Даже «Уинтроп» такая сумма была бы не по карману. — И неужели Борман представил эти цифры совету директоров Южного Национального? Ведь, насколько я понимаю, такого рода сделка должна получить всеобщее одобрение.
— Разумеется.
— И вы были на этом заседании? — изумился Фэлкон.
— Конечно. — Барксдейл лгал, и Фэлкон знал это.
— Вы отдаете себе отчет в том, что, если «Пенн-мар» по каким-то причинам обанкротится и вместе с ней ухнут тринадцать миллиардов наших денежек, Южный Национальный немедленно пойдет на дно? Очередь жаждущих снять свои вклады растянется на несколько миль. А платить банку будет нечем. Далее — падение Южного Национального вызовет хаос на всех финансовых рынках. На фондовой бирже. На рынке ценных бумаг. На валютном рынке. Всех затянет в воронку.
— В дело вмешается ФРС, — спокойно сказал хозяин кабинета, допивая свой кофе. — Система в любом случае удержит банк на плаву. Кризис сберегательных и ссудных банков стоил в свое время американскому правительству триста миллиардов долларов. Что такое какие-то тринадцать в сравнении с этой суммой?
— Да, но тогда речь шла о тысячах банков, и зашатались они отнюдь не одновременно, — возразил Фэлкон. — К тому же, в отличие от Южного Национального, ни один из них не был крупным игроком на валютных и иных рынках. Южный Национальный связан контрактами буквально с тысячами финансовых организаций по всему миру и должен направлять им валюту в строго обусловленные сроки. Опять-таки возникают тысячи ситуаций, в которых банк является партнером в опционах либо разного рода обменных операциях. Если пройдет слух, что Южный Национальный сталкивается с трудностями, в результате чего на нас хлынет толпа вкладчиков, ФРС придется принимать меры в считанные секунды, и это не метафора. И случись хоть малейшая отсрочка в платежах — любая, какая угодно, — рухнет вся система. Вся банковская система. Невозможность выполнить свои обязательства приведет к тому, что другие финансовые учреждения, связанные с нами партнерскими отношениями, сразу же столкнутся с проблемами ликвидности. Инвесторы начнут снимать огромные суммы со своих счетов, и банки посыпятся один за другим. И цена вопроса будет уже не тринадцать миллиардов долларов. Разразится всеобщая катастрофа.
— Вы преувеличиваете.
— Ничуть. Просто эта страна еще не знает, что такое настоящий банковский кризис. Да, согласен, в начале восьмидесятых Чикагский Континентальный столкнулся с некоторыми проблемами, но ФРС была готова к ним — сигналы поступали заранее. Ситуация набухала на протяжении довольно длительного периода, и система имела время подготовиться и в нужный момент вмешаться. К тому же, тогда обстановка не носила такого взрывоопасного характера, как сейчас. Финансовые учреждения были не так тесно взаимосвязаны. А ныне система подобна карточному домику. Все зависят от всех, и цепь, фигурально выражаясь, прочна настолько, насколько прочно ее слабейшее звено. Поверьте мне, Фил, если мы вложим в «Пенн-мар» тринадцать миллионов, а компания почему-либо рухнет, на финансовых рынках США воцарится хаос. Банк, любой банк, не может позволить себе вложить весь свой капитал в какую-то одну сделку. Даже в самую привлекательную.
— Слушайте, Фэлкон, я ведь и не предлагаю, чтобы Южный Национальный вложил тринадцать миллиардов. Мы сделаем первоначальный взнос, а потом продадим большую часть страховых полисов другим учреждениям, распределив тем самым риски и в то же время неплохо заработав.
— Таким образом, речь идет о предпродаже?
— Что вы имеете в виду под «предпродажей»? — осведомился Барксдейл.
— То есть мы дадим понять, что готовы платить за акции, но тогда эти самые другие учреждения должны перевести нам деньги немедленно. Иными словами, мы подключаем сотни других банков и страховых компаний и, перед тем как начать скупать акции, убеждаемся, что они — в деле. Таким образом мы соскакиваем с крючка стоимостью в тринадцать миллиардов.
— Нет, об этом не может быть и речи. Кое с кем мы переговорим, но лишь затем, чтобы заручиться суммой, которой нам самим не хватает. Немцы и Борман четко обозначили этот пункт. Они не хотят огласки до того, как о покупке объявят официально, а пока о ней будут знать только те, кому это абсолютно необходимо. Они панически боятся того, что, если слухи о сделке просочатся, их опередит кто-нибудь вроде «Дюпон» или «Хехст». Желание немцев таково, чтобы к моменту объявления приобретение было бы полностью обеспечено финансово. А уж потом можно продавать бумаги другим.
— Таким образом, мы рискуем. Колоссально рискуем. Процесс продажи бумаг займет не менее тридцати дней, и это еще в лучшем случае. А ну как за это время что-нибудь случится? Что, если «Пенн-мар» сляжет от тяжелого приступа пневмонии и нам вообще не удастся продать бумаги, а денежки-то уже ушли?
— А вот затем-то, Фэлкон, вы нам и нужны. Чтобы убедиться в полном здравии «Пенн-мар». Не должно возникнуть никаких сомнений в том, что мы с немцами не переплачиваем. И что в течение максимум шестидесяти дней после заключения сделки у Южного Национального останется акций меньше чем на два миллиарда. Продавайте банковский долг, акции с высокой степенью риска, акционерный капитал. После того, как выиграем тендер, вступайте в любые переговоры — с кем угодно. У Хеннингса тоже карт-бланш. Хотите — работайте вместе, хотите — каждый сам по себе. Привлекайте наших людей из отдела синдикатов. Я в это вмешиваться не буду. Главное — продать. Нам надо избавиться от этих акций, и побыстрее!
— Это нелегко, весьма нелегко.
— Хотите сказать, что не справитесь? Вам предлагают действительно настоящее дело, а вы ведете себя так, будто все слухи о ваших доблестях — пустая болтовня.
— Не запугивайте меня, Фил, это бесполезно.
— Играйте на грани фола. Разве во время собеседования с Мэлли вы сами не говорили ему, что именно этим занимались в «Уинтроп»? — Барксдейл упорно гнул свое. — Так покажите же, на что вы способны, мистер Фэлкон.
— Понадобится адвокат высшего класса. У меня есть добрый приятель из конторы «Дэвис и Полк», лучше его не найти...
— Не пойдет. Мы работаем с другой конторой — «Данлоп и Лейтем». — Барксдейл отодвинул чашку и достал пачку «Салема». — Курите? — Он подтолкнул пачку к Фэлкону.
Тот не обратил на нее ни малейшего внимания.
— «Данлоп и Лейтем»? Надеюсь, вы шутите? Поймите меня правильно, Фил, эти ребята отлично разбираются в трудовых спорах, но не способны отличить документов по продаже компании от дешевого чтива. — Внешне Фэлкон держался спокойно, хотя начинал закипать. Без надежной юридической помощи ему с таким грандиозным делом не справиться.
Барксдейл вытащил сигарету, закурил и бросил пачку на стол. Она не долетела до места. Несколько сигарет вывалились из пачки и упали на ковер.
— Не шучу. Это вопрос решенный. Кстати, они тоже подключатся только в самый последний момент. Когда придется оформлять заявку на покупку. Перед самым объявлением тендера. Дальше.
— Надо будет подобрать бумаги, связанные с антитрестовским законом Харта — Скотта — Родино.
— Этим тоже займутся «Данлоп и Лейтем».
— Говорю же вам, они не разбираются в этих делах. — Фэлкон терял терпение. — Позвольте задать вам вопрос. Вы действительно хотите победить? Вам действительно нужно, чтобы эти немцы заполучили «Пенн-мар»? Коли так, то вы идете к цели каким-то странным путем. Это большая игра. Я — передний защитник. А вы даете мне второсортных партнеров и еще требуете победы.
— Дальше. — Барксдейл выпустил струйку дыма, который поплыл по кабинету.
— Не выношу табачного дыма.
— Это мой кабинет. Дальше.
— Мне понадобится помощь аналитика. Человека, занимающегося подсчетами и готовящего материалы.
— Исключено. Повторяю, круг людей, посвященных в это дело, должен быть максимально узок. Вообще-то говоря, работать вам предстоит дома. У вас будет все необходимое. Завтра к полудню у вас на квартире установят персональный компьютер и лазерный принтер. Если вам понадобятся документы по ценным бумагам и бирже, свяжитесь с отделом информации и вам их доставят на дом.
Этого Фэлкон не ожидал.
— И где же я якобы пребываю?
— На каком-нибудь семинаре.
— Не думаете же вы, что этим делом можно заниматься без тесной связи с людьми из дочерних компаний? Вы же сами говорили о шести миллиардах в облигациях повышенного риска.
— Если вам придется обратиться к Хеннингсу, действуйте через меня. Не обижайтесь, Фэлкон, но мы с Борманом хотим сохранить это дело в секрете до момента официального объявления. Нам надо быть в курсе всего, чтобы, если возникнет какая-либо утечка, мы поняли, откуда уши торчат. Вы работаете в Южном Национальном не слишком уж давно. И мы еще не очень хорошо вас знаем. — Барксдейл выпустил еще одну струйку дыма. — Добьетесь удачи в этом деле — и мы узнаем вас ближе. Совсем близко. Для вас лично стоимость работы выражается суммой в пять миллионов долларов. Пять миллионов, звание директора-распорядителя и должность руководителя группы по слияниям. Разве плохо будет помахать всем этим букетом перед носом Грэнвилла Уинтропа? — Видя, что стрела попала в цель, Барксдейл на мгновение умолк. — Компьютер и все остальное доставят вам домой завтра в полдень. Адрес: Восемьдесят вторая улица, 232, квартира 1004, верно?
Фэлкон поднял брови. Эти люди основательно покопались в его жизни. Весьма основательно. Они знают, на какие кнопки нажимать и когда. Он, Фэлкон, недооценил их, и это не радовало его. Чего не скажешь о пяти миллионах. А равно — о возможности вернуться в игру.
* * *
Туалеты для высшего эшелона Южного Национального были поистине великолепны — души, сауна, плитка с мозаикой и, в придачу ко всему — седовласый господин, который весь день только тем и занят, что выдает полотенца да собирает долларовые банкноты. Фэлкон пустил горячую воду и подставил ладони. Он тянул время. Ему не хотелось возвращаться в прокуренный кабинет Барксдейла. Но оставалась еще куча дел.
В зеркале Фэлкон заметил, как в туалет открывается мраморная дверь. Вошел высокий темноволосый мужчина с сильно загорелым лицом. На мужчине была сорочка в голубую полоску с белым воротничком и туго затянутый галстук. Уоллес Борман. Фэлкон узнал его по фотографии на второй обложке брошюры, содержащей годовой отчет о деятельности Южного Национального.
Борман едва заметно кивнул Фэлкону, но не вымолвил ни слова. Не меняя бесстрастного выражения лица, он встал рядом, закатал рукава и подставил ладони под струю воды.
Фэлкон украдкой посмотрел в зеркало на левую руку Бормана — есть ли обручальное кольцо? Он знал, что Борман женат, но по тому, как мужчина носит обручальное кольцо, о нем многое можно узнать, и еще больше — если не носит. Но, не успев добраться до цели, взгляд Фэлкона задержался на правом предплечье Бормана. Там было явно нечто необычное. Поначалу показалось — небольшая родинка. Эндрю присмотрелся. Нет, не родинка. Слишком четко очерчена и практически впечатана в кожу. Что-то другое. Татуировка? Клеймо? Тут Фэлкон заметил, что и Борман наблюдает за ним в зеркало. Он поспешно отвел взгляд. И где-то глубоко в тайниках мозга зашелестел едва различимый, отдаленный голос, выговаривающий пока невнятные слова.
Глава 11
Шэрон Крус незаметно присела у края длинного стола в конференц-зале. Совсем скоро к ней будет приковано внимание всех присутствующих, и это не приводило Шэрон в восторг. Для адвоката подобное необычно, ведь участники судебного действа по определению неизменно находятся в центре внимания. И действительно, ей удавалось спокойно стоять перед незнакомым судьей, враждебным жюри присяжных, прессой, предубежденной публикой и упрямо, без тени сомнения в своей правоте отстаивать невиновность своего клиента или утверждать виновность клиента противоположной стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Разумеется.
— И вы были на этом заседании? — изумился Фэлкон.
— Конечно. — Барксдейл лгал, и Фэлкон знал это.
— Вы отдаете себе отчет в том, что, если «Пенн-мар» по каким-то причинам обанкротится и вместе с ней ухнут тринадцать миллиардов наших денежек, Южный Национальный немедленно пойдет на дно? Очередь жаждущих снять свои вклады растянется на несколько миль. А платить банку будет нечем. Далее — падение Южного Национального вызовет хаос на всех финансовых рынках. На фондовой бирже. На рынке ценных бумаг. На валютном рынке. Всех затянет в воронку.
— В дело вмешается ФРС, — спокойно сказал хозяин кабинета, допивая свой кофе. — Система в любом случае удержит банк на плаву. Кризис сберегательных и ссудных банков стоил в свое время американскому правительству триста миллиардов долларов. Что такое какие-то тринадцать в сравнении с этой суммой?
— Да, но тогда речь шла о тысячах банков, и зашатались они отнюдь не одновременно, — возразил Фэлкон. — К тому же, в отличие от Южного Национального, ни один из них не был крупным игроком на валютных и иных рынках. Южный Национальный связан контрактами буквально с тысячами финансовых организаций по всему миру и должен направлять им валюту в строго обусловленные сроки. Опять-таки возникают тысячи ситуаций, в которых банк является партнером в опционах либо разного рода обменных операциях. Если пройдет слух, что Южный Национальный сталкивается с трудностями, в результате чего на нас хлынет толпа вкладчиков, ФРС придется принимать меры в считанные секунды, и это не метафора. И случись хоть малейшая отсрочка в платежах — любая, какая угодно, — рухнет вся система. Вся банковская система. Невозможность выполнить свои обязательства приведет к тому, что другие финансовые учреждения, связанные с нами партнерскими отношениями, сразу же столкнутся с проблемами ликвидности. Инвесторы начнут снимать огромные суммы со своих счетов, и банки посыпятся один за другим. И цена вопроса будет уже не тринадцать миллиардов долларов. Разразится всеобщая катастрофа.
— Вы преувеличиваете.
— Ничуть. Просто эта страна еще не знает, что такое настоящий банковский кризис. Да, согласен, в начале восьмидесятых Чикагский Континентальный столкнулся с некоторыми проблемами, но ФРС была готова к ним — сигналы поступали заранее. Ситуация набухала на протяжении довольно длительного периода, и система имела время подготовиться и в нужный момент вмешаться. К тому же, тогда обстановка не носила такого взрывоопасного характера, как сейчас. Финансовые учреждения были не так тесно взаимосвязаны. А ныне система подобна карточному домику. Все зависят от всех, и цепь, фигурально выражаясь, прочна настолько, насколько прочно ее слабейшее звено. Поверьте мне, Фил, если мы вложим в «Пенн-мар» тринадцать миллионов, а компания почему-либо рухнет, на финансовых рынках США воцарится хаос. Банк, любой банк, не может позволить себе вложить весь свой капитал в какую-то одну сделку. Даже в самую привлекательную.
— Слушайте, Фэлкон, я ведь и не предлагаю, чтобы Южный Национальный вложил тринадцать миллиардов. Мы сделаем первоначальный взнос, а потом продадим большую часть страховых полисов другим учреждениям, распределив тем самым риски и в то же время неплохо заработав.
— Таким образом, речь идет о предпродаже?
— Что вы имеете в виду под «предпродажей»? — осведомился Барксдейл.
— То есть мы дадим понять, что готовы платить за акции, но тогда эти самые другие учреждения должны перевести нам деньги немедленно. Иными словами, мы подключаем сотни других банков и страховых компаний и, перед тем как начать скупать акции, убеждаемся, что они — в деле. Таким образом мы соскакиваем с крючка стоимостью в тринадцать миллиардов.
— Нет, об этом не может быть и речи. Кое с кем мы переговорим, но лишь затем, чтобы заручиться суммой, которой нам самим не хватает. Немцы и Борман четко обозначили этот пункт. Они не хотят огласки до того, как о покупке объявят официально, а пока о ней будут знать только те, кому это абсолютно необходимо. Они панически боятся того, что, если слухи о сделке просочатся, их опередит кто-нибудь вроде «Дюпон» или «Хехст». Желание немцев таково, чтобы к моменту объявления приобретение было бы полностью обеспечено финансово. А уж потом можно продавать бумаги другим.
— Таким образом, мы рискуем. Колоссально рискуем. Процесс продажи бумаг займет не менее тридцати дней, и это еще в лучшем случае. А ну как за это время что-нибудь случится? Что, если «Пенн-мар» сляжет от тяжелого приступа пневмонии и нам вообще не удастся продать бумаги, а денежки-то уже ушли?
— А вот затем-то, Фэлкон, вы нам и нужны. Чтобы убедиться в полном здравии «Пенн-мар». Не должно возникнуть никаких сомнений в том, что мы с немцами не переплачиваем. И что в течение максимум шестидесяти дней после заключения сделки у Южного Национального останется акций меньше чем на два миллиарда. Продавайте банковский долг, акции с высокой степенью риска, акционерный капитал. После того, как выиграем тендер, вступайте в любые переговоры — с кем угодно. У Хеннингса тоже карт-бланш. Хотите — работайте вместе, хотите — каждый сам по себе. Привлекайте наших людей из отдела синдикатов. Я в это вмешиваться не буду. Главное — продать. Нам надо избавиться от этих акций, и побыстрее!
— Это нелегко, весьма нелегко.
— Хотите сказать, что не справитесь? Вам предлагают действительно настоящее дело, а вы ведете себя так, будто все слухи о ваших доблестях — пустая болтовня.
— Не запугивайте меня, Фил, это бесполезно.
— Играйте на грани фола. Разве во время собеседования с Мэлли вы сами не говорили ему, что именно этим занимались в «Уинтроп»? — Барксдейл упорно гнул свое. — Так покажите же, на что вы способны, мистер Фэлкон.
— Понадобится адвокат высшего класса. У меня есть добрый приятель из конторы «Дэвис и Полк», лучше его не найти...
— Не пойдет. Мы работаем с другой конторой — «Данлоп и Лейтем». — Барксдейл отодвинул чашку и достал пачку «Салема». — Курите? — Он подтолкнул пачку к Фэлкону.
Тот не обратил на нее ни малейшего внимания.
— «Данлоп и Лейтем»? Надеюсь, вы шутите? Поймите меня правильно, Фил, эти ребята отлично разбираются в трудовых спорах, но не способны отличить документов по продаже компании от дешевого чтива. — Внешне Фэлкон держался спокойно, хотя начинал закипать. Без надежной юридической помощи ему с таким грандиозным делом не справиться.
Барксдейл вытащил сигарету, закурил и бросил пачку на стол. Она не долетела до места. Несколько сигарет вывалились из пачки и упали на ковер.
— Не шучу. Это вопрос решенный. Кстати, они тоже подключатся только в самый последний момент. Когда придется оформлять заявку на покупку. Перед самым объявлением тендера. Дальше.
— Надо будет подобрать бумаги, связанные с антитрестовским законом Харта — Скотта — Родино.
— Этим тоже займутся «Данлоп и Лейтем».
— Говорю же вам, они не разбираются в этих делах. — Фэлкон терял терпение. — Позвольте задать вам вопрос. Вы действительно хотите победить? Вам действительно нужно, чтобы эти немцы заполучили «Пенн-мар»? Коли так, то вы идете к цели каким-то странным путем. Это большая игра. Я — передний защитник. А вы даете мне второсортных партнеров и еще требуете победы.
— Дальше. — Барксдейл выпустил струйку дыма, который поплыл по кабинету.
— Не выношу табачного дыма.
— Это мой кабинет. Дальше.
— Мне понадобится помощь аналитика. Человека, занимающегося подсчетами и готовящего материалы.
— Исключено. Повторяю, круг людей, посвященных в это дело, должен быть максимально узок. Вообще-то говоря, работать вам предстоит дома. У вас будет все необходимое. Завтра к полудню у вас на квартире установят персональный компьютер и лазерный принтер. Если вам понадобятся документы по ценным бумагам и бирже, свяжитесь с отделом информации и вам их доставят на дом.
Этого Фэлкон не ожидал.
— И где же я якобы пребываю?
— На каком-нибудь семинаре.
— Не думаете же вы, что этим делом можно заниматься без тесной связи с людьми из дочерних компаний? Вы же сами говорили о шести миллиардах в облигациях повышенного риска.
— Если вам придется обратиться к Хеннингсу, действуйте через меня. Не обижайтесь, Фэлкон, но мы с Борманом хотим сохранить это дело в секрете до момента официального объявления. Нам надо быть в курсе всего, чтобы, если возникнет какая-либо утечка, мы поняли, откуда уши торчат. Вы работаете в Южном Национальном не слишком уж давно. И мы еще не очень хорошо вас знаем. — Барксдейл выпустил еще одну струйку дыма. — Добьетесь удачи в этом деле — и мы узнаем вас ближе. Совсем близко. Для вас лично стоимость работы выражается суммой в пять миллионов долларов. Пять миллионов, звание директора-распорядителя и должность руководителя группы по слияниям. Разве плохо будет помахать всем этим букетом перед носом Грэнвилла Уинтропа? — Видя, что стрела попала в цель, Барксдейл на мгновение умолк. — Компьютер и все остальное доставят вам домой завтра в полдень. Адрес: Восемьдесят вторая улица, 232, квартира 1004, верно?
Фэлкон поднял брови. Эти люди основательно покопались в его жизни. Весьма основательно. Они знают, на какие кнопки нажимать и когда. Он, Фэлкон, недооценил их, и это не радовало его. Чего не скажешь о пяти миллионах. А равно — о возможности вернуться в игру.
* * *
Туалеты для высшего эшелона Южного Национального были поистине великолепны — души, сауна, плитка с мозаикой и, в придачу ко всему — седовласый господин, который весь день только тем и занят, что выдает полотенца да собирает долларовые банкноты. Фэлкон пустил горячую воду и подставил ладони. Он тянул время. Ему не хотелось возвращаться в прокуренный кабинет Барксдейла. Но оставалась еще куча дел.
В зеркале Фэлкон заметил, как в туалет открывается мраморная дверь. Вошел высокий темноволосый мужчина с сильно загорелым лицом. На мужчине была сорочка в голубую полоску с белым воротничком и туго затянутый галстук. Уоллес Борман. Фэлкон узнал его по фотографии на второй обложке брошюры, содержащей годовой отчет о деятельности Южного Национального.
Борман едва заметно кивнул Фэлкону, но не вымолвил ни слова. Не меняя бесстрастного выражения лица, он встал рядом, закатал рукава и подставил ладони под струю воды.
Фэлкон украдкой посмотрел в зеркало на левую руку Бормана — есть ли обручальное кольцо? Он знал, что Борман женат, но по тому, как мужчина носит обручальное кольцо, о нем многое можно узнать, и еще больше — если не носит. Но, не успев добраться до цели, взгляд Фэлкона задержался на правом предплечье Бормана. Там было явно нечто необычное. Поначалу показалось — небольшая родинка. Эндрю присмотрелся. Нет, не родинка. Слишком четко очерчена и практически впечатана в кожу. Что-то другое. Татуировка? Клеймо? Тут Фэлкон заметил, что и Борман наблюдает за ним в зеркало. Он поспешно отвел взгляд. И где-то глубоко в тайниках мозга зашелестел едва различимый, отдаленный голос, выговаривающий пока невнятные слова.
Глава 11
Шэрон Крус незаметно присела у края длинного стола в конференц-зале. Совсем скоро к ней будет приковано внимание всех присутствующих, и это не приводило Шэрон в восторг. Для адвоката подобное необычно, ведь участники судебного действа по определению неизменно находятся в центре внимания. И действительно, ей удавалось спокойно стоять перед незнакомым судьей, враждебным жюри присяжных, прессой, предубежденной публикой и упрямо, без тени сомнения в своей правоте отстаивать невиновность своего клиента или утверждать виновность клиента противоположной стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57