– Да? А кто же?
– Один из старинных, поддерживающих его приятелей.
Нитти задумался или только сделал вид: ни единого признака, что он вычислил роль Капоне, но ведь это не означало, что он не понял.
– Ладно, – заметил он, улыбнувшись. – Большого вреда это не причинило.
Его уже ждал адвокат – подходила их очередь следующего испытания.
Нитти положил мне на плечо руку.
– Относительно того, что ты для меня сделал в этом деле Лэнга...
– Для вас я ничего не сделал, Фрэнк. Просто рассказал правду.
– Конечно. Понимаю. Но я это ценю. Я у тебя в долгу, малыш.
Он подмигнул мне и пошел давать показания.
Я побеседовал с какими-то репортерами, от которых ухитрился ускользнуть вчера. Они хотели узнать, покончил ли я с полицией, каковы мои планы на будущее и все такое.
И вдруг я понял, какова будет хотя бы часть этих планов. Нитти напомнил мне об одном должнике, который тоже мне кое-чем обязан.
– Я собираюсь работать на Всемирной ярмарке, парни, – сказал я репортерам. – Как вам известно, раньше я работал в группе по борьбе с карманниками, и генерал Дэйвс лично нанял меня поработать по контракту на Выставке со специальной группой охраны по этой части.
Они вставили это в свои сообщения, и на следующее утро зазвонил мой телефон.
– Привет, дядя Луи, – сказал я в трубку еще до того, как раздался голос на другом конце провода. – Когда со мной хочет увидеться генерал?
Глава 21
Встреча с генералом Дэйвсом была назначена на десять, и я подумал, что легко смогу уйти оттуда к двенадцати успеть на завтрак с Мэри Энн Бим в «Семи искусствах», заведении в Тауер Тауне, на втором этаже старой конюшни, переделанной Диллом Пиклом. Я виделся с ней пару раз в неделю, с тех пор как вернулся из Майами (говоря «виделся», я имею в виду – спал с ней), и она все еще сводила меня с ума своими манерами «девочки-из-маленького-городка-идущей-дорогой-богемы». В какую-то минуту мне хотелось немедленно с ней расстаться, а уже в следующую – просить ее выйти за меня замуж, хотя во всех ее разговорах о карьере я не видел места для себя.
Сегодня я собирался сказать ей, что исходил все улицы в поисках ее брата (по крайней мере, в Чикаго), и единственная идея дальнейших поисков, которая пришла мне в голову, – начать с самого начала, то есть вернуться в их родной городок и попытаться проследить за ним с этого конца. Согласится ли она, так как для этого придется поговорить с ее отцом, которого она не посвящала в это дело, я не знал. Я проверил каждую газету в пригородах и маленьких городках вокруг Чикаго, но никто не узнал Джимми на фото; я обошел бюро по найму и агентства по выдаче социальных пособий, и сотни других мест, отработав ее гонорар еще несколько недель тому назад и не имея намерения просить у нее еще что-нибудь – за исключением права продолжать с ней встречаться. Я окончательно свихнулся: слушал ее по Радиоприемнику, который купил, в дурацких «мыльных операх», хотя никогда бы ей в этом не признался.
В девять тридцать, прослушав «Знакомьтесь, просто Билл», только я собрался в банк, как курьер принес мне конверт с чеком на тысячу долларов.
Там была пометка – «Плата за услуги», отпечатанная на листке канцелярии юридической фирмы Луи Пикета.
Я позвонил Пикету: его секретарь, после согласования с ним, соединила нас.
– Я вижу, что вы получили мое извещение, мистер Геллер. Надеюсь, оно вас удовлетворило.
– Лучшее послание, которое я когда-либо получал. Но почему? Я не сделал того, для чего меня нанял ваш клиент. Человека, которого он послал меня защищать как вам известно, с нами больше нет.
– Правильно. И поэтому вы и не получили обещанных десяти тысяч долларов. Но мой клиент счел, что свои обязанности вы в тех обстоятельствах выполнили наилучшим образом, и считает, что оказанные услуги должны быть оплачены.
– Поблагодарите вашего клиента от моего имени.
– Поблагодарю. И мы извиняемся за то, что вышла задержка с доставкой вам этого послания. Дела моего клиента уже не решаются так быстро, как это делалось до его заключения.
– Понимаю. Благодарю, мистер Пикет.
– Рад за вас.
Я поднялся из-за стола, свернул тысячу и сунул в карман; жаль, что у меня нет счета в банке Дэйвса.
Банк Дэйвса находился на углу Ла-Саль и Эйдэмса, в тени здания Управления торговли, и был таким же помпезным, как и сам генерал: массивное сооружение из серого камня с каменными львиными головами на каждой из восьми разрезавших его фасад колонн высотой в три этажа. Маленькие львы, как фантастические фигурки на полках, притаились наверху. Через всю длину здания проходил коридор, выходивший на Вэлл-стрит, состоящую из сплошной череды магазинов, а банк помещался на втором этаже. Контора Дэйвса была на третьем. Прямо у входа с улицы по одной стороне было несколько лифтов, и мой дядя (одетый в серый костюм стоимостью годового жалованья среднего служащего) прохаживался между ними, всем мешая.
– Ты опоздал, – сказал он, едва раскрывая похожий на щель рот, который под его усами «соль-с-перцем» не сразу и заметишь.
– Украли мой лимузин, – ответил я. Он мельком взглянул на меня, и мы вошли в лифт.
– Надеюсь, ты представляешь, в какое положение меня поставил, – процедил дядя Луи.
– А какое положение?
Он снова бросил на меня свирепый взгляд и весь остаток пути буквально дымился и молчал, возможно, подыскивая слова, чтобы поставить меня на место, но так и не нашел их до того момента, как лифт остановился на третьем этаже.
Дядя довел меня до двери, на которой не было никаких обозначений; внутри, в большой, обшитой деревянными панелями приемной за столом восседал секретарь. Он кивнул и впихнул нас в большой мрачный офис, где темных панелей было еще больше, а на одной стене сплошь висели фото генерала и всяких благородных лиц.
Дэйвс сидел за большим столом красного дерева, на котором стопки бумаг лежали так аккуратно, что, казалось, позировали. Так же выглядел и сам генерал, в синем костюме в полоску, с трубкой в руке. Он не встал; жесткое выражение его лица, по-видимому, означало, что он мной недоволен.
– Садитесь, джентльмены, – сказал он.
Тут были дожидавшиеся нас стулья; мы уселись.
– Мистер Геллер, – начал генерал и уточнил: – молодой мистер Геллер. Что стоит за вашей идеей предавать ту историю огласке?
Я сделал вид, что удивлен.
– Разве считалось, что наше деловое соглашение я должен держать в секрете?
Дэйвс пососал трубку.
– Какое деловое соглашение?
– Мы беседовали с вами в декабре в «Святом Губерте». Вы хотели, чтобы на суде над Нитти я рассказал правду. Взамен, в виде благодарности за выполнение этой, возможно, опасной гражданской обязанности было обещано, что мне выплатят три тысячи долларов за работу с вашими людьми по охране ярмарки.
Дэйвс снова раскурил трубку. Я молча ждал. Наконец он сказал:
– Я считал, что вы отдаете себе отчет в том, что с тех пор, как мы говорили, ситуация изменилась. Ситуация – ситуацией, а сделка – сделкой.
– Но мэр Сермэк умер.
– Да. Но какое это имеет отношение к нашему контракту?
– Я не припоминаю, чтобы подписывал с вами контракт, мистер Геллер.
– Контракт у нас был вербальный, на словах. Свидетель этому – мой дядя, находящийся здесь.
Дядя Льюис побледнел, как смерть. Я добавил:
– Я уверен, что мой дядя это подтвердит.
Дядя возразил:
– Натан, пожалуйста, не будь таким напористым...
Дэйвс прервал его мановением руки.
– Льюис, я понимаю, в какой вы ситуации. – Он обратил на меня свой пристальный взгляд, и это было похоже на то, как если бы на меня глядел один из каменных львов. – Вы не должны были об этом сообщать в газеты. Это было чистой воды нарушением конфиденциальности.
Я пожал плечами.
– Вы ничего не говорили о том, что соглашение будет конфиденциальным. Кроме того, я не рассказывал репортерам, почему вы предложили мне эту работу на Выставке, – вот это можно было бы назвать нарушением конфиденциальности. Как вам известно, мои свидетельские показания на суде стали для них новостью; мои взгляды в тот момент были прессе интересны. И они спрашивали меня о планах на будущее.
Дэйвс откинул голову назад и, выразительно поглядев на меня, заговорил таким поучительным тоном, что, казалось, в этом принимает участие даже кончик носа:
– Однажды репортер спросил у меня, собираюсь ли я брать с собой в Лондон панталоны (черные шелковые бриджи до колен – там это обычная придворная одежда), и я спросил, нужен ли ему ответ дипломатический или достойный вопроса? А потом послал его к черту. Можете в будущем этот пример принять к сведению.
– Если вы аннулируете наш договор, генерал, в таком случае, я позволю прессе узнать некоторые, связанные с ним, неприятные подробности. В прошлом у вас ведь уже была неблагоприятная пресса, генерал, если позволите мне напомнить о вероломстве Инсала.
Он мрачно посмотрел на меня.
– Это, молодой человек, попахивает шантажом.
– Это попахивает деньгами. А три тысячи долларов для частного сыщика, только начинающего дело, – это неплохой бизнес.
Дядя Льюис тяжело дышал.
Генерал сказал:
– В юности я страстно любил деньги, мистер Геллер. Но теперь, спустя годы, я интересуюсь ими только периодически, Первый из Ротшильдов сказал однажды, что, только сделав свое состояние, он вдруг понял, что деньги – это не то, ради чего стоит убивать все свое свободное время. Меня поражает, сколь увлеченно вы интересуетесь финансовым вопросом.
– Ротшильд может себе позволить такое отношение к деньгам. А Геллеры – во всяком случае, я – не могут. Что ж, я прошу прощения за мое необдуманное обращение к прессе. Но у нас с вами договор, и он обязывает, по крайней мере меня, а если вы так не считаете, то и я помалкивать не буду. Я не такое большое колесо, как вы, генерал, но и нас, маленькие колесики, очень даже слышно, если не смазать, как надо.
Дядя сидел, качая головой и уставясь невидящим взглядом на стену с фотографиями знаменитостей: Кулидж и Дэйвс, Гвер и Дэйвс, Першинг и Дэйвс, Мелони и Дэйвс.
Генерал опустил глаза и стал перебирать бумаги. Наконец он произнес:
– Мой секретарь подготовит ваш контракт после обеда, к четырем. Пожалуйста, зайдите подписать его, мистер Геллер. До свидания, джентльмены.
Я встал и вышел; дядя Льюис задержался, говоря что-то генералу, но генерал, вероятно, не желал ничего слышать. Дядя догнал меня у лифтов.
– Мне надо поговорить с тобой, Нейт, – и указал на какую-то дверь. – У меня в офисе.
* * *
У него была собственная секретарша – приятная, видимо, педантичная женщина, чуть за тридцать, – но внутри офис составлял, возможно, четвертую часть от кабинета генерала, но при этом был намного больше моего жилища. И уже точно – у дяди Льюиса не было раскладной кровати.
Он сел за стол и постарался выглядеть таким же властным и жестким, как генерал. Надо сказать, ему это
не слишком удалось, да и я, отказавшись от стула, не так уж помог делу.
Слова он почти выплевывал:
– Тебе чертовски хорошо ясно и понятно, что предложение генерала было сделано как раз в то время, когда самым желательным было запачкать имя Сермэка. Сейчас же, когда мэр умер, притом трагически, твое свидетельствование на суде Нитти вызовет отрицательную реакцию Чикаго. А этого генерал хотел бы избежать. Тебе все это известно, ведь так?
– Конечно.
– И все равно ты, подловив удобный момент, заставил торговаться и генерала, и меня уже при совершенно других обстоятельствах. Где ты понабрался такого нахальства?
– Вы действительно хотите знать, дядя Луи?
– Ты поставил меня в щекотливое положение. Ты должен понять, что мне теперь только и остается, как сказать генералу, что я отказываюсь быть свидетелем касательно вашего контракта на словах, а то, что ты губы раскатал на наши с генералом денежки, – это твои беспочвенные фантазии.
– Может, так оно и будет. А может, и нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56