Не время сейчас заводить подобные разговоры. Уолш посмотрел на шефа. Выглядел тот неважно. Лицо осунулось. Под налитыми кровью глазами появились большие мешки. И еще президент как-то внезапно похудел.
— Да, ситуация трагическая, — отозвался Уолш.
— Разумеется, трагическая. Речь-то обо мне идет. Если бы о ком другом, то можно сказать, что это просто неприятно. Но в данном случае — да, трагедия. Так делайте же что-нибудь, Дик. Не сидите и не повторяйте: ах, как плохо, ах, как трагично. Делайте!
Уолш печально покачал головой. Он не знал, что делать.
Он пытался найти сочувственное понимание в журналистском корпусе, но люди, раньше готовые в любой момент подставить плечо президенту, напечатать нужный материал в нужный момент, все вдруг куда-то подевались. Машинист потерял управление, поезд идет сам по себе, и непонятно, как снова поставить его на рельсы до выборов. Может, Уолшу, чтобы спасти собственную политическую карьеру, спрыгнуть с поезда, пока еще есть время?
— А пресса! — продолжал президент. — Нет, вы только посмотрите на этих ублюдков. Вцепились в дело об использовании конфиденциальной информации, будто не ясно, что меня подставили. Вы-то, надеюсь, понимаете это? — Уолш неопределенно кивнул. Президент бросил на него беглый взгляд и понурился. Словно догадался, о чем тот думает. — О Господи, Дик, да неужели вы хоть на минуту способны допустить, что это правда и я действительно велел Фаринхолту или кому-нибудь из его помощников покупать эти чертовы акции, зная, как развернутся дальше дела? — Голос его дрогнул. — Неужели вы на самом деле верите в эту чушь, содержащуюся в меморандуме Лейна?
— Нет, конечно.
— Вы ведь прекрасно понимаете, что это неправда. Ну как я мог заранее знать обо всей этой афере с «Пенн-мар»?
— Не могли, — эхом откликнулся Уолш. — Не могли. — Но и сам он не мог забыть о том, что один из ближайших друзей президента — председатель правления компании «Дюпон». Уолш посмотрел в окно, поверх плеча президента. В центральной Виргинии стояло роскошное, без единого облачка на небе, летнее утро. Что ж, пора выпрыгивать из поезда, на котором едет Буфорд Уоррен. Больше в этом нет сомнений. Точный расчет времени — главное в политической игре.
* * *
— Кассандра?
— Привет, Эндрю.
— Говорить можете?
— Да.
— Еще что-нибудь откопать удалось?
— Да, кое-что. Во-первых, читали ли вы в утренних газетах, что тело Питера Лейна, вернее, то, что от него осталось, выловили в Сен-Круа?
— Да, славно полакомились акулы. Впрочем, чего-то в этом роде я ожидал.
— Да, вынуждена признать, ваши предсказания сбываются.
— И единственный, кто способен опровергнуть сведения, содержащиеся в меморандуме, это президент, а сейчас ему мало кто верит. Ладно, что еще?
— Компания, выплатившая страховку вдове Джереми Кейса, находится в Швейцарии. Угадайте, кто ею владеет.
— Повеселите меня.
— Банк «Уинтроп, Хокинс и К°». А теперь угадайте, сколько составил страховой полис.
— Семьсот тысяч долларов...
— ...и семь центов, — подхватила Кассандра.
Фэлкон помолчал. Все сходится.
— Кассандра, можете прислать мне все это в письменном виде — насчет страховой компании, которой владеют Уинтроп и Хокинс, насчет Резерфорда и особенно распечатку телефонных счетов «Семерки»?
— И куда посылать?
— В Бостон. На адрес местного отделения «Федерал экспресс», до востребования. Отправляйте первой почтой, тогда к десяти утра доставят.
— А почему в Бостон?
— Да у меня там одно небольшое дельце возникло.
Кассандра тяжело вздохнула. Она догадывалась, что это за дельце.
— Будьте осторожны.
— Хорошо. — Фэлкон заколебался. — Я хочу попросить вас об огромном одолжении.
— По-моему, вы уже исчерпали лимит одолжений, Эндрю, вам не кажется? — засмеялась Кассандра.
— Право, для меня это очень важно.
— Ладно, что там у вас?
— Значит, так, все сведения, имеющиеся в моем распоряжении, я собираю воедино и помещаю в стальной сейф. Здесь, в Бостоне. Это четыре папки из кабинета Чеймберса в «Пенн-мар», информация, касающаяся денежных переводов и компрометирующая «Семерку», ваши наработки и, наконец, нечто вроде заключения, которое я составил по всем материалам. Все это я кладу в сейф в Бостонском банке. На Стейт-стрит. И доступ к сейфу будет только у двух людей. Это вы и я.
— Что-о?
— Мне некому больше довериться, Кассандра. Так что, прошу вас, не отказывайтесь.
— Но, Эндрю...
— Пожалуйста. Вы же меня знаете, я никогда не произношу этого слова два раза подряд.
Наступило долгое молчание.
— Хорошо, что от меня требуется?
— Отныне вы каждый вечер будете справляться в службе ответов на телефонные звонки, не оставлял ли я для вас сообщений. Я заплатил за год вперед, полагаю, этого достаточно. — Фэлкон продиктовал номер телефона бюро обслуживания. — Если ничего не случится, каждый вечер в одиннадцать часов вас будет ждать сообщение. Каждый! — с нажимом повторил Фэлкон. — В каждое сообщение я включу ссылку на тот или иной цвет. Если в одиннадцать сообщение не придет или в нем я не упомяну цвет, немедленно поезжайте в Бостон, забирайте содержимое сейфа и передавайте его федеральным властям. Не надо никаких вопросов! Просто делайте, как я говорю. Сегодня же вечерней почтой я пошлю ключ от сейфа и код. По адресу почтового отделения в центре Манхэттена, где вы работаете. Это безопаснее, чем по домашнему адресу. Да и удобнее.
— Итак, если сообщения нет, с вами что-то случилось?
— Да. И вы обращаетесь к властям. Можете не раскрывать своего имени, это мне все равно. Но вы должны обещать, что передадите им всю информацию, содержащуюся в сейфе.
— Договорились. — Кассандра заколебалась. — А почему бы просто не сделать для меня копию всех этих материалов?
— Ни в коем случае! Все должно быть в одном экземпляре, иначе слишком велик риск того, что материалы попадут в чужие руки. Да и вам так спокойнее будет.
— Ладно, ладно.
Фэлкон вздохнул с облегчением и немного разжал пальцы, стискивавшие телефонную трубку. Вроде все складывается как надо.
— Эндрю, вы читали в газетах, что и председатель правления Южного Национального, и его заместитель покончили с собой?
— Что-что?
— То, что слышали. Барксдейл ведь был заместителем председателя правления, верно?
— Да.
— Ну так вчера вечером он спрыгнул с балкона своей нью-йоркской квартиры.
— Боже, как мило...
— А Борман в пятницу попал в автокатастрофу в графстве Уэстчестер. В его доме нашли записку. В ней сказано: после того, что произошло в банке, он жить не может. Правда, газеты пишут, будто стопроцентной уверенности, что в машине был именно Борман, пока нет. Тело сильно обгорело. Но номерные знаки — от его машины.
— Значит, Борман погиб в пятницу? — Фэлкон уперся взглядом в стену на противоположной стороне улицы.
— Да.
Фэлкон кивнул, как бы делая себе заметку. Надо кое-что проверить.
* * *
— В чем дело, почему до сих пор не нашли Фэлкона? Пять дней ведь уже прошло.
— Нам известно, где он, — устало сказал Резерфорд и зевнул в мембрану. Надоели ему эти постоянные звонки Прескотта.
— Да? И откуда это нам известно? — Прескотт саркастически выделил тоном личное местоимение?
— От друга.
— Ну конечно, — фыркнул Прескотт. — Если мы знаем, где он, почему же никак не избавимся от этого типа?
— Да, нам известно, что он здесь, в Бостоне. Но где именно в Бостоне, пока установить не удалось. Впрочем, надеюсь, скоро выясним. — Резерфорд еще никому не говорил, что Фэлкон ушел от них в Гарлеме.
— В Бостоне? — удивленно переспросил Прескотт. — В Бостоне? — И уже с тревогой: — Господи, он же к самому вашему дому подбирается!
Резерфорд тут же пожалел, что проговорился насчет местопребывания Фэлкона.
— Ну и что?
— А как по-вашему, что ему понадобилось в Бостоне? Уж не вы ли?
— Он мог связаться со мной по телефону из Нью-Йорка.
— Тогда что все-таки привело его сюда?
— Не знаю. Да и знать не хочу.
— Ну конечно, вам легко говорить. На карте-то не ваша карьера. Черт, если все выплывет наружу, если Фэлкон обратится в прокуратуру, вы уйдете в тень, а расхлебывать придется нам. С такой биографией вы исчезнете, и никто вас никогда не найдет.
Резерфорд немного помолчал и тяжело выдохнул прямо в трубку:
— Неужели вы сами верите в то, что говорите? Неужели вы действительно думаете, будто я способен уйти в кусты после того, через что мы все вместе прошли?
Прескотт прерывисто задышал. С таким нажимом ему было трудно справиться.
— Я... Извините, Билл. Просто...
— Да вы такого надежного человека, как я, в жизни не встречали, — повысил голос Резерфорд.
Он понимал, что Прескотт сожалеет о вырвавшихся у него словах. Сознавал, что просто атмосфера накалилась донельзя и человек не выдерживает. С такими ситуациями он в ЦРУ то и дело сталкивался. Естественная реакция. Но все равно спуску давать нельзя. Естественная, неестественная, а подавлять надо в зародыше. Немедленно. Бунт изнутри представляет собой куда большую угрозу, чем любой враг, с которым встречаешься лицом к лицу. Нельзя позволить Прескотту продолжать в том же духе, это чревато серьезными последствиями. За ним могут последовать и другие. Или, хуже того, кому-нибудь придет в голову договориться с властями. Надо надавить на Прескотта как следует, надо преподать этому несчастному штафирке хороший урок.
— Извольте извиниться!
— Прошу извинить меня, — едва слышно прошептал Прескотт.
— А вы, Тернер, оказывается, еще слабее, чем я думал. Как вы себя ведете? И это в тот момент, когда нужно собрать все силы, через себя, так сказать, перепрыгнуть.
— Да, вы правы. — Прескотт откашлялся. — Вы совершенно правы.
— Если бы Фэлкон решил обратиться к властям, — голос Резерфорда немного смягчился, — он бы уже сделал это. Полагаю, он хочет договориться. На нем ведь висит это дельце в Огайо.
— Вы об убитом охраннике?
— Ну да. Думаю, он догадывается, что мы знаем о его участии в этом деле. Догадывается и понимает, что мы тоже можем обратиться к властям, и уж они-то отыщут его. В общем, получается так, что обе стороны имеют компромат друг на друга. Интересное, конечно, положение. Весь вопрос в том, кто моргнет первым.
— Но ведь полиция так и так вычислит его. Наверняка они проверят книгу посещений компании, обнаружат в ней имя Фэлкона, позвонят ему в Южный Национальный, чтобы задать несколько вопросов, и, убедившись, что там его нет и неделю на работе он не появлялся, возьмутся за дело как следует.
— Чеймберс стер в книге посетителей имена Фэлкона и Барксдейла. И Лэндона держит подальше от властей.
— Но Фэлкон-то всего этого не знает.
— Верно. Именно поэтому я думаю, что вскоре он попытается с нами связаться. — Резерфорд выглянул в окно своего загородного дома. — Ну а что там с судебными делами?
— Адвокаты «Пенн-мар» пытаются договориться, но мы стоим на своем. Тем временем на Южный Национальный набросилась еще куча федеральных и местных учреждений, не знаю уж в точности, сколько именно. Президент при последнем издыхании. Бейли Хендерсон добивает его у себя на страницах «Кроникл», а следом за ним идут другие газеты. Словом, все складывается так, как мы и предполагали. Жаловаться не на что — если не считать Фэлкона.
— Ладно, Тернер, не волнуйтесь. С ним мы справимся.
— А-а... ну да, конечно. Я полностью полагаюсь на вас.
— Вот и хорошо. Слушайте, мне тут надо еще кое с кем переговорить. Созвонимся позже.
— Ладно.
Резерфорд повесил трубку. Прескотт прав. Если все выйдет наружу, он, Резерфорд, просто исчезнет. Остальные пусть сами о себе позаботятся. Резерфорд выглянул в окно. И чего все-таки добивается Фэлкон?
* * *
Кассандра не сводила глаз с напольного сейфа в кабинете Бейли Хендерсона. Через знакомую в телефонной компании она уже раздобыла распечатку счетов за переговоры и переслала ее Фэлкону в Бостон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Да, ситуация трагическая, — отозвался Уолш.
— Разумеется, трагическая. Речь-то обо мне идет. Если бы о ком другом, то можно сказать, что это просто неприятно. Но в данном случае — да, трагедия. Так делайте же что-нибудь, Дик. Не сидите и не повторяйте: ах, как плохо, ах, как трагично. Делайте!
Уолш печально покачал головой. Он не знал, что делать.
Он пытался найти сочувственное понимание в журналистском корпусе, но люди, раньше готовые в любой момент подставить плечо президенту, напечатать нужный материал в нужный момент, все вдруг куда-то подевались. Машинист потерял управление, поезд идет сам по себе, и непонятно, как снова поставить его на рельсы до выборов. Может, Уолшу, чтобы спасти собственную политическую карьеру, спрыгнуть с поезда, пока еще есть время?
— А пресса! — продолжал президент. — Нет, вы только посмотрите на этих ублюдков. Вцепились в дело об использовании конфиденциальной информации, будто не ясно, что меня подставили. Вы-то, надеюсь, понимаете это? — Уолш неопределенно кивнул. Президент бросил на него беглый взгляд и понурился. Словно догадался, о чем тот думает. — О Господи, Дик, да неужели вы хоть на минуту способны допустить, что это правда и я действительно велел Фаринхолту или кому-нибудь из его помощников покупать эти чертовы акции, зная, как развернутся дальше дела? — Голос его дрогнул. — Неужели вы на самом деле верите в эту чушь, содержащуюся в меморандуме Лейна?
— Нет, конечно.
— Вы ведь прекрасно понимаете, что это неправда. Ну как я мог заранее знать обо всей этой афере с «Пенн-мар»?
— Не могли, — эхом откликнулся Уолш. — Не могли. — Но и сам он не мог забыть о том, что один из ближайших друзей президента — председатель правления компании «Дюпон». Уолш посмотрел в окно, поверх плеча президента. В центральной Виргинии стояло роскошное, без единого облачка на небе, летнее утро. Что ж, пора выпрыгивать из поезда, на котором едет Буфорд Уоррен. Больше в этом нет сомнений. Точный расчет времени — главное в политической игре.
* * *
— Кассандра?
— Привет, Эндрю.
— Говорить можете?
— Да.
— Еще что-нибудь откопать удалось?
— Да, кое-что. Во-первых, читали ли вы в утренних газетах, что тело Питера Лейна, вернее, то, что от него осталось, выловили в Сен-Круа?
— Да, славно полакомились акулы. Впрочем, чего-то в этом роде я ожидал.
— Да, вынуждена признать, ваши предсказания сбываются.
— И единственный, кто способен опровергнуть сведения, содержащиеся в меморандуме, это президент, а сейчас ему мало кто верит. Ладно, что еще?
— Компания, выплатившая страховку вдове Джереми Кейса, находится в Швейцарии. Угадайте, кто ею владеет.
— Повеселите меня.
— Банк «Уинтроп, Хокинс и К°». А теперь угадайте, сколько составил страховой полис.
— Семьсот тысяч долларов...
— ...и семь центов, — подхватила Кассандра.
Фэлкон помолчал. Все сходится.
— Кассандра, можете прислать мне все это в письменном виде — насчет страховой компании, которой владеют Уинтроп и Хокинс, насчет Резерфорда и особенно распечатку телефонных счетов «Семерки»?
— И куда посылать?
— В Бостон. На адрес местного отделения «Федерал экспресс», до востребования. Отправляйте первой почтой, тогда к десяти утра доставят.
— А почему в Бостон?
— Да у меня там одно небольшое дельце возникло.
Кассандра тяжело вздохнула. Она догадывалась, что это за дельце.
— Будьте осторожны.
— Хорошо. — Фэлкон заколебался. — Я хочу попросить вас об огромном одолжении.
— По-моему, вы уже исчерпали лимит одолжений, Эндрю, вам не кажется? — засмеялась Кассандра.
— Право, для меня это очень важно.
— Ладно, что там у вас?
— Значит, так, все сведения, имеющиеся в моем распоряжении, я собираю воедино и помещаю в стальной сейф. Здесь, в Бостоне. Это четыре папки из кабинета Чеймберса в «Пенн-мар», информация, касающаяся денежных переводов и компрометирующая «Семерку», ваши наработки и, наконец, нечто вроде заключения, которое я составил по всем материалам. Все это я кладу в сейф в Бостонском банке. На Стейт-стрит. И доступ к сейфу будет только у двух людей. Это вы и я.
— Что-о?
— Мне некому больше довериться, Кассандра. Так что, прошу вас, не отказывайтесь.
— Но, Эндрю...
— Пожалуйста. Вы же меня знаете, я никогда не произношу этого слова два раза подряд.
Наступило долгое молчание.
— Хорошо, что от меня требуется?
— Отныне вы каждый вечер будете справляться в службе ответов на телефонные звонки, не оставлял ли я для вас сообщений. Я заплатил за год вперед, полагаю, этого достаточно. — Фэлкон продиктовал номер телефона бюро обслуживания. — Если ничего не случится, каждый вечер в одиннадцать часов вас будет ждать сообщение. Каждый! — с нажимом повторил Фэлкон. — В каждое сообщение я включу ссылку на тот или иной цвет. Если в одиннадцать сообщение не придет или в нем я не упомяну цвет, немедленно поезжайте в Бостон, забирайте содержимое сейфа и передавайте его федеральным властям. Не надо никаких вопросов! Просто делайте, как я говорю. Сегодня же вечерней почтой я пошлю ключ от сейфа и код. По адресу почтового отделения в центре Манхэттена, где вы работаете. Это безопаснее, чем по домашнему адресу. Да и удобнее.
— Итак, если сообщения нет, с вами что-то случилось?
— Да. И вы обращаетесь к властям. Можете не раскрывать своего имени, это мне все равно. Но вы должны обещать, что передадите им всю информацию, содержащуюся в сейфе.
— Договорились. — Кассандра заколебалась. — А почему бы просто не сделать для меня копию всех этих материалов?
— Ни в коем случае! Все должно быть в одном экземпляре, иначе слишком велик риск того, что материалы попадут в чужие руки. Да и вам так спокойнее будет.
— Ладно, ладно.
Фэлкон вздохнул с облегчением и немного разжал пальцы, стискивавшие телефонную трубку. Вроде все складывается как надо.
— Эндрю, вы читали в газетах, что и председатель правления Южного Национального, и его заместитель покончили с собой?
— Что-что?
— То, что слышали. Барксдейл ведь был заместителем председателя правления, верно?
— Да.
— Ну так вчера вечером он спрыгнул с балкона своей нью-йоркской квартиры.
— Боже, как мило...
— А Борман в пятницу попал в автокатастрофу в графстве Уэстчестер. В его доме нашли записку. В ней сказано: после того, что произошло в банке, он жить не может. Правда, газеты пишут, будто стопроцентной уверенности, что в машине был именно Борман, пока нет. Тело сильно обгорело. Но номерные знаки — от его машины.
— Значит, Борман погиб в пятницу? — Фэлкон уперся взглядом в стену на противоположной стороне улицы.
— Да.
Фэлкон кивнул, как бы делая себе заметку. Надо кое-что проверить.
* * *
— В чем дело, почему до сих пор не нашли Фэлкона? Пять дней ведь уже прошло.
— Нам известно, где он, — устало сказал Резерфорд и зевнул в мембрану. Надоели ему эти постоянные звонки Прескотта.
— Да? И откуда это нам известно? — Прескотт саркастически выделил тоном личное местоимение?
— От друга.
— Ну конечно, — фыркнул Прескотт. — Если мы знаем, где он, почему же никак не избавимся от этого типа?
— Да, нам известно, что он здесь, в Бостоне. Но где именно в Бостоне, пока установить не удалось. Впрочем, надеюсь, скоро выясним. — Резерфорд еще никому не говорил, что Фэлкон ушел от них в Гарлеме.
— В Бостоне? — удивленно переспросил Прескотт. — В Бостоне? — И уже с тревогой: — Господи, он же к самому вашему дому подбирается!
Резерфорд тут же пожалел, что проговорился насчет местопребывания Фэлкона.
— Ну и что?
— А как по-вашему, что ему понадобилось в Бостоне? Уж не вы ли?
— Он мог связаться со мной по телефону из Нью-Йорка.
— Тогда что все-таки привело его сюда?
— Не знаю. Да и знать не хочу.
— Ну конечно, вам легко говорить. На карте-то не ваша карьера. Черт, если все выплывет наружу, если Фэлкон обратится в прокуратуру, вы уйдете в тень, а расхлебывать придется нам. С такой биографией вы исчезнете, и никто вас никогда не найдет.
Резерфорд немного помолчал и тяжело выдохнул прямо в трубку:
— Неужели вы сами верите в то, что говорите? Неужели вы действительно думаете, будто я способен уйти в кусты после того, через что мы все вместе прошли?
Прескотт прерывисто задышал. С таким нажимом ему было трудно справиться.
— Я... Извините, Билл. Просто...
— Да вы такого надежного человека, как я, в жизни не встречали, — повысил голос Резерфорд.
Он понимал, что Прескотт сожалеет о вырвавшихся у него словах. Сознавал, что просто атмосфера накалилась донельзя и человек не выдерживает. С такими ситуациями он в ЦРУ то и дело сталкивался. Естественная реакция. Но все равно спуску давать нельзя. Естественная, неестественная, а подавлять надо в зародыше. Немедленно. Бунт изнутри представляет собой куда большую угрозу, чем любой враг, с которым встречаешься лицом к лицу. Нельзя позволить Прескотту продолжать в том же духе, это чревато серьезными последствиями. За ним могут последовать и другие. Или, хуже того, кому-нибудь придет в голову договориться с властями. Надо надавить на Прескотта как следует, надо преподать этому несчастному штафирке хороший урок.
— Извольте извиниться!
— Прошу извинить меня, — едва слышно прошептал Прескотт.
— А вы, Тернер, оказывается, еще слабее, чем я думал. Как вы себя ведете? И это в тот момент, когда нужно собрать все силы, через себя, так сказать, перепрыгнуть.
— Да, вы правы. — Прескотт откашлялся. — Вы совершенно правы.
— Если бы Фэлкон решил обратиться к властям, — голос Резерфорда немного смягчился, — он бы уже сделал это. Полагаю, он хочет договориться. На нем ведь висит это дельце в Огайо.
— Вы об убитом охраннике?
— Ну да. Думаю, он догадывается, что мы знаем о его участии в этом деле. Догадывается и понимает, что мы тоже можем обратиться к властям, и уж они-то отыщут его. В общем, получается так, что обе стороны имеют компромат друг на друга. Интересное, конечно, положение. Весь вопрос в том, кто моргнет первым.
— Но ведь полиция так и так вычислит его. Наверняка они проверят книгу посещений компании, обнаружат в ней имя Фэлкона, позвонят ему в Южный Национальный, чтобы задать несколько вопросов, и, убедившись, что там его нет и неделю на работе он не появлялся, возьмутся за дело как следует.
— Чеймберс стер в книге посетителей имена Фэлкона и Барксдейла. И Лэндона держит подальше от властей.
— Но Фэлкон-то всего этого не знает.
— Верно. Именно поэтому я думаю, что вскоре он попытается с нами связаться. — Резерфорд выглянул в окно своего загородного дома. — Ну а что там с судебными делами?
— Адвокаты «Пенн-мар» пытаются договориться, но мы стоим на своем. Тем временем на Южный Национальный набросилась еще куча федеральных и местных учреждений, не знаю уж в точности, сколько именно. Президент при последнем издыхании. Бейли Хендерсон добивает его у себя на страницах «Кроникл», а следом за ним идут другие газеты. Словом, все складывается так, как мы и предполагали. Жаловаться не на что — если не считать Фэлкона.
— Ладно, Тернер, не волнуйтесь. С ним мы справимся.
— А-а... ну да, конечно. Я полностью полагаюсь на вас.
— Вот и хорошо. Слушайте, мне тут надо еще кое с кем переговорить. Созвонимся позже.
— Ладно.
Резерфорд повесил трубку. Прескотт прав. Если все выйдет наружу, он, Резерфорд, просто исчезнет. Остальные пусть сами о себе позаботятся. Резерфорд выглянул в окно. И чего все-таки добивается Фэлкон?
* * *
Кассандра не сводила глаз с напольного сейфа в кабинете Бейли Хендерсона. Через знакомую в телефонной компании она уже раздобыла распечатку счетов за переговоры и переслала ее Фэлкону в Бостон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57