Среди прочих там были маркиз де Висделу и его светловолосая подружка Бетти Робертс, Фредди Черетта и очаровательные жены летчиков, Годфри Хиггс и его смеющаяся супруга, профессор Леонард Килер, леди Диана, разумеется, как наша хозяйка, Фредди и Нэнси, и, конечно же, я сам. Кроме того, присутствовала горстка друзей де Мариньи, которых я не знал.
В дополнение ко всему в комнате находился еще один человек, за которого мы и поднимали тост в данный момент.
Смущенный, с шоферской кепкой в руке, Кертис Томпсон, который привез своего босса и миссис де Мариньи к катеру на острове Хог и неожиданно был приглашен на вечеринку возбужденным Фредди, стал на мгновение центром всеобщего внимания.
Фредди высоко поднял свой бокал с шампанским, а другой рукой обнял своего чернокожего водителя, который застенчиво улыбался.
— За моего лучшего и самого дорогого друга! — провозгласил граф. — Кертис остался мне верен, несмотря на все старания генерального прокурора и его майамских хулиганов!
— Правильно! — поддержал Хиггс, поднимая и свой бокал.
Все остальные тоже присоединились (хотя, как я полагаю, сам Веннер-Грен вряд ли испытал бы удовлетворение, увидев в своей гостиной цветного гостя), и де Мариньи пожал Кертису руку. Затем обнял его.
— Я ничем не смогу загладить свою вину за твое избиение, — проговорил де Мариньи со слезами на глазах.
— Мистер Геллер помог мне, — сказал Кертис.
— Я знаю. — Де Мариньи приветствовал меня поднятием бокала, и я улыбнулся и кивнул ему в ответ.
— Простите меня, босс. Я пойду помогу на кухне... — произнес Кертис и вышел из комнаты.
Ди при этом как будто испытала облегчение. Или мне только почудилось?
Черт возьми! Она прекрасно выглядела в этот вечер — единственная, кто выкроил время для переодевания. На ней была розовая атласная блузка, сквозь которую отчетливо проступали крохотные соски ее дынеобразных грудей, и короткая черная юбка, к которой тщательно были подобраны черные перчатки.
Ди крепко взяла меня за руку.
— Тебе это действительно удалось, Геллер, — сказала она.
— Ты имеешь в виду победу Фредди? Думаю, что и Хиггс с Каллендером имеют к этому какое-то отношение, — пошутил я.
Я заметил, что мулат Каллендер то ли не был приглашен вовсе, то ли сам решил не приходить.
Ее кроваво-красные припухлые губы сложились в злую улыбочку.
— Ты можешь остаться еще на несколько дней? — спросила она. — Я должна завтра лететь в Мехико на встречу с Акселем, но могу отложить, если...
— Думаю, не стоит, — ответил я. — Это моя последняя ночь в Нассау.
Эти глаза небесно-голубого цвета в обрамлении длинных темных ресниц глядели на меня с неподдельной грустью. Ди провела по моей щеке своей рукой в перчатке. Подавшись вперед, она прошептала:
— Тогда надо поскорее избавиться от всех гостей... в эту ночь нас ждут кое-какие дела...
Мой друг Леонард Килер, похоже, нашел, наконец, применение своему полиграфу, который он притащил с собой из Чикаго.
Бетти Робертс попросила показать ей знаменитый аппарат, а затем дерзко заявила, что сможет «обмануть» его. Это вызвало оживленную реакцию, и, несколько поломавшись, Килер все-таки притащил аппарат из своей комнаты (он тоже жил в Шангри-Ла) и приступил к играм.
Одна за другой присутствовавшие дамы прошли тест Лена. Они доставали одну карту из колоды и показывали ее всем, кроме Килера. Потом испытуемая возвращала карту обратно в колоду, а Лен подключал к ее груди, плечам и среднему пальцу на руке свои датчики (что, по-видимому, приносило ему удовольствие).
— Теперь я буду спрашивать вас, какую карту вы вытащили, — произнес профессор, колдуя над своими драгоценными счетчиками и датчиками, — и когда я назову верную карту, скажите мне, что я не прав. То есть, солгите.
Все попались.
Лен со своим профессорским видом, в очках в металлической оправе, в коричневом костюме от «Маршал Филдз», был гвоздем программы.
Де Мариньи, снявший галстук и стоявший с развязным видом, изящно держал в одной руке бокал с едва отпитым шампанским, а другой обнимал за талию Нэнси, вдруг воскликнул:
— Профессор! Позвольте мне испытать на себе эту адскую машину. Вы ведь добивались этого с самого вашего приезда в Нассау.
— Верно! — согласился Килер, раскладывая колоду карт веером. — Возьмите карту...
— Никаких детских игр, профессор. Подключите аппарат ко мне и спрашивайте об убийстве сэра Гарри Оукса.
Повисшая было тишина была прервана возгласами одобрения некоторых гостей. Тогда Хиггс выступил вперед, положил свою ладонь на плечо клиента и значительно произнес:
— Я советую вам не делать этого, Фред. Вам нечего доказывать кому-либо.
Профессор Килер, вдруг забеспокоившись, сказал:
— Я согласен с Годфри. Тут неподходящие условия...
— А вдруг что-то выйдет не так, — проговорила враз побледневшая Нэнси. — Конечно, мы все тут друзья, но если пойдет слух, что ты не прошел этот тест...
Де Мариньи пристально посмотрел на жену; я никогда раньше не видел столько укора в его глазах, обращенных на Нэнси.
— Мне нечего бояться, — заявил он. — Присяжные признали меня невиновным. Мне просто любопытно, согласится ли эта машина с их решением.
Остановить графа было невозможно. Вскоре к нему подключили необходимую аппаратуру: кабель к груди, манжету для измерения давления на руку, наперсток на средний палец. Рядом с испытуемым стоял Килер, настраивая свое хитроумное механическое детище. Кроме голосов профессора и Фредди в комнате слышался еще один звук — шорох самописцев по бегущей из полиграфа бумаге. Гости собрались вокруг, стараясь не толпиться, гипнотизируемые волнистыми линиями, которые выводили иглы самописцев.
— Ваше имя Альфред де Мариньи?
— Да.
— Вы живет в Нассау?
— Да.
— Когда вы отвезли ваших гостей после вечеринки седьмого июля, вы сразу же направились домой?
— Да.
— Вы заезжали в «Вестбурн»?
— Нет.
— Это вы убили сэра Гарри Оукса?
— Нет.
— Вы были в комнате, когда кто-то другой убил сэра Гарри Оукса?
— Нет.
— Вы знаете того, кто убил сэра Гарри Оукса?
— Нет.
— Вы прикасались к китайской ширме в промежуток времени с момента убийства и до обнаружения тела?
— Нет.
В течение всего допроса иглы самописца, регистрировавшие давление, частоту дыхания и пульса Фредди, не вздрогнули ни разу.
Когда он наконец взглянул на присутствующих, Леонард Килер ухмылялся словно ребенок.
— Что и было известно, — сказал он. — Этот человек невиновен.
Все еще подключенный к аппарату, Фредди оглянулся и невозмутимо произнес:
— Не уверен, что это правильное утверждение — ведь вы не спрашивали меня о моей прошлой жизни... и не смейте!
— Он и тут не лжет! — заявил Килер, продолжая улыбаться, и комната огласилась смехом и радостными выкриками.
Боюсь, я не смеялся вместе со всеми, хотя улыбка была у меня на устах. Я был озабочен размышлениями о том, что я, как мне казалось, слышал в речи председателя присяжных, которую почти заглушили первые крики ликования и поздравлений. Я рассказал об этом Хиггсу, прежде чем мы сели в катер, чтобы плыть в Шангри-Ла, и он обещал прояснить это дело.
Теперь адвокат подошел ко мне с бокалом шампанского в руке и несколько потускневшей мальчишеской улыбкой на лице.
— Похоже, ничто не в силах остановить нашего клиента, — сказал он.
— Вообще-то, мой клиент — Нэнси Оукс де Мариньи, но и ее ничем не остановишь.
Хиггс усмехнулся. Потом вдруг помрачнел.
— Я говорил с Эрнестом прямо перед нашим отъездом сюда. Он занимается этим вопросом.
— Я сказал вам, что, как мне показалось, я услышал.
Адвокат решительно покачал головой.
— Это нелепость. У присяжных нет полномочий.
— Да это только была рекомендация, Хиггс. Боже мой! Я даже не уверен, правильно ли я расслышал.
— Мы скоро узнаем об этом.
— Мистер Геллер!
Это был голос Нэнси.
Я подошел к ней с улыбкой и поднял свой бокал с шампанским; она мило улыбнулась мне в ответ своими чувственными губами, за которые любой мужчина пошел бы на убийство, даже если де Мариньи и не был на это способен.
— Вы замечательный сыщик, — сказала она.
— Так и написано на моей визитной карточке, — заметил я.
— Ах вы!.. Послушайте... Я знаю, что сейчас не самое подходящее время, но нам просто необходимо поговорить.
— Что ж... хорошо, — согласился я.
Мы прошли в угол, где стояли два удобных современных кресла под сердитого вида инкской маской.
— Я должна вам деньги, — начала она.
— Можете не беспокоиться из-за этого прямо сейчас.
— Но ведь вы уже далеко перерасходовали сумму задатка, который выдал вам папа.
— Не намного. У меня, конечно, были определенные расходы, но вы ведь пристроили меня в Шангри-Ла! Часто ли наемный работник получает такие жилищные условия?
Она прикоснулась к моей руке. Ее огромные карие глаза светились, напоминая мне глаза Марджори.
— Но ничего еще не закончилось, — проговорила Нэнси.
— Не закончилось? — не понял я.
— Вы сами знаете. Ведь убийца моего отца на свободе. До тех пор, пока виновные не предстанут перед судом, найдутся люди, которые будут считать, что это сделал Фредди.
Я пожал плечами.
— Он невиновен. Так считают присяжные, и даже детектор лжи согласен с этим. И мы с вами знаем, что это так.
Ее глаза стали наполняться слезами.
— Да, но этого не достаточно. Убийца или убийцы должны быть найдены. Разве вы так не думаете?
— Вообще-то именно к этому я и стремлюсь, когда расследую дело об убийстве.
— И... мистер Геллер... Нат! Моя мать до сих пор убеждена, что Фредди виновен.
— А я думал, вы помирились...
— Мы пытаемся. Но до тех пор, пока она не будет уверена в невиновности Фредди, между нами не будет тех отношений, что были прежде. Теперь, после смерти папы, мне как никогда нужна моя семья. Испытания на детекторе лжи недостаточно, чтобы убедить ее. Выясните, кто это сделал!
Я вздохнул.
— Я так давно не был дома, Нэнси!
Ее твердый подбородок задрожал.
— Мы с вами оба знаем, что множество из добытых вами улик так и не попали в суд. Теперь у властей нет даже подозреваемого.
Я подумал о том, насколько скован я был в своем расследовании. Мне вспомнилось, как Линдоп неохотно поделился со мной: «Нелепо искать преступника, пока не оправдан человек, обвиняемый в этом преступлении». Что ж, ведь теперь Фредди был на свободе!
— Что же вы от меня хотите?
Нэнси улыбнулась и взяла меня за предплечье.
— Задержитесь здесь еще ненадолго. Соберите еще какие-нибудь улики, если сумеете, но по меньшей мере передайте полиции те, что остались у вас. Расскажите им о том, что папа умер от выстрела из пистолета, о том, что распылитель использовали в качестве факела, что Гарольд Кристи связан с Мейером Лански, и что внешность телохранителей Лански соответствует описанию мужчин, которых видели у Лайфорд Кэй.
— Эй, Нэнси! Кому это вы говорите? — прервал я ее. — Я знаю обо всем этом, и даже больше.
— Так вы согласны?
Я снова вздохнул.
— Я потрачу еще одну неделю на это, — пообещал я. — На тех же условиях?
Она опустила глаза.
— Ну... Боюсь, что это невозможно. Я понимаю, что жаловаться на отсутствие денег дочери сэра Гарри Оукса — абсурдно, но в данный момент мои средства ограничены...
— Пятьдесят в день плюс расходы, — предложил я.
Ее лицо расплылось в улыбке; она поцеловала меня в губы. Это был простой дружеский поцелуй, но поверьте, в нее было ужасно легко влюбиться.
Затем к нам присоединился ее муж. Мы стояли все вместе, и он улыбался, но во всем этом чувствовалась какая-то напряженность.
— Фредди! Я так рада! Мистер Геллер согласился остаться.
Он улыбнулся, нахмурив при этом лоб.
— Остаться?
— Да — он продолжит расследование смерти папы.
Де Мариньи выглядел озадаченным.
— Но зачем?
— Ну... потому что кто-то ведь должен этим заняться!
— Милая моя, ты, вероятно, права, считая, что полиция Нассау не станет заниматься дальнейшим расследованием, — произнес он, выгнув бровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
В дополнение ко всему в комнате находился еще один человек, за которого мы и поднимали тост в данный момент.
Смущенный, с шоферской кепкой в руке, Кертис Томпсон, который привез своего босса и миссис де Мариньи к катеру на острове Хог и неожиданно был приглашен на вечеринку возбужденным Фредди, стал на мгновение центром всеобщего внимания.
Фредди высоко поднял свой бокал с шампанским, а другой рукой обнял своего чернокожего водителя, который застенчиво улыбался.
— За моего лучшего и самого дорогого друга! — провозгласил граф. — Кертис остался мне верен, несмотря на все старания генерального прокурора и его майамских хулиганов!
— Правильно! — поддержал Хиггс, поднимая и свой бокал.
Все остальные тоже присоединились (хотя, как я полагаю, сам Веннер-Грен вряд ли испытал бы удовлетворение, увидев в своей гостиной цветного гостя), и де Мариньи пожал Кертису руку. Затем обнял его.
— Я ничем не смогу загладить свою вину за твое избиение, — проговорил де Мариньи со слезами на глазах.
— Мистер Геллер помог мне, — сказал Кертис.
— Я знаю. — Де Мариньи приветствовал меня поднятием бокала, и я улыбнулся и кивнул ему в ответ.
— Простите меня, босс. Я пойду помогу на кухне... — произнес Кертис и вышел из комнаты.
Ди при этом как будто испытала облегчение. Или мне только почудилось?
Черт возьми! Она прекрасно выглядела в этот вечер — единственная, кто выкроил время для переодевания. На ней была розовая атласная блузка, сквозь которую отчетливо проступали крохотные соски ее дынеобразных грудей, и короткая черная юбка, к которой тщательно были подобраны черные перчатки.
Ди крепко взяла меня за руку.
— Тебе это действительно удалось, Геллер, — сказала она.
— Ты имеешь в виду победу Фредди? Думаю, что и Хиггс с Каллендером имеют к этому какое-то отношение, — пошутил я.
Я заметил, что мулат Каллендер то ли не был приглашен вовсе, то ли сам решил не приходить.
Ее кроваво-красные припухлые губы сложились в злую улыбочку.
— Ты можешь остаться еще на несколько дней? — спросила она. — Я должна завтра лететь в Мехико на встречу с Акселем, но могу отложить, если...
— Думаю, не стоит, — ответил я. — Это моя последняя ночь в Нассау.
Эти глаза небесно-голубого цвета в обрамлении длинных темных ресниц глядели на меня с неподдельной грустью. Ди провела по моей щеке своей рукой в перчатке. Подавшись вперед, она прошептала:
— Тогда надо поскорее избавиться от всех гостей... в эту ночь нас ждут кое-какие дела...
Мой друг Леонард Килер, похоже, нашел, наконец, применение своему полиграфу, который он притащил с собой из Чикаго.
Бетти Робертс попросила показать ей знаменитый аппарат, а затем дерзко заявила, что сможет «обмануть» его. Это вызвало оживленную реакцию, и, несколько поломавшись, Килер все-таки притащил аппарат из своей комнаты (он тоже жил в Шангри-Ла) и приступил к играм.
Одна за другой присутствовавшие дамы прошли тест Лена. Они доставали одну карту из колоды и показывали ее всем, кроме Килера. Потом испытуемая возвращала карту обратно в колоду, а Лен подключал к ее груди, плечам и среднему пальцу на руке свои датчики (что, по-видимому, приносило ему удовольствие).
— Теперь я буду спрашивать вас, какую карту вы вытащили, — произнес профессор, колдуя над своими драгоценными счетчиками и датчиками, — и когда я назову верную карту, скажите мне, что я не прав. То есть, солгите.
Все попались.
Лен со своим профессорским видом, в очках в металлической оправе, в коричневом костюме от «Маршал Филдз», был гвоздем программы.
Де Мариньи, снявший галстук и стоявший с развязным видом, изящно держал в одной руке бокал с едва отпитым шампанским, а другой обнимал за талию Нэнси, вдруг воскликнул:
— Профессор! Позвольте мне испытать на себе эту адскую машину. Вы ведь добивались этого с самого вашего приезда в Нассау.
— Верно! — согласился Килер, раскладывая колоду карт веером. — Возьмите карту...
— Никаких детских игр, профессор. Подключите аппарат ко мне и спрашивайте об убийстве сэра Гарри Оукса.
Повисшая было тишина была прервана возгласами одобрения некоторых гостей. Тогда Хиггс выступил вперед, положил свою ладонь на плечо клиента и значительно произнес:
— Я советую вам не делать этого, Фред. Вам нечего доказывать кому-либо.
Профессор Килер, вдруг забеспокоившись, сказал:
— Я согласен с Годфри. Тут неподходящие условия...
— А вдруг что-то выйдет не так, — проговорила враз побледневшая Нэнси. — Конечно, мы все тут друзья, но если пойдет слух, что ты не прошел этот тест...
Де Мариньи пристально посмотрел на жену; я никогда раньше не видел столько укора в его глазах, обращенных на Нэнси.
— Мне нечего бояться, — заявил он. — Присяжные признали меня невиновным. Мне просто любопытно, согласится ли эта машина с их решением.
Остановить графа было невозможно. Вскоре к нему подключили необходимую аппаратуру: кабель к груди, манжету для измерения давления на руку, наперсток на средний палец. Рядом с испытуемым стоял Килер, настраивая свое хитроумное механическое детище. Кроме голосов профессора и Фредди в комнате слышался еще один звук — шорох самописцев по бегущей из полиграфа бумаге. Гости собрались вокруг, стараясь не толпиться, гипнотизируемые волнистыми линиями, которые выводили иглы самописцев.
— Ваше имя Альфред де Мариньи?
— Да.
— Вы живет в Нассау?
— Да.
— Когда вы отвезли ваших гостей после вечеринки седьмого июля, вы сразу же направились домой?
— Да.
— Вы заезжали в «Вестбурн»?
— Нет.
— Это вы убили сэра Гарри Оукса?
— Нет.
— Вы были в комнате, когда кто-то другой убил сэра Гарри Оукса?
— Нет.
— Вы знаете того, кто убил сэра Гарри Оукса?
— Нет.
— Вы прикасались к китайской ширме в промежуток времени с момента убийства и до обнаружения тела?
— Нет.
В течение всего допроса иглы самописца, регистрировавшие давление, частоту дыхания и пульса Фредди, не вздрогнули ни разу.
Когда он наконец взглянул на присутствующих, Леонард Килер ухмылялся словно ребенок.
— Что и было известно, — сказал он. — Этот человек невиновен.
Все еще подключенный к аппарату, Фредди оглянулся и невозмутимо произнес:
— Не уверен, что это правильное утверждение — ведь вы не спрашивали меня о моей прошлой жизни... и не смейте!
— Он и тут не лжет! — заявил Килер, продолжая улыбаться, и комната огласилась смехом и радостными выкриками.
Боюсь, я не смеялся вместе со всеми, хотя улыбка была у меня на устах. Я был озабочен размышлениями о том, что я, как мне казалось, слышал в речи председателя присяжных, которую почти заглушили первые крики ликования и поздравлений. Я рассказал об этом Хиггсу, прежде чем мы сели в катер, чтобы плыть в Шангри-Ла, и он обещал прояснить это дело.
Теперь адвокат подошел ко мне с бокалом шампанского в руке и несколько потускневшей мальчишеской улыбкой на лице.
— Похоже, ничто не в силах остановить нашего клиента, — сказал он.
— Вообще-то, мой клиент — Нэнси Оукс де Мариньи, но и ее ничем не остановишь.
Хиггс усмехнулся. Потом вдруг помрачнел.
— Я говорил с Эрнестом прямо перед нашим отъездом сюда. Он занимается этим вопросом.
— Я сказал вам, что, как мне показалось, я услышал.
Адвокат решительно покачал головой.
— Это нелепость. У присяжных нет полномочий.
— Да это только была рекомендация, Хиггс. Боже мой! Я даже не уверен, правильно ли я расслышал.
— Мы скоро узнаем об этом.
— Мистер Геллер!
Это был голос Нэнси.
Я подошел к ней с улыбкой и поднял свой бокал с шампанским; она мило улыбнулась мне в ответ своими чувственными губами, за которые любой мужчина пошел бы на убийство, даже если де Мариньи и не был на это способен.
— Вы замечательный сыщик, — сказала она.
— Так и написано на моей визитной карточке, — заметил я.
— Ах вы!.. Послушайте... Я знаю, что сейчас не самое подходящее время, но нам просто необходимо поговорить.
— Что ж... хорошо, — согласился я.
Мы прошли в угол, где стояли два удобных современных кресла под сердитого вида инкской маской.
— Я должна вам деньги, — начала она.
— Можете не беспокоиться из-за этого прямо сейчас.
— Но ведь вы уже далеко перерасходовали сумму задатка, который выдал вам папа.
— Не намного. У меня, конечно, были определенные расходы, но вы ведь пристроили меня в Шангри-Ла! Часто ли наемный работник получает такие жилищные условия?
Она прикоснулась к моей руке. Ее огромные карие глаза светились, напоминая мне глаза Марджори.
— Но ничего еще не закончилось, — проговорила Нэнси.
— Не закончилось? — не понял я.
— Вы сами знаете. Ведь убийца моего отца на свободе. До тех пор, пока виновные не предстанут перед судом, найдутся люди, которые будут считать, что это сделал Фредди.
Я пожал плечами.
— Он невиновен. Так считают присяжные, и даже детектор лжи согласен с этим. И мы с вами знаем, что это так.
Ее глаза стали наполняться слезами.
— Да, но этого не достаточно. Убийца или убийцы должны быть найдены. Разве вы так не думаете?
— Вообще-то именно к этому я и стремлюсь, когда расследую дело об убийстве.
— И... мистер Геллер... Нат! Моя мать до сих пор убеждена, что Фредди виновен.
— А я думал, вы помирились...
— Мы пытаемся. Но до тех пор, пока она не будет уверена в невиновности Фредди, между нами не будет тех отношений, что были прежде. Теперь, после смерти папы, мне как никогда нужна моя семья. Испытания на детекторе лжи недостаточно, чтобы убедить ее. Выясните, кто это сделал!
Я вздохнул.
— Я так давно не был дома, Нэнси!
Ее твердый подбородок задрожал.
— Мы с вами оба знаем, что множество из добытых вами улик так и не попали в суд. Теперь у властей нет даже подозреваемого.
Я подумал о том, насколько скован я был в своем расследовании. Мне вспомнилось, как Линдоп неохотно поделился со мной: «Нелепо искать преступника, пока не оправдан человек, обвиняемый в этом преступлении». Что ж, ведь теперь Фредди был на свободе!
— Что же вы от меня хотите?
Нэнси улыбнулась и взяла меня за предплечье.
— Задержитесь здесь еще ненадолго. Соберите еще какие-нибудь улики, если сумеете, но по меньшей мере передайте полиции те, что остались у вас. Расскажите им о том, что папа умер от выстрела из пистолета, о том, что распылитель использовали в качестве факела, что Гарольд Кристи связан с Мейером Лански, и что внешность телохранителей Лански соответствует описанию мужчин, которых видели у Лайфорд Кэй.
— Эй, Нэнси! Кому это вы говорите? — прервал я ее. — Я знаю обо всем этом, и даже больше.
— Так вы согласны?
Я снова вздохнул.
— Я потрачу еще одну неделю на это, — пообещал я. — На тех же условиях?
Она опустила глаза.
— Ну... Боюсь, что это невозможно. Я понимаю, что жаловаться на отсутствие денег дочери сэра Гарри Оукса — абсурдно, но в данный момент мои средства ограничены...
— Пятьдесят в день плюс расходы, — предложил я.
Ее лицо расплылось в улыбке; она поцеловала меня в губы. Это был простой дружеский поцелуй, но поверьте, в нее было ужасно легко влюбиться.
Затем к нам присоединился ее муж. Мы стояли все вместе, и он улыбался, но во всем этом чувствовалась какая-то напряженность.
— Фредди! Я так рада! Мистер Геллер согласился остаться.
Он улыбнулся, нахмурив при этом лоб.
— Остаться?
— Да — он продолжит расследование смерти папы.
Де Мариньи выглядел озадаченным.
— Но зачем?
— Ну... потому что кто-то ведь должен этим заняться!
— Милая моя, ты, вероятно, права, считая, что полиция Нассау не станет заниматься дальнейшим расследованием, — произнес он, выгнув бровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57