Не следовало ему слушать женщину, что так непринужденно заговорила с ним в ту пятницу в джорджтаунском «Ривер-клаб». Но она была такая красивая. И в конце концов, он и угостил ее выпивкой, как она просила, и от денег не смог отказаться, тем более, что очень нуждался тогда. А предложила она много. Да и отработать их казалось просто.
Выйдя в тот день из кабинета Фаринхолта, Лейн отправился из Вашингтона прямо в филадельфийский аэропорт. В свою скудно обставленную квартирку, расположенную в юго-восточной части города, вернуться он и не подумал — слишком рискованно. Не пройдет и десяти минут, как Фаринхолту станет ясно, что никаких бумаг у него нет. Естественно, он придет в ярость и пошлет кого-нибудь к нему домой. К счастью, Лейн на всякий случай подготовился к такой ситуации. Чемодан был упакован и положен в багажник «БМВ» еще две недели назад.
В Филадельфию он направился по двум причинам. Во-первых, Нэшнл и аэропорт Даллеса — это лежит на поверхности. Не обнаружив Лейна дома, Фаринхолт пошлет своих людей перехватить его в аэропорты, скорее всего на вокзал «Юнион-стейшн». А во-вторых, Лейн знал, что каждый день в четыре часа из Филадельфии есть прямой рейс на Сент-Томас. И это его путь к свободе.
У Фаринхолта на него в общем-то ничего нет, по крайней мере, пока. Вместе с тем Лейн отдавал себе отчет в том, что Фаринхолт постарается перехватить его так или иначе, ибо у старика есть нюх и он чует: что-то здесь не так. Законных оснований задержать его нет, но у старика есть друзья, умеющие убеждать. По крайней мере, до Лейна доходили такие слухи.
А хуже всего то, что он и представления не имеет, зачем людям, которые дали ему полмиллиона, понадобилось, чтобы он убедил «Лоудстар» вложить деньги президента в «Пенн-мар». Быть может, акулы-ростовщики каким-то образом пронюхали о готовящейся сделке и придумали способ убрать его со сцены. Но это маловероятно — ведь таким образом им никак не достичь главной цели, то есть не вернуть денег. Более правдоподобным кажется другое предположение: у Фаринхолта нашелся враг, получивший возможность рассчитаться по старым долгам. А он, Лейн, просто пешка. Но почему все же та женщина так настаивала, что в «Пенн-мар» должны быть вложены именно президентские деньги? И еще — откуда этому гипотетическому врагу знать про готовящуюся сделку?
Пока он, в общем, бродит в потемках. Но две-то вещи ему известны точно. Первая — на Каймановых островах его ждет около четырехсот тысяч долларов. Вторая — Лейн хочет быть свободным человеком. А если он задержится в Вашингтоне, да еще будет втянут в какой-нибудь скандал, эта свобода окажется под большой угрозой. Или еще хуже: попадет в лапы друзей Фаринхолта до того, как этот самый скандал разразится.
После побега из Вашингтона Лейн восемь раз менял счета. На круг это обошлось ему в три тысячи долларов, но дело того стоило. Теперь-то уж деньги должны были стать чистыми. И все-таки — сейчас у него меньше четырехсот тысяч. Даже если он будет жить как нищий, этой суммы хватит не больше чем на десять лет отшельничества. Надо же быть таким дураком!
Лейн снова поднял взгляд на огромные пальмовые листья. Они напоминали ему уши слона, шевелящиеся на слабом ветру. Взад-вперед, взад-вперед. О Господи, до чего же он устал! Лейн вслушивался в шелест волн, набегающих на белый песок, лениво откатывающихся, шипя, назад, в открытое море. На мгновение он прикрыл глаза, но тут же встряхнулся. Ему нельзя спать. Мало ли кто захочет найти его.
Приподнявшись на локте, Лейн обежал долгим взглядом пустынный пляж. Ударивший в глаза луч света заставил его прищуриться. Ничего не видно, лишь катамаран покачивается где-то далеко от берега. Лейн прищурился сильнее, стараясь получше разглядеть посудину. Вроде бы там кто-то один, впрочем, на таком расстоянии точно не скажешь. Лейн вновь откинулся на спину. Засыпать нельзя. Нельзя засыпать. Это слишком опасно.
* * *
Феникс Грей незаметно скользил между пальм. Наконец он остановился прямо позади того места, где спал Питер Лейн. Грей обернулся, стараясь разглядеть вытащенный на берег в паре сотен ярдов отсюда катамаран. Так, хорошо. Ничего не видно.
Грей преследовал Лейна на всем пути из Доминиканской Республики до Антигуа, где наконец-то напал на его след. Теперь пришла пора действовать.
Трудно предполагать, что Лейн проснется — как-никак сорок восемь часов не спал, — однако Грей действовал четко и быстро. Он наклонился и нанес Лейну сильный удар в шею, который не убил, но парализовал его — как Фениксу и нужно.
Глаза у Лейна тут же открылись и, чувствуя, как все его тело охватила непереносимая боль, он пронзительно вскрикнул. Грей грубо заткнул ему рот большим пористым мячиком, причем с такой силой, что у Лейна челюсть свернулась набок и боль стала еще острее. Сочувствия у Грея это не вызвало. Мячик надежно заглушал крики жертвы; главное же, от него в горле и легких не останется следов, как от обыкновенного тряпичного кляпа. Скорее всего, положим, когда дело будет сделано и от самих-то горла и легких ничего не останется, но лишняя предосторожность никогда не помешает. Все должно выглядеть совершенно натурально. Феникс вытащил из темно-голубого водонепроницаемого рюкзачка, который он прихватил с собой из катамарана, латексные перчатки, натянул их, нашарил в рюкзачке пластмассовый пакет, бережно извлек из него несколько клочков бумаги. Для начала он поднял правую руку Лейна и тщательно прижал в нескольких местах к бумаге его омертвевшие пальцы; потом проделал то же самое с левой рукой. Покончив с этим, Грей вернул бумагу в пакет, заклеил его и положил в рюкзак. Далее он снял перчатки, сунул их туда же, в рюкзак, и задернул на нем молнию.
Лейн отчаянно замотал головой — на большее он был не способен. Боль стала невыносимой.
Грей замер и посмотрел на Лейна.
— А я-то думал, ублюдок, ты уже коньки откинул. — Грей поджал губы и пнул распростертого на песке, беспомощного человека в затылок. Только для того, чтобы причинить боль.
Грей осмотрел пляж. Никого не видно. Он перекинул рюкзак через плечо и наклонился над Лейном.
— Ладно, старикан, тронулись. — Грей легко вскинул его на то же плечо, где болтался рюкзак.
Несколько минут спустя катамаран уже направлялся в открытое море. Питер Лейн в полубессознательном состоянии лежал на просмоленном дне посудины. Грей шарил взглядом по волнам в поисках какой-нибудь живности и вскоре преуспел. Увиденное порадовало его. Акульи плавники. Множество. Морским хищникам понадобилось меньше времени, чем он предполагал, чтобы собраться на запах рыбьей крови и мяса, куски которого он разбросал здесь перед тем, как причалить к берегу. Грей направил катамаран в эпицентр пиршества и ослабил большой парус.
Привлекая акул, Грей надрезал в нескольких местах кожу на руках и ногах Лейна — если коронер проявит чрезмерное усердие, эти надрезы вполне можно принять за следы акульих зубов. Вряд ли, конечно, в конце концов, это всего лишь Сен-Круа. Однако лучше принять все меры предосторожности. Из надрезов полилась кровь.
Феникс подложил парусину под голову Лейна и вытащил у него изо рта резиновый мяч. Лейн даже головой крутить больше не мог. Он в отчаянии смотрел на Грея.
— Поехали! — одним ударом Грей столкнул тело в воду. Оно повернулось лицом кверху, и акулы тут же устремились к нему. Грей специально сбросил свою жертву так, чтобы тело приняло именно это положение: ведь акулы не сразу наберутся храбрости и набросятся на человека. Если акулы не порвут Лейна на куски, коронер решит, что он просто утонул. А этого Грею не хотелось.
Впрочем, все в порядке, тревожиться не о чем. Акулы несколько раз ткнулись мордами в тело, а затем крупная голубая рыбина сомкнула челюсти на голове Лейна и начала бешено трясти ее. Другие быстро последовали ее примеру, и за считанные минуты беднягу разорвали на части. Грей огляделся. На поверхности осталась только окровавленная ладонь с двумя чудом сохранившимися пальцами.
Глава 25
Если на свете и существуют мужские заведения, то «Спаркс-стейк-хаус» был, безусловно, одним из них. От обязательной предобеденной выпивки возле крашеной деревянной стойки бара, где посетителей обслуживали исключительно мужчины-сицилийцы, до клетчатых скатертей на столиках и гигантских порций бифштекса с кровью — все заявляло о мужском начале. Сюда частенько захаживали спортивные знаменитости — все стены были украшены их автографами. Члены гильдии любителей ленча с тремя мартини приглашали сюда только самых важных своих деловых партнеров, чтобы произвести на них впечатление. Мафиози из «Коза ностра», самого крутого из тайных братств Нью-Йорка, тоже почитали это место, чуть не ползала занимали. Крестный отец скончался прямо у выхода из ресторана, с брюхом, набитым местными бифштексами, и с дюжиной пуль убийцы.
Это было одно из любимейших мест Фэлкона. Еда несравненная, богатый выбор вин лучших сортов, хозяин — старый приятель.
Фэлкон нарочно опоздал на полчаса, и когда шел через фойе, яркое солнце уже сменялось приятным полумраком. При мысли о том, что Кассандра Стоун не находила себе места эти последние полчаса, он улыбнулся.
Габриэле, метрдотель с замашками диктатора, встретил Фэлкона у дверей. Они обменялись крепким рукопожатием, в ходе которого десятидолларовая купюра перекочевала из одной ладони в другую. После чего Габриэле слегка отступил назад и кивком указал в направлении стойки. При этом на лице его появилось странное выражение, но Фэлкон не придал этому значения.
— Свистни, как будешь готов, малыш, — сказал хозяин своим глубоким гортанным голосом.
— Спасибо, Поли. — Фэлкон улыбнулся старшему приятелю, вспоминая многочисленные вечеринки, которые он устраивал здесь в честь заключения особенно выгодных сделок, когда работал в банке Уинтропа. Да, славные были деньки. Похоже, теперь они возвращаются.
Фэлкон повернулся к стойке, полагая увидеть беспомощное существо, Кассандру Стоун, которой после тридцатиминутного пребывания среди шумных и бесцеремонных мужчин он покажется маяком в штормовую погоду. Его ждало горькое разочарование.
Кассандра сидела на высокой табуретке и, сосредоточившись на чем-то зажатом в ладони, широко улыбалась. Вокруг нее тесно сомкнулись четверо здоровяков, а их опоясывал другой, внешний, не столь плотный круг людей, не спускавших глаз с Кассандры и ее ближайших соседей. Вместе с публикой последние, наблюдая за происходящим и время от времени прикладываясь к бокалам, то стонали, то издавали победный клич. Бармены тоже были поглощены неким действом. Фэлкон, посмотрев в ту сторону, так и не понял, что происходит. Он оглянулся на Габриэле, но тот лишь пожал плечами.
Фэлкон направился к стойке, раздвинув сначала галерку, затем партер.
— Кассандра! — Он крепко стиснул ее руку.
— А, Эндрю, это вы, как поживаете?
— Прекрасно. Что это вы тут делаете?
— Играю, как видите. Фальшивый покер. — Она кивнула на свое ближайшее окружение.
При помощи серийных номеров на долларовых купюрах — восемь зеленых цифр на лицевой стороне, обрамленных прописными буквами, — игроки могли сделать чисто покерную комбинацию: две семерки, три четверки и так далее. Добавляя к ним наугад серийные номера на купюрах других игроков, которые те держали лицом вниз, набиравшиеся комбинации могли получиться весьма значительными, это зависело от общего количества участников игры. Игра идет по часовой стрелке до тех пор, пока кого-нибудь не «вызовут». Этот последний украдкой проверяет все купюры. Если в результате сложения всех серийных номеров всех игроков «вызванный» получает цифру, до которой торговался — допустим, десять восьмерок, — все деньги достаются ему и игра начинается заново. Если же нет, он кладет свою купюру на стойку, где она будет ждать победителя, а игра продолжается без него, с теми же купюрами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Выйдя в тот день из кабинета Фаринхолта, Лейн отправился из Вашингтона прямо в филадельфийский аэропорт. В свою скудно обставленную квартирку, расположенную в юго-восточной части города, вернуться он и не подумал — слишком рискованно. Не пройдет и десяти минут, как Фаринхолту станет ясно, что никаких бумаг у него нет. Естественно, он придет в ярость и пошлет кого-нибудь к нему домой. К счастью, Лейн на всякий случай подготовился к такой ситуации. Чемодан был упакован и положен в багажник «БМВ» еще две недели назад.
В Филадельфию он направился по двум причинам. Во-первых, Нэшнл и аэропорт Даллеса — это лежит на поверхности. Не обнаружив Лейна дома, Фаринхолт пошлет своих людей перехватить его в аэропорты, скорее всего на вокзал «Юнион-стейшн». А во-вторых, Лейн знал, что каждый день в четыре часа из Филадельфии есть прямой рейс на Сент-Томас. И это его путь к свободе.
У Фаринхолта на него в общем-то ничего нет, по крайней мере, пока. Вместе с тем Лейн отдавал себе отчет в том, что Фаринхолт постарается перехватить его так или иначе, ибо у старика есть нюх и он чует: что-то здесь не так. Законных оснований задержать его нет, но у старика есть друзья, умеющие убеждать. По крайней мере, до Лейна доходили такие слухи.
А хуже всего то, что он и представления не имеет, зачем людям, которые дали ему полмиллиона, понадобилось, чтобы он убедил «Лоудстар» вложить деньги президента в «Пенн-мар». Быть может, акулы-ростовщики каким-то образом пронюхали о готовящейся сделке и придумали способ убрать его со сцены. Но это маловероятно — ведь таким образом им никак не достичь главной цели, то есть не вернуть денег. Более правдоподобным кажется другое предположение: у Фаринхолта нашелся враг, получивший возможность рассчитаться по старым долгам. А он, Лейн, просто пешка. Но почему все же та женщина так настаивала, что в «Пенн-мар» должны быть вложены именно президентские деньги? И еще — откуда этому гипотетическому врагу знать про готовящуюся сделку?
Пока он, в общем, бродит в потемках. Но две-то вещи ему известны точно. Первая — на Каймановых островах его ждет около четырехсот тысяч долларов. Вторая — Лейн хочет быть свободным человеком. А если он задержится в Вашингтоне, да еще будет втянут в какой-нибудь скандал, эта свобода окажется под большой угрозой. Или еще хуже: попадет в лапы друзей Фаринхолта до того, как этот самый скандал разразится.
После побега из Вашингтона Лейн восемь раз менял счета. На круг это обошлось ему в три тысячи долларов, но дело того стоило. Теперь-то уж деньги должны были стать чистыми. И все-таки — сейчас у него меньше четырехсот тысяч. Даже если он будет жить как нищий, этой суммы хватит не больше чем на десять лет отшельничества. Надо же быть таким дураком!
Лейн снова поднял взгляд на огромные пальмовые листья. Они напоминали ему уши слона, шевелящиеся на слабом ветру. Взад-вперед, взад-вперед. О Господи, до чего же он устал! Лейн вслушивался в шелест волн, набегающих на белый песок, лениво откатывающихся, шипя, назад, в открытое море. На мгновение он прикрыл глаза, но тут же встряхнулся. Ему нельзя спать. Мало ли кто захочет найти его.
Приподнявшись на локте, Лейн обежал долгим взглядом пустынный пляж. Ударивший в глаза луч света заставил его прищуриться. Ничего не видно, лишь катамаран покачивается где-то далеко от берега. Лейн прищурился сильнее, стараясь получше разглядеть посудину. Вроде бы там кто-то один, впрочем, на таком расстоянии точно не скажешь. Лейн вновь откинулся на спину. Засыпать нельзя. Нельзя засыпать. Это слишком опасно.
* * *
Феникс Грей незаметно скользил между пальм. Наконец он остановился прямо позади того места, где спал Питер Лейн. Грей обернулся, стараясь разглядеть вытащенный на берег в паре сотен ярдов отсюда катамаран. Так, хорошо. Ничего не видно.
Грей преследовал Лейна на всем пути из Доминиканской Республики до Антигуа, где наконец-то напал на его след. Теперь пришла пора действовать.
Трудно предполагать, что Лейн проснется — как-никак сорок восемь часов не спал, — однако Грей действовал четко и быстро. Он наклонился и нанес Лейну сильный удар в шею, который не убил, но парализовал его — как Фениксу и нужно.
Глаза у Лейна тут же открылись и, чувствуя, как все его тело охватила непереносимая боль, он пронзительно вскрикнул. Грей грубо заткнул ему рот большим пористым мячиком, причем с такой силой, что у Лейна челюсть свернулась набок и боль стала еще острее. Сочувствия у Грея это не вызвало. Мячик надежно заглушал крики жертвы; главное же, от него в горле и легких не останется следов, как от обыкновенного тряпичного кляпа. Скорее всего, положим, когда дело будет сделано и от самих-то горла и легких ничего не останется, но лишняя предосторожность никогда не помешает. Все должно выглядеть совершенно натурально. Феникс вытащил из темно-голубого водонепроницаемого рюкзачка, который он прихватил с собой из катамарана, латексные перчатки, натянул их, нашарил в рюкзачке пластмассовый пакет, бережно извлек из него несколько клочков бумаги. Для начала он поднял правую руку Лейна и тщательно прижал в нескольких местах к бумаге его омертвевшие пальцы; потом проделал то же самое с левой рукой. Покончив с этим, Грей вернул бумагу в пакет, заклеил его и положил в рюкзак. Далее он снял перчатки, сунул их туда же, в рюкзак, и задернул на нем молнию.
Лейн отчаянно замотал головой — на большее он был не способен. Боль стала невыносимой.
Грей замер и посмотрел на Лейна.
— А я-то думал, ублюдок, ты уже коньки откинул. — Грей поджал губы и пнул распростертого на песке, беспомощного человека в затылок. Только для того, чтобы причинить боль.
Грей осмотрел пляж. Никого не видно. Он перекинул рюкзак через плечо и наклонился над Лейном.
— Ладно, старикан, тронулись. — Грей легко вскинул его на то же плечо, где болтался рюкзак.
Несколько минут спустя катамаран уже направлялся в открытое море. Питер Лейн в полубессознательном состоянии лежал на просмоленном дне посудины. Грей шарил взглядом по волнам в поисках какой-нибудь живности и вскоре преуспел. Увиденное порадовало его. Акульи плавники. Множество. Морским хищникам понадобилось меньше времени, чем он предполагал, чтобы собраться на запах рыбьей крови и мяса, куски которого он разбросал здесь перед тем, как причалить к берегу. Грей направил катамаран в эпицентр пиршества и ослабил большой парус.
Привлекая акул, Грей надрезал в нескольких местах кожу на руках и ногах Лейна — если коронер проявит чрезмерное усердие, эти надрезы вполне можно принять за следы акульих зубов. Вряд ли, конечно, в конце концов, это всего лишь Сен-Круа. Однако лучше принять все меры предосторожности. Из надрезов полилась кровь.
Феникс подложил парусину под голову Лейна и вытащил у него изо рта резиновый мяч. Лейн даже головой крутить больше не мог. Он в отчаянии смотрел на Грея.
— Поехали! — одним ударом Грей столкнул тело в воду. Оно повернулось лицом кверху, и акулы тут же устремились к нему. Грей специально сбросил свою жертву так, чтобы тело приняло именно это положение: ведь акулы не сразу наберутся храбрости и набросятся на человека. Если акулы не порвут Лейна на куски, коронер решит, что он просто утонул. А этого Грею не хотелось.
Впрочем, все в порядке, тревожиться не о чем. Акулы несколько раз ткнулись мордами в тело, а затем крупная голубая рыбина сомкнула челюсти на голове Лейна и начала бешено трясти ее. Другие быстро последовали ее примеру, и за считанные минуты беднягу разорвали на части. Грей огляделся. На поверхности осталась только окровавленная ладонь с двумя чудом сохранившимися пальцами.
Глава 25
Если на свете и существуют мужские заведения, то «Спаркс-стейк-хаус» был, безусловно, одним из них. От обязательной предобеденной выпивки возле крашеной деревянной стойки бара, где посетителей обслуживали исключительно мужчины-сицилийцы, до клетчатых скатертей на столиках и гигантских порций бифштекса с кровью — все заявляло о мужском начале. Сюда частенько захаживали спортивные знаменитости — все стены были украшены их автографами. Члены гильдии любителей ленча с тремя мартини приглашали сюда только самых важных своих деловых партнеров, чтобы произвести на них впечатление. Мафиози из «Коза ностра», самого крутого из тайных братств Нью-Йорка, тоже почитали это место, чуть не ползала занимали. Крестный отец скончался прямо у выхода из ресторана, с брюхом, набитым местными бифштексами, и с дюжиной пуль убийцы.
Это было одно из любимейших мест Фэлкона. Еда несравненная, богатый выбор вин лучших сортов, хозяин — старый приятель.
Фэлкон нарочно опоздал на полчаса, и когда шел через фойе, яркое солнце уже сменялось приятным полумраком. При мысли о том, что Кассандра Стоун не находила себе места эти последние полчаса, он улыбнулся.
Габриэле, метрдотель с замашками диктатора, встретил Фэлкона у дверей. Они обменялись крепким рукопожатием, в ходе которого десятидолларовая купюра перекочевала из одной ладони в другую. После чего Габриэле слегка отступил назад и кивком указал в направлении стойки. При этом на лице его появилось странное выражение, но Фэлкон не придал этому значения.
— Свистни, как будешь готов, малыш, — сказал хозяин своим глубоким гортанным голосом.
— Спасибо, Поли. — Фэлкон улыбнулся старшему приятелю, вспоминая многочисленные вечеринки, которые он устраивал здесь в честь заключения особенно выгодных сделок, когда работал в банке Уинтропа. Да, славные были деньки. Похоже, теперь они возвращаются.
Фэлкон повернулся к стойке, полагая увидеть беспомощное существо, Кассандру Стоун, которой после тридцатиминутного пребывания среди шумных и бесцеремонных мужчин он покажется маяком в штормовую погоду. Его ждало горькое разочарование.
Кассандра сидела на высокой табуретке и, сосредоточившись на чем-то зажатом в ладони, широко улыбалась. Вокруг нее тесно сомкнулись четверо здоровяков, а их опоясывал другой, внешний, не столь плотный круг людей, не спускавших глаз с Кассандры и ее ближайших соседей. Вместе с публикой последние, наблюдая за происходящим и время от времени прикладываясь к бокалам, то стонали, то издавали победный клич. Бармены тоже были поглощены неким действом. Фэлкон, посмотрев в ту сторону, так и не понял, что происходит. Он оглянулся на Габриэле, но тот лишь пожал плечами.
Фэлкон направился к стойке, раздвинув сначала галерку, затем партер.
— Кассандра! — Он крепко стиснул ее руку.
— А, Эндрю, это вы, как поживаете?
— Прекрасно. Что это вы тут делаете?
— Играю, как видите. Фальшивый покер. — Она кивнула на свое ближайшее окружение.
При помощи серийных номеров на долларовых купюрах — восемь зеленых цифр на лицевой стороне, обрамленных прописными буквами, — игроки могли сделать чисто покерную комбинацию: две семерки, три четверки и так далее. Добавляя к ним наугад серийные номера на купюрах других игроков, которые те держали лицом вниз, набиравшиеся комбинации могли получиться весьма значительными, это зависело от общего количества участников игры. Игра идет по часовой стрелке до тех пор, пока кого-нибудь не «вызовут». Этот последний украдкой проверяет все купюры. Если в результате сложения всех серийных номеров всех игроков «вызванный» получает цифру, до которой торговался — допустим, десять восьмерок, — все деньги достаются ему и игра начинается заново. Если же нет, он кладет свою купюру на стойку, где она будет ждать победителя, а игра продолжается без него, с теми же купюрами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57