимальной скорости. Тем не менее маленький кораблик храбро резал носом воду, и для задуманного Питтом его мощности должно было оказаться более чем достаточно.
Никому не пришлось объяснять, что нужно сесть к переборке и прикрыть голову руками. Рене и Додж встретили оранжевые спасательные жилеты, которые выдал им Ганн, одинаково испуганными взглядами. Сам Ганн уверенно стоял в рубке, крепко сжимая штурвал побелевшими пальцами. Единственный винт пенил воду за кормой и гнал «Поко-Бонито» прямо на огромную роскошную яхту. Ее экипаж с ужасом и неверием в глазах уставился на приближающееся суденышко. Они поняли наконец, что безобидная с виду рыбацкая посудина не собирается сдаваться – скорее она идет на таран! Изумление пиратского экипажа было полным. До сих пор ни одно судно – ни большое, ни маленькое – не пыталось при захвате оказать сопротивление. Да еще неожиданное появление американского флага...
Питт и Джордино продолжали вести опустошительный огонь. Они поливали палубы яхты свинцом, не позволяя экипажу высунуться, а тем временем «Поко-Бонито» полным ходом несся к противнику. Ганн нацелил свое небольшое судно в середину корпуса яхты, сразу за ходовой рубкой. Теперь, когда «Поко-Бонито» подошел почти вплотную, яхта казалась еще огромнее. Ее палубы были пусты. Члены экипажа, как испуганные кролики, забились в трюм, не рискуя подставляться под огонь с приближающегося суденышка.
Налетающий «Поко-Бонито» шел навстречу судьбе. Выхлоп двигателя вместе с густым дымом поднимался вверх непосредственно через люк машинного отделения. Встречный ветер тут же сносил его назад и укладывал горизонтальной полосой дыма. Ганн служил в свое время старшим помощником на ракетном эсминце, который таранил иракскую подводную лодку. Дело было в Средиземном море, когда этот регион чистили от войск Саддама Хусейна. Но тогда над водой видна была только рулевая башня субмарины. Теперь же он видел не только перед собой, но и практически над собой большое крепкое судно.
Десять секунд до столкновения.
23
Питт и Джордино отложили карабины и приготовились к удару. Рене сидела скорчившись за переборкой позади ходовой рубки. Со своего места она различала бесстрастные лица мужчин без малейших признаков напряжения или страха на них. Питт и Джордино казались безразличными, как пара селезней под проливным дождем.
Ганн в рубке был занят тем, что тщательно обдумывал последовательность своих действий. Он намеревался ударить носом «Поко-Бонито» в машинное отделение яхты сразу за главным обеденным салоном. После удара самое хитрое будет мгновенно дать задний ход и молиться, чтобы судно сумело выскочить из только что проделанной дыры и продержаться на воде, пока враг не отправится на дно. Отполированный корпус «Эпоны» был уже настолько близко, что Ганн, казалось, мог высунуть руку через разбитое вдребезги лобовое стекло и дотронуться до вытянутого изображения скачущего коня.
Яхта нависла над «Поко-Бонито» и заслонила собой солнце. Затем время как будто замедлилось. Раздался глухой продолжительный скрежет. Он заполнил собой воздух вокруг и, казалось, длился целую вечность. «Поко-Бонито» вломился во вражеское судно, значительно превосходившее его по размеру, и пробил в его борту огромную треугольную дыру. При этом нос суденышка снес переборки машинного отделения правого корпуса катамарана и убил всех, кто в это время работал внутри.
Рене и Додж поднялись и швырнули свои наполненные бензином бутылки с торчащими из горлышка зажженными тряпками. Одна из них, не разбившись, покатилась по тиковой палубе яхты, зато вторая разбилась вдребезги. На краю палубы образовался огненный шар, вниз по борту яхты обрушился яростный водопад пламени. Не останавливаясь, они швырнули следом две стеклянных банки и винную бутылку. Это сошло удачно. Половину яхты охватил огненный вихрь. Прекрасное когда-то судно выглядело так, как будто вышло из кошмарного сна безумца.
Исследовательское судно не успело еще даже остановиться, а Ганн уже переключил двигатель на полный назад. Несколько ужасающих секунд «Поко-Бонито» висел на месте. Его разбитый нос вошел в корпус «Эпоны» на добрых шесть футов и оказался зажат там, как в тисках. Его винт лихорадочно вращался. Так прошло десять секунд, затем пятнадцать, затем двадцать. Наконец с жутким визгом рвущегося железа корпус «Поко-Бонито» медленно сдвинулся назад. Его искореженный нос перестал затыкать дыру в корпусе яхты, и туда ревущей рекой хлынула коричневая муть. Яхта резко накренилась.
Двое из моряков «Эпоны», находившиеся в безопасности на палубе второго корпуса, немного пришли в себя и начали стрелять по «Поко-Бонито» из автоматов. Они не могли как следует прицелиться, так как крен правого корпуса яхты лишал их верных ориентиров. Пули шли ниже, чем было нужно. Они плясали в воде вокруг корпуса исследовательского судна. Некоторые из них пробили корпус, и в маленькие дырки внутрь ручейками хлынула вода.
Питт и Джордино тоже стреляли наугад в густое облако дыма и огня, пока сопротивление на яхте наконец не утихло. Ее надстройка полностью исчезла за густой завесой пламени и дыма. Откуда-то из глубины слышны были крики и вопли людей. Легкий ветерок раздувал огонь не только снаружи, но и внутри, в глубине правого корпуса. Через огромную дыру, пробитую носом «Поко-Бонито», тоже виднелись проблески пламени. Катамаран все сильнее кренился вправо. Его неповрежденный левый корпус полностью поднялся над водой.
На борту «Поко-Бонито» все столпились у релингов и завороженно наблюдали за агонией гибнущей яхты. Экипаж «Эпоны» лихорадочно спешил забраться в вертолет. Пилот запустил двигатель и увеличил обороты. Скомпенсировав крен палубы, пилот поднял машину с пылающего судна, заложил вираж и направил вертолет в сторону берега, бросив раненых на яхте – гореть заживо или тонуть, как получится.
– Подойди к ней поближе, – приказал Питт Ганну.
– Насколько близко? – с беспокойством спросил маленький моряк.
– Достаточно, чтобы я мог перепрыгнуть туда.
Зная, что спорить с Питтом бесполезно, Ганн пожал плечами и осторожно повел покореженное судно к яхте, которая уже пылала от носа до середины. Он держал двигатель на заднем ходу и двигался кормой вперед, чтобы не увеличивать давление воды и ее приток в разбитый носовой отсек.
Тем временем Джордино лихорадочно работал в жуткой мешанине, в которую превратилось машинное отделение «Поко-Бонито», пытаясь сделать так, чтобы судно осталось на плаву и было способно передвигаться. Рене расчищала палубу, попросту выбрасывая за борт теперь уже бесполезное оборудование. Додж, почерневший от копоти, спустился вниз, перетащил портативную помпу в носовой отсек и принялся сражаться с прибывающей водой. Нос несчастного суденышка был вдавлен внутрь буквально до переборки.
Пока Ганн осторожно маневрировал, чтобы подвести «Поко-Бонито» поближе к «Эпоне», Питт ждал. Но вот корпуса судов сошлись почти вплотную. Питт встал на релинг и прыгнул вперед. Он приземлился на открытую тиковую палубу яхты позади главного обеденного салона. К счастью, ветер продолжал сносить пламя вперед, к носу яхты, и кормовая ее часть не успела еще пострадать от пожара. Но если Питт хотел найти кого-то живым, ему следовало спешить: роскошное когда-то судно вот-вот должно было затонуть. Разгулявшееся пламя гудело, как летящий по рельсам паровоз.
Питт вбежал в обеденный салон, но никого там не обнаружил. Торопливый осмотр кают этажом ниже также не дал результатов. Никого не было видно. Он попытался подняться по покрытому роскошным ковром трапу в ходовую рубку, но наткнулся на стену огня и повернул назад. Дышать было нечем. Легкие, казалось, были полны дыма. Глаза слезились так, как будто собирались вылезти из орбит. Питт опалил волосы и ресницы и собирался уже сдаться и прекратить поиски, как вдруг в коридоре буквально споткнулся о лежащее тело. Он наклонился к нему и был поражен, обнаружив, что это женщина в одном только крохотном купальнике. Он взвалил ее на плечо и, спотыкаясь, кашляя и вытирая слезы рукавом, выбрался на кормовую палубу.
Ганн мгновенно оценил ситуацию и придвинул суденышко еще ближе к корпусу яхты. Корпуса с громким стуком соприкоснулись. Затем он бросился к борту и через релинги принял из рук Питта безжизненное тело женщины. Жар был такой, что краска на бортах исследовательского судна начала пузыриться. Ганн быстро, но осторожно положил женщину на палубу. Он успел заметить только, что у нее длинные рыжие прямые волосы. Он метнулся обратно к штурвалу и отвел «Поко-Бонито» от пылающей яхты.
Глаза Питта почти ничего не видели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78