Лицо Гарднера исказилось в замешательстве, но, по-моему, я понимал, что происходит.
— Вы ведь дворянин, не так ли, маркиз?
— Я себя им не считаю, — сказал он с чуть заметной улыбкой, показывавшей, что конечно, черт возьми, он себя им считал.
Он затянулся сигаретой.
— И у вас, естественно, есть свой кодекс чести, сохранившийся со дней благородных рыцарей и прекрасных дам?
Мой насмешливый тон наконец разозлил его: улыбка исчезла с его лица.
— О чем вы говорите...
— О том, что вы покрываете ту маленькую блондинку. Ей шестнадцать лет, и, наверное, у нее в городе родители, вот вы и не хотите под присягой объявлять всему миру, что вы сожительствовали.
— Это самая возмутительная вещь, какую мне когда-либо говорили!
Я усмехнулся.
— Сомневаюсь. Сомневаюсь, что я даже могу представить себе те возмутительные вещи, которые вы слышали, говорили и делали в вашем дурацком трусливом придуманном мирке.
— Мне не нравится ваш грубый тон.
— А мне не нравится ваше извращенное понятие о чести. Вы собираетесь подставить вашего кузена вашего лучшего друга; собираетесь затянуть чертову петлю на его шее, — и все для того, чтобы защитить «доброе имя» какой-то маленькой шлюшки?
— Он прав, Джорджи, — раздался вдруг голос.
Сладкий, уверенный женский голос.
Мы обернулись: она стояла у двери в спальню, которая теперь была распахнута настежь. В руках она нежно держала черную с серым кошку.
Бетти Робертс была хорошенькой девушкой со светлой кожей и длинными, ниспадающими на плечи льняными волосами, которые закрывали часть ее лица, в стиле Вероники Лэйн; шелковисто-гладкие, они касались у плеч ее голубой в белый горошек блузки, подчеркивавшей высокую грудь. Белая мини-юбка заканчивалась чуть выше колен; ее ноги смотрелись на миллион долларов.
— А, — сказал де Висделу, — моя кошечка.
Я посмотрел на Гарднера, а он — на меня. Если бы мы сейчас пили «Бакарди», то наверняка забрызгали бы друг друга, когда одновременно фыркнули.
Маркиз поднялся, подошел к Бетти и погладил кошку.
— Моя маленькая кошечка...
Мы с Гарднером улыбнулись и тоже встали.
— Я — Бетти Робертс, — сказала блондинка, передавая де Висделу кошку. Девушка уверенно шагнула к нам: ей было не больше шестнадцати лет, но у нее уже были манеры деловой двадцатипятилетней женщины. Бетти протянула мне руку, и я пожал ее.
Я представился ей, как и Гарднер (писатель назвал лишь свою фамилию и тоже пожал ей руку), и сказал:
— Это, должно быть, та самая кошка, которая разбудила тогда де Мариньи в три утра.
— Ага, — улыбнулась она. — Джорджи! Давай присядем и поговорим начистоту.
Де Висделу подошел к нам, лаская кошку, и присел на диван, рядом с этой улыбчивой девушкой. Она подогнула свою юбку так, чтобы мы могли оценить ее ноги. Потом посмотрела прямо на меня своими детскими голубыми глазами.
— Вы должны извинить Джорджи. У него несколько старомодные понятия. Поверьте, это не я подговорила его на такую глупость.
— Но, дорогая, — сказал он. — Скандал в свете...
— Не будь ослом, Джорджи, — девушка улыбнулась мне; у нее был большой рот и ярко-красная помада на губах. — Я живу с мамой, мистер Геллер, и она не всегда одобряет мои поступки... но это — ее проблема.
— У вас интересный взгляд на вещи, мисс Робертс.
Бетти откинула голову назад, и ее светлые волосы заколыхались.
— Мне плевать, что люди подумают обо мне. Не безразлично только то, что думаю о себе я. Может, мне еще и нет двадцати одного года, но я — белая, свободная девушка и могу полностью обеспечить себя сама.
— Она — кассир в кинотеатре «Савой», — несмело сказал де Висделу.
— Не волнуйтесь насчет того, что Джорджи скажет на свидетельском месте, — продолжала она. — И передайте мистеру Хиггсу, что мы оба — Джорджи и я — хотим и готовы стать свидетелями защиты. Каждое слово в показаниях Фредди — это правда, и мы можем подтвердить это.
— Очень рад это слышать, — сказал я.
Маркиз смотрел на нее со страстью и восхищением.
— Ты — милый ребенок, Бетти.
Почему-то я сомневался, кто в их отношениях был ребенком.
Де Висделу передал Бетти кошку; она стала ласково гладить ее, и та замурлыкала.
— Мисс Робертс права, — сказал он, выдвинув вперед свою слабую нижнюю челюсть. — Как бы высоко я ни ценил ее доброе имя, я не могу подвергнуть жизнь моего кузена опасности.
— Отлично, — сказал я. — Я передам это Хиггсу. И спасибо за «Бакарди».
Я поднялся, то же сделал Гарднер.
— Да, кстати, — сказал я маркизу. — Последний вопрос: куда вы дели ключи от машины, после того как отвезли мисс Робертс домой?
— От «Шевроле»? — спросил он. — Они все время были у меня в кармане брюк.
— Ваши брюки висели в комнате, где вы спали?
— Да.
— У вас чуткий сон?
— Что вы имеете в виду?
— Крепкий или легкий?
— Легкий, — ответила девушка.
Он бросил на Бетти разгневанный взгляд, она улыбнулась и пожала плечами.
Я спросил его:
— У Фредди есть другой комплект ключей?
— Нет, насколько мне известно.
— Хорошо. Спасибо.
Де Висделу нахмурился; теперь он держал сигарету в уголке рта в вычурной манере Франклина Рузвельта.
— Это что, так важно, мистер Геллер?
— Да. Это значит, что Фредди не мог воспользоваться «Шевроле» без того, чтобы проникнуть в вашу комнату и вынуть у вас из кармана брюк ключи.
— А... но он, конечно, этого не делал.
— Это разбудило бы Джорджи, — подтвердила Бетти.
— Понятно, — сказал я. — Между прочим, перед вами — Эрл Стенли Гарднер, знаменитый автор детективов. Он освещает это дело в «Хирст».
Лицо де Висделу вытянулось, а глаза Бетти загорелись. Он выглядел так, будто собирался захныкать, а она — завизжать от восторга.
— Все, о чем мы говорили, не записывалось, — сказал я. — Но, я уверен, ему хотелось бы устроить с вами интервью.
— Правильно, ребята, — подтвердил Гарднер.
Девушка схватила де Висделу за руку; кошка на ее коленях казалась уставшей от ласк.
— О, Джорджи, мы ведь можем согласиться?
— Мы обсудим этот вопрос, — пообещал маркиз.
— Я остановился в «Ройал Виктория», — сказал Гарднер. Он написал что-то в своей записной книжке и вырвал страницу. — Вот номер моего телефона.
Бетти радостно схватила листок и, оставив де Висделу с его сигаретой и кошкой сидеть на диване, проводила нас до двери. Прощаясь, девушка дотронулась до моей руки. От нее приятно пахло духами.
— Заходите еще, мистер Геллер.
Я не мог понять, заигрывает ли она со мной, или это просто было проявлением ее энергичной натуры. В любом случае, я не обратил на происшедшее особого внимания.
В отличие от графа и его кузена, я давно завязал назначать свидания несовершеннолетним.
Глава 13
При лунном свете молчаливая и неподвижная Марджори Бристол казалась прекрасной, как античная статуя. Но если она и была шедевром искусства, то скульптором был Бог.
Я остановил принадлежащий де Мариньи коричневый «Шевроле» на усыпанной гравием автостоянке перед соседним с «Вестбурном» загородным клубом, свет в окнах его верхнего этажа свидетельствовал о том, что там еще были посетители. Но поблизости не было ни души, кроме Марджори, стоящей на газоне и, несмотря на включенные фары машины, не мигая смотрящей в мою сторону.
Я позвонил ей сегодня по одному из тех номеров, которые дал мне покойный сэр Гарри, и попросил о встрече. Она казалась смущенной, но согласилась. Мисс Бристол сказала, что ворота «Вестбурна» закрыты, но я могу припарковаться на автостоянке соседнего загородного клуба и зайти на территорию поместья — между ними не было забора. Мы договорились, что она будет ждать меня там.
Я запер «Шевроле» и пошел к девушке, одиноко стоящей в тени пальм. Светила полная луна, в чистом и синем небе мерцали звезды, и было светло, как днем. Слабый бриз наполнял воздух запахом моря. Был прекрасный вечер, если не считать обычной багамской влажности, тяжелой, как шерстяное пальто.
Я почти забыл, насколько она хороша, — на меня смотрели огромные темные глаза с ресницами даже длиннее, чем у де Висделу. Полные чувственные губы, на которых было чуть больше помады, чем нужно, лишь подчеркивали правильность формы ее аккуратного носика.
Синяя униформа исчезла: теперь на ней была белая блузка с короткими рукавами, ситцевая юбка с широким пиратским ремнем и большой пряжкой и сандалии. Я в тот вечер надел футболку и белый костюм: приятно было обходиться на работе без галстука.
Мы посмотрели друг на друга обычными взглядами, но все же почувствовали себя неловко, как незнакомцы при встрече.
— Здравствуйте, мистер Геллер.
— Здравствуйте, мисс Бристол. Спасибо, что согласились прийти.
Она махнула рукой, и деревянные браслеты загремели на ее запястьях.
— Дом сэра Гарри... он сейчас закрыт, а леди живет у своих друзей. Но мы можем пойти в мой коттедж.
— Отлично, если только это не... неудобно для вас, мисс Бристол.
Она нежно улыбнулась.
— Я доверяю вам, мистер Геллер. Я знаю, вы — честный человек.
Что-то новенькое.
— Но, может, вы считаете меня не очень честной... — Она смотрела себе под ноги. — Я ведь обещала никому не говорить, что вы — детектив.
— А потом сказали Нэнси де Мариньи?
Она кивнула.
— Я подумала, она должна знать. Ведь они убили ее отца.
— "Они"?
— Я не знаю, кто они. Но я думаю, это сделал не мистер Фред. Он способен на разные вещи, но он — не убийца.
— Может, вы и правы. А где ваш коттедж?
Она указала рукой.
— Сразу за теннисными кортами. Так вы не сердитесь на меня?
— Нет. Хотя, похоже это была ваша идея, — заставить меня работать на Нэнси.
Мы направились в сторону теннисных кортов. Шорох шевелящихся на ветру листьев и шум прибоя звучали в ночи, как медленная музыка. Партию удачных инструментов исполняли деревянные браслеты мисс Бристол.
— Что ж, может, это и была моя идея, — робко сказала она. — Просто я думала, надо что-то делать... я знала, что сэр Гарри заплатил вам столько денег, а вы работали всего один день...
— Моя карибская совесть. Вы ведь католичка, мисс Бристол, или, может, посещаете английскую церковь?
— Ни то, ни другое. Я — методистка.
— А... Что ж, как бы то ни было, вашим следующим христианским поступком могла бы стать небольшая помощь мне.
Я думал, она улыбнется, но ее лицо оставалось напряженным.
— Я сделаю все, чтобы помочь найти убийц сэра Гарри, — сказала она. — Я знаю, это был грубый человек, но ко мне он всегда был добр и справедлив.
— Вы упомянули о его «убийцах» во множественном числе. Почему вы думаете, что их было несколько?
Ее большие наивные глаза стали еще больше.
— Я видела комнату сэра Гарри. Неужели вы думаете, это мог сделать один человек?
Конечно, я так не думал. Меня поразило другое: возможно, сейчас мы шли по той же дорожке, что и убийцы. Наверняка они подъехали к «Вестбурну» на машине и припарковались у загородного клуба.
Ее коттедж оказался маленьким белым отштукатуренным домиком с типичными для Нассау ставнями и пирамидальной черепичной крышей. Фасад выходил на пляж, начинавшийся прямо от травы и песка на лужайке перед ее домом. При лунном свете песок казался почти белым, а сероватое море отсвечивало голубым.
— У меня на плите стоит чайник, — объявила она. — Не хотите ли чашечку чая?
— Хорошо бы, — сказал я.
Она открыла дверь, и мы вошли. Внутри было очень чисто: коттедж состоял из комнаты и ванной; оштукатуренные стены покрашены в бледно-розовый цвет; на деревянном полу — синий с белым овальный коврик. Справа от входа располагалась небольшая кухня, а слева стояли туалетный столик, тумбочка с радиоприемником и обтекаемой формы часами. Но кровати нигде не было видно. Правда, слева от двери находился отделанный ореховым деревом металлический шкаф. Я знал, что было в нем: сам столько лет спал на раскладушке в своем офисе.
Еще в комнате было несколько ротанговых стульев и четыре табуретки, стоявшие вокруг круглого стола посередине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57